уважайте труп уборщицы

      — Почему мы не можем пойти все вместе?       — Хороший вопрос, — Ёжик повернулся к Крошу, поправил очки и наклонил голову к плечу, — почему?       Крош задергал ногой, всем видом выражая нетерпенье и недовольство. Несколько раз притопнул, шурша кедами по гравийке.       — Да потому что! Разве непонятно? Ой, ну вы как тупые, вообще.       Ёжик отвернулся от Кроша и всмотрелся в здание через дорогу. Они компанией притихарились метрах в тридцати от заброшки.       Никаких позитивных эмоций она не вызывала. Обветшалый, двухэтажный дом. Он находился на окраине, лет десять назад там жила богатая семья, но их жизни оборвались в один момент.       Ёжик мало что помнил, он ходил в младшую школу, когда новости взорвались одним днём и быстро затихли. То ли убийство, то ли ещё что.       Не то чтобы существовал какой-то запрет, просто все с тех пор сторонились этого района, и Ёжик совершенно не понимал, что они тут делали. Наверно Крош окончательно тронулся.       Нюша заспорила-законючила, наступая на Кроша, оттесняя того к бетонному забору:       — Мне одной страшно вообще-то будет, ты охренел? Как я туда пойду?       — Ой. Тебе-то? — Крош оттолкнул её от себя, только рыжая челка от толчка в лоб взметнулась. — Мне-то не рассказывай, как тебе страшно будет, сказочница. Да и никто не говорит, что именно ты пойдешь. Тянем жребий. Кто вытянул короткий, тот и идет. И приносит какую-то вещь со второго этажа. На первом всё равно уже ничего не осталось, всё растащили.       Бараш, молчаливой тенью застывший в сгущающихся сумерках, шагнул ближе, перехватил Нюшину руку, которой та явно хотела двинуть Крошу по морде. Попросил её успокоиться, погладил по волосам и только тогда посмотрел на Кроша.       — Мне это не нравится.       — Конечно. Ссыкло.       Крош сплюнул на землю и отвернулся. Ёжик вздохнул. Н-да. Крош как всегда.       — Ладно, ладно, не начинайте, — влез Ёжик между ними, останавливая шагнувшего ближе помрачневшего Бараша. Он знал, что пожалеет об этом и обо всём, но это же Крош.       У которого явно снесло остатки шифера, но это его и их Крош, не исключено, что он нервничал, как и все остальные. Страшно разъезжаться в разные стороны, когда всю жизнь росли в одном дворе.       Ему, Ёжику, точно было не по себе и тревожно. Так что, наверно, не было ничего плохого в том, чтоб сделать последние вечера особенными. Запоминающимися. Последние деньки рядом и всё такое.        Мысль о самообмане Ёжик тщательно прятал среди сотни других своих мыслей. Ничего страшного.       — Ты что, согласен? — Нюша насупилась, держась за полу ветровки Бараша.       — Почему нет. Это просто дом. Да, обосанный и загаженный бомжами и вандалами, но всего лишь дом.       Крош просиял, Ёжик почти видел этот блеск сквозь резко наступившую темноту, и едва успел увернуться от неожиданных объятий. Крош и его отсутствие личного пространства. Но он всё равно умудрился повиснуть на Ёжике и чем-то зашуршал в кармане.       — А как же… домработница? — Ещё тише спросила Нюша, и теперь Ёжик готов был поверить, что ей страшно.       — Кто? — Крош оторвался от своего кармана и уставился на неё.       Бараш хмыкнул и взял Нюшу за руку, уже вообще не делая вид, что он тут только как старый добрый друг. Ёжик ему невольно позавидовал. Его максимум происходил прямо сейчас. И, видимо, только у него в голове.       — Про уборщицу, не слышали?       Ёжик мотнул головой, Крош повторил за ним. Бараш смерил их недоверчивым взглядом.       — Это вообще-то странно, что вы не слышали, особенно ты. — Бараш ткнул Кроша под ребра, и тот с шипеньем чуть не сложился пополам на месте, то ли от щекотки, то ли от боли. — Значит, про то, что надо тащить вещи со второго этажа знаешь, а про домработницу нет.       Ёжик придержал за пояс полусогнутого, тихо матерящегося Кроша и задумался. Слышал ли он? Не похоже.       — Ну и кто это?       — Домработница, которая работала в этом доме. — Нюша оглянулась на темные провалы окон без стекол и поежилась, — когда все умерли, она там осталась. Как будто до сих пор работает.       — Секунду. Там убили всех. Это была почти Техасская резня бензопилой.       — Ага, — Нюша пнула какой-то камень, — и её по идее тоже. И тем не менее, — она снова посмотрела на окна через дорогу, — она там.       Крош издал свистящий звук и сдавленно расхохотался. Ёжик снова придержал его по инерции, растягивая губы в слабой улыбке. Чтобы Нюша и реально боялась? Тем более такой нелепой страшилки.       — Ладно, всё, я понял, там нас ждет призрак уборщицы, какая жесть, святые воробушки. Так давайте же выберем того, кто его увидит первым! — Крош прекратил трястись от смеха и с улыбкой вытащил из кармана руку, сжимая несколько пластиковых палочек. Кажется, такими они пользовались, когда учились считать. — Все согласны?       Нюша с Барашем переглянулись и всё-таки потянулись, одновременно, к палочкам, вытягивая каждый по одной. Следующим тянул Ёжик, и в ту же секунду он понял, что у него огромные проблемы.       Крош раскрыл ладонь, с кривой улыбкой показывая оставшуюся палочку. Длинная. Нюша и Бараш — на их лицах промелькнуло неподдельное облегчение, — показали одинаковые длинные палочки.       — Ох, чёрт.

***

      Звуки, стоило Ёжику пройти сквозь дыру на месте калитки, словно отдалились. Он не слышал лая собак, перешептываний своих друзей, вообще ничего, только далекий гул где-то там, за забором. Тропинка, ведущая к дому и когда-то асфальтированная, теперь пряталась в траве и мусоре, едва видная из-за света луны.       Далеко идти не пришлось и спустя почти минуту Ёжик поднялся по каменным ступеням дома. Он не знал, насколько время повлияло на этот дом, но тот выглядел максимально запущено, но хотя бы не рассыпался от старости, грозясь упасть ему на голову и проломить ее. Ёжик потянул на себя дверь, задерживая дыхание и морщась от скрипа.       Изнутри на него дохнуло всеми мыслимыми нечистотами и длительной затхлостью.       — Фу, боже, — Ёжик вздохнул и оглянулся назад, на калитку. На секунду ему показалось, что оттуда выглядывает Крош и машет ему. На всякий случай он махнул в ответ, но потом вспомнил, что он и Нюша с Барашем остались у дороги. Ёжик поежился, прогоняя внезапное чувство одиночества, и шагнул внутрь дома, борясь с чувством омерзения.       Первые шаги сопровождались шорохом и мелким треском, когда под ноги попадался мусор. Внутри естественно оказалось темно, пришлось включить фонарик на телефоне.       И правда — разруха вокруг тотальная. На первом этаже оказалась кухня, гостиная и еще пару комнат. Всë, что можно было утащить — утащили, и стены и полки шкафов были пусты и голы, куски обоев свисали до пола, покрытые паутиной и пылью. Ощущение от всего этого закрадывалось не самое приятное.       Ёжик пошатался по комнатам еще немного, осматриваясь, но так и не нашел ничего, что можно было бы принести обратно и показать друзьям в качестве доказательства. Ещë он тщательно избегал слишком присматриваться к поверхностям, всë-таки версия с Техасской резней самая популярная из всех.       Но, даже беглый взгляд если что-то и цеплял, то в основном грязь и мусор. Странно, что дом еще никто не поджог, по случайности или из злого умысла.       А стоило бы, признался себе в мыслях Ёжик. Помимо общего отвращения дом внушал ещë что-то. За ним будто кто-то следил.       Деревянная лестница на второй этаж порадовала его большим количеством ступенек, чем он на самом деле рассчитывал. Часть действительно отсутствовала, но проблем с тем, чтоб подняться не возникало.       — Всего лишь поднимусь, схвачу какую-нибудь хрень и свалю отсюда, — уговаривал себя Ёжик, этот дом всё отчётливее действовал ему на нервы, а собственный голос успокаивал.       Дорога наверх заняла немного времени, и его взгляду быстро предстал второй этаж. Ёжик нахмурился, осматриваясь. Наверху было почти не грязно, по крайней мере в разы меньше мусора и разрушения, чем внизу.       — Интересно почему, — пробормотал Ёжик, водя телефоном из стороны в сторону, прикидывая какую из дверей толкнуть в первую очередь. Выбор пал на правую.       