моё сердце — задница, а ты в ней как заноза

у турбо и зимы эта среда проходит так же, как и все другие среды. впрочем, как и другие дни. оба высмеивают маратика и пальто, потому что что один, что второй за девчонками своими носится, роняя слюни по пути. разве что пиздак при упоминании такого же до жопы влюбленного адидаса-старшего стягивается, потому что вова - это другое, конечно. туркин для себя вывод делает: ржать с влюбленных куда прикольнее, чем их на месте находиться. нет, валера, конечно, с бывшими своими тоже натерпелся, февраль теперь в топ-3 нелюбимых месяца входит, потому что мозгоебка полная начинается. за цветами дохлыми очереди, ценник - ебнутый, а конфеты подарить денег нет. а если все-таки есть, то вопрос "че такие дешевые?" или "че такие конфеты? я другие люблю" или "а почему только конфеты? ты что меня не любишь?" проще уж эту трехсотку для чего-то путного оставить, ну вдруг пачка сиг закончится раньше, чем планировал. удивительно, что в недо-мутках с зимой мозгоебка февральская не только продолжается - она обороты набирает. казалось бы, сука. ну два пацана, ну в чем проблема-то? а вот как раз в этом! в этом, сука! зима, козлина лысая, больше думает, чем говорит (и шутит, что хоть кто-то из них это делать должен, а потом слюни кровавые сплевывает), и вот хуй пойми, хочет он чего-то или нет. а если хочет, то чего конкретно? вот те же конфеты из магнита ему норм будут? он сладкое вообще как? булки да, тема, но он же по перемячам ебаным с ума сходит, а это уже как-то не романтично типа. а если не конфеты, то че? а надо ли вообще? ну надо, наверное. как-то неправильно для зимы что-то не сделать. турбо вон всегда делал - и последней сигой делился, и его умную башку над унитазом держал, чтоб вахит конкретно так не занырнул, и даже трусы гонять давал, когда на ночь оставались вдвоем. и щас, в день святого валентина, когда сердечки ядерно-розовые везде мерещатся, тоже что-то надо. валера в общем-то даже и не подозревает, что у него рожа сложная весь день держится. из-за глаз и бровей всегда немного угрюмым кажется, сердитым, а щас вообще пизда рулям. зима с расспросами не лезет, не его это история. захочет - скажет. не захочет - значит, захочет когда-нибудь потом и скажет все равно, это ж турбо. зиму на битву экстрасенсов пора отправлять - уже вечером, когда они как обычно зависают у зимы после пар ебливых, у валеры развязывается язык. не сразу, конечно. он то и дело поглядывает на зиму, задерживается еще так, а на немой вопрос головой бодает. наглеет, на диване разваливается, складывает ногу на зиму и показывает большой палец на ноге сквозь дырку. - я это, - начинает валера, а зима его за щиколотку хватает, чтобы ногу с себя убрать, - я короче думал, ну, сегодня же это, праздник. - и че придумал? - ниче. зима не удивляется и не расстраивается. ногу, за которую схватил, лениво гладит. шутит, что пиздец как валентинку ждал, вообще-то. - самодельную? - ну его нахуй, валер, у тебя цвета грустные. локальная шутка про грустные цвета еще со школьной скамьи сохранилась, с их очередной драки во время подготовки ко дню рождения школы. зима тогда справедливо за цветовую палитру затирал, за эмоции, сказал, что черному заголовку никто улыбаться не будет, а валера тогда со злости чуть плакат не сожрал и ответил, что школе только долбоебы одни и радуются. зима не долбоеб, да и не обиделся вообще ни капли, но нехуй в него было кисточкой с красками бросать. турбо - истеричка ебаная. - так это, я не договорил. про праздник. валере все неймется почему-то, а зима терпеливо дожидается, не перебивает. вроде как думал, что тема закрыта, но раз сердцу хочется, то окей, хуй с ним, делай. - я ниче не придумал, ну и ты не телка, но это. че сказать хотел... люблю тебя, короче. часы настенные щелкают, стрелка-птичка посекундно расписывает, кто и где соснул хуйца, а кто и где - промолчал позорно. турбо заткнулся сразу же, как признание из себя выдавил, хотя казалось бы, уже и хуи друг друга не то что видели - мяли, да и не только. спокойнее на дырявый носок свой смотреть, на ноготь отросший, и совершенно не замечать, как зима в его сторону поворачивается и не моргает даже. ну или почти не замечать. - валер. - че? глаза у вахита какие-то другие. вроде бы и цвет не менялся, хуй знает, разрез, размер. неа, такие же. только смотрят по-другому, еще глубже, чем обычно, как будто зима уже под кожу ему заглядывает, а может вот-вот - и сам целиком залезет. турбо уже из принципа на него пялится, потому что нехуй, блять, интригу где не надо наводить и молчать с таким умным еблетом. и не понимает ведь, что зима не из вредности не отвечает и смотрит тупо, а из ахуя - турбо ведь за одну минуту эту обычную среду в самую особую превратил. волшебник хуев, даже тридцати лет ждать не пришлось. - я тебя тоже. и все. три слова заветных, неловких, искренних. теплых. валера не заметил даже, как дышать перестал, и выдохнул неожиданно громко. зиму пяткой боднул, чтоб гладить продолжал, чтоб на одном месте не останавливался, и вовремя увернулся от подушки в лицо.

(- фу, это че щас было? - хуй знает. захотелось. - ну ты и пидор. - так ты тоже, долбоеб. и это тоже не менее искренне и тепло, но еще и привычно)