Красный конверт

— Что это такое? Фэн Синь кидает скомканный кусок бумажки на стол Му Цина и упирается раскрытыми ладонями в бока своей тяжелой формы. От Фэн Синя несет чувством недовольства, его брови сведены к переносице, губы плотно сжаты в неровную линию, грудь еле вздымается, но дышит тяжело, значит, бежал к Сюаньчжэню или шел быстрым шагом. Вполне вероятно, что недовольство его возросло, пока Му Цин скептически смотрел на этот мусор. — Вероятно, это лист бумаги. — Спасибо, гений, открыл мне Небесную столицу! Я спрашиваю еще раз: что это такое? Му Цин тяжело вздыхает. Ни дня не пройдет в спокойствии, чтобы его не потревожил этот идиот Фэн Синь. Быть настолько глупым, чтобы явиться к нему из-за какого-то клочка бумаги? Сюаньчжэнь отворачивается от Наньяна с его барахлом и продолжает заполнять свитки, собираясь игнорировать генерала, пока тот сам не уйдет. Отчет о нападении призраков на земли юго-запада нужно сдать уже через несколько часов, Линвэнь ждать не любит, а подставлять ее не любит уже Му Цин, и потому старается поскорее закончить с работой. — У меня нет времени, Наньян, иди к чертям собачьим и спроси у них. Я не хочу разбираться с твоими очередными детскими глупостями. Фэн Синя такой ответ не устраивает, его грудь вздымается еще выше, мужчина глотает воздух в недоумении, готовый извергнуть тираду о том, какой Му Цин эгоистичный и несообразительный, раз не обращает внимание на проблему Фэн Синя. Наньян подходит ближе к столу. В рабочем кабинете Му Цина тихо и безлюдно, обычно помощники стараются не мешать богу войны в такое время; на столе теплится гора свитков, некоторые из них уже помятые, на них редко можно заметить капли туши, они все перетроганные длинными пальцами Му Цина уже давно, а на некоторые Му Цин еще даже не смотрел. Фэн Синь отодвигает ладонью свитки, освобождая место его проблеме. Он гневно следит взглядом за пером, которое готовится вот-вот поставить точку в отчете. И она это делает. Му Цин не сразу замечает, как Фэн Синь уже давно навис над ним молчаливой горой. Он закатывает один свиток, отодвигает его в сторону к кучке других готовых и тянется за новым, как вдруг рука останавливается в воздухе. Сюаньчжэнь глядит вверх, наконец встречаясь с Наньяном взглядами, и юго-западного бога войны ведет от накрывающего чувства злости. Фэн Синь схватил его за запястье, заставив отвлечься от работы. — Ну что ты от меня хочешь? — Му Цин как-то слишком резко отдергивает руку, когда чувствует своей холодной кожей чужие разгоряченные пальцы. Мужчина устало вздыхает и откидывается на спинку стула. Он скрещивает руки на груди и коротко закатывает глаза, цокая. Видеть Фэн Синя таким злым и нетерпеливым, конечно, приятно душе и сердцу, но не когда у самого Му Цина полно работы, а он тут стоит и отвлекает. — У тебя дел, что ли, нет? Чего ты приперся ко мне, я все никак не пойму! — Му Цин уже не сдерживает, его брови повторяют за бровями Фэн Синя и складываются в гневном замешательстве, портя миловидный внешний вид генерала. Вместо слов Фэн Синь пододвигает скомканный мусор ближе и смотрит прямо в глаза. Его щеки отчего-то алеют, и Му Цин невольно ведет носом, вдруг интересуясь, что за информация, скрытая за согнутыми сторонами листа, заставила Наньяна так реагировать. Му Цин открывает записку резво. Это оказывается вырезанная в форме сердца открытка. На ней изображен мишка, он держит красный шар в своих лапах, а над ним искусно выведенный стишок. Почерк слишком гуляет, он простой и легкий, отличается от почерка самого Наньяна — он у него резкий, грубый, строгий. И точно так же отличается от почерка Сюаньчжэня, у него он более изящный, а линии тонкие. Любовный стишок ведает о раскрытии самых теплых чувств, а внизу подписано кем и кому. «Генералу Наньяну от генерала Сюаньчжэня». Такие шуточки выглядят достаточно забавными даже по мнению Му Цина, но по какой причине Фэн Синь пришел к нему, бог войны до сих пор не мог понять. — Что дальше? Что ты хочешь мне этим сказать? — Это ты написал? Му Цин оглядывает сначала Фэн Синя, а после записку в своих руках очень недовольным взглядом, порыв закатить глаза длится ровно три секунды, потом Му Цина немного попускает. — Я, по-твоему, совсем на идиота похож? Нет, на идиота был похож не Му Цин, а Фэн Синь, который вторгся в его кабинет без разрешения войти, устроил балаган и нарывается на очередную драку. У Му Цина уже начинают чесаться кулаки — предзнаменование плохое, значит, что действительно подерутся. Фэн Синь отталкивается от стола и привычно кладет ладони на свои бока, его нос слегка сморщивается, а губы расползаются в недовольной гримасе. — Тогда объясни мне, за каким демоном эта херня оказалась на моем столе с самого утра? Фэн Синь намеренно повышает голос, потому что иначе Му Цин попросту не захочет его услышать, таковы были их игры. Один выводит, второй