Утро 14-ого февраля

Птица. Что есть это создание без своих прекрасных мягкопёрых крыльев? Ничего. Крылья – это главный атрибут этих существ, созданных лишь для ветра и высоты голубого неба. Без крыльев они не смогут летать, а значит буйная свобода в них не будет удовлетворена. Такие птицы несчастны, словно в клетке, барахтаются на земле, пытаясь взлететь почём зря. Такие птицы – рабы страданий и пыток жизни, находящие их в любой улочке, где нужно было б улететь от греха подальше. Такими птицами бывают и люди наделённые этими прекрасными отростками, разрезающие облака в полёте. Эти люди тоже своего рода птицы. Тоже крылатые, тоже лёгкие, тоже любящие свободу, что щемит сердце, если человек этот – раб. Раб своих мыслей, принципов и обычаев. Но что, если такого человека не лишить крыльев, а лишь способность к полёту? Подрезать маховые перья, выдернуть пух, растерзать рулевые. Многие делают обрезание крыльев, считая, что это красиво и полезно. Но только пернатые так не считают. Квакити так не считает, но кто его спрашивал в тот роковой момент, когда его жизнь стала вверх тормашками. Это был просто вечер с, уже бывшим, парнем, так бережно ухаживавшим за этим златокрылом утёнком. Они мило болтали, часто флиртуя, и иногда потягивая красное вино из ажурных бокалов. Хоть это и был просто офис того самого парня – Джея, где он обычно работал с Кваком, но сейчас это выглядело словно один из столиков в роскошном ресторане, устланный махровой алой скатертью с вырезными серебряными блюдцами. В аккуратной посуде у обоих были кусочки свежеиспечённой утки, что так впивалась в глаза крылатому. Да, мясо его генетических сородичей была несомненно вкусным, но осознавать, что тоже, в какой-то мере, являешься этой птицей и представлять свою печень или желудок в этой самой тарелке – отвратительно, что аж выворачивает. Но это ужин и его позвал сам Шлатт, а значит отказаться нельзя, иначе даже думать страшно. Нет, он не был таким грозным, но его действия иногда заставляли чувствовать себя некомфортно. Конечно, баран потом откупается подарками, нежными словами и жаркой ночью, но душа утёнка хранит и помнит все те моменты, а сердце судорожно трепещет лишь при запахе алкоголя и грозных вздохов. Сейчас один из тех редких вечеров, что устраивает президент этой нации, когда хочет либо поманить в постель, либо «извиниться» за что-то. До этого день прошёл хорошо, да и сам мужчина не на что ни намекает, так что оба варианта отметаются. Но что тогда хочет Джей? Обычно он начинает действоавать под конец мероприятия, так что придётся ждать. Алый алкоголь довольно сильно бьёт по голове. Неужели это такой крепкий сорт вина? Казалось, что Квакити попробовал уже все виды: от самых дешёвых до сумасшедше-дорогих вин. Кажется, будто добавили какую-то примесь, хотя возможно, что это просто рецепторы языка отвыкли от такого алкоголя, либо это новый сорт, который смог откопать или выкупить у кого-то. Алекс не зацикливался на этом, махнув рукой, и продолжил ужинать с, тогда ещё, любимым человеком. Квак должен был бежать оттуда, как только почувствовал неизвестный привкус у такого известного вина, но он был ослеплён любовью, ложными словами и мягкими руками, что могли принести ещё несколько синяков на всё тело. Он просто сидел и ковырял вилкой кусочек блюда, отвратно смотревшийся в кровоподтёках от мидиум прожарки. Шлатт снова флиртовал. Нещадно приставал к пернатому, но почему-то не намекал на продолжение в виде занятия любовью. Нет, он просто хотел, чтобы его уточка перестала терпеть и липла к нему, дабы удовлетворить непотребства. На что рогатый бы водил того словно на поводке, разучивая и исполняя разные команды. А чтобы птица стала послушной – нужно отобрать её свободу. Нетрудно догадаться, что свобода птиц заключается в их шикарных крыльях, но можно обойтись и простым оперением на этих самых отростках. Он не хочет лишать его любимого красивых, мягких и чувствительных утиных крылышек. И вот, рядом стоящее радио немного пожужжало и начало проигрывать какой-то вальс от неизвестного исполнителя, но даже эта музыка подойдёт. Джей встал со своего места, на что Алекс слегка дёрнулся, и, обойдя стол, протянул тому руку. Приглашение на танец. Это было….