Звёзды в лужах — делить с тобой, Теплый ужин — делить с тобой, Оставаться нужным и быть с тобой…
Мягкий солнечный свет раннего вечера пробивался сквозь неплотную занавеску и рассеивался в воздухе. Слегка розоватый с примесью оранжевого, он насыщал класс нежным свечением, а аромат цветов и шоколада, доносящийся с улицы, вгонял в необычное состояние: какую-то полусладкую негу, слегка сонливую, но все же отдающую приятной расслабленностью. На улицах было удивительно тихо для такого времени, но Ирука — как, впрочем, и все остальные жители Конохи — знал, что это всего лишь затишье перед бурей. Не было ещё и шести часов, но ребята в классе уже были у себя на уме: кабинет был заполнен смехом, разговорами, шутками и шелестом от конфет. Девочки, хихикая и краснея, переглядывались между собой, изредка бросая отнюдь не незаметные взгляды в сторону мальчишек, а те же, в свою очередь, откровенно этого не замечали, с важным видом обсуждая что-то между собой, словно собирали совет по решению мировых проблем. Ируке даже не нужно было прятать улыбку — на него все равно никто не обращал внимания последние полтора часа. Справедливости ради, он ничего и не делал, чтобы это исправить, напротив, спокойно сидел за учительским столом и занимался документами. Вот только под конец позволил себе отвлечься, разглядывая окно. Сегодня можно. Сегодня можно немного полениться и вздохнуть свободно, разгружая голову от проблем хоть немного. Кто-то кричит «А Конохамару-кун любит Моэги-чан!» — и класс снова взрывается смехом, а затем и звуками, с которым деревянные линейки обычно соприкасаются со лбами. Ирука откашлялся, усмехаясь в кулак, и решил наконец вмешаться. — Так, ребята, успокойтесь! — выходя из-за своего стола и поднимая руки в знак капитуляции, громко сказал он. — Быстро, а не то останетесь в Академии до ночи! — Ирука грозно нахмурил брови для пущей убедительности, и это, как ни странно, подействовало: решившие устроить потасовку ребята разошлись по местам. Ирука прикрыл на секунду глаза, хмыкая неслышно, а затем, улыбнувшись, упёр руки в бока. — Ладно, я вижу, больше нет смысла держать вас здесь. Сегодня мы закончим пораньше. Если вы тихонько соберётесь и уйдёте, я вас отпускаю по домам, но с условием, что вы хотя бы немного времени уделите теории, которую мы сегодня изучали! — Ирука-сенсей, не оправдывайтесь, сегодня все будут отмечать Барэнтайн дэ! — послышался чей-то выкрик сквозь гомон благодарностей. — Кстати, а с кем будете вы? Скажите, а! Класс вдруг, как по команде, замер, с горящими искренним любопытством глазами повернувшись на опешившего Ируку. — Э-э, такие вещи неприлично спрашивать, Даремо-кун… — смущённый внезапным интересом к своей персоне, да ещё и по такому вопросу, протянул Ирука. — Какая вам разница, а? Это все ваши забавы, вот и развлекайтесь, — деланно ворчливым тоном поговорил он, качая в воздухе пальцем. — А Ирука-сенсей в кого-нибудь влюблён? — заискивающе хлопая глазками, спросила тоненьким голоском Насу-чан, заставляя Ируку поперхнуться и откашляться, прочищая горло. Девочки, окружавшие её, восторженно пискнули, очевидно, тоже ожидая ответа. — Боюсь, даже если бы я решил отмечать день Святого Валентина, я остался бы с наедине с собой и дзико-чоко, — неловко посмеиваясь, ответил Ирука, отводя глаза. — Но я лучше воспользуюсь этим временем как отдыхом, чем буду расстраиваться, что у меня нет Валентина. — Ах, Ирука-сенсей, я бы с радостью подарила вам шоколад, — мечтательно вздохнула Насу-чан. — Вот только подрасту немного. «Э-э?..» — пронеслось в голове у Ируки. Он сделал глубокий вздох, пытаясь преодолеть неловкость. — Конечно, Насу-чан, — неровно улыбнувшись, он покачал головой. — Но я бы посоветовал тебе лучше подарить его кому-то из твоих сверстников. Девочка издала разочарованный вздох, тут же получая согласные грустные кивки от своих подружек, однако их печаль недолго длилась, так как перспектива разбежаться быстрее по домам, очевидно, прельщала больше, чем страдать по своему недоступному сенсею. Когда класс опустел, Ирука огляделся, проверяя, не забыл ли кто чего-нибудь, прикрыл глаза и выдохнул, опуская голову вниз. До чего неловкие вопросы ему задавали время от времени, ужас! «Дети», — с теплотой улыбнувшись, подумал Ирука. Собравшись, он вышел из кабинета. Как он и думал, Академия вовсе не была погружена в полусонное состояние. Туда-сюда сновали ребята и учителя, кто-то бегал с сумками, полных валентинками и, судя по их количеству, решивших признаться лично было меньше, чем загадочных анонимов. Ирука довольно и несколько ностальгически усмехался, рассматривая эту хаотичную картину по пути к выходу: когда он ещё обучался здесь, все было примерно также. Помнится, он даже получал личные признания пару раз… Забавно. Кто бы знал, что, став старше, он обойдется в этот праздник всего лишь парочкой гири-чоко? Хотя, не сказать, что он был расстроен этим фактом. В конце концов, был только один человек, чьему вниманию Ирука искренне бы обрадовался, но получить его в такой день ещё более сомнительно, чем в любой другой. Выйдя на улицу, Ирука ненадолго остановился, потягиваясь, разминая затёкшие спину и плечи, и вдыхая свежий воздух полной грудью. Приятные ароматы ударяли в нос и пробуждали аппетит, и Ирука с неудовольствием вспомнил, что снова не пообедал. «Домой», — кивнул он сам себе и неспешно двинулся по нагретой дороге к своему дому, рассматривая все происходящее вокруг. Где-то уже лежали разлетевшиеся валентинки, где-то — алые лепестки роз и гвоздик, а запахи шоколада и цветов стояли так ярко и насыщено, будто Ирука находился в этих лавочках, а не проходил мимо за несколько метров. Кое-где по углам домов прятались смущённые парочки, о чем-то тихо щебечущие. Он даже успел увидеть саму сцену признания один раз и слегка этому умилиться. Впрочем, сразу за умилением в голове всплыло воспоминание сегодняшнего утра. Ируке нужно было зайти к Пятой. Он знал, конечно, что, когда придёт, нужно будет быть особенно осторожным, чтобы не войти в ее кабинет в самый неподходящий момент, однако это знание ему нисколько не помогло. Когда он зашёл, Шизуне-сан, определенно стоявшая к Цунадэ-сама ближе, чем следовало бы простой помощнице, отскочила в другой конец кабинета, а сама Пятая уж слишком заметно спрятала что-то под стол. Ирука предпочитал не думать о том, что именно она прятала. В общем-то, даже не это Ирука вспомнил в тот момент, — в конце концов, не ему судить, да и он не видел в желании хорошо провести праздник ничего постыдного, — а слова Цунадэ-сама. Закончив с объяснениями и рапортами, ради которых и вызывала Ируку к себе, она сказала: «Тебе бы тоже не помешало бы отдохнуть сегодня, Ирука-сан. Может, закончишь пораньше? Кто знает, вдруг и тебе сегодня подарят шоколад». Тогда Ирука лишь хотел быстрее покинуть кабинет Хокаге, чтобы не мешать, поэтому просто пожал плечами и ушел, не особо раздумывая над этими словами. Но сейчас, увидев милейшую по доброй наивности сцену признания, он вдруг вспомнил их. Это было бы забавно, но Ирука ни капельки не верил в такую возможность. Он считал, что довольно хорошо умеет понимать людей, чтобы сразу понять, если бы кто-то испытывал к нему симпатию в романтическом плане, но этого определенно не было, а рассчитывать на неизвестных не приходилось. Ему даже немного взгрустнулось: единственный человек, от которого он искренне был бы рад получить признание, вряд ли когда-нибудь это сделает. И все же Ирука не сильно печалился по этому поводу: в конце концов, он был взрослым человеком, чтобы понимать, что эти чувства со временем пройдут, и жить станет спокойнее, а пока ему хватало любить за двоих. Теплые розовые лучи ласкали кожу, и Ирука, не видя причин сдерживаться, подставил им лицо, на время прикрывая глаза и наслаждаясь нежными касаниями вечернего солнца. Это был один из тех моментов, в которые находиться на улице было по-особенному приятно, и которые Ируке так редко удавалось поймать. Когда он дошел до своего дома, первое, что бросилось ему в глаза — это небольшая корзиночка, прикрытая платком, стоявшая у его двери. Недоуменно бросив на нее взгляд, Ирука остановился на некотором расстоянии от нее и огляделся по сторонам, вздернув бровь: кто-то ошибся или решил его разыграть? Однако на улице никого не оказалось, даже посторонних звуков не слышно было, поэтому, скептично скрестив руки на груди и поиспепеляв корзинку глазами ещё несколько минут, Ирука наконец поднял её. Откинув платок, он заглянул внутрь и замер, удивлённо расширив глаза: внутри, поблескивая слегка на солнце и источая наивкуснейший аромат, лежала горка шоколадных сердечек — определенно валентинок. Но больше всего Ируку смутил тот факт, что это был гяку-чоко. «Кто-то дверью ошибся? — задумчиво рассматривая шоколад, думал Ирука. — Или просто дурацкая шутка?» Он уже опускал руку с корзинкой вниз, как заметил выпавшую из неё небольшую бумажку. «М? Записка?» — сердце взволнованно забилось, подогретое интересом. А вдруг не анонимно? Ирука поднял записку и развернул её. «Сегодня в аллее, на последней скамье, когда на часах будет десять, буду ждать ответ. Будешь моим, Ирука-сенсей?» Сердце пропустило удар, лицо тронул лёгкий румянец. Записка в руках Ируки дрогнула. «А?.. Мое имя… Кто-то действительно подарил это мне?..» Он перевернул записку в надежде на ещё какие-то подсказки, но больше ничего не было. «Гяку-чоко… На мое имя… Кто же мог это оставить здесь?» — продолжая рассматривать бумажку, думал он, словно это как-то помогло бы. Пришедшая вдруг в голову идея заставила смутиться ещё сильнее. «Не мог же это быть… Не мог же, правда?» Сердце забилось быстрее, и Ирука зажмурился и затряс головой из стороны в сторону. Глупости все какие! Наверняка кто-то просто дурачит его. Ещё и встречу назначил, где людей меньше будет. Ну Ирука этому шутнику задаст! Не поленится даже прийти на встречу. Фыркнув на собственные наивные надежды, которые самолично и разбил, Ирука вновь подхватил корзинку и вошёл наконец в дом. Что ж, до десяти вечера у него ещё полно времени.***