Ёжик потянул дверь на себя и, очевидно, попал в комнату ребенка. Он сглотнул, прогоняя неприятный комок в горле — комната выглядела так, словно ее хозяин не был там всего несколько месяцев, а не лет.       На середине комнаты лежал темный круглый коврик. Кровать, застеленная цветным когда-то покрывалом, стояла у стены, на ней валялось несколько мягких игрушек — мишки и один длинный, плюшевый кот. Над кроватью висела полка с книгами, в другом углу находился стол с книжными полками, даже стоял старенький монитор и колонки.       Ёжик повел телефоном ниже, желая посмотреть, остался ли внизу системник. Это было бы охренеть как странно, учитывая, что внизу утащили всё, что можно утащить. Но его рука дрогнула. За спиной раздался странный звук, будто кто-то волочился по полу, минуя эту комнату и устремляясь дальше по коридору.       — Какого… — Ёжик попятился, прижимаясь спиной к стене, не решаясь заглянуть в дверной проём. Мысль о том, что его разыгрывают его же друзья он отмёл сразу — об этом не было речи до его прихода сюда, да и Крош не настолько придурок.       Он погасил фонарик и затаился, прислушиваясь. Повисла тишина, как и до этого. Вероятно ему показалось? Или это крыса или кошка, тащившая свою добычу.       Допускать, что он не единственный, кто решился пошариться по дому ночью Ёжик не хотел, как и вступать в смертельную схватку с каким-нибудь бомжом.       Слушая тишину, Ёжик прикидывал, стоит ли ему схватить любую книжку с полок и удрать. Но внутренний и вялый до этого азарт требовал исследовать больше комнат, и найти вещь поинтереснее.       Спустя несколько минут Ёжик всё же вышел из комнаты, но фонарик не включал. Слабый лунный свет из дверного проёма освещал коридор, и подсвечивал еще одну дверь, прямо напротив.       Стараясь ступать как можно тише, Ёжик дошел до той двери и потянул её на себя. Вторая комната оказалась примерно такой же, как и первая, единственным отличием была груда тряпья на кровати.       Ёжик помедлил немного, но всё же шагнул внутрь, закрывая дверь за собой. Больше комната ничем не отличалась, такая же мебель, снова монитор, колонки, книги и полки.       Ёжик хмыкнул, нервно почесал лоб. Сколько было детей в семье? Двое, трое? Он не помнил. Еще и домработница, если верить Нюше и Барашу. На сколько ещë детских комнат он наткнется? Удастся ли ему найти комнату домработницы?       Ёжик мотнул головой, обрывая мысли, ему начало казаться будто он бродит по кладбищу среди могил неизвестных ему людей и тревожит их.       Пиздец, а он никогда не был любителем таких прогулок.       К черту, он не собирался больше слоняться, берет вещь отсюда и стартует, пока чего не случилось.       Приободренный новой решимостью, Ёжик снова огляделся. Присмотрелся к кровати. Прямо возле кучи тряпья на ней лежала игрушка. Кругленькое, голубое ушастое существо. Кролик, наверняка он. Ёжик навëл телефон с фонариком поближе, чтобы рассмотреть и случайно задел тряпье.       То, что изначально он принял за груду тряпок, вдруг взвилось вверх, бросаясь Ёжику в лицо. Раздался хриплый приглушенный утробный вой, и что-то с неожиданной силой врезалось в него, опрокидывая на пол.       Ёжик вскрикнул, уронил телефон, свет фонарика несколько секунд полета метался по стенам и исчез, когда телефон упал экраном вверх.       Что-то дико сжало шею Ёжика, он пытался вдохнуть и не мог — длинные ледяные пальцы пережали горло, пока еще одна рука пыталась разодрать его одежду и кожу одновременно.       Ёжик крутился и барахтался, издавая панические звуки, пытался отбиваться руками, но чье-то тело придавливало его к полу как монолитная плита. От недостатка воздуха у Ёжика начали болеть легкие, и кружиться голова, но он все равно уловил, что кто-то — это уже точно не было кучей тряпок, эта какая-то живая тварь! — шумно и смрадно обнюхивает его.       