ссадина на пояснице

      к щекам приливает кровь. то ли от стыда, то ли от страха — карверу уже трудно даже дышать, не то, что думать о своих эмоциях. когда он только затеял этот диалог, он уже понимал, что его ожидает, и, тем не менее, ядовитые слова всё равно сорвались с его губ. в комнате просто ужасно душно, пыльно; нижний город когда-нибудь обязательно доведёт всех хоуков до грани.       — так что, ты мне ответишь? хочешь ещё раз откопать бетани и попытаться за ней спрятаться? _снова_.       эрик считает своего брата глуповатым, ни на что не способным, но кое-что тот всё-таки умеет. наводить беспорядки в чужой голове, например, и давить на больные точки. карвер, конечно, делает это хорошо, но всё-таки не так, как его брат, потому что теперь, наблюдая за тяжело вздымающейся грудью и напряжённой шеей эрика, хочется только спрятаться, а не продолжать этот спор. маг страшен в гневе, поэтому карвер старается, чтобы его репутация дурачка для брата оставалась на месте, ведь так ему достаётся гораздо меньше.       напряжённую тишину прерывает лишь разъярённое дыхание старшего. второму слишком страшно, чтобы даже поднять голову, и карвер, по-детски жалко сжимая и разжимая кулаки, смотрит в ноги своего брата с непонятным выражением лица. ему нечего ответить. он действительно зря «раскопал» бетани.       — ну да. что ещё можно ожидать от сопляка, затаившего обиду? — слова, пропитанные презрением, желчью, слова, с которыми карвер будет засыпать ещё очень долго. брови моментально сводятся к переносице, а взгляд бледных глаз начинает взволнованно блуждать по всему периметру. все эти слова и буквы, токсичные интонации хочется собрать в маленький мешок, чтобы потом наконец показать матери. этих слов всегда немного, но они _всегда_ самые насыщенные. может, хотя бы так она наконец-то прекратит вечно повторять одно и то же. твой брат тебя любит, просто он… твой брат за тебя переживает, просто он… _он_. ему настолько наплевать, что он даже не стесняется говорить такие вещи, когда мать находится в соседней комнате. настолько сильно он переживает.       карвер всё ещё не осмеливается поднять глаза. он прекрасно знает _этот_ взгляд эрика, примерно таким же взглядом он смотрит на врагов перед тем, как достать свой нож. карвер знает этот взгляд лучше, чем все эти враги вместе взятые, а ещё понимает, как сильно начнут трястись его колени, когда он всё-таки осмелится посмотреть в ответ.       — что ж… славно поговорили, — эрик оглушающе звонко цокает языком, после чего моментально разворачивается. ему хочется поскорее уйти, в диалогах с младшим братом никогда не было ни единой капли смысла, весь этот фарс вечно выливается в скулёж и нытьё, и, признаться честно, необъяснимое желание карвера ненавидеть всё, что делает эрик, уже давно потеряло свой шарм. сейчас эти разговоры исключительно вызывают желание взять младшего брата за волосы и бить его до тех пор, пока он не потеряет сознание.       чужая спина такая же напряжённая. карвер смотрит, будто заворожённый, и от обиды и боли хочется начать выть. эрику действительно наплевать на него. почему тогда карвер должен давать ему всё, что тот хочет? в носу неприятно тянет, а сам юноша не может перестать кусать свои щёки. он не успевает остановить себя прежде, чем начинает говорить, и уже в процессе понимает, что он только что положил себя на чужой обеденный стол.       — ты и рад от меня отвернуться, да? как же не повезло тебе, что именно бетани умерла, а не я, а? — карвер нарывается, наступает и уже заранее ждёт поражения, но это чувство, которое он носит на груди, требует свободы. от одной мысли, что эрик действительно был бы рад его смерти, на глаза наворачиваются позорные слёзы. — так бы никто не мешался тебе под ногами, следуя за тобой, словно собачка, пока ты метишь каждый ёбаный угол в киркволле!       