Выходные

"Сложно возвращаться в дом, в котором когда-то жило твое счастье," – подумала девушка, проходя по маленькой двушке её родителей. Из богатства в этом доме были только битком забитые книжные шкафы. Ну и воспоминания. Но это только для неё богатство, кто-то другой зайдя сюда может не увидит вообще ничего дорогого. Если раньше, она возвращалась в этот дом к родителям, в место, где помнят и ждут... А теперь она просто возвращалась: родителей больше нет. Нет, их не было в живых уже год. Просто осознание, что они ушли пришло только сейчас. Она сидела на своем раскладном диване, и смотрела на своё богатство – книги, которые когда-то покупали ей родители, или же купила она сама. Стены словно загудели, в доме с такой слышимостью это было нередкость – наверное, это поднимался лифт. И на какой-то короткий миг она могла поклясться, что у неё было внутреннее ожидание того, что это мама и папа возвращаются. Сейчас громыхнут двери лифта, ключ в замке повернется, и "многоуважаемые предки" завалятся домой, о чем-то попутно переговариваясь. Но это были не они. И лифт не остановился на нужном этаже. А наша героиня была готова разреветься из-за своих минутных ожиданий. Дальше так продолжаться не могло – она решила заварить мятный чай, который иногда был в состоянии немного возвратить душевное равновесие. Заварив мяту в мамином стеклянном чайнике, и глядя как отвар медленно окрашивается светло-зеленым, как плавают листья, она во второй раз услышала гул. Может, это куда-то поехал лифт, а может соседи что-то делают – очередной ремонт, например. Но в этот раз было не так: гул завершился стуком, а после раздался грохот. "Молодцы соседи, досверлились через стену" – подумала она и нехотя встала, в ужасе представляя что её ждет в комнате. И с ещё большим ужасом ожидая социальное взаимодействие с соседями, чувствуя масштаб готовящегося скандала. Грохот был из бывшей её комнаты, ранее гордо именуемой мамой "зал", а сейчас просто второй комнаты. Открыв дверь, она увидела вовсе не то, что ожидала – бетонной пыли, как и стружки от просверленных стен не было. Посреди комнаты, на полу, лежала раскрытая и некогда любимая книга "Сильмариллион", а чуть дальше от неё лежал человек в странной одежде, с очень красивыми, льняными волосами. Она сразу поняла, что это за книга, потому что она была такая одна – желтые, тонкие страницы, со следами клея – она когда-то выдернула лист с алфавитом и словарем, чтобы учить эльфийский язык, с яркой обложкой, на которой словно бы акварелью изображен лес и замок – мамина книга, 1992 года издания. Человек, между тем пошевелился. В какой-то момент, ей даже показалось, что сейчас должны выскочить пара родственников и друзей с камерами, как в некогда часто просматриваемом шоу "Розыгрыш", но никто так и не появился. Да и как это можно было провернуть, если двое родительских ключей висят в шкафу для курток в прихожей, а её ключи в кармане пальто? – Вы кто? – наконец задала она свой вопрос, поднимая книгу с пола. – А вы кто? – спросил в ответ человек, быстро моргая. – Я – хозяйка квартиры, где вы сейчас неизвестно как оказались. – Тьелкормо, третий принц Первого Дома нолдор, – ответил человек, – и я сам не знаю, как я здесь оказался. А где это, собственно, здесь? "Келегорм? Принц нолдор? Персонаж из книжки? Ну нет, такого не может быть", – подумала она, но решила пока не добиваться от неизвестного правды, подумав, что это хоть какое-то разнообразие в жизни. Хотя, будь это настоящий эльфийский принц, вряд ли они бы говорили на одном языке. Чудо с внезапным появлением, перетекать к своему логическому завершению в виде внезапного исчезновения не собиралось. Гостя, если его можно таковым назвать, пришлось поить чаем и отвечать на вопросы. Проведя его на кухню, и