— Ха, Какаши-сан, а ты говорил, что останешься без валентинок! А сам-то можешь с Генмой-саном побороться! Какаши, скептично изогнув бровь, посмотрел сначала на ворох бумажных сердечек, возвышающихся на его столе, затем — на гору таких же сердечек на столе Генмы вперемешку с коробками с шоколадными, и в конце перевел взгляд на расплывшихся в ехидных улыбках Изумо и Котетсу. — До нашего казановы мне ещё далеко. — Генма усмехнулся на эти слова, перекатывая сенбон из одного уголка рта в другой, но ничего не ответил. Какаши скрестил руки на груди и отвернулся в сторону выхода. — Смотри, Генма-сан, чтобы от такого количества шоколада ничего не слиплось. — Он отошёл чуть в сторону, как бы собираясь уходить. — А то Хаяте-сан не оценит. Сенбон выпал изо рта, но Генма успел поймать его рукой. Напряжённо дёрнув бровью, он вскочил с места и обернулся на Какаши, перекатывая оружие между пальцев. — Эй! Что за намеки, Какаши-сан? — Никаких намеков, — подняв руки, мол, замолкаю, Какаши скользнул ехидным взглядом по удивлённо переглядывающимися между собой Изумо и Котетсу, подмигнул им незаметно для Генмы, а затем подошёл к дверному проёму. — Только факты, — понизив голос так, чтобы Генма ничего не услышал, добавил он, прежде чем выйти из комнаты. Ну все, у него дела! А то пристали со своими валентинками, спасу нет. Все равно Какаши больше половины адресантов не знал и, скорее всего, даже в глаза никогда не видел. Вот если бы… А, чёрт с ним. Поднимаясь по лестнице к Хокаге, Какаши успел вдоволь поругаться на Барэнтайн дэ и, в частности, на собирающихся праздновать его людей, коих всегда было больше, чем он мог вынести. Не то чтобы он испытывал отвращение к теме любви или милующимся парочкам, просто из года в год этот день становился особенно суетливым и сумбурным из всех, а Какаши не любил суету.***
Чем больше время приближалось к десяти, тем больше Ирука нервничал. Он и сам не понимал почему, ведь с самого начала убедил себя в том, что конфеты и записка, оказавшиеся у него, были не более, чем чьим-то нелепым розыгрышем. Несмотря на это, он все чаще допускал мысли о том, что это может быть вовсе не шуткой. Вдруг кто-то действительно на полном серьёзе хочет быть с ним? Ирука успел нафантазировать тысячу вариантов развития событий, и чем больше он об этом думал, тем хуже себя чувствовал. В конце концов он сам от этого настолько устал, что заранее смирился с любым исходом и просто стал ждать встречи. Когда наконец часы показали без десяти десять, Ирука оделся и вышел. Запер дрожащими руками дверь, постоял несколько минут возле нее, нервничая и рассматривая преобразившуюся улицу. По домам развесили фонарики, кое-где оказались привязаны воздушные шары. Улицы наполнились людьми, как и было ожидаемо. Все были красивые, со счастливыми улыбками на лицах: девушки — под руку со своими возлюбленными, с букетами в руках, возлюбленные — с корзинками шоколада. Кто-то гулял один, а кто-то просто собрался группой друзей. Мимо проносились ребята помладше, весело смеясь. Ирука поправил шарф на шее и спрятал руки в карманы. Появилось дикое желание зайти обратно домой, но вместо этого Ирука медленно пошел в сторону аллеи. Нет-нет, он уже решил. По дороге внезапно начался снег, маленькими хлопьями сыпясь на все вокруг, в том числе и на макушку Ируке. Он спрятал нос в шарф, не находя в себе силы любоваться этим, и ускорил шаг. По внутренним подсчётам, Ирука пришёл в назначенное место точно в срок. К тому моменту его сердце колотилось в груди так быстро, что он боялся, что ещё чуть-чуть — и оно выскочит. Однако на последней скамье никого не было. Ирука пришёл первый. Поняв это, он подумал, что быстрее сойдёт с ума, чем дождётся своего загадочного анонима. Он стоял, секунды длились подобно часам, и все больше сомнений крутилось в голове: уйти или нет, уйти или нет… Ирука задержал дыхание, а затем глубоко вздохнул. Стряхнув со скамейки снег, он присел на краешек и облокотился о свои колени, обхватывая ладонями затылок. Прикрыв глаза, он заставил себя отвлечься от беснующихся мыслей. В аллее, как ни странно, было тихо, лишь из глубины деревни слышались приглушённо голоса и смех. Падающий снег дополнительной тишиной накрывал улицу и, зацепившись за это, Ирука стал вслушиваться в мягкий, едва слышный, шелест снежных хлопьев. Было совсем темно, но из-за снега казалось немного светлее. Ируке всё-таки удалось немного успокоиться, и он окончательно и твердо решил остаться и дождаться того, кто назначил встречу. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем сквозь тишину и слабый ветерок послышался ещё один монотонный скрипучий звук. Шаги. Сначала Ирука подумал, что ему показалось. Потом он решил это игнорировать, потому что паника захватила его новой волной. Но потом, сделав глубокий вдох и закусив губу, он поднялся и повернулся в ту сторону, из которой раздавались шаги. В этот же момент человек, чья фигура уже была видна, остановился. Ирука замер на месте, боясь пошевелиться и спугнуть, и силился рассмотреть его. Сквозь темноту и снег это было довольно сложно, а, учитывая, что человек не двигался, — ещё сложнее. Прошло ещё несколько минут, затем человек неуверенно шагнул вперёд. Потом ещё раз, и ещё. Ирука обомлел, когда понял, на чью фигуру похожа фигура идущего. Эта догадка казалась ему просто чем-то за гранью реальности, но вот человек снова остановился, только на этот раз на расстоянии пары метров. Ирука смотрел ему в лицо, приоткрыв рот и едва сдержавшись, чтобы не ущипнуть себя за руку — заснул он, что ли?.. Он смотрел на Какаши. Ируке захотелось провалиться под землю. Или умереть. Или закричать. Но он стоял, окаменев, и уже на физическом уровне не мог пошевелиться. Воздух застрял где-то в груди. Ирука был рад, что на улице темно, ибо его лицо покраснело так сильно, что, казалось, скоро загорится. «Можно я домой?..» — умирая внутри, подумал Ирука. Ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. «Это какая-то шутка?.. Какаши? Серьёзно? Этого не может быть. Этого не может быть. Почему он здесь?..» Резко стало жарко, как будто на улице была не зима, а лето. Какаши, спрятав руки в карманах, стоял так же неподвижно, отведя взгляд немного в сторону. Снег сыпался ему на плечи и голову, оседая на седых волосах звёздами. В какой-то миг он наконец пошевелился, поправляя маску на лице. Пожалуй, он задержал ладонь на лице дольше, чем если бы действительно просто поправлял ее. Это движение заставило Ируку отмереть и понять, что он все это время не дышал. Судорожно вздохнув, Ирука закашлялся, а Какаши почесал затылок. — Ирука… Ирука покраснел ещё сильнее, едва удерживая себя от того, чтобы не отвернуться. Преодолевая смущение, он поднял глаза на Какаши. — Какаши… Голос охрип, поэтому снова пришлось откашляться. Это действительно происходит на самом деле?.. «Какаши действительно пригласил меня?..» Ирука по привычке коснулся шрама на носу и отвёл глаза. — Что ты… Тут делаешь?.. — У меня к тебе тот же вопрос, знаешь ли. Эти слова Какаши произнёс так твёрдо, словно это Ирука потревожил его во время какой-то особо важной встречи, а не он пришёл на неё, и так прямо посмотрел в глаза, что Ирука аж опешил от такого напора. Смущение на время отступило, уступая место неловкому удивлению, и Ирука переступил с ноги на ногу, сам вдруг засомневавшись. «Это просто совпадение? Какаши должен был встретиться здесь с кем-то?» — Ирука прикусил губу от неприятного едкого разочарования, граничащего со страхом, которое поднялось в нём при мысли об этом. — Я… Жду здесь. Кое-кого, — негромким ломающимся голосом пробормотал он, ругая себя за несдержанность в чувствах и, в частности, за надежду. Во-первых, он все ещё не разобрался в ситуации, во-вторых, ну а вдруг… Ну а если нет, то… Что ж, это будет очень неловко. — Вот как? Какое совпадение. Я тоже здесь кое-кого жду. Какаши коснулся рукой своей макушки и слегка сжал свои волосы. Снежинки полетели с его головы, а сам он снова отвёл взгляд в сторону. Ирука никак не мог поймать его глаз, но слова, сказанные им, заставили сердце дрогнуть в трепещущем чувстве. Он хотел сказать что-нибудь, но слова застряли где-то в груди, поэтому Ирука так и замер с приоткрытым ртом. Уши снова заполыхали. Ему одновременно хотелось и не хотелось услышать ответ. Бывают ли в жизни вообще такие совпадения? Как-то не верилось. Так кого же Какаши ждал? — Так это всё-таки был ты? — резко выдохнул Какаши, упрямо не желая