Дневник

      13 марта        Кажется, я схожу с ума… Никогда в жизни не вела дневники. Но сейчас это просто необходимо…        Мы расследуем очередное сложное дело. Ощущение, что оно у нас уже целую вечность. Но нет: всего лишь 3 дня. Однако от него уже устали все: и я, и ребята. Надеюсь, скоро всё разрешится…        14 марта        Смутно помню сам день, но вечер — во всех подробностях.        Мы наконец-то поймали преступника. Всë против него: его отпечатки и потожировые на орудии преступления, замытая кровь жертв на рукавах рубашки, показания свидетелей… Ну хоть не до конца дурак: не стал упираться и во всём сознался.        Из допросной я вышла в вымотанном состоянии. Ушла в свой кабинет и опустилась на стул. Силы иссякли, но надо было закончить отчёты.        От работы меня отвлёк звук шагов. Валя, Валечка. Она зашла в кабинет и, недовольно взглянув на меня, вздохнула. Сказала, что я себя такими темпами вгоню в гроб. И чуть ли не силой заставила меня собираться домой. Надо сказать, что я благодарна ей. Если бы не она, кто бы выгонял меня из ФЭС и отправлял спать?        15 марта        На самом деле, зачем я это пишу? Мне надо выговариваться. Но кому? Обычно в трудные минуты меня всегда поддерживала Валя. Так почему же я не могу выговориться ей? Наверное, всё из-за того, что она и есть причина моих переживаний. Некоторое время назад я призналась себе, что неравнодушна к ней. Она прекрасна (во всех смыслах этого слова).        Что мне с этим делать? Рассказать Вале? Страшно. Боюсь потерять то, что есть. Молчать дальше? Невыносимо. К тому же, шила в мешке не утаишь…        16 марта        Да уж, товарищ полковник. Подраться с фигуранткой дела! Ну, хотя это и дракой-то назвать нельзя. Я пыталась защитить ребёнка…        После этого происшествия мы сидели в буфете, и Валя обрабатывала царапину на моей щеке. Она была так близко, что я снова невольно засмотрелась в её глаза. Такие голубые-голубые, как ясное летнее небо. Они так и притягивали; в общем, «глаза-магнит».        Закончив, Валечка дотронулась до моего плеча и, улыбнувшись, сказала, что я настоящий герой. И я не могла не улыбнуться ей в ответ…       17 марта        Сегодня Валя пришла на работу в новом платье. Когда я увидела её, у меня перехватило дыхание. Всë-таки она слишком восхитительна для этого мира.        Я сказала ей, что она прекрасно выглядит, и она, улыбнувшись, слегка покраснела. Хотя, мне это наверняка показалось. Всë-таки Валя часто получает комплименты в свой адрес, и моё замечание вряд ли могло на неё так повлиять…        18 марта        Нам отдали новое жуткое дело. Порой я не понимаю, как люди могут быть такими жестокими по отношению к другим. Всë-таки мы все живые, и каждый (я уверена) способен к любви и уважению. Так откуда же столько злости?        А ещё меня опять настигла бессонница, и я снова не спала всю ночь. Сегодня я всячески пыталась скрыть свою усталость, но ничего не выходило. В какой-то момент моё состояние заметила и Валя. Она предложила мне поспать хотя бы полчаса, утверждая, что за это время ФЭС не развалится. А я бы и с радостью, но уснуть всё равно не получится. Однако стоит признать, что её забота меня умиляет. Обо мне мало кто беспокоится. По большому счëту, только отец (с которым мы, к слову, редко общаемся) и Валечка, моё сокровище, моя королева…        19 марта        Весной, как известно, природа оживает. Сейчас на дворе хоть и март, но в моём сердце уже становится как-то теплее, оно потихоньку оживает. Дело в том, что Валя подала на развод. И это обстоятельство меня бесконечно радует. Я никогда не лезла в её личную жизнь (на то она и личная, верно?), но Васильев всегда мне не нравился. Хамоватый, заносчивый и попросту глупый человек. И что только Валя в нём когда-то нашла? Но сейчас это уже не имеет никакого значения. По-моему, она и сама счастлива от того, что скоро их со Степаном будут объединять только общие дети. А это значит, что жизнь будет потихоньку налаживаться…        20 марта        Моё состояние в последнее время, на самом деле, очень интересное. Я, статный полковник, состоявшийся как личность человек, сыплюсь в присутствии одной-единственной женщины…        Сегодня я даже чуть её не поцеловала! Валя стояла очень близко и что-то увлечённо говорила. А я просто косилась на её губы…        Ладно, по правде говоря, я бы не решилась её поцеловать. Мне всё ещё страшно. Я не знаю, наберусь ли когда-то смелости сделать это, но…        На этом записи в дневнике обрывались. Но почему же привыкшая всё всегда доводить до конца Рогозина не закончила мысль?        Она собиралась это сделать, но раздался телефонный звонок. Отцу стало плохо. Настолько, что вызвали скорую. И пусть они мало общались, но Галя всё равно сорвалась с места и поехала к нему. А тетрадь с её сокровенными мыслями так и осталась лежать на столе в открытом виде.        Однако по дороге случилось нечто, что чудом не закончилось печально. Автокатастрофа. Скорая. Больница...        Антонова, узнав об этом, сразу же помчалась к подруге. Когда врач сказал, что всё обошлось и Галина Николаевна отделалась небольшими ушибами и лёгким сотрясением мозга, Валя выдохнула. Да, сейчас Рогозиной некоторое время придётся общаться с медработниками, чего она так не любит, потому что сама по большому счëту к таковым относится, но это в разы лучше, чем "контактировать" с коллегами Антоновой... Убедившись, что жизни полковника сейчас ничего не угрожает, патологоанатом отправилась домой к подруге, чтобы привезти ей необходимые вещи.        Тогда-то Валя и заметила открытую тетрадку. Долго боролась с собой, ведь читать чужие записи без разрешения очень нехорошо. А потом увидела своё имя. На нескольких страницах. И тогда любопытство взяло верх.        Антонова листала страницы дневника, и на её глазах наворачивались слëзы счастья. Она ведь даже не допускала мысли о том, что её чувства к Рогозиной взаимны! Конечно, все эти жесты, взгляды, прикосновения цепляли внимание Вали, однако та не придавала им никакого значения, полагая, что снова себя накручивает.        Дочитав последнюю запись, патологоанатом кинула тетрадку в сумку с вещами Галины и отправилась в больницу.

