Протокол отсечения

Чувствуя вязкую жидкость под ногами, чавкающую с каждым неуверенным шагом, Ларри был обезоружен, оглушён и обездвижен лишь от одного вида, представшего перед ним. Подошва обуви становится чёрной, а зрачки начинают дрожать от неподдельного шока, по крайней мере, пока это было единственным, что двигалось в теле робота. Кажется, прошла целая вечность, пока билетёр молча таращился на обезображенное роботизированное тело под его ногами. Вот он и нашёл Лори. Это была суббота, стоял прекрасный осенний день, на небе было ни облачка, а в парке была толпа посетителей, которых Ларри непременно хотел обслужить как можно скорее, ведь видеть счастье и восторг на лицах было неотъемлемой частью его работы, которую он любил. Было лишь одно но, затмевавшее всю замечательность этого дня: близнецы немного повздорили перед самым началом смены — повод был таким идиотским, но это не помешало им наговорить друг другу не менее идиотских вещей и, не успев ничего толком выяснить из-за открытия Старр Парка, оставили их конфликт в подвешенном состоянии. И целый день работали молча, всё ещё вместе, но далеко друг от друга, в своих раздумьях, оставляя лишь надеяться на то, что хотя бы сегодняшний день пройдёт без инцидентов, и стратегически продумывать, как замять их глупую ссору. Пока в поле зрения не было будущих посетителей и оба робота, как тогда думал заглянувший обратно в комнату охраны Ларри, могли перевести дух и продолжить терпеливо ждать, на жёлтый наплечник упала тяжёлая рука. Добрый коп резко поворачивает голову и встречается с чёрным дисплеем своего брата. — Сектор Д, кто-то снова рисует на стенах. — Сухо констатировал низкий механизированный голос, из-за чего уголки губ младшего, казалось бы, противоречиво слегка приподнялись, но отнюдь не из-за того, что Лори снова вынужден разбираться с хулиганами, а из-за того, что между ними так внезапно колыхнул лёгкий ветерок примирения. — Тебе нужна помощь? — Лаконично спросил Ларри, хоть и прекрасно знал и то, что он не сможет помочь прямо сейчас, и то, что злой коп непременно откажет. Так и произошло: Лори лишь помотал головой, и его ладонь соскользнула с плеча по мере удаления звона тяжёлых шагов. — Удачи, Лори! — Наконец бросил робот вслед близнецу, и, кажется, услышав что-то, похожее на «спасибо», его улыбка благополучно спала. В нём всё ещё оставался осадок противной обиды и на себя, и на Лори, сопровождавшийся уколом раздражения. Сказанные ещё утром слова не покидали его так же сильно, как и желание всё исправить, и, судя по поведению старшего брата, он не был одинок в этом желании. Собираясь с мыслями, Ларри наконец идёт следом, обнаруживая, что на его посту ничего не изменилось и новоприбывших посетителей не было. Ладно. Ладненько! Лори справится. Они не один самостоятельный организм, состоящий из двух несамостоятельных, они были обучены справляться и в одиночку, поэтому не было поводов сомневаться, что Лори не справится. Конечно, он справится, особенно с таким явлением, как мелкое хулиганство. Они непременно расставят всё по полочкам, когда Лори вернётся. Так думал Ларри, когда в последний раз видел на горизонте обрывки чёрно-красного корпуса, повернувшего за угол ближайшего аттракциона. Так Ларри продолжал думать, когда не видел Лори пять, пятнадцать, тридцать минут. Когда Лори не вернулся спустя час после их последнего короткого разговора, младшего начали терзать смутные сомнения вперемешку с тревожным волнением, которому он дал волю расти до самого конца смены, потому что у него не было времени отлучиться даже на минутку, а заменить его мог только тот, ради кого Ларри и был вынужден ждать возможности уйти. Выпроводив последних гостей с широкой улыбкой и просьбой приходить ещё, Ларри практически тотчас помчался в злополучный сектор Д, самый отдалённый и малолюдный, в надежде, что Лори просто был нагружен целой цепочкой из хлопот, поэтому не успел вернуться, или его отвлекли, или это просто дурацкая шутка, которыми он вообще никогда не грешил — да что угодно, лишь бы он был в порядке. В тот момент Ларри слышал лишь свои громкие частые шаги, и свои мысли, пропитанные страхом и надеждой. Но, обнаружив нечто странное, скользнув в один из тупиковых переулков между зданиями, сделав пару робких шагов навстречу ужасному и ввязавшись в чавкающую чёрную жидкость, робот уже прекрасно понимал, что его ожидания не оправдались. Ларри падает на колени перед своим братом, первая команда, посетившая