Ты оставляешь ожоги

Ниннин готова поклясться, что в прошлой жизни она согрешила, потому что вынуждена проживать свои худшие дни в мире, где существуют соулмейты. Для чего они нужны? Девушка всегда придерживалась мнения, что вся романтизация родственных душ переходит все грани адекватности, ведь даже в кафе, где она работает обычной официанткой, слышит разговоры людей о том, как они повстречали своего соулмейта. Китаянка хочет опрокинуть на них поднос со сладкими изделиями и вылить на голову горячий кофе, над которым так трудился их бариста. Неужели люди настолько сузили свой кругозор, что ограничиваются только темами о том, как они почувствовали себя «нужными». Кому это интересно? Под конец своей рабочей смены, девушка подошла к последнему столу, чтобы убрать за посетителями. Её коричневый фартук уже душит со всех сторон, что она считает последние секунды до её ухода из этого места. Коричневые волосы собраны в высокий пучок, а передние прядки уже выбились, загораживая ей поле зрения. Сдувая их, Ниннин провела влажным материалом по деревянной поверхности, складывая в карман брюк чаевые. Хоть что-то полезное от посетителей, которых она терпит каждый день с пяти вечера до одиннадцати ночи. Нет, ей нравится работать в этом заведении и она без ума от своих коллег, но люди... совсем одержимы соулмейтами. Каждый день один и тот же диалог, повторяющийся по сто раз за день из разных уст: «Моё сердце остановилось», «Я услышал песню, которую она поёт», «У нас произошёл дзынь!». Ниннин живёт в мире, где у каждого человека есть своя родственная душа, так называемые «соулмейты». Их взаимоотношения проявляются по разному. Кто-то обретает силу от одного лишь касания, кто-то слышит голос соулмейта, когда он поёт, кто-то и вовсе видит сны с ними. Знакомые китаянки всегда твердили ей, что она не любит эту тему только из-за того, что сама не встретила соула, на что она лишь закатывала глаза от недовольства. Мир её счастливее не станет от одного факта, что найдётся человек, который якобы поймёт её. С её везением Ниннин может и не встретить его или её до конца своей жизни. — Эри, я закончила свою смену, — сказала девушка, складывая свой фартук в железный ящик в гардеробной для персонала. — Уже уходишь? — спросила её коллега, которая зашла после неё. — Как по другому? На дворе уже одиннадцать вечера, — Ниннин распустила свои длинные волосы, вздохнув с облегчением. Она с ног до головы пропахла клубничным чизкейком и карамельным латте, от которого ей уже плохо. — Нужно готовиться к завтрашней лекции. — Как ты успеваешь совмещать работу в кафе и учиться в университете? — японка, она же Учинага Эри, всегда поражалась тому, что Ниннин была подобно Юлию Цезарю. С первых курсов китаянка изъявила желание зарабатывать деньги, ведь иногда одной лишь стипендии для проживания в чужой стране не хватало. — Этому есть ряд причин. Первая причина это, как упоминалось выше, желание получать больше, чем остальные. Она поступила на специальность архитектора в Южной Корее, готовясь к этому с средних классов. Конечно, родители ей скидывают деньги на проживание и на покрытие мелких расходов, но девушка всегда считала, что она должна добиться всего сама и своим честным трудом. Раз уж она находится одна в совсем другой стране, то это значит, что Ниннин будет самостоятельна вплоть до таких мелочей. Вторая – люди, которые её окружают. Ненависть ко всему феномену соулмейта пришла именно из общежития, где каждый второй студент говорил об этом. Их диалог выглядел примерно так: «Ты сделала домашнее задание? – Нет, я была занята тем, что проходила тест на то, какой у меня будет соулмейт», «Не хочешь погулять на выходных? – Нет, мы с соулмейтом будем печь кексы с нашими изображениями». Надоело. Все стали одержимы этой идеей, что китаянка начала терять сам смысл слова «соулмейт». Она лучше будет проводить время за готовкой и разноской блюд, чем торчать в душном общежитии с тысячу однотипными