Обещание

              В Доме тишина, так как на улице царит ночь. Всё вокруг обретает странные силуэты, которые, сколько в них не вглядывайся, не обретают чётких очертаний. В комнате было холодно. Что странно, ведь погода в доме не меняется на протяжении веков. Как не меняются и события. Беннетт пытался уснуть. Но слишком много или, наоборот, мало сил. В очередной раз, перевернувшись на другой бок, блондин открыл глаза. Стоило бы обзавестись в комнате снотворным. Посильнее, чтобы проглотил и сразу рубить начало. Но смена позы не помогла заснуть, как многие разы до этого. Стоит проветриться. И в то же время так не хочется вставать. В один момент Беннетт почувствовал запах крови, настолько ощутимый, настолько резкий, настолько сильный... Он перестал дышать. А потом чуть не задохнулся. Но, к счастью, это в скором времени пропало. Всего лишь наваждение. Или остаток?.. Погодите, остаток? Остаток... Почему остаток? Он ведь никого не убивал, поэтому и запаха крови не должно было быть. Он снова таскал мешки с трупами. Но они никогда не воняли настолько мерзко. Тогда почему именно это слово появилось в голове? Разве это не странно? Нет. Всё в порядке. Просто обычный день. Один мешок за другим, и так в помещении стало гораздо чище. Свободнее. Но один мешок был до странного тёплым. Доктор Хаксли поджарил кого-то? Но там не было слышно хруста. Или человечина не зажаривается до хрустящей корочки? Подождите, нет. Не человек. Может внутренние органы? Нет, те были бы словно вода в мешке. Там точно был обыкновенный труп, самой обычной консистенции, не замороженный, не холодный. Почти что живой. Беннетт встал. Нет, он никак не мог вспомнить. Но запах наверняка появился именно из этого мешка. Но разве тогда это чувствовалось? Вроде нет... Однако, стоит отметить, что тогда он выпил три бутылки мыла, почти что залпом, поэтому мало что помнил и понимал. Но почему так много выпил?... На кухне было прохладнее, чем в комнате. Словно лютый зимний мороз опустился на Дом. Беннетт взял один стакан из ящика, налил воды из-под крана и выпил её залпом. Та тоже была ледяной. Слишком много мыслей родилось в голове. Странно, ему говорили, что если продолжить пить столько мыла, то он совсем потеряет способность ясно мыслить. Так почему, сколько бы он ни пил, всё равно задаётся такими сложными вопросами, от которых голова раскалывается. Погодите... Кто ему это сказал? Кто-то... Кто-то очень знакомый. Кто-то довольно умный. Кто же это... — Беннетт? — в тишине кухни этот голос раздался словно приговор. Громко и чётко. Нет... Это не может быть он. Только не он. Пожалуйста. — Беннетт, что ты тут делаешь? Что-то случилось? — блондин удивлённо уставился на человека в проходе. Не может это быть он. Не может. — Что? Что-то не так? — голос был недоволен. А Беннетт просто застыл. Он не мог двигаться. Не хотел. Это всё не было правдой, поэтому можно было просто уйти и ничего не говорить. Послышался раздражённый вздох. Силуэт сложил руки на груди, и, скорее всего, закатил глаза. — Опять язвы болят? Давай посмотрю, — силуэт приближался. «Не подходи». Остановившись перед блондином, силуэт уже протянул руку, чтобы взять под локоть или за предплечье и повести в комнату. «Не надо». Прикосновение было обжигающе горячим. «Только не снова». — Не трогай меня... — Беннетт хотел крикнуть, но получилось лишь тихо выдавить эти слова. Отвратительно. — Что? — чужая рука всё не отпускала. Горячо. Слишком горячо. У блондина останется ожог. Точно останется. — Отпусти! — Беннетт выдернул свою руку, прижав к груди и сгибаясь пополам, оседая на пол. Не может этого быть. Не может. — Беннетт, что