смотреть Ируке в глаза. Он спрятал руку обратно в карман и передёрнул плечами — то ли от холода, то ли от чего-то ещё. Ирука непонимающе моргнул. — Всё-таки был я? — переспросил он. Видимо, это непонимание Какаши расценил как-то по-своему, потому что вдруг нахмурился и продолжил ворчливо: — Я… Хм, ладно. — Он сделан глубокий вдох и опустил плечи. — Это… Этот шоколад. И записка. Я… Не ожидал, что это окажешься ты. Ирука понял, что совсем ничего не понимает. Он похлопал глазами, глядя на Какаши, переваривая все услышанное. Он снова начал сомневаться в том, бодрствует ли он, и достаточно ли трезв. Минуточку, о чем он вообще толкует? Сам пригласил, а теперь выставляет все так, словно это Ируки рук дело? — Шоколад? Записка? — уже начиная чувствовать себя идиотом и от того раздражаться, переспросил Ирука. — Что ты имеешь в виду? — М-м? — Какаши озадаченно поднял бровь и издал лёгкий неуверенный смешок, но, заметив, насколько искренне непонимание Ируки, его лицо приняло более серьезный вид. — «Сегодня в аллее, на последней скамье, когда на часах будет десять, буду ждать ответ». Вот, что я имею в виду. Подожди-ка, а ты что, отправил это не только мне, что уже забыл, что писал, Ирука-сенсей? — Он снова усмехнулся, но на этот раз более нервно. Было видно, что он забеспокоился. Тем не менее, Ирука забеспокоился сильнее. Как о своем, так и о душевном равновесии Какаши. Сначала он поднял брови, в немом удивлении пялясь на ожидающего ответа Какаши. Потом нахмурился. Потом его лицо разгладилось, и он уже бросил все попытки понять, что за игру Какаши устроил. — Это ты оставил мне эту записку. «Сегодня в аллее, на последней скамье, когда на часах будет десять, буду ждать ответ». В гяку-чоко. В корзинке. — Извини? — Какаши изогнул брови. — Хватит притворяться! — Уже начиная злиться, Ирука сделал шаг вперёд и ткнул пальцем Какаши в грудь, одолеваемый и смущением, и возмущением одновременно. — Это так ты собирался признаваться? — Я?! — Какаши вспыхнул схожими эмоциями и развел руками. — Это ты на меня все валишь! — Ты оставил у меня шоколад под дверью! — Это ты оставил у меня шоколад на окне! — Ничего я тебе не оставлял! — Ирука отпрянул, скрещивая руки у себя на груди. — Ничего! — Ну, я тебе тоже ничего не оставлял! — Какаши отзеркалил его позу, обидчиво отворачиваясь в сторону. Ирука замер. Кажется, только сейчас до него начал доходить смысл слов. Как своих собственных, так и Какаши. Но сейчас он смело отмел мысли о том, что уже, в общем-то, признался, и стал думать о том, что Какаши, похоже, не врёт и не разыгрывает его. Ирука повернулся обратно и растерянно моргнул. Какаши потер нос и тоже обернулся. Видимо, в его голове проходили похожие мыслительные процессы. — Подожди… Ты и правда ничего не знаешь об этом? — улетая в космические прострации, пробормотал Ирука. — Я ничего не понимаю, но, похоже, ты тоже, — расслабленно выдохнув, протянул Какаши. — Значит, это всё-таки не твоих рук дело? Но там было мое имя, а ты оказался здесь… — У меня тоже было указано мое имя. — Ирука встретился взглядом с Какаши и почувствовал подступающей румянец. — И пришел ты. — Кому-то настолько нечего делать, что решили нас разыграть? — неловко почесывая затылок, хмыкнул Какаши. — Кому-то третьему, определенно неравнодушному… — Что ты имеешь в виду? — Ирука смущённо опустил взгляд. Ну да, Какаши не идиот, чтобы забыть или не понять всего, что они наговорили в порыве. — Ничего. — Какаши неопределённо пожал плечами, глядя куда-то поверх Ируки. — Но это предназначалось только нам двоим. Учитывая, что сейчас в аллее мы одни. Ирука невольно обернулся, осматривая местность, и понял, что Какаши прав: покой пустынной улицы, засыпаемой снегом, не нарушался больше никем, кроме них. Это заставило Ируку задуматься над ситуацией снова: значит, кто-то намеренно отправил им двоим записки и назначил встречу. В Конохе появилась сваха?.. — Знаешь, — Ирука вздрогнул, когда голос Какаши раздался совсем рядом: он и не заметил, как Хатаке подошёл совсем близко, — это не так важно. — Ирука поднял взгляд к его глазам и понял, что это было фатальной ошибкой. В темноте ночи чернота глаза Какаши стала бездонной, почти пугающей, но от того не менее притягательной. Ирука знал, что не сможет оторваться. Он не до конца осознал, о чем Какаши говорит и что имеет в виду, да и, в общем-то, сейчас это его не волновало. Смысл слов крутился где-то в сознании, то ускользая, то возвращаясь, но не даваясь в руки, однако Ирука даже не пытался поймать его. Он думал о том, должен ли он благодарить этого неизвестного купидона, который в День Святого Валентина решил отправить им с Какаши подарки от имени друг друга, или, может, лучше будет его убить. Сейчас, глядя на Хатаке, стоящего так близко, у Ируки так заныло сердце, как никогда с того момента, как он впервые осознал свои чувства. И ему страшно захотелось на все наплевать и просто вывалить всё, что крутилось у него в голове последние пару лет, на Какаши. Ему пришлось прикусить язык, чтобы не сделать этого. — Мы ведь все равно уже встретились… Тебе не кажется обидным упускать такой хороший вечер? Ирука вздрогнул, чувствуя, как металлический привкус расползается во рту. Он несколько раз моргнул, будто только проснувшись, и уже более осознанно взглянул на Какаши. — Не хочешь прогуляться со мной? Какаши неловко улыбнулся, снова запуская пятерню в волосы на затылке, пока Ирука в ступоре пялился на него. Не послышалось? — Зовёшь меня на свидание? Ирука пожалел о своих словах, как только его рот вообще раскрылся. Он уже второй раз захотел умереть на месте, понимая, что его лицо заливается краской похлеще спелого томата. Ещё немного — и начнет светиться так, что даже в темноте это будет невозможно не заметить. — А ты хотел бы? — немного подумав, протянул Какаши, и от его тона, который Ирука бы назвал игривым, если бы речь не шла о Хатаке, Ирука почувствовал, как его ноги становятся ватными. — Ха?.. — Он сглотнул, едва не подавившись воздухом и неловко отступил на шаг. — «Будешь моим?» — Глаза Какаши блеснули с опасной насмешкой, когда он слегка наклонился ближе к Ируке. — Кажется, такой был вопрос. Учитывая всё тобой ранее сказанное и тот факт, что ты все ещё здесь… Твой ответ? Недовольство от проснувшегося самодовольства Какаши пробудило в Ируке остатки гордости и он, возмущённо нахмурившись, стукнул его кулаком в грудь. Несильно, но ощутимо. Чтоб неповадно было. — Эй! Сам-то стоишь, как будто… Как будто… — Да я и не скрываю. — Какаши склонил голову набок и почесал висок пальцем. — По-моему… В этом уже нет никакого смысла. Так что… Мой ответ — да. Вот так просто. «Да». Одно короткое слово. Всего лишь две несчастные буквы, а Ирука умер, воскрес и вознёсся к небесам за секунду, пока его внутренности скручивались в невообразимые спирали похлеще, чем от сакэ. Он спросил, будет ли Какаши его, и Какаши ответил «да». «Да». Не медлил ни секунды, просто взял и согласился. Неужели все это время Ирука зря себя накручивал и загонял в рамки? Неужели надежда, которая горела в нем крохотным огоньком, и который он так старался затушить, на самом деле имела основание? Какаши выпрямился, взъерошивая волосы на затылке и коротко улыбнулся. Ирука больше не чувствовал лёгкого мороза, не слышал шороха падающего снега, а в голове было пусто. Он сглотнул и, пару раз моргнув, отвёл взгляд, всеми силами пытаясь сдержать подступающий румянец к щекам. Какаши развернулся, сделал пару шагов, а потом, через плечо, бросил: — Ты идёшь, сенсей? Самодовольный сукин сын. Он ведь прекрасно понимал, что Ирука не скажет «нет»! Быстро его догнав, Ирука зашагал рядом, все ещё хаотично размышляя о том, является ли всё-таки это свиданием или нет. Какаши, на первый взгляд, выглядел гораздо спокойнее, и, заметив это, Ирука недовольно фыркнул. Затем глубоко вздохнул и постарался расслабиться. В голове все никак не укладывался тот факт, что происходящее — не сон и не его влажные фантазии. — Куда хочешь сходить, сенсей? Я бы не против поужинать с тобой. Ирука вздрогнул, отвлекшись от своих мыслей, и повернул голову к Какаши, встречаясь с ним взглядом. Они шли совсем рядом, иногда задевая друг друга плечами, но успешно делая вид, что не замечали этого. — Хорошая идея, — расслабленно улыбнулся Ирука. Ему стало немного легче от того, что Какаши наконец заговорил, ибо висящая тишина пробуждала слишком много лишних мыслей. — Только куда-нибудь, где не так людно, — понижая голос и снова отворачиваясь, добавил он. Какаши согласно кивнул и тоже отвернулся. — Я знаю одно хорошее место. Думаю, тебе понравится. «Мне понравится любое место, если там будешь ты», — подумал Ирука, но вслух, конечно, не сказал.***