студентами. Накинув на себя тёплую куртку, а на голову вязаную шапку, Ниннин вышла из кафе прямо на улицу, который тихо покрылся снегом. Ночной город был ещё одной причиной её любви и желанием переехать в Южную Корею. Большая половина жителей уже спят, а некоторые, как и сама студентка, возвращались из ночной смены. Было ли ей страшно ходить одной по плохо освещённым переулкам? Немного. Успокаивала песня любимой группы в наушниках и снег, который приземлялся на её бледную кожу лица. Подходя ближе к воротам университета, девушка заметила, что свет в общежитии ещё не погас. Конечно, все готовятся к завтрашним лекциям, судорожно заучивая материал. Ближе к новогодним каникулам их профессора любили устраивать массовые допросы о темах, которые они проходили Бог знает когда! Китаянка же особо не переживала по этому счёту, ей самой как-то везло, что профессор не тревожит её. Может это потому что Ниннин изначально показала себя как студентку, которая выполнит любые приказы учителей и после этого у неё стало меньше проблем, чем у её однокурсников. Заходя в свою комнату, где жили ещё двое девушек, она сняла с себя верхнюю куртку и повесила на вешалку шкафа. В плане комфорта их общежитие точно стояло на первом месте. Удобные кровати, сан. узел в каждой комнате со всеми нужными приборами. Правда, сейчас в комнате творился хаос, точнее на двух половинах, за исключением части, где спит и ведёт свою собственную жизнь Ниннин. Девушку, которая так быстро печатает на своём обклеенным стикерами ноутбуке, зовут Сон Юци, а та, что по правой стороне судорожно учит новый материал зовут Хван Йеджи. Юци по национальности является китаянкой, но она родом из Пекина (Ниннин из Харбина). Каково же было её удивление, что они оба будут жить вместе, и адаптация вместе с Ичжуо прошла легче. Йеджи же местная, но по определенным причинам живёт в общежитии и не жалеет об этом. Соседкам уж точно не скучно втроём в одной комнате. — Привет, Ниннин! — крикнула на всю комнату Сон, увидев светлую макушку в проходе. Девушка помахала ей, переодеваясь в домашнюю одежду. — Как прошла смена? — Посетители не надоели? — усмехнулась Хван, зная о приключениях китаянки в её заведении. С её приходом и учебный материал стал запоминаться легче, Йеджи быстро проведя взглядом текст, отложила её в свой рюкзак. — На удивление терпимо, — девушка плюхнулась на свою кровать. Об этом она мечтала весь вечер. Подруги знают об её ненависти к теме соулмейтов, поэтому стараются часто не говорить о своих, но иногда бывают моменты, когда китаянке даже нравится их слушать. Они единичные, но за подруг порадоваться она может. — Вам не пора спать? — Я дописываю реферат, — сказала Юци, попивая кофе из своей кружки с Сантой Клаусом. — Ты же должна была сдать его месяц назад, — Ниннин подняла голову, смотря на Юци, что замолкла после её слов. — Я думала, что профессорка Саран не заметит, но она сказала, что без него меня на сессию не допустит. Тварь такая, извиняюсь за свой лексикон, — Юци не подружилась с их учительницей с первого курса. Всегда ставила ей ниже семидесяти процентов, а студентка по вечерами готовила целые обряды для порчи. — Пусть попробует мне ниже ста поставить. — О чём хотя бы реферат? — спросила Йеджи, подсев ближе к старшей Сон и взглянув на её монитор ноутбука. — «Современные проблемы работы архитектора в связи с экологическим состоянием Земли». Неплохо-неплохо, Сон. — Со вчерашнего дня глаза не сомкнула. Спасибо, Ниннин, за кофе, — девушка подняла кружку в честь работы младшей. Китаянка кивнула ей в знак благодарности, а сама же принялась за конспекты. Меньше чем через неделю у них начнутся сессии, а за ними и зимние каникулы. — Кстати, Ниннин, — позвала светловолосую Йеджи. — Я слышала, что профессор Кан дал задание другой группе на исследовательскую работу, без неё к экзамену не допустят. Как думаешь, нам тоже придётся делать это задание? — Я очень надеюсь, что нет, — сказала