Ничего общего

      Вера сидит перед монитором и в задумчивости покусывает ноготь указательного пальца. Голова, кажется, того гляди распухнет и взорвётся от размышлений об одном и том же, точнее — об одной и той же. О девушке, в чью судьбу она не слишком правильно вмешалась, доставив проблемы, а теперь жалеет об этом. Аня вообще-то и рада, что её дед загремел в больницу в состоянии овоща, дав ей тем самым возможность выйти на свободу и уйти в разнос, да вот самой Ахмаметьевой её же игра вышла боком. Потому что навязавшись Носовой в друзья, она сама не заметила, как влюбилась.       Да, вот она — отличница, умница, пусть и не красавица, любимица учителей и гордость семьи — сидит и размышляет, как бы признаться другой девушке, что та ей нравится. А мать всё боялась, как бы Верочка не влюбилась в какого-нибудь плохого мальчика, как бы это дурно на неё не повлияло, как бы не ухудшились её оценки. Выходит, не того боялась. Возможность кризиса ориентации у Верочки, к сожалению или к счастью, ей в голову не приходила. Но сейчас Веру волнует не реакция матери, тем более не успеваемость, и даже не тот факт, что она в глазах большинства ненормальная. Между ней и Аней ведь нет ничего общего, они — небо и земля, и ещё хуже — Ане нравится Илья, что уж точно сводит шансы Ахмаметьевой к нулю. Где же найти смелость признаться? Носова может просто посмеяться над ней, а то и дать пощёчину, может вообще перестать с ней разговаривать. Сложная, однако, дилемма.       А завтра опять идти в школу. Аня, конечно, тоже придёт. Смотреть на неё и молчать невыносимо тяжело, но и сказать о чувствах страшно. Она не поймёт, что логично, Вера на её месте тоже не поняла бы и испугалась. Разговаривать с её фотографией на экране одно, а в реальности, увы, совсем другое. Да, Ахмаметьева уже тысячу раз мысленно и вслух репетировала своё признание, глядя на одну из фотографий Носовой. Пришлось просить Дятлова поделиться фотографиями с его фотоаппарата, на силу тогда отвертелась от его вопросов «зачем и для чего». А ещё были те, самые первые фотки, которые довели до инфаркта Аниного деда. Её любимые.       Сначала смотреть было неприятно, фото казались вульгарностью и чушью, потом почему-то стало неловко. Не от того, что она влезла в чужую жизнь и поспособствовала произошедшей трагедии, от того, что девушка с этих фото вдруг начала казаться слишком красивой. Носова очень смелая, пусть отчасти и глупая, Вера так бы точно не смогла. Ахмаметьева такую распущенность обычно порицала, а тут вдруг восхищается и не может оторваться. Аня здесь почти без одежды, и видно, что фигура у неё довольно красивая, хоть она и не обладает пышными формами. Снова глядя на экран монитора, Вера почему-то представляет, как касается гладкой кожи, осторожно водит пальцами по голым плечам, откидывает назад прямые волосы, едва касается шеи и спускается ниже к груди. Девушка в испуге отшатывается, закусывает до боли губу и мотает головой, пытаясь прогнать совсем не кстати возникшую картинку из мыслей, но напрасно.       А ведь было бы, наверное, чудесно прижаться к ней, наслаждаться красотой обнажённого тела, попробовать на вкус её губы, пройтись по изгибу талии, по бёдрам, по груди, зарыться носом в волосы, оставить лёгкие поцелуи на шее и грудях… Она бы сфотографировала Аню такой и повесила бы распечатанную фотографию на стену, если бы ещё не родители… Это было бы возможно, если бы Носова ответила на её чувства, но Вера не признается в любви, а если и признается — что толку? Она не ответит взаимностью, между ними ведь ничего общего.       Утром Ахмаметьева собирается в школу как-то слишком торопливо, взволнованно. Пока мать не видит, она достаёт из шкафа яркую розовую кофточку и какую-то подвеску, даже осмеливается украсть из комода помаду и запихнуть её в рюкзак вместе с остальным. До школы добирается бегом и из раздевалки сразу направляется в туалет. В грязном школьном зеркале отражается её побледневшее от волнения испуганное лицо, пока Вера снимает с волос резинки. Волнистые волосы свободно рассыпаются по спине — непривычное ощущение, но ей нравится. Так несомненно красивее. Она ведь оценит, правда? Розовая помада ложится на губы неровно, но девушке уже не столь важно. Она одëргивает вниз ярко-розовую приталенную кофту вместо обычного чёрно-белого свитера, поправляет на шее подвеску. Мать бы отчитала её за такой вид, но она всё равно не узнает, а если и узнает — плевать, не это сегодня главное.       — У, Ахмаметьева, это чë? Перед своей чокнутой подружкой выпендриваешься что ли? Или тоже в эмо подалась? — под смех издевательски спрашивает Будилова, едва заметив внезапно похорешевшую Веру. — Тебя не спросила… — не особо уверенно и нервно бросает девушка, шагая в конец класса, где с недавних пор сидит вместе с Аней, показавшей в ответ на язвительную фразу Оли соответствующий жест.       Вера тяжело вздыхает, глядя в пол. Она должна, сегодня точно должна. Пусть признание выйдет неловким и глупым, но молчать больше невозможно. Ахмаметьева не хочет сейчас думать о том, что будет в худшем случае, и пока эти мысли не выбили из неё решимость, резко поднимает голову. — Ань, мне нужно тебе кое-что сказать! Носова вздёргивает брови в недоумении. Чего это она сегодня? Оделась по-новому, разнервничалась, на неё не похоже. — Ну, говори. — соглашается Аня, глядя очень внимательно, и Вера закусывает губы, не выдерживая этот пристальный взгляд. — А м-можно не здесь? — заикнувшись просит девушка, окончательно приводя собеседницу в шок. С Луны Ахмаметьева что ли свалилась? — Ладно, пошли в коридор. Только давай быстрей. — вздыхает Носова.       Девушки останавливаются у стены, и Вера судорожно хватается за край кофты, оглядываясь по сторонам. Она чувствует, как колотится сердце и дрожат руки, как накрывает волной паника. — Ну, чего хотела-то? — нетерпеливо спрашивает Аня, видя, что молчание затягивается. — Послушай… Ну… Ты мне очень нравишься! — резко выдыхает Ахмаметьева и закрывает ладонями покрасневшее лицо, не желая видеть реакцию Носовой. — А ты мне нет. Не пойму, бухая ты или шутить не умеешь. Хотя пофиг, не неси херню. — грубо отвечает девушка, раздражëнная столь глупым поведением Ахмаметьевой. Вроде не выглядит пьяной, а мелет какую-то чушь. Не серьёзно же она? Да и если серьёзно, сути не меняет. Она никогда не станет встречаться с такой, как она. И дело даже не в том, что Вера — девушка, Носова от отчаяния и на такое пошла бы. Просто между ними ничего общего, вот и всё.