Место и правда было приятное само по себе. Волей судьбы или же чего-то ещё, в нём оказалось не так много людей, как могло бы оказаться в любом популярном заведении — всего несколько пар. На Какаши и Ируку никто не обратил внимания, что было только им на руку. Они сделали заказ и заняли самый крайний столик у стены. Ирука волновался. Он во все глаза глядел на сидящего напротив него Какаши, лениво рассматривающего меню, и все крутил у себя в голове, что теперь он, кажется, может воплотить в жизнь некоторые свои мечты. Может просто поговорить с ним на любые темы. Может просто смотреть на него столько, сколько захочет. Может протянуть руку и коснуться его волос, лица, плеч… Или это будет уже слишком? Что он может себе позволить? Как далеко они могут зайти сегодня? А потом? Ирука украдкой вздохнул и опёрся щекой о кулак. Это всё было ново и страшно, но тем не менее, нравилось ему. Невероятно нравилось. Бродить вокруг, пробовать то, это, смотреть, что за собой повлечёт одно, а что — другое, как он себя поведет, что разрешит. Изучать, рассматривать, представлять и ещё раз пробовать. Это приносило странное мазохистическое наслаждение. — Ты не мог бы, пожалуйста, перестать пялиться на меня, как на экспонат в музее? Ирука дёрнулся так, что локоть, стоящий на краю стола, на который он опирался, соскочил с поверхности. Ойкнув от неожиданности и от расползшейся неприятной судороги, Ирука обхватил локоть второй рукой и смущённо уставился в стол. Точно. Какаши ведь тоже мог смотреть, изучать и пробовать. И, вообще-то, он скорее всего делал это даже лучше, чем Ирука. Но даже если он и не станет этого делать, он все ещё будет замечать, когда Ирука делает это. — Я не пялился, — прикрывая глаза и убирая со стола руки, буркнул он. Конечно, его поймали с поличным, но можно же немного поиграть в дурачка? Какаши усмехнулся, видимо, так не считая. — Пялился, — коротко повторил он, снова опуская взгляд в меню, будто там действительно было что-то интересное, хотя он перелистал его уже пять раз за те десять минут, которые они ждали свой заказ. Ирука хотел запротестовать или что-то бросить в ответ, но ничего подходящего на ум не пришло. К тому же, он понял, что это будет уже просто глупо, поэтому, скрипнув зубами, только вздохнул. — Ты бы хотел зайти ещё куда-нибудь после ужина? — как ни в чем не бывало спросил Какаши, откладывая наконец меню в сторону, впрочем, на Ируку все ещё не глядя. — Хм, не знаю. — Не ожидавший такого вопроса, Ирука слегка растерялся и задумался, перебирая варианты. — У тебя есть предложения? — Мое предложение было сходить поужинать. — Какаши многозначительно поднял палец вверх, на что Ирука только скептически изогнул бровь. — Теперь твоя очередь. — Он покрутил пальцем в воздухе и наконец посмотрел на него. — Ну… Мы могли бы сходить в кино? — неуверенно протянул Ирука, параллельно пытаясь вспомнить, какие сеансы могут проводить в такое время. Он очень надеялся, что они не ограничивались одними лишь экранизациями «Райских игр». Пожалуй, это было бы слишком для их первого раза в свидании. — Кино? — эхом откликнулся Какаши, тоже задумываясь. — А мне нравится. Знаешь, что показывают? — Не-а, — вздохнул Ирука, опуская подбородок на скрещенные пальцы. — Значит, посмотрим, — сам себе кивнул Какаши и откинулся на спинку дивана. Они снова замолкли, но в этот раз Ирука больше не чувствовал скованности или сильного смущения. Может быть, ему все ещё было немного неловко, но он уже ощущал подступающий заряд адреналина и чувствовал себя готовым совершать множество глупых поступков. Пока что ему ещё удавалось сдерживать эти порывы, но он понимал, что это ненадолго. Какаши, хотелось думать, тоже расслабился. Он выглядел таким же непринуждённым, как и всегда, даже сменил свою извечную маску на платок, и это добавило Ируке решимости. Он попробовал начать диалог снова и, к счастью, его попытку восприняли с поддержкой, потому, когда официант наконец принёс им заказ, они беззаботно общались о всяких мелочах. Заказ вселил подозрения ещё до того, как опустился на стол. Официант уж больно хитро и довольно улыбался — это явно не была обычная дежурная улыбка. Когда блюда поставили на столик, Ирука понял, чем она была вызвана: помимо заказанных блюд, которые Ирука точно помнил, оказалось ещё одно. Это был торт в форме сердца, политый темно-розовым шоколадом и украшенный разноцветной сахарной посыпкой в виде — Ируке пришлось приглядеться, чтобы понять это — маленьких сердечек. На шоколаде также была изображена простая картинка с деревом сакуры и двумя фигурами под ней. Хватило одного взгляда, чтобы Ируке поплохело. Он почти физически ощутил сахаристый песок на своих зубах, а при мыслях о том, насколько этот торт сладкий, у него скрутило желудок. Он даже забыл о том, что этого убийцу диабетиков никто из них двоих вообще не заказывал и о том, как это все выглядит со стороны. — Сегодня всем парам подаётся комплимент от повара, — улыбаясь так, словно самолично подсыпал в этот треклятый торт яд, произнёс официант. — Приятного аппетита и счастливого дня святого Валентина! Ирука, чувствуя, как у него начал дёргаться глаз, проводил взглядом уходящего официанта, а затем перевел его обратно на поднос. Уж лучше бы там действительно был яд — это была бы единственная причина, которая заставила бы Ируку попробовать хотя бы кусочек этого шоколадного шедевра. Подняв страдальческий взгляд на Какаши, Ирука понял, что он тоже не особо рад такому «комплименту». Тем не менее, он выглядел более храбро, даже потыкал его палочкой, а потом слизнул с нее шоколад. — Н-да… Ну, я полагаю, бесплатная еда — это всегда хорошо, да, Ирука-сенсей? — с лёгким, но немного фальшивым смешком, протянул Какаши. Ирука очень постарался, чтобы его лицо оставалось ровным, чтобы Какаши ненароком не подумал, что у него инсульт, и натянул ответную улыбку. — Может быть, — дрогнувшим голосом пробормотал он. В самом деле, не говорить же, что больше всего на свете ему хотелось выкинуть этот поварской шедевр в окно, только бы он не светил тут на всеобщее обозрение, что у них свидание, и не доводил его до рвотных позывов. Какаши, кажется, относился более располагающе к этому торту, чем Ируке сначала показалось и чем ему бы хотелось. Впрочем, Ирука был сенсеем в Академии, потому умение игнорировать определенные раздражающие факторы уже было вживленно в его покров чакры. Так что он просто пожелал приятного аппетита и принялся за свой рамен. Оставшийся ужин прошел без потрясений, если не считать того, что Какаши в одиночку утрескал этот несчастный торт. Он, конечно, был небольшой, но Ирука все равно был удивлен тем, что знаменитый на все страны жестокий Копирующий Ниндзя, кажется, оказался любителем сладкого. Закончив наконец с ужином и ещё немного поболтав, они, наконец, собрались уходить. Лёгкое волнение, поубитое сытостью, вновь поднялось в Ируке, когда он вспомнил, что они собирались в кино. Искать сеансы решили сразу на месте, поэтому Ирука просто скрестил пальцы на то, чтобы там не крутили одну «Ича-Ича Парадиз» (хотя шальное «ну, если там не будет ничего другого…» все равно скользнуло в его голове). Какаши пошел к выходу первый, Ирука — за ним. Он немного отстал вначале, засмотревшись на остатки многострадального торта, а затем поспешил его нагнать. Но у самого выхода Какаши вдруг резко остановился, и Ирука, не ожидавший этого, влетел в его спину на всем ходу. Оборачиваясь, Какаши покачнулся на месте, а потом не пойми откуда взявшаяся вдруг коробка упала прямо на него, и он ойкнул и отшатнулся в сторону, держась за макушку. От второй коробки ничего не понимающий Ирука едва успел отскочить сам. — М-м, что за дела?.. — тихо чертыхнувшись, Какаши скрестил руки на груди и вышел из помещения. Ирука опасливо выглянул за ним и удивлённо уставился на валяющихся в снегу в окружении коробок Изумо и Котетсу. — Какаши-сан… За какие грехи… — прижмуряясь и потирая голову сквозь бандану, простонал Изумо. — Больно же! — поддакнул Котетсу, поправляя бинт на носу. — Ай-ай, кто тут ещё кого убить пытается, — хищно прищурившись, протянул Какаши. — Провести романтический вечер, пытаясь убить неосторожных джонинов — это, конечно, несомненно весело, но лучше бы вам вернуться к более традиционным занятиям. — Да мы!.. Да вы нам тут все коробки раскидали. Пятая из нас из самих валентинки сделает… — вспыхнул Изумо, усаживаясь на земле и подгребая раскиданные посылки к себе. — И это вся благодарность… — тихо, но не достаточно для того, чтобы его не услышали, буркнул Котетсу. Изумо, резко вскинув голову, стукнул его кулаком по плечу, и он, неловко отведя взгляд, почесал кончик носа. Ирука недоуменно нахмурился. — Это от Пятой? — Какаши наверняка услышал слова Котетсу, но пока не акцентировал на них внимание. Он сузил глаза и внимательно посмотрел на переглядывающихся чунинов. — Да. Важное задание, — бросив на Котетсу странный взгляд, смысл которого был понятен только им двоим, Изумо поднялся уже с собранными коробками. — Так что мы пойдём. И так задержались, потому что кое-кому приспичило… Ай! — Котетсу, также быстро поднявшийся, пихнул Изумо локтем в бок. — Да, мы уходим. — Он, фыркнув, поднял свою часть коробок, соорудив очередную башню, и прошел мимо Какаши с Ирукой. — Удачного вам вечера, сенсеи. Какаши, изогнув бровь, проводил их взглядом. Ирука пытался не думать о том, кому из этих двоих и что именно приспичило, из-за чего они задержались. Какаши вздохнул, в последний раз потер ушибленную макушку и осторожно коснулся плеча Ируки, сразу пряча руки в карманы. — Пойдем, сенсей. Ирука кивнул и, бросив последний взгляд на ресторан, неспешно зашагал рядом с Какаши. Из глубин здания, оставшегося позади, раздалось громкое «Совсем идиот?», «А сам-то!», а потом снова стихло. Ирука хмыкнул и пожал плечами. — Странные, да? — задумчиво пробормотал Какаши. — Немного, — согласился Ирука. — Но я привык. — Сегодня немного по-другому, — все ещё витая где-то у себя в мыслях, добавил Какаши. Ирука посмотрел на него и тоже задумался. Котетсу что-то сказал про благодарность, на что Изумо довольно бурно среагировал. Очевидно, это было что-то, что нужно было скрывать от Какаши — и от Ируки. Смутное подозрение кольнуло сердце, и Ирука прищурился. — Думаешь, они имеют какое-то отношение к…? — Не знаю, — как-то слишком быстро ответил Какаши, поведя плечом. — Давай, пошли быстрее. Может, успеем нормально на сеанс.***