бьет, первый бьет в ответ, второй начинает дубасить сильнее, пока оба совсем не выбьются из сил либо пока не хлынет первая кровь, но это уже совсем редкие случаи. Му Цин комкает пушистого мишку и кидает бумажку в мусорное ведро. — Шутников, что ли, не знаешь? Я тебе сказал, я такими глупостями не занимаюсь, у меня слишком много работы, чтобы тратить свое драгоценное время на кого-то вроде… тебя, — Му Цин с отвращением и накатывающей тошнотой смотрит на Фэн Синя, замечая, как у того зеленеет лицо. Так ему и надо, балбес. — Уйди, не мешай мне. Наньян раздраженно выдыхает и опускает голову, он стоит так с полсекунды, но потом быстро уходит, громко хлопнув за собой дверью, чтобы Му Цин точно скривился от раздражения и накричал тому вслед пару ласковых, но Сюаньчжэня такое детское поведение вообще не трогает, отчет сам себя не сделает! Только лишь поздним вечером, когда он возвращается из дворца Линвэнь и находит взглядом ту открытку, щеки начинают покрываться неровными пятнами смущения. Пальцы ловкими движениями раскрывают ее вновь, стишок уже стерся в некоторых местах, а нарисованный мишка был настолько помят, что издалека даже смахивал на уставшего Фэн Синя. Му Цин засмеялся своим мыслям и сел за стол, чтобы рассмотреть открытку получше. «Твой, словно облако, наряд, а лик твой — как пион, Что на весеннем ветерке росою окроплён. Коль на вершине Цюньюйшань не встретился с тобой, — Увижусь у дворца Яотай под светлою луной» Му Цин сжал и разжал собственные ладони, медведь с красным шаром под таким произведением выглядел достаточно глупо, но почерк действительно выдавал кого-то третьего. От открытки уже давно не чувствовалась какая-либо посторонняя энергия, Му Цин даже не смог понять, от кого она и зачем была подписана его собственным именем. Неудивительно, что Фэн Синь пришел к нему с вопросами, случившись такое с Му Цином, тот с огромной вероятностью устроил бы драку, потому что выражение чувств, а тем более от кого-то ему лично, вовсе сводило его с ума. Ему нельзя было. У него путь самосовершенствования. Подавив еле назревающую улыбку, которая накатила уже после третьего прочтения строк, Му Цин спрятал открытку под свой пояс и ушел в опочивальню, собираясь хорошо отоспаться. Утро свело его с ума с самого первого луча солнца, которое без стыда и совести заглянуло в открытое окно. Розовеющие линии расползались по полу, скользили по тумбе и мягко щекотали оголенные плечи Му Цина. Мужчина сонно потер глаза и через силу заставил себя осесть на кровать. Его волосы спутались в гнездо дикой птицы, в горле образовалась целая пустыня, а под глазами пролегли сероватые мешки. Му Цин опустил босые ноги на пол и встал с кровати, озираясь в поисках своих одежд, но взгляд зацепился за ярко-красный конверт, лежащий прямо посреди стола. Му Цин не слышал, чтобы кто-то входил к нему, пока генерал спал, а значит, пролезли через окно. Сюаньчжэнь, чуть покачиваясь, добрел до столешницы и поднял конверт. На нем красовалась золотистая печать с бутоном персикового цветка. Му Цин сонно покрутил конверт в руках, похлопал глазами и сел обратно на кровать. В конверте лежала плотная бумага, которую Му Цин раскрыл, его взгляд пробежался по строчкам, и вдруг глаза округлились, а брови угрожающе свелись к одной точке. — Какого черта! — разнесся крик по всей опочивальне. Утро еще не успело дойти до всех дворцов, и храм Наньяна был погружен в темноту, как вдруг прямо в открытое окно его комнаты проскользнула легкая тень. Только проснувшийся Фэн Синь был не менее сонным, чем Му Цин пятнадцать минут назад, и он не успел заметить, как перед ним выросла чья-то фигура. Загорелое плечо тронула чья-то очень холодная ладонь, как вдруг Фэн Синь оказался прижат к собственной кровати снова, его горло слегка сжимали бледные трясущиеся пальцы. Фэн Синь удивленно поднял взгляд, не понимая, как ни он, ни его интуиция не могли распознать, что в покоях есть кто-то еще, но стоило Наньяну встретиться глазами с нарушителем, как сердце вдруг перестало беспокоиться и гулким эхом стучать прямо в ребра от испуга. — Отпусти, хуже будет. Му Цин навис над ним. Он крепко сдерживал Фэн Синя на кровати, его ладони еще слегка подрагивали, а губы так сильно были поджаты в одну линию, что начали белеть. Его взгляд был полон бешенства, он словно бросался молниями. Му Цин на просьбу не отреагировал, лишь сжал крепче шею Фэн Синя, четко ощущая его пульс кожей. Этот идиот был спокоен в такой, мать его, момент! — Что это такое? — прошипел Му Цин. Он свободной рукой выудил из-под пояса конверт с печатью цветка, и Фэн Синь немного нервно посмотрел на мужчину. — Отпусти, я даже взглянуть не могу на это, — его голос заиграл хриплыми нотами, вот настолько сильно сжимал его горло Му Цин. Фэн Синь, конечно, от этого все равно не умрет, но на залечивание синяков потом придется тратить