реакция эрика не заставляет долго ждать. как и ожидалось, почти сразу после того, как на него повысили голос, маг разворачивается и прёт на карвера. растерзанные кулаки то сжимаются, то разжимаются, а в глазах разгорается пожарище не мысленных масштабов. карверу было страшно, но стало ещё страшнее после того, как расстояние между ним и братом начало стремительно сокращаться. и всё же, обида была сильнее. карвер немного выпрямляется, чтобы казаться увереннее.       — ты, маленькая дрянь, — с бешеной силой хоук вбивает младшего брата в стену, подставляя предплечье к чужой шее. карвер не успевает глотнуть воздуха. — бетани заслуживает лучшего! не смей использовать её против меня, ты…       — тогда ты должен был дать ей лучшее! где же был её любимый старший брат, когда...! — карвер осмеливается перебить своего брата, но эрик всё равно сильнее. когда он начинает давить на шею, младший хоук сразу же хватается за его руки, но остаётся ему лишь отчаянно глотать слёзы и царапать чужую кожу. эрик не отпускает, лишь давит сильнее. недостаточно, чтобы убить, недостаточно, чтобы шутить. с яростного напористого тона хоук сразу переходит на ядовитый полушёпот.       — я отдал всё, лишь бы ты и мать сейчас были живы и здоровы, — эрик ловит чужой взгляд насильно, проникая так глубоко в душу, как только может. карвер начинает задыхаться уже от переизбытка чувств, а не из-за чужих рук, но всё ещё истошно хватается за чужие кисти рук. — сомневайся во мне, в маме, в себе, но не в этом. потому что пока ты даже не постарался подать голос, мне пришлось взвести на себя эту ответственность, которую ты так боишься, но по которой так истошно воешь…       и вновь, карвер умеет находить больные точки, особенно те места, которые так сильно прячет его любимый брат, но за все года своей жизни он так и не понял, что нужно делать дальше. когда эрик ослабляет хватку, его ладони подхватывают воротник карвера, с силой вжимают юношу в стену. вероятно, он это заслужил. он перегнул палку.       напряжение всё ещё трещит между ними, но, кажется, тихо спадает. злоба уходит, и на её место приходит сожаление, с которым карверу едва ли дано справиться. взгляд эрика ещё более холодный, чем обычно, и о такой лёд можно только обжечься. никогда раньше карвер не думал о том, что у эрика просто не было выбора. он выглядит… очень увлечённо, когда играет во власть. удовлетворённо.       — полегчало? — карвер опускает виноватый взгляд и мягко кивает. он опять загнал себя в угол собственными усилиями. сухожилия на руках болят от напряжения, но всё сразу прекращается, когда карвер их расслабляет, теперь уже просто нежно обвивая кисти рук брата. эрик всё ещё не может остыть. — отлично. мне необходимо, чтобы ты понимал, что каждый ебаный провал и каждая смерть остаётся на моём сердце тяжким грузом. если ты хочешь стать значимым, то будь готовь принять это бремя.       под худыми пальцами нервно и безжалостно сжимаются чужие мышцы, дрожа от натяжения. кажется, будто эрик напрягается лишь сильнее, когда карвер наоборот — становится мягче. они вновь поругались, но на этот раз, в отличии от остальных, задевание неприятных тем будто сыграло карверу на руку. хоук говорит вещи, которые раньше не позволял себе даже думать. младший ещё никогда не видел его с этой стороны, и на секунду даже кажется, будто всё стало как раньше; до мора, смерти отца, до магии крови и, конечно же, этой ебаной вольной марки.       думать больше не получается. сейчас карвер, кажется, не боится смотреть в глаза эрика, и вместо того, чтобы сказать какую-то ядовитую гадость или поддержать словом, юноша поддаётся вперёд, сокращая между ними последние сантиметры. он касается чужих губ мягко, словно прося прощения за свои резкие слова, и по началу не встречает никакого ответа. это, наверное, правильнее, карвер и сам не даёт себе отчёта в том, что творит, и уже ожидает привычной агрессии в свою сторону, но всё же в груди треплется надежда на то, что эрик его не оттолкнёт.       