К счастью, на ночных сеансах и правда оставили место для фильмов, чей рейтинг был ниже экранизаций «Райских игр». Ирука с облегчением выловил для себя смутно знакомое название одного такого — кажется, Наруто что-то рассказывал о нём. Какаши, к ещё большему счастью, был совсем не против этого фильма, напротив, даже немного загорелся им. Зал был полон людей, что было совсем неудивительно. Ирука боялся натолкнуться на кого-то знакомого, но ему повезло, и этого не случилось. Впрочем, некое напряжение все равно присутствовало. Хотя, вполне вероятно, что оно было вызвано тем, как близко, оказывается, расположены кресла в зале. Им очень повезло, что на момент, когда они пришли, остались ещё свободные места, где можно было сесть рядом. Теперь же они спокойно сидели где-то посередине зала, но с краю ряда, что было не совсем удобно из-за вечно ходящих туда-сюда людей, однако с этим можно было смириться. Сложно было смириться с тем, что кресла были сделаны так, что между двумя сидениями был только один подлокотник. Ируке подфартило немного больше: он сидел с края, и один подлокотник всё-таки был свободен, тогда как Какаши, сидящий рядом, остался без него, так как его внушительных размеров сосед занял его своей рукой. Ирука решил, что уступит тот подлокотник, что располагался между их кресел, и обойдется одним — конечно же, потому что считал это справедливым, а не потому что при мысли о том, что они с Какаши соприкоснутся руками, его начинало потряхивать. Фильм начался. Ирука честно пытался сосредоточиться на нем и вникнуть, и какое-то время у него даже получалось. Но именно это стало роковой ошибкой. Потому что, засмотревшись, он сам не понял, как по привычке положил руку на второй подлокотник. Вернее, попытался это сделать, ибо рука Какаши в это время тоже лежала там. Поэтому, когда Ирука предпринял свою тщетную попытку принять удобную позу, он слишком поздно вспомнил о том, что она окончится его крахом, ибо тепло чужого тела уже чувствовалось ладонью. Он почувствовал, как Какаши вздрогнул всем телом, а у самого Ируки рухнуло сердце в пятки. Он, блять, только что взял за руку Какаши Хатаке. Нет, не так. Он, блять, случайно взял за руку Какаши Хатаке. Ирука даже не знал, что хуже. Он замер, как мышка, словно это помогло бы ему стать незаметным и скрыться от взгляда человека, сидящего в нескольких сантиметрах от него и которого он держал за руку. Ирука от волнения аж задержал дыхание, и ему резко стало жарко, будто он оказался в Суне под палящим солнцем, а не в прохладном зале кинотеатра. Краем глаза он видел, как Какаши медленно повернул голову в его сторону и теперь смотрел на него, но Ирука усиленно делал вид, что не замечал этого. У него аж вена на шее проявилась от усердия. Наверное, он должен был отпрянуть как только почувствовал чужую руку, но мозг Ируки почему-то перестал работать как полагается в этот момент. Поэтому он оставил свою ладонь на тыльной стороне ладони Какаши и просто застыл, в страхе ожидая, что будет дальше. Он почувствовал, как ладонь Какаши напряглась под его рукой, как пальцы дрогнули и вжались в подлокотник. Ирука с отчаянием подумал было, что он сейчас вырвет свою руку, но этого не произошло. И Ирука просто оставил их ладони в покое. Какаши вновь смотрел на экран. Ирука почувствовал себя свободнее и даже позволил себе несколько раз обернуться на него. Редкие яркие вспышки от экрана освещали его лицо, и Ирука — может, он и был сумасшедшим, но — готов был поклясться, что видел покрасневшие уши Какаши. Фильм оказался интересным. Пусть Ирука пропустил бо́льшую часть, даже оставшийся кусок ему понравился. Главная героиня поражала своей решительностью и стремлением достичь победы, при этом сохранив как можно больше жизней своих товарищей — Ирука сразу понял, что она явно была одной из любимых героинь Наруто. А вот по Какаши сложно было сказать, понравилось ему или нет. Он выглядел удивительно непробиваемым и каким-то немного помятым, будто только проснулся и не понимал, где вообще находился. Когда начались титры и настало время подниматься, Ирука снова вспомнил, что они, вообще-то, держались за руки весь фильм, и настала его очередь краснеть. Успев выбраться из зала до столпотворения, они облегчённо выдохнули. Но Ируке было необходимо немного времени, поэтому он попросил Какаши подождать его на улице, потому что хотел зайти в уборную. Ему показалось, что Какаши аж посвежел от этой просьбы. В уборной, к большой радости, было пусто и прохладно после ставшего душным зала. Ирука глубоко вздохнул и подошёл к раковине, открывая холодную воду и набирая ее в лодочку из ладоней. Некоторое время он смотрел в разбегающиеся водяные круги, невольно прокручивая воспоминания о руке Какаши в своей, а затем резко прижал ладони к лицу, снова чувствуя подступающий к лицу жар. У Какаши были сильные руки. Это было понятно просто на глаз, но Ирука, на самом деле, никогда об этом не задумывался. До этого момента. И теперь, прикоснувшись к ним даже сквозь одежду, у него в голове крутились только мысли о том, как же это красиво и что он может сделать этими руками. Содрать бы с них перчатки, да… «Боже, Ирука, успокойся». Ещё пару раз ополоснув лицо в холодной воде и, вроде как, придя в норму, Ирука пару раз размеренно вздохнул, кивнул сам себе в зеркало, а затем вышел из уборной. Умудрившись прошмыгнуть сквозь снующую после фильма толпу, Ирука покинул кинотеатр и свернул за него. Он знал, что Какаши не будет ждать его на таком людном месте, как парадный вход в здание. — Да ладно вам, Какаши-сан, не завидуйте! Кто ж виноват, что вы не можете… — Извини за задержку, Какаши. — Ирука выдохнул, неловко улыбаясь и поднимая взгляд на Какаши. Он резко остановился, и улыбка медленно исчезла с его лица, когда он понял, что Какаши вовсе не один. Генма и Хаяте, выпучив глаза, стояли чуть сбоку от него и теперь пялились на Ируку. А Ирука — на них. Генма аж чуть не выронил изо рта свой сенбон. Хаяте на время перестал кашлять. — Г-генма-сан, Хаяте-сан?.. Добрый вечер, — просевшим голосом протянул Ирука. — И тебе, Ирука-сенсей… — смотря на него с таким подозрением, будто подозревая, что он — клон или кто-либо трансформивавшийся, ответил Генма. — Чёрт возьми, ты проспорил, Генма, — неверящим тоном пробормотал Хаяте, ничуть не пытаясь хотя бы голос понизить ради приличия. Генма обернулся, пихнул его локтем в бок, и тот возмущённо закашлялся. — Будешь мне… — Ладно, Какаши-сан, мои извинения, — повысив голос и поднимая руки в знак капитуляции произнес Генма, очевидно, пытаясь перебить Хаяте. — Позже поговорим, — не предвещающим ничего хорошего тоном ответил Какаши, опирающийся на стену позади себя спиной. — Бери своего ненаглядного и идите, куда шли. Ирука, — он посмотрел на него. — Пойдём. — На что это вы спорили? — нахмурившись, Ирука скрестил руки на груди. Генма вздрогнул и замахал руками. — Ни о чем, ни о чем, Ирука-сенсей! Не обращайте внимания, Хаяте пошутил. — Улыбнувшись настолько широко, насколько позволял сенбон, Генма обхватил Хаяте за талию и утянул его за собой. — Полудурок, пусти, больно! — У меня достаточно времени этой ночью, чтобы успеть за все извиниться, Хаяте… — У тебя вся неделя впереди, хороший мой, ты проспорил… На плечо Ируки легла ладонь, заставив его вздрогнуть. Он обернулся. — Мы пойдем? Какаши выглядел раздраженным и смущённым одновременно, а ещё немного уставшим. Ирука слабо улыбнулся и кивнул. — У меня, кстати, идея. — М? — Какаши поднял бровь. Ирука сделал небольшую паузу, раздумывая, насколько странно и смущающе будет звучать его предложение, и стоит ли его вообще озвучивать. — Как ты смотришь на то, чтобы зайти куда-нибудь купить сакэ и пойти ко мне объедаться тем несчастным шоколадом? В глазах у Какаши скользнула смешинка, и он хмыкнул, пряча руки в карманы и подходя чуть ближе. — Это точно Ирука-сенсей? Кажется, кто-то подменил его, пока он прохлаждался в уборной. Ирука фыркнул и отвернулся в сторону, но усмешку сдержать не смог. В конце концов, ему тоже время от времени просто хотелось напиться и хорошо провести время. Чёрт возьми, сегодня можно всё! — Что ж, можешь проверить, если так во мне сомневаешься, — подыгрывая ради смеха, улыбнулся Ирука. Он хотел было пройти вперёд, ожидая, что Какаши последует за ним и они пойдут в лавку, но вместо этого Какаши вдруг резко потянул его за запястье и толкнул к стене, быстро приближаясь и отрезая пути к отступлению. — Ты точно шиноби? Кажется, обездвижить тебя было слишком просто. Ируке показалось, что его сердце сейчас остановится. Какаши стоял близко, очень близко, он возвышался над ним со всего своего роста и наклонялся к нему слегка, с