его процессор после длительного шока, — осмотреть тело на повреждения. И когда билетёр решился на это, он был повергнут во вторую волну шока, смешанную с неподконтрольным ужасом. Изувеченные конечности, по-живодёрски вскрытый корпус, обнажавший то, что близнец точно не хотел видеть. Отвратительнейший, тошнотворный вид со следами неравной борьбы, и, невзирая на разбитый дисплей, застывшая гримаса ярости и отчаяния. Что-то начало безумно часто колотиться внутри тела Ларри, и тот лишь прикрывает рот рукой, не желая смотреть на тело Лори, но продолжая делать это, болезненно сдерживая слёзы. Он никак не мог поверить в увиденное, и не мог поверить в то, что когда-либо столкнётся с таким. Он знал, что существует ряд инструкций, которые нужно применять в подобных ситуациях, и он беспрекословно применял их прямо сейчас, не веря в то, что он их применяет, что появилась необходимость их исполнять. Но что теперь Ларри может сделать для того, чтобы спасти Лори, когда по правилам перед ним встала примитивная развилка: проверить — и, по состоянию робота, либо любой ценой поддерживать это состояние, либо избавиться от него? Руки осторожно приобнимают и приподнимают истерзанный чёрно-красный корпус, а затем снимают остатки нагрудника и находят где-то за спиной крепко защищённый тумблер экстренного выключения. Естественно, он работал и в обратную сторону, и знания об этой секретной функции их механизмов питало надежду внутри Ларри. — Ну же, Лори… — бесцельно и на грани истерики бормотал билетёр, кажется, провисавшей голове своего близнеца, избавляясь от защитной поверхности и практически мгновенно нажимая на этот тумблер. Проходит секунда, две… ничего не происходит. Не происходит ровным счётом ничего, даже неравномерный поток мыслей захлебнулся в глухой тишине на волнительные мгновения, лишь для того, чтобы разбиться об панику ещё хлеще. Не сдерживая первый всхлип и тихие рыдания, робот крепко сжимает тело в объятиях и начинает судорожно дёргать переключатель, словно это могло хоть как-то изменить ситуацию, говоря всё громче и громче: — прош-шу, Лори… включись, ради м-меня… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Звонкая тишина, являвшаяся ответом на мольбы, так больно ранит микрофон Ларри. Он не может поддержать Лори в рабочем состоянии, и уже невозможно понять, сможет ли тот в принципе хоть когда-нибудь включиться. Что теперь должен делать Ларри? Запрокидывая голову в попытке сдерживать скатывающиеся по щекам слёзы, робот-полицейский смотрит в сереющее небо, на пролетающих мимо чёрных птиц, прижимая тело родного брата к себе, после чего опускает голову, покрывая уцелевшее плечо своей агонией, которую он не должен чувствовать, он не имеет права её чувствовать, пока существует чёткое руководство, что он должен делать дальше, но он чувствует всё это, потому что он не хочет делать то, что должен. Что же Ларри должен делать, если не имеет права подчиниться уже известным законам? Грудь свербит боль, досада, одиночество и вина, вина от злостной мысли, что всё могло бы сложиться иначе, если бы они не поссорились. Ларри виновен, он должен был отступить, пока не стало слишком поздно, потому что то, ради чего он всегда боролся со своим близнецом, все их ссоры и драки — всё это было такой мелочью, такой незначительной болью по сравнению с тем, какую боль он испытывает сейчас! — Лори, я… я что-нибудь придумаю… — несдержанно шепчет билетёр, не веря в свои же слова, но молясь, как никогда он не молился, на то, что Лори в них поверит. Когда-нибудь. Поднимая тело брата на руки и схватывая с собой сразу же отделившуюся руку, покрытую грязной бордовой перчаткой, Ларри встаёт на ноги и вновь смотрит в небо. Он не знал, что делать и куда идти, но это всё ещё было лучше, чем изначальная версия протокола — Ларри верил, что, пока у него есть шанс, излечение всё ещё лучше, чем ампутация. — Лори… мы исправим тебя… клянусь. Чёрные птицы сидели на крышах, чёрные облака угрожающе громыхали, и душу Ларри пронзила неотвратимая чернота. Это были не хулиганы. Это точно были не хулиганы, способные на такое зверство, что-то более страшное нависло над ними, словно грозовая туча, готовая нанести второй удар. Стискивая зубы, смахивая слёзы со своих щёк и покидая переулок, Ларри точно был уверен, что он не сделает шаг назад, не сможет подчинится тем, кто сделал такое с Лори, не выколет себе глаза и не зашьёт свой рот. Кто бы это ни был, он будет мстить. Ради Лори.