неожиданно. Когда он в последний раз танцевал? Похоже, это было после выборов, когда оба устроили огромный праздник в собственном особняке. Как сейчас, правда Квакити выворачивало от алкоголя, а ужин был явно противен желудку. Но приглашение на танец он принял и его тут же потянули к мужчине, притянув за талию. Такие резкие дейстия выбили воздух, и спокойное сердце начало стучать, словно там разразилась невиданная буря. За музыкой так же последовал лёгкий танец, похожий на вальс, но с кусочками быстрого темпа, несвойственные для такого изящного вида исполнения. Можно было расслабиться на сильных руках, что не давали упасть бессознательной тушей на пол от нехватки сил. Поворот и вот, Шлатт стоял за спиной, а сердце снова сделало сальто. Его дыхание мягко казалось бледной кожи крылатого, вызывая неприятные ощущения и стайку, не то что бабочек, скорее стрекоз или майских жуков в животе. Одна рука по прежнему лежала на талии, но теперь уже спереди, а вторая вытянулась и схватила руку Алекса, отводя в сторону. Музыка перестала так мягко и плавно течь, став монотонной. Или радио вообще не играет и это только помехи и шум? Все звуки слились воедино и можно было лишь услышать членораздельные слова мужчины позади, что сладко шепчет. Это были слова о прекрасной жизни. Жизни в клетке из золота, где он будет удовлетворён всем, чем только пожелает. Конечно же, будет и цена такой выгодной сделки или, точнее сказать, приговора. Цена тому – способность летать. Крылья останутся и даже станут «красивее», если их подрезать. Его утешали слова о безболезненном способе, что всё буде хорошо и всё будет как обычно, кроме полёта. Кто же знал, что даже у птиц, ограниченных в их излюбленном занятии, появлялись проблемы. Это могло быть нарушение координации, психические расстройства, да в конце концов травма, выработанная после такого. Квакити не знал, ведь он никогда не задумывался о таком. Сознание ещё плыло от выпитого, так что Шлатт, хмыкнув, взял тельце на руки и вошёл в свою комнату. Там, правее центра, была двухместная огромная кровать, куда он аккуратно положил Алекса на живот, мягко проведя рукой по клочкам пуха, росших из-за спины. На это крылатый лишь что-то пробурчал и всё таки закрыл глаза, медленно проваливаясь в царство Морфея. Шлатт всё ещё шептал слова о красоте, которую он даст и что завтра начнётся новая жизнь для утёнка. Полусонный Алекс услышал, как рогатый упомянул что-то о завтрашней дате. Сегодня февраль 13-е, значит завтра… ах да, 14 февраля. Как же можно забыть такой популярный праздник среди людей. День любви и парочек. Интересно, Джей что-то подарит Квакити? Хотя, на что он надеется, ведь сам же забыл об этом празднике и не подготовил ничего. Но это всё будет немного позже. Это всё будет всего-то через несколько часов, а значит волноваться не о чём. Значит, что время спать и крылатый, расслабившийся под убаюкивающий голос президента, провалился в глубокий сон. Он спал тихо и иногда что-то шепча. Не чувствовал, что его кто-то трогает за крылья. Не слышал, как ножницы проходят по идеально чистым и гладким маховым перьям. Не думал, что Шлатт, что-то может сделать с ним, особенно такое. Джей не намеривался делать это самому, так что он поручил это одному из персонала в его особняке. Бедный паренёк, видел, как бессознательное тело лежит на кровати в не самом трезвом виде. Ему явно снятся кошмары, да ещё какие. Работнику всё же пришлось коснуться этого мягкого оперения и мысленно просил прощения у его обладателя. Кусочки перьев сыпались на кровать и пол, словно лепестки ярко-жёлтых цветов. Парень вытащил из кармана маленький мешочек и смахнул туда все опавшие обрезки перьев. Во время этого процесса Квакити иногда дёргался и хмурился, когда ножницы резали и задевали нервы в перьях. Процедура была проведена великолепно, ведь края были очень гладкие и симметричные по обе стороны. Правда, летать такие крылья больше не смогут, зато, как и говорил Джей, они стали намного красивее. Но какой ценой? Алекс не знал этого. Пока что он лишь спит и надеется, что завтра, в день влюбленных, всё будет хорошо. Да, всё будет хорошо, но не так хорошо как раньше…