некой смешливой угрозой. Ирука теперь не просто слышал то, что он говорит, Ирука теперь слышал то, как он говорит. С лёгкой, почти не слышной хрипотцой, с ощущающейся через тембр насмешкой и странным интересом. Ирука ощущал давление от его руки у себя на груди и почувствовал, как ноги начинают слабеть. Он облизнул пересохшие губы и понял, что краснеет, когда поймал перехвативший это движение внимательный взгляд Какаши. — Тебе просто удалось застать меня врасплох, — еле ворочая языком, пробормотал Ирука, не отрывая взгляда от лица Какаши. — Я с лёгкостью могу вырваться, если захочу. — Вот как? — Какаши наклонился ближе, и Ирука испустил судорожный вздох. — Тогда вырвись. «А я не хочу», — подумал Ирука, но прикусил язык. — Это ты так меня проверяешь? — продолжал бормотать Ирука, очень стараясь выглядеть уверенно, хоть и понимал, что это скорее выглядит смешно. Впрочем, точно не для Какаши. — У тебя есть ещё предложения, Ирука-сенсей? Какаши наклонился ещё ближе, хотя, казалось, куда уж ближе. Между ними осталось некоторое расстояние, ужасно маленькое и ужасно большое. У Ируки сердце билось ходуном. «Неужели он собирается меня поцеловать?» Разум разрывался между «пожалуйста, да!» и «пожалуйста, нет!», но, на удивление, от этой мысли Ирука даже не смутился. Он, похоже, сошел с ума и слишком поверил в себя, ибо он больше не знал, как объяснить свое поведение. Он неспешно поднял руку сначала к плечу Какаши, а затем поднес к лицу. Замер. А затем Какаши резко обхватил его запястье, перед тем как пальцы Ируки задели его кожу. Ирука легонько вздрогнул, но не от страха или неожиданности. Он рвано выдохнул, уже не заботясь о том, как Какаши отреагирует, и снова облизал губы, ловя на себе очередной взгляд. Ирука тихонько провернул запястье в хватке Какаши, и сердце его в предвкушении забилось быстрее, когда он понял, что хватка ослабла. Пальцы Ируки мазнули Какаши по открытой части щеки, и он моргнул, но не отпрянул, не пытаясь прервать его движение. Ирука закусил губу и скользнул пальцами к краю его маски. Какаши выдохнул, и этот вздох остался у Ируки на щеке. Он почувствовал, как спина покрылась мурашками, и слабо мимолётно улыбнулся. Пальцы осторожно оттянули край тканевой маски и медленно-медленно стали тянуть вниз. Ирука ощущал, как слабеет с каждой секундой. Он понимал, насколько интимен этот момент, и от этого ноги подкашивались и сердце готово было выпрыгивать из груди. Неужели это действительно происходит наяву? Пальцы мазнули по носу, спуская маску, затем, нежнее, по губам и, наконец, остановились у шеи. Ирука замер, заворожённый, рассматривая Какаши без малейшего зазрения совести. Сказать, что он был красивым — ничего не сказать. Но Какаши даже минуты не дал ему, чтобы налюбоваться. Едва маска опустилась к шее, он сократил то ужасно большое-маленькое расстояние и впился губами в губы Ируки, выбивая у него весь воздух из лёгких. Какаши прижался телом ближе, а Ирука опустил ладонь ему на плечо, сжимая его. Это было страстно, влажно и глубоко, и Ирука задыхался, едва поспевая за ритмом, который Какаши задал. Его губы были слегка потрескавшиеся, но целовали сладко и с чувством, и Ирука почувствовал, как съезжает по стене вниз. Крепкие руки обхватили его за ребра, и Какаши прижал его к себе. Внутри Ируки все затрепетало и задрожало, наслаждаясь чужими губами и тем, как язык обводил его собственные. Ирука не сдержал тихого стона в поцелуй, и Какаши его, несомненно, услышал, но не отстранился сразу, продолжая целовать и целовать. Они отстранились через ещё несколько секунд. Сбитое тяжёлое дыхание смешивалось и звучало в тишине смущающе пошло. Какаши весь покрылся краской, как только отстранился и посмотрел Ируке в глаза. Ирука облизнул губы, в этот раз желая попробовать вкус поцелуя, и Какаши отвернул голову в сторону, одной рукой надевая маску обратно, под разочарованный вздох Ируки. Впрочем, ему польстило то, насколько Какаши был смущён. В конце концов, он ходил в маске постоянно, так что не было ничего удивительного в том, что все закончилось так. В любом случае, для них обоих и этого сейчас было слишком много. Они отпрянули друг от друга, поправили одежду, не глядя. Какаши немного прошёл вперёд. — …Ты хотел купить сакэ? Ирука слабо улыбнулся, покрываясь гордым румянцем, и поспешил его догнать. — Да. Пойдём, я знаю, где. Они шли медленно, прогуливаясь по постепенно стихающим улицам Конохи. Многие огни из окон домов и лавок потухли, сердечные воздушные шары шелестели на слабом ветру, поблескивая в темноте, но в воздухе все ещё чувствовался запах сладостей и цветов, теперь, казалось, ещё более приторный, чем раньше. Ирука подумал, что здесь ещё несколько дней будет так пахнуть. Громкие голоса и смех сменились на более личные беседы, более близкое присутствие и более искренние чувства. Какаши в очередной «как бы случайный» раз задел плечом плечо Ируки, и он, скосив на него взгляд, подумал, что неплохо было бы взять его за руку. Он уже был готов осторожно коснуться чужого локтя, но в последний момент сдрейфил, вдруг снова ощутив на своих губах их поцелуй и смутившись. Ирука едва сдержался, чтобы не дотронуться до своих губ ладонью, пытаясь в деталях вспомнить этот момент. В попытке отвлечься, он со вздохом задрал голову вверх и посмотрел в небо, успевшее проясниться за те несколько часов, что они провели в ресторане и кино. На черном небесном полотне мерцали всполохами звёзды — целые мириады. Кружили, слегка покачивались и завораживали своей недосягаемостью. Далёкие, холодные и одинокие. Прямо как Какаши. Ирука перевел взгляд на него, и в груди защемило внезапным приливом нежности. Какаши бывал разным: был грубым, упрямым, беспечным, вредным, был забавным, добрым, ответственным, сдавал ужасные отчёты, заботился о Наруто, любил деревню, читал свои ужасные эротические романы, постоянно спорил и подшучивал в своей, особенной, манере над шиноби — и над Ирукой в том числе, и готов был отдать жизнь за любого из них без раздумий… И к каждой этой части Какаши Ирука не первый год таил чувства. Он всегда его уважал как талантливейшего из шиноби и как человека в целом, в какой-то мере даже восхищался, и был рад каждому моменту, когда удавалось узнать его ближе. В скором времени Ирука перестал видеть перед собой Мастера Тысячи Дзюцу и видел просто Какаши Хатаке. Несносного джонина, которого порой хотелось треснуть по лбу, но о котором также хотелось заботиться и защищать — смешно, ведь он был в несколько раз сильнее самого Ируки. И тем не менее, Ирука готов был всё сделать ради того, чтобы Какаши хоть чуточку стал счастливее. Чтобы лёд хоть чуть-чуть растаял в теплом кофе. Какаши, почувствовав на себе взгляд, обернулся, недоуменно поднимая бровь. Ирука улыбнулся ему, чувствуя страстный порыв высказать все теплые чувства, что грели ему сердце, показать как-то, что Какаши может на него рассчитывать, что он всегда будет рядом. Ирука думал об этом, но сохранял все слова в себе. Он был уверен, что это лишнее, и совсем не хотел пугать Какаши — а это непременно напугало бы его, хотя бы потому что Ируку это пугало тоже. Они оба были как раненые звери: лишний звук или движение могли спугнуть и заставить бежать прочь без оглядки. Какаши неловко почесал затылок и отвернулся. Они прошли ещё несколько минут и наконец дошли до нужной лавки, где Ирука приобрел два кувшина сакэ, старательно игнорируя подмигивания торговки и открыто демонстрируемые эмоции Какаши по этому поводу. Вручив один из кувшинов ему, Ирука ворчливо нахмурился, стараясь сильно не разгоняться в фантазиях о том, чем может закончиться эта ночь с таким количеством алкоголя.***
До дома Ируки дошли довольно быстро. Какаши поудобнее перехватил кувшин сакэ и вошёл вслед за ним, заинтересованно оглядываясь. Ирука провел его в свою спальню, скидывая взятые из шкафа подушки на пол вместо сидения, поставил свой кувшин, а сам удалился за обещанным шоколадом. Какаши прошёлся по комнате, рассматривая её. На тумбочке у кровати он заметил фотографию с Наруто и улыбнулся, осторожно коснувшись рамочки пальцами. Ирука на ней выглядел действительно счастливым и невероятно обворожительно и широко улыбался, взъерошивая солнечные волосы мальчишки. Усевшись на одну из подушек, скрестив ноги, Какаши глубоко вздохнул и стал ждать. Стоило признать, он чувствовал себя очень неловко, и его ладони потели от напряжения, так что он продолжал сжимать прохладный кувшин с сакэ в своих ладонях. Он был в ужасе от того, что Ирука с ним делал, но не мог отрицать, что ему это нравилось, и был в ещё большем ужасе именно от этого. Какаши до сих пор помнил вкус его губ, а воспоминания о поцелуе вгоняли в краску и заставляли руки дрожать. Ирука был теплым, притягательным и слаще любого шоколада, и Какаши до дрожи во всем теле хотелось ощутить его ближе, чаще и громче, однако при одной мысли об этом его трясло, как девчонку. Он вообще не понимал, как ему хватило смелости поцеловать Ируку: наверное, это был адреналин на почве нервов от встречи с коллегами-шиноби, внезапной близости с Ирукой и тем, что он снял его маску. «Точно, — подумал Какаши, холодея. — Маска». Они будут есть шоколад, пить сакэ, и Какаши придется снять её. Впрочем, Ирука уже видел его лицо, так что ничего