свои божественные силы. Сюаньчжэнь резко отстранился. Он отвернулся от Фэн Синя вовсе, забиваясь куда-то в угол, куда солнце еще не успело пробраться. Му Цин сейчас выглядел очень помято, он выскочил из собственного дворца в грязных верхних одеждах и спешил так сильно, будто боялся оказаться пойманным с поличным, хотя ничего такого он и не сделал. Фэн Синь зашелся хриплым кашлем, растирая кожу на шее ладонью, сон как рукой сняло почти в буквальном смысле, и Наньян взялся за упавший конверт. Тот был немного помят, видимо, Му Цин очень нервничал, потому что с бумагами он относится гораздо бережно, чем с Фэн Синем. В красном конверте лежал шершавый лист странной формы, до точности повторяющий вчерашнюю открытку, которую нашел Фэн Синь. «Я хочу быть твоей любовью вечно, Без перерыва и увядания. Когда все холмы плоские, Все реки пересыхают. Когда зимой прогремит гром, Когда летом пойдет снег, Когда небо и земля сольются воедино, Только тогда я расстанусь с тобой» Плавным росчерком, тонкими тушевыми линиями по неровной поверхности листа, а рядом изображена веточка персикового дерева, под которой снова сидит этот… плюшевый медведь со своим мягким взглядом. «Генералу Сюаньчжэню от генерала Наньяна» Фэн Синь тяжело вздохнул, откидывая открытку в сторону и закрывая ладонями лицо. — Это не я писал, — единственное произнес генерал после пятиминутной тишины. Му Цин, как стоял там в углу, не смея повернуться, так там и остался. — Я знаю, что это не ты писал, — Сюаньчжэнь вдруг хмыкнул, его плечи едва заметно дрогнули в усмешке, — ты не настолько романтичен, чтобы заниматься подобным. Ума не хватило бы. Фэн Синь нахмурился. И чего этот обалдуй приперся к нему ни свет ни заря? Чтобы настроение испортить перед выходными? Наньян встал с кровати и уверенным шагом пошел к Му Цину, Сюаньчжэнь продолжал стоять, отвернувшись. Му Цин только отчетливо почувствовал запах персикового мыла, стоило юго-восточному богу войны остановиться прямо за ним, чуть ли не упираясь грудью в спину Му Цина. — И зачем ты пришел? Чтобы попытаться меня задушить из-за какой-то открытки? — Фэн Синь говорил тихо, но злость в его голосе различалась достаточно отчетливо. — Ты знаешь, как я ко всему этому отношусь, что мне оставалось делать? Сидеть, светясь от счастья, потому что генерал Наньян вдруг решил признаться мне в любви с помощью какой-то бумажки? Перестань нести чушь. И в жизни не поверю, что ты способен любить. Му Цин раздраженно посмотрел на Фэн Синя через плечо, как вдруг наткнулся на его взгляд. Фэн Синь стоял совершенно ошеломленный таким резким высказыванием, он понял, что Му Цин уже давно похоронил все возможные чувства Фэн Синя, которые могли теплиться все восемь сотен лет, под землей, а сверху еще и сплясал китайский народный с веерами, и даже без подозрений, что Фэн Синь тоже человек, он тоже способен испытывать чувства. — Ты из меня совсем какого-то изверга делаешь, — Фэн Синь опустил взгляд на открытку и снова повертел ее в руках. — Ты прав, ее писал не я, но разочароваться во мне — оказалось оружием, ранящим сильнее, чем самый острый меч. Ты даже не знаешь, на что я могу быть способен, но и узнавать тебе смысла нет. Уходи, пока я не ударил тебя. Фэн Синь поджал губы, слегка сжимая открытку в руках, и отвернулся. Му Цин отвернулся тоже, хотя успел заметить краем глаза надломленный взгляд Фэн Синя. Се Лянь в такой ситуации тут же вскричал бы: «Му Цин, извинись!», и Му Цин обязательно извинился бы, но сейчас гордость не позволяла. Фэн Синь отвернулся, он уселся на кровать, а после лег на нее и вовсе скрылся за тонким одеялом с головой лицом к стене. Му Цин подумал, что Наньян ведет себя совершенно как ребенок, и хмыкнул, осматривая широкую спину мужчины. Захотелось уйти, солнечные лучи постепенно подступали к ним, и Му Цин забился в угол глубже, поднимая оброненную открытку. Стихи были очень красивыми, строки тронули Сюаньчжэня, но ему было страшно. Отношения это всегда ответственность, Му Цин ее не боялся, он же все-таки вознесшийся бог войны, но с Фэн Синем все усложнялось в разы. Му Цин боялся пораниться, потому что в случае расставания они так и продолжат делить одно небо и одни земли. Му Цин потер глаза ладонями и тяжело вздохнул. — Почему ты еще не ушел? — Фэн Синь выглянул из-под одеяла и посмотрел через плечо. — Или тебе привычнее, когда я пинками выгоняю из своего дворца? Сам выход уже не найдешь? Му Цин поджал губы и склонил голову вниз. Его губы задрожали, он смял ладонями подол своего черного ханьфу. Повисла неприятная тишина. Фэн Синь оперся локтем о кровать и немного привстал, одеяло скатилось с плеча. Солнце подступило ближе, теперь окно полностью заливалось золотом, но угол в стороне Му Цина находился в тени, и оттуда веяло холодом. — Почему ты не можешь хоть раз побыть человечным? — уставший голос Му Цина еле дрогнул. Фэн