залив еще одну чашку мятным сбором, пришлось вести удивительную беседу. Пришелец, то ли слишком хорошо вжился в свою роль, то ли просто разумно подготовился и удивлялся всему: электрическому чайнику, холодильнику, звучащему с лестничной клетки лифту. И наконец виду из окна: – Вы живете в сторожевой башне? – спросил он. – Нет, это обычный жилой дом, – ответила хозяйка. – Если ваши дома такой высоты, то насколько же громадные у вашего города стены, – вслух удивился он. – У нашего города нет стен, – ответила она. – Вам настолько ничего не угрожает? – удивился он, – а как же Черный Враг? – Какой "черный враг"? – удивилась она, правда быстро вспомнив историю книги, нашлась что ответить, – Моргот? Его нет в нашем мире. Но крепостных стен у нас нет не по этой причине. Получив вопросительный взгляд, ей пришлось дать ответ: – Наша цивилизация настолько развилась, что от стен нет никакого толку: и у нас, и у наших возможных врагов есть оружие, что сотрет нас в порошок за минуты. – Мы развиваем свои системы оружия и защиты, чтобы вражеское оружие не долетело до нас, или чтобы наше сработало быстрее, – подумав, продолжила она. – Но что вы сделали с Морготом, его искажением, драконами и орками, что их больше нет? – удивился гость. – В нашем мире их никогда не было, – ответила она. – Тогда почему ты знаешь имя врага? – не скрывая своего подозрения, спросил он. – Потому, что ваш мир был описан в книге, которую я очень любила, – ответила она, указав на книгу, оставленную на столе. – Мы для вас были пророчеством, легендой о спасении? – уточнил он. – Нет, вы для нас были просто сказкой, способом бегства от реальности. – Тогда почему вы поверили мне? – удивился он. – Потому что мне абсолютно всё равно, – ответила она, – кем бы вы ни были, и для чего бы сюда не прибыли, это однажды закончится и вы уйдете отсюда. – Но, что если я ваш враг? – У меня нет врагов, – ответила она, – я простой человек, с простой человеческой жизнью. Девушка с трудом заставила себя не добавлять о "бессмыссленной и бесполезной, никому не нужной, даже ей самой, жизни" – почему-то, ей захотелось сыграть в светскую беседу, с человеком, выдающим себя за книжного персонажа. К слову сказать, возможно, это он и есть. Человеку, назвашемуся Келегормом пришлось уступить родительскую кровать. Просто потому что гость нигде кроме неё и пола не мог лечь в полный рост. Да и то, в кровати, только если лежать по-диагонали. А когда человек решил готовиться ко сну, и заплел свои волосы, выяснилось, что он или действительно эльф, или очень хорошо подготовился – она видела раньше, в подростковые годы, людей, ложившихся под нож, чтобы стать похожими на эльфов. "Даже жаль, " – подумала она, – "что ко мне попал третий сын Феанора, у которого в каноне полтора слова и пара действий." Ей было не ясно, о чем с ним говорить: ведь его, насколько она помнила с первого прочтения книги, как персонажа можно было охарактеризовать тремя словами – красивый, заносчивый, и не умный, без стратегического мышления, без тормозов охотник. Утром, гость не исчез. Она специально проверяла, на цыпочках пробравшись к двери в родительскую комнату. Гость не спал, читая книгу, из которой вчера вышел. "Он словно взял под козырек, и решил отправиться как можно скорее искать причину, по которой он сюда попал" – подумала она, хотя пока она думала эту мысль, ей представился Келегорм, отдающий честь, в её голове прозвучала практически отчетливая папина шутка – "к пустой голове не прикладывают". Согласно её впечатлениям от книги, которую он сам сейчас читает, его голова была пустой во всех смыслах. Но это другая история. Что же, придется готовить завтрак на двоих. Когда еда уже была готова, она поставила вариться кофе, но тут её отвлек громкий звук: как оказалось, гость швырнул книгу в стену. От удара, старая книга разломалась надвое. – Этого не может быть, – сказал эльф, когда она всё таки прибежала на шум, глядя на обломки книги, – это не может быть правдой! Наверное, она могла бы и разозлиться – это мамина книга, когда-то бывшая у неё самой любимой. Но девушка просто глупо смотрела на пол, после чего произнесла: – Что именно? – То, как наш мир закончится. Что никто из нас не сможет сразиться, и мы будем лишь беспомощно ждать исхода битвы. Что всё падет на плечи атани! Что нам не удастся ни отомстить, ни даже выйти на поле боя... Ей захотелось хмыкнуть: – А я уж думала, что весь вопрос в словах о разбитии Сильмариллей... Он зло посмотрел: – В этом проблемы нет. И мы, и отец – все поняли, что свет не может принадлежать нам, он должен быть свободным. Она вернулась на кухню, чтобы ничего не сгорело, эльф же пошел за ней: – Если мы все развоплотимся к последнему времени, потому что не сможем жить в искаженной Арде, то почему я сейчас же не развоплотился? – Потому, что это другой мир. Не Арда, хотя и тоже искаженная земля. Ведь если Сильмариллы остались, то они так и находятся в небе, недрах земли и водах морей, да и вас никто не освобождал от Клятвы, – ответила она даже не думая. – Кто вам сказал, что я больше не чувствую своей клятвы, – удивился он. – Ну, мне так кажется, – ответила девушка, – хотя, возможно, что от Клятвы вас освободила смерть. – Или же то, что Клятва исполнена: мои братья держали Камни в своих руках, – ответил он, с какой-то гордостью. Ей вдруг стало смешно. Она, на серьёзных щщах, сейчас обсуждала историю из старой сказки. С вроде как персонажем этой самой сказки. Ей легко вспоминалась сейчас мама, и её периодически возникавшие слова о том, что "лучше бы посуду помыть или убраться, чем рассуждать о персонажах или их мотивах". И что самое интересное, персонаж, прочитавший историю своей семьи и других родичей злился, что им не дали возможности сразиться и отомстить. – Даже удивительно, – ответила она, – вам хотелось бы участвовать в последней битве, хотя вряд ли кто-то встанет с вами под одни знамена... Она никогда не относилась к Первому Дому с благоговением или почитанием, хотя и считала, что в принципе, обида Феанора на отца и братьев была достаточно справедливой. Но иногда, когда мы упиваемся своей обидой, враждой и горечью, находясь в своем полном праве так сделать, мы можем упустить что-то более важное и дорогое, чем то, что мы потеряли или у нас отобрали, – так раньше думала она, хотя и никогда не соотносила свои мысли и слова со своей жизнью. Ведь на самом деле, ей было очень сложно прощать. – Даже если никто и не встанет, даже если нам придется сражаться одним – это не важно. Как и то, справедливо ли нас ненавидят и оставляют, или нет. Важно то, что мы дополним свой вклад в победу. Сделаем то, что должны. Она удивилась, слыша такие слова, от персонажа, который не имел в своей канонной истории великой мудрости. Правда, судя по звукам, шедшим из кухни – кофе уже убегал из турки, а еда была уже готова, и она поставила тарелки на стол. Ели молча, как и пили немного невкусный от перегрева кофе, и тогда она решила склеить книгу. Достав скотч, она начала пытаться совместить страницы. Но неравные половины не удавалось совместить и подклеить. Виновник разрушения книги вызвался помочь – когда кто-то держит на весу неравные части, так, чтобы корешки плотно соприкасались, ровно наложить скотч, получилось быстрее и легче. Глядя на восстановленную книгу, он восхитился: – Интересная технология. Этих двух слов хватило, чтобы жительница нашего мира слегка загордилась, и со словами: – Это еще что, у нас и вот такие технологии есть, – начала показывать квартиру и её бытовую технику. Если