Ниннин, открывая свой ноутбук со стикерами мишек на крышке. На экране рабочего стола у неё стояла общая фотография с Йеджи и Юци сделанная на вечеринке в честь Хэллоуина. Китаянка только помнит как они специально искали наряды, чтобы войти в свои образы, а дальше весь вечер словно прошёл в тумане. Девушки поняли, что с алкоголем пора завязывать и никогда больше к нему не возвращаться. Но профессор Кан оказался тем ещё преподавателем, который любил подпортить жизнь своим студентам. Многие шутили, что они с профессоркой Саран были бы идеальной парой, оба делают всевозможное, чтобы жизнь учеников малиной не казалась. Вся их группа была в недоумении, что он дал им задание в предпоследнюю неделю перед экзаменом. Исследовательскую работу нужно было делать в паре, но, по своей врождённой 'удаче', Ниннин осталась одна. Тогда профессор решил объединить две свои группы, так как во второй был ещё один студент, который столкнулся с такой же проблемой. Китаянка уговаривала профессора, что она в силах сделать задание самой, но он твёрдо стоял на своём. Девушка правда не понимала в чём смысл делать работу вдвоём, а на его не совсем убедительный ответ, что задание должно быть выполнено качественно, она отвечала, что и смысла тогда в этом всём не было. — Вы имеете что-то против моей методики обучения? — сказал мужчина в возрасте с седыми волосами и такими же усами над губами. Его круглые очки почти спадали с носа, но Ниннин это не волновало. — Я имею много чего против вас, в особенности это задание. Мы сдали все долги, презентации и... — Если я задаю вам работу, значит не всё идеально в вашем обучении. — Но... — Ещё одно слово и вы останетесь после пар, — строго сказал профессор, а китаянка готова сейчас же ударить его по голове его же указкой, которой он любил стучать по зеленой доске. — Вы будете работать в паре иначе не закроете первый семестер. Кровь в венах начинает бурлить от одной его довольной физиономии. Как профессор может быть столь эгоистичным и строг к своим же студентам или чем его так жизнь обидела, что он просиживает свои последние годы жизни в университете? После окончания пар, Ниннин вылетает из аудитории, а за ней выбегают Йеджи с Юци, что сидели тише воды, наблюдая за перепалкой подруги с профессором. Девушки выкрикивали её имя, но она даже не оборачивалась. Им пришлось ускорить шаг, чтобы остановить Ниннин за локоть, пока не покалечила кого-нибудь под состоянием аффекта. — Может это не так уж и плохо? — предположила Йеджи, отдавая Ниннин шоколадный (любимый) батончик, чтобы она утихомирила свой пыл. — Он или она может оказаться тихоней, которая сделает всю работу за тебя. — Мне стоит этому радоваться? — китаянка прекрасно знает свои принципы. Она хоть и любит с кем-то повздорить, но учёба и получение знаний всегда стояли в приоритете. Да, она большую часть времени работает, но она готова несколько часов своего времени для сна поделить с временем для уроков. — Я хочу сделать эту работу сама, — она посмотрела по сторонам, стараясь успокоиться. — В жизни не видела другие группы, как тут он решает нас объединить с ними. — А мне кажется Йеджи права, — Юци облокотилась об мраморную колонну. — Может он фрик, и сделает всё сам. Забей и живи в своё удовольствие. Жить в удовольствие не получалось. На следующий день, когда профессор объединил две группы, Ниннин осталась одна. Юци с Йеджи сидели позади китаянки, о чём-то шепчась и явно не про исследовательскую работу шла речь. Как же ей хотелось оказаться с ними, но Кан настоял на том, чтобы все строго сидели со своими парами. Шли минуты, а девушка так и не видела свою пару. Наверное, это и к лучшему, сделает всю работу сама и останется со спокойной душой, и гарантированной пятёркой. Увы, её несчастье ворвалось в кабинет, прося у профессора прощение за опоздание. — Хван Хёнджин! Второе опоздание за неделю! — профессор стукнул указкой по зелёной доске, отчего парень содрогнулся от неожиданности. Вид