Анемия

Я лежу, лежу на холодном полу посреди, кажется, больничной палаты? Поверхность подо мной довольно твердая, аж спину ломит и, если опираться на мою теорию, то это, вероятно, койка, хотя я всё еще не уверен.. Предположения могу выдвигать лишь исходя из халата, в который был одет человек, что стоял подле меня. И, хоть он и точно был повернут ко мне именно лицом, я, как бы не старался, не могу его досконально рассмотреть, ибо оно словно и вовсе очертаний никаких не имело, из-за чего понять и то, кто именно сейчас наклонился ко мне я не могу, и это так... п у г а е т. Совершенно неосознанно мой взгляд начинает судорожно метаться из стороны в сторону в отчаянных попытках найти помощь, но человек, от которого мой взгляд ушел около минуты назад, выявляется быстрее моей смекалки, ибо всего за мгновение оказался уже почти.. Почти... Я рвано вздыхаю, когда мой взгляд сам того не ожидая пересекается с сиреневыми глазами, что, по моим личным ощущениям, почти пожирали меня своим взглядом, что заставило издать испуганный писк, который, даже к моему собственному удивлению, звучит слишком тихо. Даже хрипло и в какой-то степени немощно, что только погружает в большую панику. Звучит глубокий смешок, который почти под кожу мне лезет, вынудив хотя бы предпринять попытку сдвинуться с места вместо того, чтобы продолжать лежать в полном бездействии. Не получается. Даже с учетом того, что я не связан, руки- ноги мои не сломаны, а тело моё не чувствует усталости, я физически не могу это сделать. Единственная часть моего тела, которая хоть как-то двигается– это мои плечи, и то только из-за того, что они начали дрожать, что не удивительно с учетом сложившейся ситуации.. Но в какой-то мере всё же странно, что задрожали лишь они. Я боюсь, даже отрицать этого не стану– я до ужаса напуган прямо сейчас, настолько, что даже взгляд не отвожу, сохраняя так ненавистный мной зрительный контакт с Кокичи, что находится почти неприлично близко к моему собственному лицу и.. Я замираю не то в ужасе, не то в легком облегчении, когда понял, чье имя только что мелькнуло в потоке моих мыслей, а именно– Кокичи.. Ома, если угодно, он мой друг, а значит вреда не причинит, верно? Хотя, учитывая его больной юмор... Моя мысль обрывается ровно в тот момент, когда я чувствую прикосновение к своей груди– по телу будто бы разряд электричества прошелся и от этого ощущения я в силу своих возможностей голову запрокидываю, в ту же секунду рот раскрыв, дабы вздохнуть.. Больно Дабы в легкие попало хоть немного... Как же это больно! На глаза слезы наворачиваются, а сам я едва дышу, чувствуя каждое, каждое прикосновение к своему обмякшему телу и, если быть крайне откровенным, то я был бы не против, будь оно всецело онемевшим прямо в этот момент, ибо это слишком, слишком, слишком, слишком больно!!! Его пальцы в самом буквальном смысле этого слова входят мне под ребра, из-за своей неаккуратности задевая собой каждую кость. Движения эти до мучительного медлительны, словно он желает вывести меня на истошный гортанный крик..! И я бы рад сорвать свой голос здесь и сейчас, да только не могу– из моих уст донясятся лишь прерывистые вздохи, и кряхтение, которые звучат почти как предзнаменование скорой гибели. Но я всё еще жив, и всё еще чувствую, как тонкие пальцы Омы, что даже перчати натянуть не удосужился, чтобы образ свой дополнить, плавно вязнут в моей плоти, заставляя теперь уже болезненно скулить и кривить лицо в страдальческом выражении. Затем мои глаза расширяются, когда мой, теперь уже уместнее будет "палач", касается моего... . . . Сердца? Да, точно именно его, ведь то, как ранние ритмичные удары сбивают свой нездоровый темп на секунду, когда он пальцами его тормозит, для меня оказалось даже слишком ощутимым, хоть и, кажется.. Не таким болезненным, как прежде. Ну, или это просто моя жизнь уже начала увядать и чувствительность к боли притупилась именно из-за этого. Даже не пытаясь выровнять дыхание мой взгляд вновь останавливается на Кокичи, который так спокойно улыбается, что это уже даже не жутко, а просто.. ненормально. Но времени на то, чтобы рассуждать над причиной такого поведения у меня нет совсем, ибо всё оно уходит на рьяные попытки не захлебнуться в собственных воплях и банально пошевелится. И каждая попытка вновь терпит крах. Всего на секунду моё дыхание сбивается еще больше, когда я чувствую, что моя грудная клетка постепенно пустеет– Ома наконец руку свою убрал, позволяя хоть и совсем немного, но сделать свои вдохи ровнее, пока я с смятением и явным ужасом смотрю на самого мальчишку, который в это время лишь неторопливо подносит окровавленные пальцы к своему рту, начав небрежно слизывать с них всё до последней капли, словно пытаясь их таким образом очистить. Мой взгляд в это время начинает стремительно тускнеть, отчего эта несуразная картина, что развернулась прямо передо мной начинает растворяться в темноте, словно я в конце концов начал терять сознание от донельзя переполнившей меня боли... .... Сайхара подрывается с лежачего положения всего за мгновение, сразу схватившись за своё тело обеими руками, тем самым как бы обнимая себя, что, на самом деле, куда больше походит на паническую попытку прикрыть своё туловище безопасности ради. Нервозные вздохи остаются с ним еще некоторое время, прежде чем он окинет взглядом свою комнату, приходя в себя и наконец успокаивая своё дыхание. Затем его руки почти что рефлекторно тянутся сначала к ребрам, тщательно ощупывая их, а после и к груди поднимаясь– сердцебиение свое слушает. И он жив, здоров, даже не болит у него ничего, вот только сердце стучит быстро, почти об ребра отбиваясь.