гость останется здесь надолго, ему это пригодится. Свой старенький ноутбук, стояший в прихожей, она показала последним, включив и назвав аналогом палантира. Келегорм заинтересовался находкой и попросил осмотреть "палантир" и то, с чем он связывает и она согласилась. Пока гость находился в процессе осмотра бескрайних простров интернета, ей вспомнились старые форумские слова, а точнее одна фраза про " Хреновый папка Феанор", да и существование творчества других фанатов, которое, если прочтет персонаж, или его родич, вызовет вспышку гнева страшнее, чем известие о несвершившейся мести. И она отобрала свой ноутбук: – Не думаю, что вам можно доверить мой палантир, учитывая, как вы отнеслись к моей книге... – Но мы же её починили, – удивился эльф. – Ваш отец смог бы восстановить разбитый палантир, или же, ему было проще сделать новый? – уточнила она. – Я не знаю, – ответил он, – отец никогда не стоял перед таким выбором. Эльф не желал терять возможный путь к информации и это страшно разозлило девушку: – Да, потому что он предпочёл бы Камни всем другим своим творениям и детям. Фанаты моей книги часто говорят про вашего отца, что он был не лучшим родителем в истории. И вот, она, боявшаяся, что гостя расстроит современное отношение фандома к его семье, сама отдавила больную мозоль. – Не знаю как вас, а меня родители учили не говорить о том, чего я не знаю, – ответил он, – разве ваши родители не совершали ошибок? Разве они не уставали и не бывали в отчаянии? Разве им никогда не было плохо и больно? Разве они не требовали от вас чего-то? Ей стало стыдно. – Мои родители были обычные люди. Им бывало и плохо и хорошо. И они могли от меня требовать чего-то... – И это не делает их сейчас плохими родителями? – уточнил он, – Мой отец тоже был обычным одухотворенным существом, со своими победами и поражениями. Единственное, что может быть, отличает его от других родителей – он потребовал от нас заведомо невозможное. – Простили его? – удивилась она. – А вы простили своих родителей за их ошибки? – Мы все делаем ошибки, – ответила она, – и я понимаю, что окажись я на их месте, я бы точно могла ошибиться еще хуже. – Верная мысль. Вы не просто простили их, вы на них даже не обижаетесь. Ведь жить в обиде – вечно жить во Тьме. "Просто красивый охотник?" – во второй раз мысленно удивилась она. Гость же тем временем предложил извиниться – ведь по его вине была разломана книга, да и кофе был передержан на огне и потерял вкус. Он вызвался сварить новый, под чутким руководством хозяйки. На этот раз кофейная шапка поднялась идеально, и немного настояв напиток в турке, они разлили его по чашкам. Под чашку кофе всегда так легко беседуется, хотя разговор с эльфом походил на прогулку по минному полю – что ты не скажешь, всё равно натолкнешься на какое-то больное место, мозоль или болевую точку. И если утром она от души отплясалась на мозолях Клятвы и родственников гостя, то после, абсолютно случайно задела собственные ошибки Келегорма. Точнее, его Ошибку: – Вы же вроде как разумный эльф... Почему же так всё вышло с Лютиэнь? – вдруг задала вопрос она, лишь после поняв, что возможно, этого лучше было бы не делать. Келегорма словно бы облили холодной водой. Около минуты он пару раз пытался беззвучно шевелить губами, словно хотел что-то рассказать, но не мог подобрать слов. – Можете не отвечать, – сказала она, – это был глупый и неудобный вопрос. – Это был хороший вопрос, – наконец ответил Келегорм, – на самом деле хороший вопрос. Хотя, даже я сам не смогу на него ответить до конца. Он встряхнул головой: – Вы не первая, кто мне его задает, но мой ответ будет мало отличим от того, что я тогда сказал своему брату... Я не знаю. Это было сродни затмению, или помутнению рассудка под чарами