***

       — Галочка, как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Антонова, сидя около постели подруги.        — Жить буду, — отвечала Рогозина. Она искренне была рада видеть Валю.        — Я твои вещи привезла. Здесь всё: и одежда, и документы.        Галя кивнула, с благодарностью посмотрев на женщину.        Несколько секунд они молчали. Но тут Антонова решилась.        — Тут ещё кое-что. — Она достала из сумки тетрадь. — Прости, я случайно на неё наткнулась... И прочитала...        Рогозина ужаснулась, вспомнив, что действительно оставила дневник на столе... Так глупо раскрыть всё, что очень старательно прятал!        — Ну, раз ты всё знаешь, — вздохнула полковник, — то тебе решать, что будет дальше. Просто знай, что я действительно люблю тебя. И всё, что там написано, — правда. — Она отвела взгляд.        — Эх, Галя-Галя... — Антонова улыбнулась и накрыла руку начальницы своей рукой, чем заставила подругу вздрогнуть. — Ведëшь себя, как ребёнок. Стала бы я что-то говорить про твои записи, если бы это имело грустный исход?        Эти слова заставили Рогозину посмотреть на Валю. А в следующий момент полковник ощутила губы Антоновой на своих губах.        — Я не смогу без тебя, Галь. Поправляйся скорее.        — Обязательно, Валечка, обязательно, — прошептала Рогозина и подумала, что теперь ей есть, для кого жить...