особого страшного в этом не было. Возможно, это даже хорошая идея. В конце концов, возможно — ну вдруг — они снова попробуют поцеловаться. Какаши покраснел и опустил маску до шеи. Ирука зашёл в комнату с небольшой корзинкой в руках — точно такой же, как Какаши сегодня самолично видел у себя на подоконнике. Он снова подумал о том, кто это все затеял — у него уже были подозрения, но сейчас это было абсолютно неважно. — Всё-таки, когда я увидел эту корзинку, не думал, что этот вечер закончится так, — с лёгким смешком пробормотал Ирука, усаживаясь на подушку напротив Какаши и пододвигая корзинку к нему. — Сначала я думал, что грохну того, кто решил меня разыграть. Но, знаешь, теперь я думаю его поблагодарить. Какаши усмехнулся. — Определенно сто́ит. Что бы ты без него делал? Ирука вспыхнул и скрестил руки на груди, возмущённо сужая глаза. — Эй! Сам-то не лучше, — фыркнул он, и Какаши пожал плечами, признавая поражение. — Кто ж знал, что великий Какаши Хатаке влюблён в злобного чунина. — Кто ж знал, что злобный чунин влюблен в великого Какаши Хатаке? — со вздохом прикрывая глаза, парировал Какаши. Ирука надулся, отворачиваясь в сторону. — Удивляюсь, как меня угораздило. Какаши удивлялся тому, как просто они об этом говорили. Он наконец отпустил кувшин с сакэ, который уже успел немного согреться в его ладонях, и стал разливать его по принесенным Ирукой сакадзуки. Ирука вздохнул, расслабленно опуская плечи, и стал просто наблюдать. Какаши очень старался, чтобы руки не дрожали. — Итак, мы собираемся напиться до беспамятства и сотворить глупые вещи? Ирука зарделся и почесал свой шрам на носу, слегка отводя глаза в сторону. — Глупые… вещи?.. — Ну, — Какаши кашлянул в кулак, тщетно пытаясь остановить подступающий к ушам жар, — я не мог не заметить, как тебя перекосило, когда нам принесли торт в ресторане, так что вряд ли поверю в то, что ты просто внезапно полюбил сладкое и решил пригласить меня целомудренно вкушать шоколадные валентинки. Выражение лица Ируки приняло удивительное сочетание возмущения, злости и смущения. Он аж подавился воздухом. — Целомуд… Что ты… Вообще имеешь в виду? Какаши ехидно прищурился, чувствуя небывалый прилив адреналина. — Признайся, ты просто решил споить меня, чтобы… — Да что ты несёшь! — Ирука подскочил на колени, выхватывая из-под себя подушку и со всей силы припечатал ее в него. Какаши охнул, когда ему на голову опустилось это нечто тяжёлое и пыльное. — Придурок! — Он, видимо, обхватил подушку обеими руками, потому что давление усилилось, и Какаши едва не упал на спину, пытаясь оттянуть подушку от своего лица. — Разольешь… сакэ… — отфыркиваясь от пыли и отбиваясь от Ируки, пробормотал Какаши. Он, наконец, перестал свои попытки удушения и отполз обратно, снова усаживаясь на подушку, обиженно поджав под себя ноги и скрестив руки на груди. Какаши потер руками лицо и не смог сдержать усмешки, за что тут же был награждён очередным возмущенным взглядом. — Как у тебя смелости вообще хватило такое сказать?! — Голос Ируки все ещё был пропитан ядом, и Какаши неловко почесал затылок: ну, на этот вопрос у него и самого не было ответа, потому он просто пожал плечами. Ирука сделал глубокий вдох, задержал дыхание, а затем выдохнул, опуская плечи. — Если ты рассчитывал на что-то, большее, чем выпивку и свой любимый шоколад, ты обратился не по адресу, — фыркнул он, хватая один сакадзуки и поднося к губам. — Слишком много о себе думаешь! — Значит, мы даже не поцелуемся снова? Слова определенно неслись быстрее, чем мысли. Какаши прикусил язык и вздрогнул от того, как ёкнуло сердце. Он покраснел, когда удивлённые глаза Ируки уставились на него. — Ты хочешь поцеловаться? — чуть прищурившись, спросил он таким тоном, будто если бы Какаши только попросил… Уголок его губ дёрнулся. Какаши затаил дыхание, пытаясь успокоить участившееся сердцебиение и разгорячившийся разум. В груди поднялся жар при мысли о том, что они могут снова сделать это, а при воспоминании о его губах руки задрожали так, что пришлось сжать их в кулаки, чтобы это осталось незамеченным. — А мы можем?.. — бросая на него робкий взгляд, пробормотал Какаши. Несколько секунд Ирука лукаво глядел на него, все ещё держа сакадзуки у своего рта. — Нет. Ирука опрокинул в себя сосуд с алкоголем. Это был удар ниже пояса. Какаши ещё никогда не чувствовал себя настолько поражённым. У него аж голова закружилась от того, как легко и беззаботно был произнёсен этот отказ. С него как будто разом стянули всю одежду и выставили перед всей Конохой в чем мать родила. Спеша хоть как-то себя защитить от этого неприятного чувства, Какаши обхватил свой сакадзуки. «Жестоко, Ирука-сенсей!» Ирука, как ни в чем ни бывало отставив свой сосуд на пол, потянулся к корзинке и вытянул одно шоколадное сердечко. Некоторое время он с интересом рассматривал его с разных сторон, а потом, на пробу, аккуратно лизнул. Какаши дёрнулся, утыкаясь глазами в пол. «Ужасно жестоко, Ирука-сенсей!!!» Горестно выпив сакэ за один глоток, Какаши тоже взял шоколадку и откусил кусочек. Хоть одно радовало в этой ситуации — шоколад оказался вкусным. — Грубо, — сокрушенно вздохнул Какаши. — Ни капли, — железно отрезал Ирука, полностью погружённый в поедание шоколада. — Видимо, мы и правда будем всю ночь целомудренно вкушать шоколад и напиваться… — Какаши поднял кувшин и снова разлил алкоголь по сосудам. Ирука усмехнулся. — Значит, ты всё-таки надеялся на что-то определенное? Меньше читай своих извращенских книжек. — Он нравоучительно поднял палец вверх и отправил шоколадку в рот целиком. — Меньфе бубет г’азочаг’ований. — И вовсе я не!.. Я просто подумал… Я бы хотел… Забудь, — признавая свой проигрыш, вздохнул Какаши, снова выпивая. — И вообще, целоваться на первом свидании неприлично, — доев сладость, проговорил Ирука, тоже выпивая сакэ. — Ты сам этого хотел! — Какаши поджал губы, беря новую валентинку. — Это ты снял с меня маску. — Ты прижал меня к стене, — насмешливо подняв бровь, напомнил Ирука. — Весьма не целомудренно. — Я… тебя проверял вообще-то. — Не смеши. — Ты мог бы вырваться, если бы захотел, но ты этого не сделал. Ты хотел, чтобы я поцеловал тебя. Самоуверенность Ируки наконец дала трещину, и он покраснел, на время замолкая. Чтобы как-то оправдать тишину, он взял в руки кувшин и снова налил им сакэ. Не желая встречаться с Какаши глазами, он выпил порцию и тут же налил новую. — Хорошо, может быть. — Румянец на его щеках теперь скорее был от алкоголя, чем от смущения. — Ты неприличный, — победно выкрикнул Какаши, тыкая в его сторону пальцем. Грусть от недавнего отказа ушла, уступая место чему-то другому — чему-то, стремительно разливавшемуся по всему телу и захватывающему в свою власть. — Или тебе просто нравится, когда я неприличный с тобой? — Внезапная догадка на хмельную голову заставила Какаши усмехнуться. Он прищурился, слегка наклоняясь вперёд к замолкнувшему раскрасневшемуся Ируке. — Мне нравится, когда ты не ведёшь себя, как извращённый придурок! — И, чтобы не смотреть на Какаши, он снова сделал несколько глотков сакэ. Какаши почувствовал его нервозность и понял, что попал в точку. Собственные щеки заалели, и он последовал примеру Ируки, в надежде, что это поможет немного успокоиться, но получилось только хуже. На самом деле, Какаши был уже немного пьян. Было немного необычно понимать, что объект его симпатии мало того, что сидит рядом, так ещё и вовсе не против его близости. Необычно, но не менее возбуждающе. Какаши хлестал прохладный сакэ, понимая, что сам себя закапывает, но не мог остановиться. Нужно было утолить жажду. И, если уж протрезветь не получится, то просто спустить всё на самотёк. Он не помнил, сколько выпил, и не помнил, сколько выпил Ирука, но по его виду можно было понять, что он не трезвее его. Какаши чувствовал яростное желание действовать уже хоть как-то, но вместе с тем был в замешательстве, словно и не зная, а можно вообще или нет. Он видел перед собой только Ируку, красного и растрепанного, и видел его губы, измазанные в шоколаде. Какаши понял, что не может оставить его наедине с такой напастью, и подполз ближе, едва не свалив кувшины с сакэ. — Чего тебе… — горячо выдохнул Ирука заплетающимся языком, когда Какаши обхватил его плечи и склонился к нему. Он не пытался вырваться, просто покорно сидел, бегая взглядом по лицу Какаши. — Ты весь в шоколаде, — пробормотал Какаши, наклоняясь к его лицу совсем близко. Ирука хотел ещё что-то сказать, но Какаши лизнул его в уголок губ, и он судорожно вздохнул, вздрагивая и замирая в его руках. Какаши изобразил горделивую полуулыбку, но быстро сосредоточился на своей невероятно важной миссии. Он слизал шоколад с щеки Ируки и переключился на нижнюю губу. Прошёлся по ней влажным горячим языком, чувствуя сладкий привкус и негромко промычал от наслаждения. Ирука задрожал. Какаши прикрыл глаза и обхватил его губу своими, посасывая и облизывая, ярко чувствуя вкус шоколада. Затем он проник языком Ируке в рот, сталкиваясь там с его — таким же горячим и юрким, как собственный. Ирука тихо застонал, но Какаши не обратил внимания, продолжая напирать и углублять теперь уже поцелуй. Ему хотелось больше. Они свалились на пол, когда Какаши снова прижался сильнее. Он обхватил затылок Ируки ладонью, чтобы