Синь удивленно поднял брови вверх, отвлекаясь от окна, его глаза округлились до маленьких блюдец с золотистой каемкой. — Что ты сказал? Фэн Синь как-то слишком резво для четырех утра вскочил с кровати, он быстрым шагом оказался рядом с Му Цином, подкинутое тонкое одеяло плавно осело на пол. Фэн Синь расставил руки по обе стороны от головы Му Цина и неверяще заглянул тому в глаза. Му Цин зажмурился. — Повтори, что ты сказал? — Да когда же ты начнешь смотреть на меня, как на человека, а не как на каменную статую?! — Му Цин взревел. Его голова вскинулась вверх, глаза засияли холодной обидой, руки резко взметнулись от подола к плотной груди Фэн Синя и оттолкнули его так, что сам Фэн Синь от неожиданности повалился на пол. Локти Наньяна больно засаднило от удара, Му Цин тяжело задышал. — Ты постоянно сравнивал меня с чем угодно, но никогда не говорил, что я человек! Я тоже умею чувствовать, и мне страшно, черт возьми, из-за таких глупых шуток! Я боюсь, понятно тебе?! Му Цин двумя шагами преодолел расстояние между ними и схватил Фэн Синя за ночную рубашку, ткань неприятно скомкалась в сжатых ладонях Сюаньчжэня, и Наньян сперто выдохнул. — Я боюсь отношений, Фэн Синь, а тут какие-то дурацкие открыточки с признаниями! Представляешь, каково мне было, а?! — Му Цин громко кричал в лицо немигающего Фэн Синя, мужчина молчал и как-то слишком сожалеюще смотрел на Сюаньчжэня. Такой его вид ранее точно позабавил бы Фэн Синя, но сейчас он так сильно его взволновал, что крепкая ладонь невольно взметнулась вверх. Му Цин зажмурился, готовый принять удар, и даже выставил локоть вперед, чтобы защититься, но рука Фэн Синя плавно отодвинула страхи Му Цина и аккуратно легла на его щеку. Сюаньчжэнь распахнул глаза, испуганно смотря на Фэн Синя. — Хоть я и говорил все эти обидные слова, глубоко в душе мне хотелось закричать, что это не так, — Фэн Синь склонил голову к плечу и медленно повел взглядом по лицу Му Цина, — я знаю, что ты боишься, Му Цин, но и мне страшно тоже. Ты постоянно кричал и осуждал меня за любое мое действие, и мне невольно хотелось тебе отомстить, чтобы и тебе тоже было больно, понимаешь? Фэн Синь совсем тихо и устало шептал, рассматривая, как морщинки на лице Сюаньчжэня плавно разглаживаются, его глаза медленно застилала стеклянная пелена, пушистые ресницы совсем скоро смочились и под тяжестью более не вздымались вверх. Фэн Синь мягко гладил его по щеке, большим пальцем проходясь по скуле. Это Му Цина, вероятно, успокаивало, и вскоре он выпустил помятую рубашку Фэн Синя из рук. Фэн Синю пришлось переступить через свою гордость. — Прости, — Наньян склонил голову ниже, заглядывая в глаза Му Цина, — прости. Мне жаль, что ты так сильно испугался из-за какой-то открытки, но, я клянусь, это не моих рук дело. Му Цин сжал губы, он коротко кивнул и встал с колен. На щеке еще теплилось ощущение горячей ладони Фэн Синя, и Му Цин потер ее рукавом своего ханьфу, отворачиваясь. — Встретимся за час до заката у меня, поищем этого шута. И все. Му Цин выскочил в раскрытое окно, оставляя Фэн Синя наедине со своими мыслями. Наньян повалился на пол, закрывая лицо ладонями. Рука еще ощущала мягкую кожу Му Цина, и Фэн Синь по-дурацки расплылся в улыбке, щеки покрылись пятнами румянца. Идиот! День прошел в мучениях, Фэн Синь ожидал встречи сильнее обычного. Му Цин зачем-то надел охотничьи одежды, видимо, чтобы проще было искать «шута». Фэн Синь удивленно посмотрел на него, и Му Цин закатил глаза. — Не пялься, не собираюсь я его убивать, — Му Цин скрестил руки на груди, — мне в этом двигаться проще. Идем. От утреннего Му Цина не осталось ни следа, он уже не был напуганным, сжавшимся в комочек, уставшим Му Цином, он был решительным богом войны Сюаньчжэнем, и Фэн Синь внутри себя начал жалеть этого шутника, ведь Му Цин вряд ли отпустит его просто так. Они знали, с чего нужно начать. Му Цин прихватил открытку, которую «подарил» он сам, и отобрал ту, которая осталась у Фэн Синя в покоях. Они пошли к Линвэнь. Она точно должна была знать почерки каждого бога и каждой богини, что грелись в своих дворцах в Небесной столице, и с ее феноменальной памятью это можно было бы сделать очень просто, но Линвэнь сразу выставила ладонь вперед. — Я не могу вам помочь, господа, — Линвэнь потерла виски и пару раз зажмурилась, — у меня много дел, но вы можете сами рассмотреть недавние отчеты, может, найдете сами. Девушка указала на стопку свитков, которая достигала потолка, и Фэн Синь уже пожалел о том, что они затеяли. — Му Цин, может, простишь этого шутника? Ничего же плохого не случилось, — Фэн Синь подергал его за край одежды, и Му Цин выдернул руку. Он нахмурился, оглядывая кучу бумаги. — Что, струсил перед работой? Так я и знал, ты совсем не меняешься, слабак, — Му Цин двинулся вперед, не осознавая, что он снова задел Фэн Синя. Му Цин глянул