14 февраля. День влюбленных.

Это было обычное предвесеннее утро. Половина месяца уже позади, значит следующий сезон не так уж и далеко. Ах, как же Квакити ждёт того жаркого и чарующего лета. Это самый лётный сезон, хотя обычно желание летать появляется к концу лета или середине весны, как и у всех птиц. Но Биг Кью – не все. Ему вполне себе устраивает и достаточно жаркое лето. Но сейчас февраль. Да и не просто последний месяц зимы, а его 14-е число. Значит, это день валентинок, букетов и всех конфетно-букетных штучек, что обычно бывают у молодых и зрелых парочек. Везде, куда не глянь, обычно пестрили розовые сердечки, статуи купидонов и яркие букеты наикрасивейших цветов. На улице нежно веял моросящий ветер, ласкающий людей, что прогуливаются на улице и голые кроны, когда-то зелёных, деревьев. В феврале солнце начинает сильнее греть и светиться, поэтому игривые лучики света начали весело прыгать по всей комнате, где отдыхал Квакити. Назло не закрытые шторы пропускали солнце через тюль и оно начало медленно подкрадываться к двуспальной кровати. Золотые полосы прошлись прямо по закрытым глазам пернатого, на что тот нахмурился и повернул голову в другую сторону. Но и тут его достали ласковые лучики тёплого солнца, отражаясь в зеркале, точно целясь снова помешать сну Алекса. Не выдержав такой пытки, Биг Кью всё таки решил встать и немного разомнуться. Поза в которой он спал была довольна неудобной, потому что он привык спать только на боку, поэтому сон на животе он не жаловал. Зажатая ранее грудь немного покалывала, шея болела от повернутого состояния, и голова тихо гудела на фоне. Не очень приятное утро, но возможно сегодняшний праздник скрасит его неудавшийся с утра день. В прочем, солнце не такое уж и плохое чудо в раннем часу, потому что сегодня будет явно теплее. Тем более, можно будет ещё и полетать и не беспокоиться о комьях белого снега на крыльях. Ах да, крылья, они довольно затекли, так что размять их будет очень хорошо. Квакити сладко потягивается, хрустя позвонками, и направляется в туалет сделать утренние процедуры. Вытерев умытое и свежее лицо, он замечает, глядя на зеркало, что что-то неприятно покалывает на конце маховых перьев. Тихонько раскрыв одно крыло и выставив того в зоне отражения, тот взглянул на ровно скошенные кончики перьев, которые навевали чувство тревоги. Квакити нагнулся сплюнуть воду и, взглянув в зеркале на подрезанное крыло, ошарашенно застыл. Этого не могло быть. Такое не случается случайно, потому что края были аккуратно срезаны. Надежда ещё теплилась в груди, что это всего лишь какая-то шутка и это никак не повлияет на баланс или полёт, но эта надежда оставалась крошечной, по сравнению в нарастающей паникой. Сплюнув последние капли, пернатый побежал в сторону балкона. Он давно научился понимать, стоя на месте и махая отростками, смогут ли крылья поднять его. И вот, Алекс стоит на балконе, прохладный ветер бьёт в лицо, лезет под шиворот одежды и петляет между пухом. Крылатый величественно расправил своё достоинство и резко сделал взмах. Второй, третий, четвёртый. Так и продолжалось, если б Квакити не почувствовал, как его руки дрожат и ноги скашиваются сами собой. Он должен был почувствовать мимолётную невесомость, лёгкость, но не было ничего. Даже намёка на то, что крылатый смог бы самостоятельно взлететь или ещё хуже – планировать. Утёнок всё таки рухнул на холодную поверхность балкона и трясущими руками закрыл своё лицо, тихонько начиная всхлипывать. Крылья распластались за спиной золотым шлейфом жёлтых перьев, ярко отражая солнечный февральский свет. Они не способны взлететь. Квакити не способен взлететь. Но он попробует снова. Каждый чёртов день после будет пытаться хоть на миллиметр подняться над землёй или почувствовать ту невесомость, что всегда окружала его, пока он был собой. Пока он был птицей. А ему известно то, что если птица не летает – значит это не птица.

Пух был так же чист. Перья были так же идеально чистые.

Но кое-что изменилось и это…

Квакити.

Спустя год. Окраина Лас Невадас.