у него был не самый лучший: мятая рубашка, взъерошенные волосы, рюкзак на левом плече и очень сонный взгляд. — Простите, — сказал он очень спокойно, хотя любой бы под давлением профессора начал бы путаться в словах и заикаться. — В следующий раз такое не произойдёт. — Вы так говорили и в прошлый раз! — не унимался профессор. Честно, Ниннин была согласна с позицией преподавателя, и ей было противно слушать как парень пытается выкрутиться из ситуации. Не уметь распоряжаться своим временем самое худшее качество в человеке, от этого ты не успеваешь сделать свои дела и появляются всё больше и больше проблем. Тем более, по словам профессора Кан, некий Хван Хёнджин опаздывает уже во второй раз. У парня явно есть проблемы с тайм-менеджментом. Как хорошо, что Ичжуо совсем не заботило присутствие незнакомого ей парня, которого она видела только на первом курсе. Две группы учились в разных сменах, поэтому многих девушка видела впервые. Хвана она видит второй раз в жизни, и он уже действовал ей на нервы. Почему так тяжело признаться, что проспал и поэтому опоздал? Не повезло человеку, который будет делать с ним работу. Сосредоточенно стуча по клавиатуре ноутбука, Нин почувствовала что-то странное. Да, и это ей явно не нравилось, а именно чьё-то присутствие. Больше всего она боялась именно того, что сама же озвучила у себя в мыслях. Заметив того самого Хёнджина возле себя, Нин хотела ударить себя по лбу. Неодобрительно посмотрев на него, Хван кинул такой же взгляд на девушку. Ответная реакция? — Прости, но что ты тут забыл? — спросила Ичжуо, которой не нравилось всё это. — Профессор сказал сесть сюда, и что у тебя нет пары, —совершенно спокойно ответил он. — Исследовательскую работу надо начать. Стоило Ниннин немного прищурится и детальнее рассмотреть парня, как ей припомнился момент из первого курса, когда она впервые увидела его. Первый курс. Восемнадцатилетний студент влился в общество самых общительных людей, которые любили веселье и задоры на свободных минутах, даже со старшими курсами близко начал общаться, когда Ниннин и другие студенты из зарубежных стран еле как разбирали корейские слова. Как говорилось ранее, они учились в разных группах, но Ниннин всё же встретилась с Хёнджином лицом к лицу. Это был ничем непримечательный сентябрь, когда все студенты и фрэшмены начали заселяться в свои корпуса общежитий. Один из студентов старших курсов, Пак Чонсон вроде бы его зовут, смог получить разрешение у деканата на проведение вечеринки в честь первокурсников. Были приглашены все первые курсы на первое событие их университета в новый учебный год. Тогда Ниннин не совсем интересовала эта вечеринка, но родные по видеозвонку настояли, чтобы девушка пошла и подняла себе настроение перед парами. Соседки по комнате тоже собирались развлечься, поэтому Ичжуо без задних мыслей отправилась вместе с ними. Празднование проходило в актовом зале университета, который был украшен шариками и лентами с надписью 'Добро пожаловать!'. Громкая музыка, полу тусклое освещение и богатый напитками и закусками фуршет. Йеджи оставила китаянок, а сама ушла поздороваться со своими знакомыми из старшей школы. — Хорошо здесь, — улыбаясь сказала Юци. Она налила колу в два стакана и вручила один в руки Ниннин. — Не жалеешь что пришла? — собеседница пожала плечами, поблагодарив за напиток. — Пока не знаю, но это намного лучше чем находиться в общежитии, — посмеялась она. — Мой человек, — Сон подмигнула и заметила как Йеджи с хорошим настроением подбежала к девушкам. — Что случилось? — кореянка недолго промолчала и её глаза засияли от радости. — Ну... кажется у меня случился дзынь*, — Хван спрятала своё раскрасневшееся лицо руками. Юци и Ниннин обменялись взглядами негодования. В мире соулмейтов они были прекрасны знакомы с этим феноменом, но, чтобы оно происходило насколько неожиданно?

*Дзынь - феномен, когда два соулмейта встречаются взглядами и между ними пролетает искра любви.

