I still love

Я люблю тебя Чжи Сюань замахивается и сталкивает Чаогэ со скалы. Я люблю тебя. Берет волосы в охапку и заставляет запрокинуть голову, без толики той полюбившейся нежности. Без толики сочувствия и... Я люблю тебя. Впечатывает лицо в землю. Маленькие камушки больно царапают лицо, появляются мелкие раны, мгновенно покрывающиеся кровью. Могут остаться шрамы. Но это не то, о чем может думать человек сейчас. Я все равно люблю тебя. Цзян Чаогэ безмолвно распластался на земле. Тело не слушалось, сопротивляться не было сил. Да и желания тоже. Больше нет. Я все ещё люблю тебя. Руки сгибают в неестественную дугу. В мгновении, слышится тошнотворный хруст костей и пронзительный крик. - Всё ещё есть силы говорить? Все ещё люблю. - А? Гунгун? Тебя. Слова делают больнее. Цзян Чаогэ хочется просто исчезнуть в прах. - Думал, я поддамся твоей гнилой натуре? Мерзкое отродье, - зло выплёвывает, придерживая голову человека за волосы. Шепчет в ухо, глумится, усмехаясь. - Думал, такой отвратительный мусор и в правду привлечет внимание величественного цилиня? Цилинь разражается смехом. Смеётся. Этот звук, казалось бы, такой родной, отдающий теплотой где-то внутри, сейчас режет невыносимее тупого ножа. Оставляет шрамы на едва зажившемся сердце, делает больнее. Но я всё ещё люблю тебя. Цзян Чаогэ усмехается своей наивности. Он столько лет выживал и жил, нет, существовал, с мыслью о том, что он сможет все преодолеть. Закалённую душу, за все года страдании, привыкшую к несправедливости жизни, пробивают. Он начинает верить в эти сказки. Любовь, счастье, улыбки и человек, даже если и нет, родной, который всегда рядом. Цилинь пробрался в такие глубокие дебри, своими обманчиво невинными глазами, своими речами о жизни вместе и счастье на двоих. Он стал таким родным для недоверчивого, побитого жизнью, Чаогэ. Он являлся островком спокойствия. Тем местом, где он мог быть собой, рука об руку с цилинем. Он так сильно доверился. - Ты, отвратительный Гунгун, я никогда не любил тебя. Такой мусор как ты меня не заслуживает, - голос пропитан ядом. - Мне абсолютно плевать ты это или Гунгун.  Вы обе для меня одинаково стоите - ни гроша. Я ненавижу тебя, Цзян Чаогэ, мерзкий выродок, возомнивший из себя невесть кого. Думал я правда полюблю такой мусор как ты? Не много ли чести?!, - под конец голос срывается на крик полный отвращения и ненависти. - И я ненавижу тебя, Гунгун. Горите оба в аду. Кажется Цзян Чаогэ уже пора умирать. Он так боялся этого, всеми силами пытался отсрочить неизбежное. Он так страшился смерти, в начале своего жизненного пути. После, он так боялся оставить огромную компанию без присмотра. До поры до времени, он так боялся оставить своего очаровательного Цзунцзуна одного. Боялся увидеть в них слезы и боль. А сейчас он ничего не боится. Он ничего и не чувствует. Сейчас ему кажется, что пришло время. Пришло время попрощаться с этой дерьмовой жизнью, с судьбой, ненавидящая его только за его существование. Если это не так, как объяснить всю боль и отчаяние, которые Чаогэ чувствует всю свою жизнь? Как объяснить эту ненависть к нему его возлюбленного. Который, казалось, мог умереть за него. И только сейчас до Чаогэ доходит, цилинь никогда не любил его. Никогда. - А я все ещё люблю тебя. Звучит тихо, Чаогэ еле произносит эти слова, но цилинь слышит своим экстраординарным слухом. - Все ещё люблю, Чжи Сюань, веришь?, - под конец слышится смешок. После этого, притворно веселое настроение человека, находящийся при смерти, полностью исчезает. Человек, будто, со всей оставшейся силой поднимает свои глаза, держит зрительный контакт с цилинем. - Я искренне тебя люблю. Глаза наполнены слезами. Он напоследок дарит последнюю улыбку. С внезапно обретёнными силами бросается под истинный огонь цилиня. Проходит секунда, цилинь срывается и бежит в сторону человека и с опустошением осознает - его больше нет. Как он и предполагал, истинный огонь цилиня смог справиться с Гунгуном. От Чаогэ остаётся лишь пепел и душа, израненная от предательств, боли и жизни.