через плечо, наблюдая, как Фэн Синь поджимает губы и идет за ним. Сегодня что-то было не так, и Му Цин это четко ощущал. Тот разговор сдвинул какой-то механизм их сломанных отношений. Фэн Синь поблагодарил Линвэнь за предоставленный доступ к отчетам и пошел следом за Му Цином. Конечно, его слова снова больно укололи, но сегодня Фэн Синь даже не хотел обращать на него внимание, не то что поднимать кулаки. Они скрылись в середине кабинета, который достигал огромные величины. Повсюду стояли высоченные шкафы, которые превращались в лабиринт, и, если бы Му Цин не шел таким уверенным шагом вперед, лавируя меж полок, Фэн Синь давно бы запутался и потерялся. Они оба несли партии свитков, которые то и дело выскальзывали из рук, и Фэн Синь уже открыто жалел о том, что решил согласиться с Му Цином. Ну найдут они шутника, что дальше? Му Цин изобьет его до полусмерти и скажет, что он совершенно не романтичный человек, а Фэн Синь будет стоять рядом и наблюдать? Бред. Фэн Синь скинул свитки на стол и уселся прямо на пол, Му Цин за ним не последовал, он приземлился на стул в совершенно другой стороне кабинета. Фэн Синь выложил перед собой мятую открытку и принялся сверять почерки. Когда прошло уже больше часа, а свитки так и не заканчивались, Фэн Синь вздохнул. Он потянулся, снял свою броню и сложил со скрежетом рядом с собой. Му Цин молчал. Он был более сосредоточенным на работе, словно действительно хотел убить этого шутника. Фэн Синю невольно поплохело. — Ты меня задел вообще-то, — Фэн Синь начал негромко, когда выкидывал за свою спину очередной неподходящий свиток. Му Цин застыл и краем глаза проследил за Наньяном. — Не хочешь извиниться? — Нет. Фэн Синь подавился воздухом. — У тебя совести нет. — Рад, что ты заметил. И снова замолчали. Солнце давно скрылось за плотными облаками, теперь луна ярко освещала небосвод. Звезды крохотными точками блестели то тут, то там. Фэн Синь потер устало глаза и отложил еще один свиток. — Ну правда, Му Цин, неужели тебе доставляет удовольствие постоянно ранить меня такими грубыми словами? — Фэн Синь сделал еще одну попытку поговорить. — Не щетинься на меня, Му Цин, я не ударю в открытую намеренно, ты же меня знаешь. Было хоть раз, когда я заставил тебя чувствовать страх и обиду? — Было. Фэн Синь оторвал голову от свитков. Не было на его памяти ни единого раза, где бы Фэн Синь ударил ножом в сердце, когда Му Цин стоял с раскрытыми руками и ждал объятий. Казалось, Му Цин сам по себе был таким нелюдимым. Да, они много ругались, часто эти ссоры переходили черту, но они продолжали работать плечом к плечу, и со временем все приходило в норму, а потому его ответ ошеломил Фэн Синя. — Когда Се Лянь впервые привел меня в замок, я старался ни на кого не смотреть, но матушка и отец хорошо отнеслись ко мне, потому что Се Лянь завалил меня похвалой перед ними. Сказал, что разглядел во мне огромный потенциал, а потому императорская семья и не посмела во мне усомниться. Я подумал, раз во главе страны стоят такие хорошие люди, то и рабочий народ, который жил во дворце, тоже будет хорошим, верно? — Му Цин взглянул на Фэн Синя. — Но это оказалось не так. Я еще не успел сменить свою старую нищенскую одежду и вдруг столкнулся с одним парнем. Он был выше меня на полголовы, сильнее, потому что я часто недоедал, а еще он постоянно терся рядом с Его Высочеством, не позволяя мне подходить к нему. Я подумал, что смогу с ним подружиться, но первое, что он сказал при нашей личной встрече- — Остановись. Фэн Синь встал с пола, откидывая свитки в сторону. Он подошел к Му Цину, который все еще сидел за столом, и чуть склонился. — Я был виноват, признаю. Восемь сотен лет прошло, я и вовсе позабыл. — Он мне сказал, — Му Цин отвернулся от подошедшего Наньяна, — «Что за отребье шляется во дворце? Ни роста, ни силы, ни красоты лица. Ваше Высочество, надеюсь, он у вас не ворует?» Фэн Синь опустил голову, прикрывая глаза. Он полностью вспомнил ту ситуацию, потому что увидел впервые мальчишку в обносках посреди золотых колонн дворца, и ему стало не по себе. Да и тем более Фэн Синь был личным охранником Се Ляня, не мог же он позволить этому чудаку свободно бродить по императорским землям? — Я… я приношу свои извинения, не думал, что ты запомнишь, да и посуди сам, ты бы на моем месте отреагировал точно так же в попытке защитить Его Высочество. — Прекрати! — Му Цин хлопнул ладонями по столу и встал, выпрямляясь наравне с Фэн Синем. Они были запредельно близко, так, что Фэн Синь на своей щеке мог чувствовать его резкое дыхание. — Я бы ни разу не посмотрел на человека косо, потому что у него грязные одежды. Это ты, чертов эгоист, который никогда и ничего не понимал в людском мире. Ты же вырос в богатой семье, заступил на службу и быстро поднялся в звании, так ведь? А мне приходилось пахать. Мне приходилось выживать, и первое, что