Он застыл, не решаясь больше двигаться, но его грудная клетка сотрясалась и его ноги не могли перестать беспомощно скрести по полу, собирая круглый коврик пыльной гармошкой. Тварь замерла. Теперь, в лёгком лунном свете Ёжик мог еë даже разглядеть. Человекоподобное, с желтой нездоровой кожей и…       Тварь обнажила гнилые зубы, снова схватила за шею и с силой ударила его о пол. Глаза Ёжика закатились, брызнула кровь.       …игрушка лежала у его ног. Круглый плюшевый зверек с длинными ушами и крошечными лапками. Ёжик поднял его с пола, подобрал свой телефон — села батарея, и он выключился.       Крош наверно на измене от отсутствия связи. Дом молчал, всё такой же мертвый, каким и был последние года. Ёжик покачал головой и закрыл за собой дверь, покидая его.       Дорога со ступеней дома до провала калитки в заборе теперь заняла две секунды. Ёжик потëр зудящую под майкой кожу и улыбнулся сам себе — и чего только боялся. Во второй руке болталась игрушка, маленький кролик, потрепанный, будто стиранный раз стопицот. Он так напоминал Кроша, если подумать.       Навстречу ему кто-то шумно продирался сквозь буйно растущую траву, Ёжику не видно, но он уверен, что знает кто это. В нëм забурлила нервная энергия, захотелось сделать что-то, неважно что, лишь бы избавиться от неë и искр под кожей.       — Ёжидзе, боже, я подумал тебя там вправду сожрали! Почему трубку не брал? Тебя не было больше часа!       — Крош! — Искры устремились вперед, его потянуло, и он не сопротивлялся, подходя к волнующемуся Крошу, который пришел за ним. — Ты чего, и сам?       — Ой, — теперь Ёжик увидел его, учуял, ощутил на всю катушку. Света вокруг нет, но Ёжику это не мешает, он жадно осмотрел знакомое до последней царапины лицо и облизнулся, — эти двое сосутся там, как два ëбаных пылесоса, не выдержал! Ты… ты чего…       Плюшевый кролик тихо упал в траву, Ёжик разжал пальцы и обеими руками схватил Кроша за щëки, наклоняя к себе. Теплая кожа под ладонями начала гореть как пожар, а Крош залепетал, но не вырвался. Его зрачки заметались, ещë немного и он надулся бы, как всегда, когда не понимает, что происходит.       Ёжик сократил расстояние и врезался в его губы своими, глотая изумленные чужие вздохи.       Вышло слегка неудачно, Ёжик заурчал, сжимая пальцы, задвигал ртом и поцеловал уже правильно, захватывая нежное губами. Крош одеревенел и задышал с присвистом, но не долго.       Его руки взмыли вверх, сжали плечи Ёжика, а потом быстро оплели его шею, согревая холодную кожу. Пальцы переплелись в замок на затылке, цепляя волосы. Ёжик тихо застонал, и Крош оторвался от него, хрипя и утыкаясь лбом в лоб.       — В-вау, охренеть. Ты, почему ты… нет, нет, стой, — он не дал Ёжику отодвинуться и на сантиметр, крепче схватился за его затылок, — не уходи, не надо.       Ёжик и не собирался. Он знает, он не сможет отсюда уйти, не теперь. Но вот Крош этого пока ещë не понял, надо объяснить, показать, дать понять, что нет нужды теперь разлучаться.       Его кожа постепенно охлаждается, и ему хочется втиснуться и согреться в Кроше, от которого шпарит как от печки. В него, в его суть, запустить зубы в мягкое и теплое, а потом найти укромное темное место и остаться там навсегда, выбираясь только в поисках источника тепла.       — Пойдëм, — дыхание у Ёжика не сбивается, сердце стучит ровно, даже медленнее, чем должно в такой-то ситуации. Крош заскулил и потëрся о его щеку своей, не желая двигаться с места. Ладони Ёжика тоже стекли ему на шею. Чужой пульс загремел в пальцы, оглушительно.       — Давай никуда не пойдем, зачем, им там и без нас прикольно, я уверен. Лучше так останемся. — И будто не нужно объясняться, говорить что-то, обозначить ситуацию. И почему только раньше было так страшно? Он не помнит. Крош прижался к нему и тихонько задышал.       Ёжик задумчиво погладил его горло. Похоже, у него совсем ледяные пальцы — Крош тут же поëжился, выдал нервный смешок, откинул голову. Точно. Так холодно. И пусто. Здесь — горячо.       Ёжик закрыл глаза…       показать       …наклонился, раскрывая рот.       объяснить       Сомкнул зубы.       остаться здесь навсегда       Секундой позже Крош кричит.