кажется, будто эрик перестаёт дышать. ему действительно нужна секунда, чтобы осознать, что происходит, и, признаться честно, он впервые не знает, как ему поступить. руки расслабляются на чужой груди, и теперь хватка больше отчаянная, нежели яростная. хоук выпрямляется, вздымаясь над братом, немного наклоняет голову под углом, чтобы продолжить поцелуй, едва ли карвер мог когда-либо подумать, что его брат может быть таким... нежным. у юноши трясутся руки, и он медленно перехватывает одну ладонь эрика, нежно касаясь её только подушечками пальцев. этот маленький танец поддерживает и брат, и карвер, из-под своих светлых, почти блядских ресниц, впервые видит, чтобы у эрика тряслись руки не от злости. неужели ему тоже страшно? действительно, такие вещи непозволительны. оттого этот поцелуй кажется более сладким.       когда эрик спускает руки ниже, карвер этого даже не замечает. он чувствует прикосновения на своих рёбрах, и они такие же нежные и чувственные, как поцелуй, который они оба стараются не разрывать, отстраняясь лишь для того, чтобы шумно втянуть носом воздух. хоук обводит кончиками пальцев нижние рёбра, неуверенно гладит талию, более смело уходит на поясницу. карвер проводит костяшками по колючей щетине брата, и почему-то самым странным кажется это прикосновение щетины с мягкой щекой, вовсе не то, чем они занимаются.       карвер чувствует напряжение в паху, когда поцелуй становится особенно ласковым. эрик не может оставаться нежным долго; сжимает в руках ткань чужой рубашки, почти надрывая, и выдёргивает её из брюк. мысль о том, что мягкие пальцы сейчас снова превратятся в когти, уходит сразу, когда карвер чувствует прикосновение ладоней на голой пояснице. он не понимает, что ему делать, и теряется от возбуждения, когда касания уходят ниже. эрик целует его шею, надкусывая кожу, и негрубо рычит, когда с губ карвера срывается томный выдох. от того, чтобы увлечься, не останавливает даже то, что в соседней комнате действительно кто-то может быть; наоборот — возбуждает только сильнее.       душно, пыльно и ещё теперь влажно. эрик совсем легко двигает бёдрами, всё ещё придерживая чужую поясницу, пока карвер старается сдержать тихие стоны. ткань трётся невыносимо, причиняя неудобство, от которого хочется ныть. младший пытается заткнуть самого себя, и он снова поддаётся вперёд, чтобы влажно поцеловать; эрик больше не хочет сдерживаться. карвер опускает руку, чтобы потрогать себя.       обводя ладонями чужие мышцы, эрик немного опускается и подхватывает карвера под бёдра, снова прижимая его к стене. карвер неестественно дёргается, и только сейчас они осмеливаются посмотреть друг другу в глаза.       — ай, — карвер смотрит испуганно, потому что _видит_. наваждение начинает уходить после того, как он сам его спугнул. — подожди…       карвер заводит руку назад, проводя рукой по голой пояснице. он хорошенько протёрся о неровную стену, теперь останется ссадина, но только сейчас на неё совершенно наплевать. юноша снова поднимает взгляд на эрика, и понимает, что спугнул его окончательно. такая чепуха, нужно было перетерпеть…       — нам нужно остановиться, — выходит излишне неискренне. эрик расслабляет руки, опуская на пол в слишком нежной для него манере, и карвер успевает только хватиться за его плечи; как-то особенно отчаянно.       — извини… я не хотел, я…, — хочется хвататься за ускользающее наслаждение. карвер _видит_, как меняется эрик в лице, как он делает шаг назад, будто совсем не участвовал в этом, и видит его возбуждение, которое неприятно стягивает брюки. карвер знает, что неприятно, потому что чувствует то же самое.       — нет, нам действительно…       комната становится такой же опустошённой, как и единственный человек, находящийся в ней. карвер сползает вниз по стене и всё ещё смотрит туда, где только что была спина его брата. ему бы в пору думать о том, что они поступили неправильно, или о том, что он хотел сказать эрику, но вместо этого только продолжает задаваться вопросами. будут ли они об этом говорить? будут ли сожалеть? а может…