я слышу от юноши, который когда-то приглянулся мне, что я чертово неблагодарное отребье, которое должно сгинуть из императорского дворца! Фэн Синь нахмурился. Слова Му Цина ярко освежили его память, и Фэн Синь до последнего сказанного слова вспомнил, что он говорил и как себя вел, пока Му Цин не поравнялся с ним и не стал служить Се Ляню личным помощником. — Я тебя возненавидел. Всей своей душой я стал ненавидеть и проклинать тебя, потому что ты не мог держать свой язык за зубами. Ты не представляешь, сколько мне пришлось пройти, чтобы в итоге оказаться здесь, в этом чертовом кабинете! А ты, — Му Цин ткнул Фэн Синя в плечо, — молчи. Как только мы его найдем, я и не посмею посмотреть в твою сторону. Ты сильно провинился передо мной и не имеешь права даже говорить, что я тебя обижаю. Иди работай. Фэн Синь хотел сказать что-то в ответ, но Му Цин строго выставил ладонь вперед и отвернулся, всем видом показывая, что более не желает продолжать разговор. Наньян вернулся на свое место, но снова взяться за свитки не смог. Прошла половина ночи, они молчали, лишь бумага шуршала в руках. Оставалось еще немного, совсем маленькая кучка отчетов, которая, с одной стороны, радовала, ведь заканчивается, но с другой стороны, надежда найти этого шутника становилась все более и более жалкой. — Нашел, — Му Цин встал, со скрипом отодвигая стул. Фэн Синь обернулся, неверяще смотря на свиток в его руках, и вскочил, чтобы подбежать ближе. Почерки на открытках и в отчете были идеально идентичны, все повторялось вплоть до хвостиков и закорючек. Му Цин оглядел весь текст и нашел внизу фамильную печатку рода Ши. — Ши Цинсюань. — Ши Цинсюань, — повторил Фэн Синь и упер ладони в свои бока, — наконец-то нашли, как я рад. Му Цин оглядел его с укором и схлопнул свиток, еще немного времени понадобилось, чтобы собрать отчеты и отнести их обратно к Линвэнь, а после дворца они разошлись по своим храмам. Фэн Синь хотел сказать что-то, хотя бы извиниться, но Му Цин скрылся быстрее, чем Фэн Синь обернулся. Они должны были встретиться на рассвете этого дня, но Фэн Синь как назло проспал встречу и не смог вовремя прийти. Мужчина проснулся к обеду и то лишь потому, что к нему пожаловали гости. Фэн Синь наспех накинул на себя халат и спустился вниз, чтобы поприветствовать гостя, а там из оказалось не один, а целых два. Му Цин стоял с недовольным лицом, его руки были скрещены на груди, а губы извивались в недовольстве, он что-то бормотал себе под нос. Рядом стояла невесть какой красоты девушка, и Фэн Синь сначала осекся, глядя на них двоих, спокойно разговаривающих о чем-то, но позже все-таки соизволил спуститься. — Генерал Наньян! — девушка улыбнулась, раскрывая свой веер. — Ши Цинсюань, — Фэн Синь склонил голову в приветствии и глянул на Му Цина, который тут же отвернулся. — Я извиниться за такую глупую шалость хотела, — небожительница неловко улыбнулась и склонила голову в поклоне, — мне не стоило заниматься подобным с вами двумя, признаю, это было фатальной ошибкой. Му Цин фыркнул что-то и закатил глаза, все еще даже не поворачиваясь к Фэн Синю полностью. — Быть может, я могу как-то загладить свою вину? — Ши Цинсюань выпрямилась, на ее губах ярко заиграла лукавая улыбка, которую она тут же спрятала за веером. Фэн Синь задумался на секунду, потопал ногой по полу и щелкнул пальцами. Наньян следом расплылся в хитрой улыбке и кивнул. — Можете, — Му Цин удивленно посмотрел на Фэн Синя, не понимая, правильно ли услышал слова, как Наньян продолжил, — пройдемте в мои покои? Нам нужно кое-что обсудить на-е-ди-не. Фэн Синь расслабил пояс своего халата, который до этого впопыхах затянул слишком туго, из-за чего нижние одежды слегка раскрылись, и Му Цин закатил глаза снова. Его щеки запылали то ли от злости, то ли от смущения, и генерал Сюаньчжэнь махнул рукой. — Я откланяюсь, Ши Цинсюань, надеюсь, более я не стану главной целью ваших шуточек, всего хорошего. И ушел. Его сапоги звонко отбивали мерный ритм, двери скрипнули, и генерал вскоре скрылся за поворотами. Фэн Синь вздохнул, обращаясь к Ши Цинсюаню. — Идемте, — мужчина повернулся в сторону своих покоев, — и… обернитесь в свой привычный облик, пожалуйста! В опочивальне Фэн Синь расселся прямо на своей кровати, он подтянул к себе ноги и предложил Ши Цинсюаню присесть на стул. — Что вас беспокоит, генерал? — мужчина принял свой настоящий облик и уже размахивал веером улыбчивое лицо, его волосы расплывались волнами за его спиной. Фэн Синь прикрыл глаза и потер их ладонями. — Ваша эта выходка отразилась на мне и на наших с Му Цином взаимоотношениях достаточно сильно, вылилось то, что он держал в себе восемьсот лет, и я хотел бы извиниться, потому что, — Фэн Синь лег на кровать, раскидывая свои конечности в стороны. Мужчина тяжело вздохнул, голова его разболелась от огромного количества мыслей да так, что он