— Поподробнее, пожалуйста, — Юци приобняла Йеджи за плечи и ждала пока девушка начнёт свою историю знакомства со своим соулмейтом. Хван перевела дыхание, пытаясь собрать все свои мысли воедино, но получалось у неё достаточно плохо. Когда Йеджи всё же начала своё повествование, Ниннин, не отрываясь от рассказа соседки, налила себе ещё колы в стакан. Сконцентрированная на рассказе о соулмейте, Ичжуо не заметила как к фуршету подошла группа парней и, резко развернувшись к подругам, задела одного из студентов. Всё содержимое напитка пролилось на того незнакомца, а девушка почувствовала резкое жжение на руке, которой держала стакан, и отбросила его в сторону от неожиданности. Звук разбившегося стекла привлекло внимание окружающих, а студент ругнулся, обращаясь к Ниннин. — Как можно быть такой невнимательной?! — сказал он, протирая рубашку салфеткой. Когда боль в руке утихла, Ниннин перевела взгляд на источника негодования. — Нечего так близко приближаться, — ответила она. Парень вскинул брови от неожиданности. Он пригляделся к девушке, посмотрел на неё с головы до ног и усмехнулся. — Приезжая, — парни вокруг него рассмеялись. — Что ж, учёба в этом университете не будет такой скучной. — Отойди от неё, Хёнджин, — заступилась за Ниннин Йеджи, отгораживая девушку. Они были бывшими одноклассниками, но как выяснилось позже Йеджи он никогда не нравился. Скверный характер, излишняя самоуверенность. — Так она твоя подруга? Тогда переведи ей, что такая маленькая неприятность долго в университете не задержится. — Нет-нет-нет, — покачала головой девушка. — Ты будешь работать со мной? — да, Ниннин сдержанным характером похвастаться не могла. Уж слишком она была резка со своими высказываниями. — Знаешь, мы хоть и не работали вместе, но ты мне уже не нравишься, — саркастично ответил парень в ответ на недовольства Ниннин. — И это у нас взаимно, — недоумение было нарисовано на лице Хвана, пока китаянка гордо печатала работу в документ. — Погоди-ка... — парень пригляделся к девушке, словно начал вспоминать всё, что связывало их в прошлом. — Ты та маленькая неприятность с первого курса. — Не правда, — быстро сказала Ниннин, не желая вспоминать весь стыд, который она испытала на той вечеринке. Лицо Хёнджина так и выражало негодование, когда он всё осознал. — Ты хоть знаешь сколько я отвалил на ту рубашку? Тебе понадобилось лишь несколько секунд, чтобы испортить её! — сквозь зубы произнёс он, а Ниннин лишь отвела взгляд. — Хван кто-то там, не мешайте мне работать, — шикнула девушка, тем самым обратив внимание профессора. Забавно то, что все вокруг тихо и спокойно выполняли свою работу, тем временем голоса Ниннин и Хёнджина были единственными, которые разрушали эту идиллию в кабинете. — Ты! Ты! — не мог подобрать слова парень. Казалось бы ссора началась с такой мелочи и они впервые заговорили с друг-другом, но уже готовы перегрызть друг-другу горло. — Хван Хёнджин! — ещё раз крикнул профессор Кан. — Сперва, вы опаздываете. Теперь шумите! Наказаны! — не унимался преподаватель. Тем временем Ниннин ликовала, сидя рядом с ним, шепча ему, что он неудачник. Только её улыбка спала ровно в тот момент, когда Кан сказал: — Нин Ичжуо, будете помогать Хёнджину с уборкой аудитории. — Уборка?! — в один голос сказали парень с девушкой, пока остальные студенты наблюдали за драмой между ними. — Но, профессор, у меня работа после пар, — возмутился Хёнджин, но в ответ получил лишь ругань профессора Кана. — Но почему я?! — Ниннин встала со своего места, ещё больше действуя на нервы профессора. — За ваше поведение. С этим мужчиной спорить бесполезно - останется при своём мнении сколько бы ты не старался. Больше всего возмущало именно то, что им придётся выполнять странное наказание профессора. Даже в школе их так не наказывали, уж слишком по-детски звучало это из уст Кана. И вот они стоят, как двое провинившихся ребёнка, возле зелёной доски, стирая влажной тряпкой всё что начудил профессор. Ведь этого всего могло было и не быть, если бы он позволил этим двоим писать работу индивидуально. Интересно, откуда такая необходимость выполнять её в паре? Или Ниннин и Хёнджин просто были самыми нелюбимыми учениками профессора, отсюда и его желание поиграть на