На веки вечные

Дазай подаётся чуть вперёд и кусаюче целует шероховатые губы Чуи. Зарывается пальцами в рыжие волосы на затылке, притягивая к себе ближе. Другой рукой скользит по влажной из-за испарины спине, ощущая, как перекатываются мышцы под его пальцами. Кожа приятно мягкая и гладкая. Без всяких шрамов, которые можно было бы ощутить подушечками пальцев. Он опускает ладонь ниже, на поясницу, и намекающе надавливает в этой области. Чуя понимающе двигает бёдрами сильнее, и из Дазая срывается тихий стон. Их губы вновь неловко сталкиваются, и Дазай счастливо улыбается в поцелуй сорванным дыханием. Подумать только, ещё месяц назад подобное казалось невозможным. Они так долго кружили вокруг своей недо/передружбой, чёрт знает, как назвать тот мучительный период, сводя окружающих и себя с ума. Сколько раз Дазай кидал в сторону Чуи взгляды, наполненные искрами нескрываемого желания и обожания, получая такие же в ответ. Вот только никто не решался сделать первый шаг, считая, что им всё это мерещится. Они лишь обменивались неловкими улыбками в такой момент. Их никогда нельзя было назвать просто друзьями. Уровень доверия с самого начала был очень высок, а касания слишком частые и продолжительные. Интимные. Для незнакомых им людей они выглядели как пара. Вот только не являлись таковыми в действительности. Дазай не отлипал от Чуи, постоянно ища с ним физический контакт. Он мог спокойно улечься головой на колени Накахары и немного поспать, пока тот внимательно изучал чертежи и план их очередной миссии. Из приятной полудрёмы в такие моменты его всегда выводили мягкие касания пальцев, зарывшихся в его кудри. Не неприятные толчки в бок или полёт на пол (если уж совсем не юлить, подобное было, но только в самом начале и недолго). А бережные касания. И никто из них не акцентировал внимание на том, что в этот момент Чуя всегда снимал перчатки с рук. У Дазая с раннего детства проблемы со сном, постоянная бессонница. Из-за чего порой он выглядел слишком измученным и уставшим. И эти минуты забытья на потрясающих коленях приносили долгожданный покой. Чуя засасывает кожу на его шее, и Дазай выныривает из своих воспоминаний. Уже такие знакомые губы приятно проходятся по изголодавшейся по касаниям коже. Большая часть тела Дазая всегда скрыта под бинтами. И Чуя единственный, кому дозволено видеть его таким: открытым и уязвимым. Без своей привычной защиты от внешнего мира. Под повязками скрываются многочисленные шрамы. Достаточно красноречивые. Говорящие сразу причину их появления. Многих это отталкивает и вызывает отвращение. В начале их отношений Дазай долго не решался предстать перед Чуей без своих привычных бинтов. Не хотелось пугать единственного близкого человека. Но Чуя без проблем целует его шею, переходит на запястья, усеянную белыми полосками от шрамов. Для него это никогда не было проблемой. Дазай слегка дёргает пальцами. Из-за постоянного ношения повязок, кожа на этих участках стала очень чувствительной. Любое мимолётное касание ощущается слишком остро. Дазай перемещает обе руки на грудную клетку нависшего над ним Чуи. Царапает соски, вызывая у того дрожь по телу, скользит костяшками пальцев вниз, обводит пресс. Кладёт раскрытую ладонь на живот и чувствует, как сокращаются мышцы. Перемещает свои ладони на крепкие бёдра и тянет на себя, поскольку этот мучительный медленный темп уже невыносим. Дазай в такие моменты никогда не был терпеливым. Чуя мягко усмехается. Останавливается, из-за чего из Дазая вырывается всхлип и долго целует эти слишком требовательные губы, которые сразу дуются, если не получают желаемого в тот же миг. Когда они отрываются друг от друга, Дазай кидает на Чую возмущённый взгляд. Знает же, что тот тоже на пределе, но умудряется дразниться. Чуя снова усмехается, на этот раз более дерзко, и срывается на более быстрый темп. Дазай счастливо вздыхает, вызывая у Чуи лёгкий смех. Официально они встречаются недели три. Но они так долго были знакомы, что, больше не кружа вокруг да около, сразу нырнули во все прелести отношений. Им ни к чему были эти неловкие моменты сближения и узнавания друг друга, ведь они и так обо всём знали. Невозможно что-то скрыть от другого, когда вы находитесь в постоянном контакте. Всё время рядом. Дазай помнит переломный момент, когда наконец-то всё сдвинулось с застывшей точки. Была очередная миссия, на которой возникли неожиданные препятствия, но они ловко выкрутились. Эйфория от успеха вскружила голову Дазаю настолько, что в порыве своих чувств он сказал Чуе, что любит его. Смысл сказанных слов дошёл до него не сразу. Он понял, что что-то не так, когда Чуя застыл и его выражение лица кричало об ужасе, шоке и панике. Испугавшись, Дазай сделал шаг назад, а потом, развернувшись, резко побежал, чтобы укрыться от своего позора, и думал, как он мог так облажаться. Он всегда себя контролировал. Теперь всё пойдёт крахом и Чуя от него отвернётся. Но вдруг сзади послышалось надрывное «Дазай», а потом его схватили за запястье и повернули к себе. Дазай не успел придумать никаких оправданий, потому что Чуя его поцеловал. От неверия он застыл на какие-то секунды, а потом вцепился в Чую, чтобы тот точно не ушёл. Дазай не мог отпустить его после такого. Страх всё ещё жил в нём, и ему казалось, что Чуя вот-вот поймёт, что же он наделал, отшатнётся от него и сбежит. Осознает, с кем же именно он связался. Но Чуя продолжал его целовать, а после обнял и прошептал: «Да кто же так признаётся, чёртова скумбрия». В настоящем же Чуя наваливается на него всем телом и хочет откатиться в сторону, но Дазай скрещивает свои лодыжки на его пояснице и не отпускает. Обнимает за спину, удовлетворяя своё желание в объятиях. Чуя просовывает ладонь под его спину и меняет их местами. Дазай укладывает свою голову ему на грудь, а потом, вздохнув, ведь этого недостаточно, укладывается на Чую всем своим телом. — Неужели я мягче, чем матрас? — усмехается Чуя, зарывшись пальцами в его влажные от пота волосы. Другая рука покоится на талии Дазая, поглаживая тазовую косточку, до которой дотягиваются кончики пальцев. — Мм, Чуя очень мягкий, — сонно тянет Дазай, наслаждаясь прикосновениями. — А ещё очень удобный. На тебе лучше спится. Чуя тихо смеётся и накрывает их тонким одеялом. Дазай тот ещё мерзлячка с вечно холодными пальцами. Что ж, если Дазаю так комфортно и его тянет заснуть, Чуя не станет ему мешать, ведь чужой сон дороже собственного. Он невесомо целует его в висок и любуется тем, как Дазай тянется ближе к нему, перемещает свою ладонь в район сердца. Чуя знает, что тот почти уже уснул. Выражение лица расслабленное, а дыхание совсем тихое. Он проводит кончиками пальцев по его лицу, а после обнимает за спину и тоже закрывает глаза. Когда в его руках это костлявое безобразие, он тоже быстро засыпает. И хоть он не видит снов, наутро всегда просыпается с улыбкой.