Всё те же ветра, что вьются вокруг одного невысокого человека, играючи шелестят угольными локонами, вылезающие из под шапки. Крохотные крылышки вместо ушей плотно скрыты за тканью головного убора, не давая сверкать золотом оперения. Солнце только-только виднеется из-за горизонта, нежно освещая небо мягким оранжевым. Звёзды меркнут с приходом этого светила, а луна скрывается за противоположную сторону от него. Слишком хорошая погода для полёта. Лучше не придумаешь. Хотя, лучше можно и придумать, например: уметь летать. Алекс давно бросил попытки упорхнуть, потому что любые попытки что-то сделать загоняли его в новую панику, от чего тот судорожно оседал на любую твёрдую поверхность и прикрывался крыльями. Шлатта он бросил давно. Точнее его бывший жених бросил первым. Не просто бросил, а сначала измывался над ним, а только потом, предвещая свою кончину, кинул самые грязные словечки. Тут-то его и настигла кара в виде сердечного приступа, потому что был заядлым алкоголиком. Но сейчас, слава XD, на полу в комнате пернатого больше нет надоевших бутылок, запах сигары и вечных криков. Сейчас только прохладный ветер, остывший песок и его город неподалёку. Теперь он свободен, но недостаточно. Обрезанные перья так и остались напоминанием, что он никогда не будет полностью свободным. Теперь уже крылья стали для него табу, хотя он всё ещё лелеет остроконечные перья и мягкий пух на спине. Утро – самое мирное время в искусственной пустыне, где расположен Лас Невадас. Порой здесь и бывают снегопады, но на следующий день от выпавших осадков останется лишь влажное напоминание на асфальте и крышах многоэтажек. За городом довольно холодно, так что Алекс немного ёжится от мурашек по всему телу. Кажется, будто куча букашек пробежала по спине, перебегая на руки и шею. Надо было взять ту синюю ветровку, оставшуюся висеть на рабочем стуле в кабинете. Пригодилась бы. Вдруг, что-то тяжёлое и тёплое падает прямо на плечи крылатого, от чего тот дёргается и резко поворачивает голову назад, хмурясь новоприбывшему. Ах да, как он мог забыть. Утёнок мысленно ударяет руку о лицо и закатывает глаза, сильнее кутаясь в обшарпанное коричневое пальто с разной вышивкой. Видимо его младший решил немного украсить исхудалую одёжку своего горе-брата. Разноцветные нитки привлекали внимания и так и манили провести пальцами и пощупать рельеф. Биг Кью так и сделал. Немного приподнял рукав правой руки, где на манжетах красовались синие и золотые закорючки в виде волн и лучей солнца. Тихонько провёл кончиками пальцев по шероховатой поверхности и заворожено смотрел. Мужчина рядом тоже смотрел на рукав, но скорее на сами фаланги нынешнего президента Лас Невадас. На спине ткань пальто трепыхнулось, что привлекло внимание мертвеца, глянувший тому за спину. Он знал, что у Алекса были крылья, как у его отца, но не чёрные, цвета смоли, а жёлтые, как солнышко днём. Даже, можно сказать, золотистые, ярко переливающиеся на свету. Единственное, о чём он не знал – умеет ли пернатый летать? До всех событий и до Джея он никогда не демонстрировал свой полёт, но говорил, что ему нравится подниматься высоко в высь и медленно планировать прямо на крыши. Но после и сами рассказы перестали виться вокруг Квакити, как и его крылья, которые тот прикрывает либо плотным пиджаком, либо не выходит вовсе на свет к людям. Такое поведение начало проявляться именно после времён Менбурга. Хотя, кто знает, что там случилось, чтобы это так повлияло на него. Всё же его привлекло мимолётное движение на его спине. Конечно сегодня не 1 апреля, но в 14 февраля тоже можно немного подшутить над один человеком. Хриплый голос вырвался из глотки кудрявого, немного дразня мужчину, что был на голову ниже. Тот лишь нахмурился и продолжал рассматривать узоры на потрёпанный ткани. Конечности на спине начали понемногу неметь от зажатого состояния, и хотелось поскорее раскрыть их навстречу ветерку. Но он делал так только в одиночестве, а сейчас рядом с ним находился человек, которого низкорослый явно недолюбливал. А бархатный голос с хрипотцой всё так же лился изо рта прямо за спиной у крылатого. Тонкие пальцы прошлись по позвоночнику, заставив Алекса вздрогнуть, не уследив за своими крылышками. Те дёрнулись и чуть не скинули со спины чужую верхнюю одежду на пыльный песок. Тихий голос велел прекратить махинации над его спиной и, если так захочет кудрявый, то мирно уйти и оставить в покое человека перед собой. Руки позади переместились на ровные плечи и прижали лопатки прямо к груди, нарушая баланс утёнка. Руки прижимают края пальто к грудине и Квакити падает назад, опираясь на другого