тот не ударился, но не оторвался ни на секунду, вылизывая его так страстно, словно пытаясь насытиться. Какаши чувствовал его язык у себя во рту и застонал сам, прижимаясь телом к телу Ируки. Он обхватил его плечи с такой силой, что Какаши был уверен, что потом там останутся синяки. Ирука был горячий, и у него встал. Какаши отчётливо чувствовал это своим пахом, и при одной только мысли об этом в низу живота всё скручивалось в сладостный узел. В какой-то миг ему стало так жарко, что он оторвался от губ Ируки, дыша в них часто и тепло, и с хриплым стоном потерся пахом об его. Ирука запрокинул голову, раскрывая рот шире, но только горячо дышал, пока Какаши воспользовался тем, что его шея теперь открыта. Влажными от поцелуя губами он прошёлся по шее, обвел языком кадык и слегка прикусил тонкую кожу, тут же зализывая место укуса. Почувствовав теплые вспотевшие ладони Ируки на своем лице, Какаши снова поднялся к его губам, втягивая в ещё один поцелуй, влажный, громкий и долгий. Больше. Он снова потерся о чужой член, и ноги задрожали от приятной неги возбуждения, расползшейся по телу от этого обжигающего даже сквозь одежду касания. Руки Ируки сжались сильнее, и он отпрянул от губ Какаши с влажным звуком, негромко постанывая. Какаши уткнулся лицом ему в грудь, замирая на месте. В ушах шумела кровь, перед глазами все плыло, и он, казалось, чувствовал бешеное сердцебиение Ируки. Какаши прикрыл глаза, едва сдерживаясь от того, чтобы не заскулить тихо-тихо от переизбытка чувств. Рука Ируки вдруг опустилась ему на макушку, вцепляясь в волосы, и стала тихонько поглаживать. — Нам… — выдохнул Ирука так неслышно, что сначала Какаши подумал, что ему показалось. — Нам нужно… Остановиться, — еле пробормотал он. Какаши приподнялся, встречаясь с его затуманенными глазами взглядом. Ирука прикусил губу, стараясь угомонить дыхание. Какаши снова прижался губами к его губам и не встретил сопротивления. Ирука под ним поерзал на месте, желая возобновить трение и обхватил его спину, запустив одну руку под водолазку. Какаши прижался к его бёдрам своими и перед глазами потемнело от того, насколько это было хорошо. Больше.***
Какаши проснулся от того, что его рука затекла, но повернуться он не мог, так как что-то мешалось. Что-то тяжёлое и тёплое, и определенно живое. Он лениво разлепил один глаз и увидел перед собой тёмные волосы. Нещадно затрещала голова, и ему пришлось зажмуриться с коротким «ох», но через пару минут он снова предпринял попытку понять кто он, где он и кто это рядом с ним. Какаши слегка пошевелился, учуял вдруг запах шоколада и его голову пронзило острой болью от резко нахлынувших воспоминаний. Ах, да. Ирука. Какаши слегка приподнялся, насколько позволял спящий в его объятиях Ирука и мельком оглядел его. Во-первых, они оба были одеты, а это уже хорошо (по крайней мере, Какаши старательно пытался себя в этом убедить). Во-вторых, Ирука, кажется, не собирался просыпаться ближайшие несколько часов, и это было проблемой по трем причинам: Какаши был уверен, что его рука скоро отвалится; Какаши не хотел его будить; Какаши также был уверен, что если сейчас же не встанет в уборную, опозорится на всю оставшуюся жизнь. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы принять тяжелейшее решение, но, в конце концов, он понял, что описаться, лёжа с возлюбленным, худший вариант развития событий из возможных. Поэтому осторожно, насколько мог, он вытащил готовую атрофироваться руку из-под Ируки и поспешил в уборную, по пути собрав минимум два угла лбом. Успокоив зов природы, он поковылял на кухню: помимо мигрени ещё и во рту было сухо, так что он выпил по меньшей мере бутылку воды и только после этого почувствовал себя более менее живым человеком. Вспомнив про спавшего Ируку и поняв, что ему определенно будет нужно то же самое, Какаши прихватил ещё одну бутылку с водой и вернулся в спальню. Ирука уже не спал. Вернее, он уже открыл глаза и теперь тер их руками, пытаясь проснуться. Какаши молча присел возле него на корточки («мы заснули на полу?..») и протянул бутылку с водой. Ирука вздрогнул, посмотрел на него глазами размером с блюдце, потом посмотрел на воду и выхватил ее из рук, жадно начиная пить. Какаши со вздохом опустился на пол, скрестив ноги. Он попытался вспомнить, чем закончилась их вчерашняя попойка и насколько далеко они зашли, но все было как в тумане. — Я вляпался в сакэ, — хриплым ото сна и похмелья голосом пожаловался Ирука, когда напился. Какаши обернулся и правда заметил опрокинутый кувшин, возле которого растеклась бледноватая лужица. — Мы разлили?.. — Я не помню, — честно признался Какаши и вздохнул, потирая лоб. — Но вряд ли здесь кто-то был кроме нас, — издал он саркастичный смешок. Ирука вдруг вздрогнул и покрылся розовизной, глядя прямо на Какаши. — А мы?.. Его взгляд вдруг упал куда-то ниже лица Какаши, и Ирука совсем зарделся, разом замолкая. Какаши недоуменно проследил за его взглядом и опустился на собственные штаны. Жар стремительно обхватил лицо. Что ж, эти пятна явно не от сакэ. Видимо, присутствие одежды далеко не всегда гарант того, что ничего не было.***
— Шизуне, выбирайся из-под стола! Такими темпами вся деревня будет думать, что мы тут похабщиной какой занимаемся! — Да мы и так ей занимаемся, Цунадэ-сама… Шизуне, с ойканьем стукнувшись напоследок затылком о крышку стола, поднялась, держа в руках несколько коробков и вздохнула. — Я больше не знаю, как это назвать… — Ладно тебе, мы доброе дело сделали, — примирительно развела руками Пятая. — Сколько всяких дураков лишают себя счастья, просто потому что не могут поговорить? — Ну, может быть, это немного не наше дело, — отводя глаза в сторону пробормотала Шизуне. — Мы можем сделать только хуже. — Отставить сомнения! — Цунадэ грозно нахмурилась и стукнула кулаком по столу. Кружка с недопитым кофе жалобно звякнула. — Уже поздно что-то менять и о чем-то жалеть! Так что просто собери здесь все улики и избавься от них. — Конечно, Цунадэ-сама… — Шизуне с горестным вздохом опустила плечи и помялась на месте. — А… Вы не думаете, что кто-то об этом узнает? — Кому бы об этом узнавать? — изогнув бровь, гордо улыбнулась Цунадэ. — Мы все идеально просчитали. — Ну, например, Какаши Хатаке… — Шизуне опасливо покосилась на дверь кабинета Хокаге, словно боялась, что в неё в эту же секунду ворвётся упомянутый. Цунадэ нахмурилась и скрестила руки на груди. — Хатаке… Он, конечно, умный… — задумчиво пробормотала она. — Ну, я думаю, он будет слишком занят одним симпатичным чунином, чтобы вдаваться в размышления. — Цунадэ легкомысленно пожала плечами. — Но Изумо-сан и Котетцу-сан… — Эти дураки нам все попортили, но не смертельно, — ворчливо произнесла Цунадэ, поднимая свою кружку с кофе. — В конце концов, им тоже вчера хотелось отметить праздник, а не заниматься моим заданием… — А… Они встречаются? — Шизуне удивлённо подняла брови, едва не роняя коробки. — А что, разве нет? — также удивлённо посмотрела на неё Цунадэ. — Я думала, они были вместе ещё до того, как я заняла пост Хокаге? — Я не уверена… Я думала, они просто хорошие друзья? — Они друг от друга не отлипают, — возмутилась Цунадэ. — Их по раздельности не увидишь нигде! — Ну, это ещё ничего не значит, — уверенно покачал головой Шизуне. — Мы с вами тоже постоянно вместе, но валентинки вы почему-то дарите Джи… — Шизуне! — Цунадэ угрожающе поднялась с места, сжав кружку в руках так, что она заскрипела, грозясь лопнуть. Шизуне вздрогнула и виновато улыбнулась, пятясь к двери. — Простите, Цунадэ-сама! Я молчу! Толкнув дверь спиной, Шизуне поспешила скрыться в коридоре, балансируя башней из коробок в руках. Цунадэ расслабила плечи и со вздохом опустилась обратно в кресло, опираясь щекой о свой кулак. Сколько проблем! И от этого несчастного писателишки вестей не дождешься… Чтоб ему пусто было. Когда не надо — он всё перед глазами мелькает, а когда надо — днём с огнём не сыщешь! Жаба противная, потом ещё издеваться будет. Цунадэ, уязвленная собственной вчерашней слабостью, раздражённо хмыкнула, прикрывая глаза. Не нужен он ей, не нужен! — Как же тяжело быть Хокаге… — пробормотала Цунадэ, поднимаясь и подходя к окну. Внезапно послышался шелест крыльев, и на подоконник опустился голубь. Цунадэ недоуменно уставилась на него, не понимая, что он делает здесь, а не в почтовом штабе. Цокнув языком, она протянула руку к птице и подняла ее, сразу замечая на лапке записку. Отвязав ее, она подбросила голубя в воздух и некоторое время наблюдала за тем, как он улетает в неизвестном направлении. Записка оказалась сжата в кулаке. Если кто-то отправил птицу сразу лично к ней, это определенно что-то важное. Кто бы это мог быть? Цунадэ сделала глубокий вдох и зажмурилась, раскрывая послание. Приоткрыв один глаз, она заглянула внутрь и, пытаясь скрыть разочарование от себя самой, опустила плечи. Записка состояла из корявого рисунка огородного пугала и короткого «я знаю». Цунадэ со вздохом отпила остывший кофе. «Знает он. Умный какой». Она смяла записку и швырнула её в один из своих ящиков, одним глотком допивая кофе. Может, ей стоит пойти расслабиться в горячие источники?.. Вдруг встретит там кого-нибудь. Сегодня прекрасный день, чтобы отдохнуть, выпить и… Цунадэ решительно вышла из кабинета.