их нервах, либо это послание судьбы, но скорее всего это первый вариант. Возмущению Ниннин не было предела. Мало того, что она пропустила свою смену в кафетерии, так ещё и обязана убирать в аудитории с малознакомым парнем, который сразу ей не понравился. По ходу дела, Хвана тоже это не устраивало. Он то и делал, что кидал на китаянку косые взгляды и закатывал глаза на неё, когда девушка не могла достать до верхней части доски. — Вижу, ростом тоже не удалась, — шепнул Хёнджин, как в него прилетела мокрая тряпка, которой она ранее вытирала столы. — Эй, на правду не обижаются! — на месте куда девушка целилась предметом появилось пятно. Ичжуо пыталась сдержать улыбку, но Хван выглядел настолько жалко, что она постеснялась вообще смотреть в его сторону. — И кто скажет, что нам больше двадцати, — вздохнула девушка. Смирившись с тем, что до верхней части доски она не дотянется, девушка пододвинула преподавательский стул и аккуратно встала на него. Стул немного пошатывался, но Нин смогла удержать равновесие. Она мягко провела по тёмно-зелёной поверхности, стирая дату и тему сегодняшней лекции у других курсов. Хёнджин, копавшийся в коробочке под столом профессора, заметил одну вещицу и у него в голове появилась гениальная идея. Выпрямившись в спине, он резко кинул серую пушистую вещь (которая оказалась плюшевой игрушкой) на Ниннин и крикнул: — Мышь! Девушка вздрогнула от неожиданности, пока Хёнджин заливался смехом, удовлетворенный своей местью. Однако, он не рассчитал, что девушка окажется очень пугливой до такой степени, что её стул начал пошатываться, а Ниннин и вовсе потеряла равновесие. Ещё чуть-чуть и она бы сидела в медпункте с ушибом, но парень успел протянуть руки и поймать её, крепче прижимая тело девушки к себе. Всё произошло за считанные секунды, но этого хватило, чтобы их взгляды пересеклись. Его карие глаза оттенка тёмного шоколада смотрели на неё взволнованно, а её отражали искорки дневного освещения. Только-только они смогли осознать произошедшее, как Хёнджин с Ниннин почувствовали невыносимое жжение в местах их соприкосновения. Парень от неожиданности отпустил девушку, прижимая к себе руку, а Ниннин, всё же упавшая на пол, схватилась за кожу на предплечье, где ранее дотронулся Хван. Боль была совместима с той, вызванная со прикосновением к раскалённому железу или пламени огня. Дыхание стало неровным, сердце билось так сильно, что казалось, оно скоро выскочит из груди. Она смотрела на раскрасневшуюся кожу, ощущая, как слёзы наворачиваются на её глазах. Где-то она уже ощущала эту боль, на первом курсе, на вечеринке. С Хёнджином. — Что это было? — спросил он, напугано глядя на китаянку. Он почувствовал то же самое. — Я не знаю, — боль начала утихать, а красный след уже бесследно пропал. Только Ниннин хотела встать со своего места, как Хван невзначай предложил ей руку и в моменте, когда она приняла от него помощь, то их снова настигла то же резкое ощущение жжения. Они мигом отпрянули друг от друга. — Да что же это такое, — парень положил ладонь в холодную воду, пытаясь унять боль. — Погоди... — в голове Ниннин прокралась одна теория и лишь бы это было не тем, о чём она подумала. Девушка кончиком указательного пальца дотронулась до кожи парня как оно снова повторилось! — Нет, нет, нет... этого не может быть. — Что не может быть? — переспросил Хёнджин, смотря как Ниннин хватает свою голову руками. — Почему когда ты прикасаешься ко мне, то... не-е-ет, — по протянутой гласной можно было понять, что осознание настигло и самого Хвана. — Нет! — Это очень плохо... — Почему из всех возможных людей ты, маленькая неприятность, стала моей с... — Не произноси это слово! — крикнула Ниннин, закрывая уши. То, за что она презирала других в этом мире в кое-то веки настигло и её саму. Только у других это сопровождалось менее травмоопасными признаками, а Ниннин посчастливилось обжигаться об свою родственную душу при каждом их прикосновении, так ещё и с Хван Хёнджином! Может это карма Вселенной за то, как Ниннин не принимала природу соулмейтов, а может горькая судьба... Кто знает, смогут ли Ниннин и Хёнджин ужиться с фактом их близости, несмотря на взаимную неприязнь, ведь рано или поздно их родственность даст о себе знать.