человека. Шрамированные запястья скользнули с плеч ниже, сцепляясь на уровне рук Биг кью, и легонько сжал их, шепча вопросы прямо на ухо. Они касались его крыльев. Собеседник молчал, игнорируя тёплое дыхание рядом с щекой. Сухие губы коснулись мягкой кожи у мочки уха и мимолётно чмокнули. Теперь слова мертвеца просили просто сказать, что не так. Почему пернатый скрывает крылья, не рассказывает о полётах как раньше и запирается у себя в кабинете с кипой бумаг, игнорируя кудрявого мужчину у вывески его же страны. На это Алекс немного отошёл и расцепил свои и чужие руки с себя и снял потрёпанную одежду. Крылья медленно начали расправляться, показывая уже неровные срезы перьев снизу, что теперь выглядят не очень аккуратно. Но пух по прежнему чист и мягок, а значит уход за ними всё же был. Уже хорошо. Кудрявый изумлённо глядел на его дрожащие конечности на спине и потянулся рукой к крыльям, зарываясь рукой в тот самый пух. Касания заставляют тысячи мурашек снова пройти по спине и шее, поднимая мелкие пушинки. Фаланги пальцев начали пробираться вниз через гущу перьев, что шуршали от каждого движения. Дойдя до обрубленных концов, мужчина провёл ладонью по всей длине, ощущая шероховатость среза. Да, он прекрасно знал, что такое обрезание крыльев. Знал, что такие птицы не летают. Но чтобы такое практиковалось на таких гибридах как Квакити, он слышит впервые. Очевидно, что Шлатт приложил к этому руку или даже самолично отнял у утёнка способность летать. Теперь стало ясно откуда частичная потеря координации, всегда унылое или агрессивное настроение, а если неожиданно объявиться к нему, то сразу же скалит зубы. Паранойя тоже иногда поблёскивала в янтарных глазах, не оставаясь незамеченной взглядом карих зенок. Как и сейчас мелкие зачатки страха притаились глубоко в душе крылатого, что выдаёт его положение и нервно сжимающие пальто руки. Закончив изучать перьевые отростки, мертвец обошёл Алекса и встал на против того в полуметре. Короткое предложение их уст кудрявого заставило лицо крылатого немного нахмуриться и задрожать нижнюю губу. Квакити лишь поддался вперёд, зарываясь в складки старого горчичного свитера с запахом пороха. Ткань становилась понемногу влажной и были слышны тихие приглушенные всхлипывания. Хрипловатый голос вторил клишированные слова, что рассказывают все друзья и близкие своим несчастным, но это было именно то, чего не хватало. Отростки обмякли и осели, едва касаясь кончиками маховых перьев песка. Дрожь тела стала ощутимей, как и слова становились всё ласковей и нежнéй. Этот день год назад стал табу для Алекса, но в этот раз всё совершенно по другому. Рядом с ним снова был человек, но не тот что раньше – тиран, а другая личность. Та, что была врагом. Врагом, что помогает своему сопернику, который не в силах справиться со своей проблемой. Возможно, для неё есть решение, но оно пока неизвестно. Они будут пытаться решить её. Ради них, ради Квакити. Грубая рука проводит по спине, невесомо поглаживая. Вторая же поместилась на чужом поясе, не давая человеку напротив упасть на ватных ногах. Дрожь слегка ослабевала и мужчина тоже понемногу успокаивался под равномерное шептание, которое не умолкало с самого начала. Лицо со шрамом медленно опустилась на макушку, подарив секундный поцелуй в лоб там, где не было этой темно-синей шапочки. Голова же опустилась на макушку, оставаясь там. А ведь сначала кудрявый хотел прийти к президенту Лас Невадас, чтобы постебать его за неимение пары на сегодняшний день. Но увидеть Алекса на окраине на расстоянии полукилометра было довольно странно. Особенно утром, когда сияние звёзд всё ещё освещало пик Иглы. Мужчина в одной тонкой рубашке прогуливался по жёлтому песку, пока прохладный ветер дул и поднимал частички пыли. Мертвец заметил, что Биг Кью продрог, пока был здесь, вот и, сняв пальто, накинул на него свою одежду. В этот день кудрявый, как бы странно не звучало, успокаивал своего соперника, между тем узнавая правду об одном из секретов пернатого. Не было валентинок, букетов цветов и шоколадок, но зато был человек который утешал его. Вот, что значит 14 февраля. День, когда люди не только признаются в любви, но и помогают друг другу, залечивают душевные раны и просто находятся рядом. В их разговоре не прозвучала ни одна нота, вещающая о любви. Только хрип утешения и всхлипывания просьбы. Просьбы побыть рядом, пока хорошее начало дня не кануло в лету из-за пережитого события. Сейчас всё хорошо, значит, что день влюбленных пройдёт хорошо, даже если рядом будет не вторая половинка, а ненавистный разрушитель покоя. Всё же, Квакити знает:

Утро началось не так уж и плохо.