аж зажмурил глаза и поджал губы, корчась на кровати. — Потому что он вам небезразличен, я прав? — Ши Цинсюань оказался намного ближе, чем сидел до этого, и Фэн Синь открыл глаза, натыкаясь на мужчину, сидящего на его кровати. Щеки Наньяна залились румянцем, генерал не смог с этим справиться. Он знал, что он точно что-то чувствует к Му Цину, но не мог понять, что же это было за чувство. Ненависть? Сострадание? Видеть то, как Му Цин благодаря своему тяжелому характеру и на небесах не особо оказался популярен, Фэн Синю иногда становилось искренне его жаль. Например, когда на собраниях Му Цина перебивали и не давали и вставить слово, или когда о нем слишком громко шептались, называя генералом Подметалой. Помнится, в один из дней Фэн Синь особенно не выдержал и пару раз втащил небожителю за его развязный язык, на что Му Цин только окатил его недовольным взглядом и ушел. Даже спасибо не сказал! Фэн Синь хмыкнул. Признавать сейчас, что Му Цин действительно значит для него слишком много, чем просто знакомый, с которым они собачатся время от времени. — Я вас понял, генерал Наньян, — Ши Цинсюань улыбнулся краями губ, и Фэн Синю показалось, что тот никогда не перестает пребывать в приподнятом расположении духа, — сделайте ему подарок. Сшейте шелковый мешок с сороками и положите в него свою самую значимую заколку. Вы же знаете традиции нашей страны, нет ничего более громко кричащего о признании, чем все эти элементы. Фэн Синь совсем покраснел. Шелк, сороки, его личная нефритовая заколка, которую он таскает с самого детства. — На вид генерал Сюаньчжэнь выглядит достаточно практичным и приземленным человеком, который не будет лишний раз сорить такими вещами. Я думаю, для него нет подарка приятнее, чем тот, над которым вы лично будете корпеть несколько ночей. Да, наверное, это и впрямь отличная идея. Фэн Синь привстал на выпрямленных руках и посмотрел на Ши Цинсюаня. — Спасибо вам, думаю, это отличная затея. Начну прямо сейчас, правда, я совсем не умею шить. — Ничего-ничего, у госпожи Линвэнь были свитки на эту тему. Ну что, соизвольте мне откланяться? — Извиниться не хотите? — За мою шалость? Будет вам, если бы не я, вы бы еще тысячу лет, как дети малые, сидели бы и не смели и слова сказать, я же вам помог! — Ши Цинсюань! Мужчина, звонко смеясь, взмахнул веером и раскрыл ветром двери в коридор, в который он резво вышел. — Простите, генерал Наньян! Быть может, я перестану над вами шутить! Чертов ветер улетучился из его комнаты, словно ураган, причем успев растормошить волосы Наньяна, и тот выглядел так, будто жил в глухом лесу тридцать лет. Мужчина повалился обратно на кровать. Нужно спуститься в мир смертных за шелком. Они и правда намеренно более не виделись, а когда случайно встречались взглядами, то Му Цин быстро отворачивался и скрывался из виду, Наньян даже не пытался за ним следовать. Фэн Синь ощущал, насколько сильно он провинился перед ним, ведь действительно оценивал книгу по ее обложке, даже не дав Му Цину раскрыться, когда они еще были смертными. И это полностью его косяк. Фэн Синь понял, почему Му Цин так на него реагировал, почему всегда лез драться и доказывать свою правоту, почему бил сильно и иногда до крови. А во всей Небесной столице у него не нашлось ни одного близкого друга, казалось, что ему и одному хорошо, но Фэн Синь замечал, как сильно тосковал Му Цин, когда Фэн Синь скрывался на празднествах со своими знакомыми и оставлял его наедине с собой. Ничего-ничего, у него еще есть шанс все исправить. Три дня и три ночи Фэн Синь сидел над вышивкой. Сшить мешок оказалось делом совершенно простым, вырезать два прямоугольника, продеть ниточку, сшить все вместе. С вышивкой двух сорок, над которыми раскинулись ветки персикового дерева, Фэн Синь исколол себе пальцы иголками, несколько уже сломал пополам, дважды порвал мешок по своей неаккуратности, но к концу третьего дня мешок все же был готов. Он был кривым, неопрятным, несуразным, но Фэн Синь впервые в жизни держал в руках нитки с иголками, а потому надеялся на то, что Му Цин все же сжалится. Честно сказать, Фэн Синь и сам не понял, каким образом он в него влюбился, но точно знал, что это было еще когда они жили в государстве Сяньлэ. В один день Фэн Синь увидел то, как рьяно тренируется Му Цин. То, как ловко он орудует длинной палкой, лавируя меж нескольких соперников, будто танцуя. Фэн Синь тогда подумал, что он, оказывается, действительно очень талантливый человек, и с того момента не прошло ни дня, чтобы Фэн Синь не следил за ним. Юноша обычно рассаживался на крыше и смотрел свысока. Се Лянь всегда тренировался вместе с ним в паре, поэтому Фэн Синю еще и было удобно следить за ними двумя. А потом настало выступление, где Му Цин был демоном, и Фэн Синь точно понял, что влюбился. Высокий юноша с длинными черными волосами, на лице зубастая маска, короткие