Врага. – Я... мне казалось, возможно от невыполнимости и недосягаемости Клятвы, что жить уже незачем, что Тьма уже победила, что всё, что нам осталось – беззвездная ночь, тьма, реки крови и одиночество. И тут пришла она. Светлая, как далекие звезды. Живая и полная жизни... Она, я. Я не знаю, почему так получилось. Но мне очень хотелось, чтобы она осталась со мной. Чтобы это чувство, что смерть еще не победила, что мы еще повоюем – чтобы это всё осталось со мной. Однако Воля Эру была была другой, и я сожалею о том, что сделал и что пытался сделать. И о том, что был уверен в своем праве; был уверен в связи наших душ, что даже... Я убил Диора, живое свидетельство того, что никакой связи не было. Надеюсь, вам понятно, о чем я хотел вам сказать. – А брат, которому вы это рассказали... – Майтимо. И за этот рассказ он сломал мне нос. И был абсолютно в своем праве. На него Клятва действовала так же, была столь же недосягаемой и невозможной, но таких ошибок он не совершал. – А как же... – Резня? О, так она не миновала и меня и всех наших братьев. Тогда огонь Клятвы, сжигавшей фэа, перекинулся даже на наших верных, что не давали никаких клятв. И меня радует, что в вашей книге не сказано, что наши тела истлели от этого пламени, а сами мы умерли от своих ран быстро, не успев запомниться окружающим, как пламенные призраки, которым отчасти стал перед смертью наш отец. Длинный выходной все продолжался, они всё беседовали, а она, наконец забыла описание из книги – ведь её собеседник не был просто лишь красивым, неумным и заносчивым. У него было больше черт, чем у второстепенного персонажа книги. Он мог рассказать и объяснить то, что происходило в книгах. Он рассказал о Маглоре и о том, что его безумие после утраты Сильмарилла логично – он выполнил Клятву, но его руки, запятнанные кровью, больше не могли держать этот Свет, заключенный в камне, он больше не был достоин блеска камня на его грани. И потому-то и ввергнул его в море, которое некогда мешало их походу. Уже засыпая, она слушала рассказы своего гостя о нем, его братьях и других родичах и удивлялась тому, что верила в книги. Ведь там описывались лишь эпизоды их жизни, отрывки, маленькие участки, тогда как между эпизодами персонажи менялись. И тот, кто в момент, когда его застал летописец, был слаб, напуган или потерял желание жить или думать – оставался таким навеки. Феанарионы, братья, которые раньше ей, ни разу не перводомовцу, казались чудовищами, теперь были просто эльфами. Со своими ошибками, взлетами и падениями... Она слушала рассказы, медленно засыпая, как засыпают под хорошую, добрую историю, от которой на сердце иногда бывает щемящая грусть, потому что тебе не дано испытать того же, что и её героям. В рассказах Келегорма между братьями и их родней была любовь. И эта Любовь, которая всепрощает, долготерпит и никогда не перестает... Именно она заставляет нас продолжать жить и сражаться, независимо от того, побеждает Смерть или нет. Кто испугался – уже побежден. И если не позволять себе жить здесь и сейчас из-за каких-либо клятв и желаний можно ошибиться там, где ошибаться не стоило. Ведь если, поддавшись горю, перестаешь жить и ты – смерть празднует двойную победу. Потому что ты оказываешься в числе мертвецов. Но если мы еще живы, значит мы ещё повоюем... Эта встреча посеяла множество мыслей в голове девушки, однако же, когда утром она не встретила своего гостя и убежала на работу, ей было легко признать, что она просто проспала весь вчерашний день. И весь тот странный разговор был лишь её сном. Она улыбнулась зеркалу, и щелкнула выключателем в прихожей, прежде чем выйти за дверь. Огонёк гаснущей лампы пробежал по заклеенному скотчем корешку книги. " Свет еще не погас. Мы еще повоюем!" – словно отозвалась книга.