случилось? — несмотря на первое впечатление, которое говорило, что собеседник сейчас раздражён, блондин знал, что учёный волнуется. Он мог понять это. Знал, как это звучит. Знал? Почему знал? Откуда? И почему учёный? Слишком много вопросов. Беннетт резко вскочил с пола, головой ударяя в лоб иного напротив, пробегая мимо него, несясь в своё комнату. Подальше от этого. Подальше от всего. Феликс потёр ушибленный лоб. Что только что произошло? Что с Беннеттом? Наверняка завтра он даже не вспомнит, просто закинется мылом, как обычно, и уйдёт от темы, не понимая, чего от него хотят. Тогда стоит пойти за ним сейчас. Другого шанса не будет. Но как только красноволосый наконец поднялся, в проходе появилась Шарлотта. — Феликс, что случилось? — девочка сонно тёрла глаз правой рукой, держа игрушечного зайца в левой. — Я слышала какой-то шум. Кажется кто-то кричал, всё в порядке? — Да, иди спать. Не выспишься и проспишь школу, — Феликс осторожно обошёл её и дальше быстрым шагом направился в сторону подвала, где находилась казарма. Беннетт должен быть там. Скорее всего. Проходя по коридорам, Феликс ощущал себя немного не в своей тарелке. Он так много раз был тут, но всё же сегодня всё было по-другому. Быстро найдя нужную дверь, среди десятка таких же, Феликс осторожно повернул ручку. Звук скрипа разнёсся по всему коридору. Или нет. Нет, никакого звука не было. Просто показалось. Хониккер тихо зашёл в комнату, закрывая дверь за собой. Весь свет ушёл. Не то, чтобы его было много или хоть сколько-нибудь до этого, но теперь тебе словно глаза выцарапали, ничего не увидишь. Никогда. Сейчас, стоя в абсолютной тишине, Феликс слышал как загнанно дышал Беннетт. Он мог чётко представить, как блондин свернулся клубком на кровати, обнимая свои колени, сильно прижимая их к груди. Даже если адская боль сопровождает все эти действия Беннетт не отступает. Всё же немного привыкнув к темноте, Феликс смог увидеть очертания некоторых предметов. Обычная кровать, шкаф для вещей да и всё в целом. Комнаты для работников не были обустроены, потому что использовались только для сна в основном. Беннетт действительно скрутился на кровати, словно от боли в животе. Феликс осторожно и как можно отчётливее подошёл к блондину. Не хватало его напугать ещё. На Хониккера уставились два жёлтых глаза. Он не видел, но чувствовал всем нутром. — Беннетт. — Уходи, — тихий шёпот был больше похож на мольбу. Феликс никогда такого не слышал. Не из уст Беннетта. — Беннетт, всё в порядке, — в этот раз это был не вопрос, а утверждение. — Я не собираюсь ничего спрашивать. Хониккер сел на край кровати, осторожно, словно он сейчас возле дикого зверя. Протянул руку к голове Беннетта, почти не касаясь провёл по волосам. «Всё хорошо. Всё нормально. Такое бывало. Уже много раз» — попытки успокоиться не помогли блондину. Хватит. Всё нормально. Мне не нравится. Ты любил, когда он так делал. Это не он. Беннетту нравился тот Феликс Хониккер. Нравилось общаться с ним. И он обещал.               — Мистер Хониккер, когда я снова вас встречу, я ни за что к вам не привяжусь.               Но эти осторожные руки чувствуются предательски также приятно, также тепло. Из глаз потекли слёзы. Под левым глазом сразу защипало, неприятная боль расползалась по лицу. Как мерзко. Но Беннетт, несмотря на внутреннее отвращение бросается к Феликсу в объятия. Тот сначала немного удивился и движения его были заторможены, но потом он спокойно погладил блондина по спине, перешёл на голову и в комнате воцарилась гармония. Только сегодня Беннетт позволит себе быть слабым. Только сегодня он может позволить себе нарушить обещание.