военные одежды, которые были перевязаны серебристыми цепочками. Му Цин выглядел очень величественно даже в таком образе, и Фэн Синь ударил себя по лбу, когда понял, что до него все дошло. Дарить мешок было боязливо и стеснительно. Фэн Синь постучал кулачком по двери, и ему открыли слуги Му Цина. — Генерал сейчас тренируется на заднем дворе, вы что-то хотели? — Я пришел за личным визитом. — Генерал Сюаньчжэнь запретил вас впускать. Фэн Синь удивленно поднял брови. Му Цин запретил Фэн Синю входить в его дворец? Наньян нахмурился, но вскоре хитро улыбнулся и чуть наклонился к слуге. — Я знаю, что ты связался с одним из моих подопечных, кажется, его имя Ян Юань? Быть может, я выделю ему чуть больше выходных, чтобы он мог чаще с тобой видеться, если ты впустишь меня сейчас. В противном случае, мне придется и вовсе запретить якшаться с подопечными генерала Сюаньчжэня, что думаешь? Юноша нахмурил брови. Фэн Синь знал, что давление именно на эту точку может принести ему положительные результаты, потому что генерал был в курсе, что их встречи проходят достаточно редко. — Только ни слова генералу Сюаньчжэню, что именно я открыл вам двери! Фэн Синь победно улыбнулся, проходя внутрь. Сюаньчжэнь действительно оказался на заднем дворе и тренировался. Он завязал глаза повязкой и взмахивал Чжаньмадао, в точности до миллиметра попадая по нарисованным в воздухе мишеням. Фэн Синь сначала не хотел его тревожить, но после осмелился подойти. Он знал, что Сюаньчжэнь не поранит его, вот настолько он ему доверял, и так и получилось. Фэн Синь встал как вкопанный, крепко держа шелковый мешок с заколкой за спиной, перед его лицом сначала взлетела мишень, совсем тихо звеня колокольчиками, а после остроконечная сабля разрезала воздух на части, чуть ли не касаясь лица Фэн Синя. Му Цин резко отдернул Чжаньмадао от Фэн Синя и снял с себя повязку. — Ты совсем с ума сошел?! — Му Цин сжал ладонями рукоять сабли, в его глазах сначала заплясали черти бешенства, но на секунду Фэн Синь углядел в них каплю переживания. — Что ты здесь делаешь? Я же запретил всем открывать тебе двери! — Я принес тебе подарок в качестве извинения, — Фэн Синь дернулся вперед, довольно медленно сжирая расстояние между ними. — Я провинился, мне есть что сказать, но я не могу, ты же знаешь. Слова — не мой конек. Му Цин нахмурился, он отодвинул Чжаньмадао в сторону, и тот растворился в воздухе ярким свечением. Мужчина скрестил руки на груди и склонил голову к плечу, наблюдая, как Фэн Синь подступается к нему. — Я был неправ, когда обзывал тебя всеми существующими оскорблениями, потому что действительно был эгоистичен, чтобы смочь рассмотреть твою настоящую личность, — Фэн Синь остановился в двух шагах от Му Цина и выудил из-за спины мешочек. Сюаньчжэнь удивленно посмотрел на предмет в его руках. — Я хочу много в чем тебе признаться, но мне не хватает духа. Фэн Синь протянул мешочек с заколкой еще ближе, и Му Цин завис на месте, завороженно смотря то на ручную работу Фэн Синя, то на исколотые и израненные руки, которые Фэн Синь даже не удосужился залечить. Му Цин сначала аккуратно дотронулся до мешка пальцами, провел по блестящему шелку туда-сюда и, наконец, забрал в свои ладони. Мешочек был увесистым, но Му Цин не обращал на вес внимание, больше прикованный взглядом к вышивке. Фэн Синю стало неловко. В таких аккуратных и длинных пальцах Му Цина работа Наньяна выглядела уж слишком жалко, но Сюаньчжэнь вдруг хмыкнул. — Ты ее сам сшил? — Да. — Похвально. Му Цин еще долго рассматривал маленькие стежки, которые неумело переплетались разными цветами между собой, где-то линия резко обрывалась, а где-то запуталась в узелок, и Му Цин зацепил его ногтем, расправляя. После он открыл мешочек и вытащил оттуда заколку. Фэн Синь уже раскраснелся, неловко глядя за движениями Му Цина. Сюаньчжэнь погладил литые бока нефритовой заколки, края которой блестели золотом в свете луны. Му Цин никогда не носил золотых украшений, больше предпочитая серебро, и Фэн Синь беспокоился, что тот и вовсе его отвергнет. Но Му Цин мешочек не вернул, он сложил обратно заколку и завязал ниточки в бантик. — Я не смогу ответить на твои чувства, — Му Цин опустил руки. Он посмотрел на Фэн Синя, который немного загрустил, — и это даже не из-за пути самосовершенствования. Ты все еще мне противен. Фэн Синь рассеянно кивнул. Конечно, Му Цин не изменит свое отношение к нему за один вечер и неумелый подарок. — Но я готов дать тебе шанс. Генерал заглянул в лицо Му Цина и наткнулся на лукавую улыбку, которая на доли секунды расплылась по лицу, словно вино по белой скатерти. — Ты мне нравишься, Му Цин. — Замолчи, не порть атмосферу. Громкие цикады затрещали в кустах, яркая луна застыла на небе, как и мягкая, но уставшая улыбка на лице Фэн Синя, который прильнул крепким объятием к Му Цину, за что получил в самые ребра.