Октябрь, 1448 год
— Я ненавижу тебя, Мехмед. — Это взаимно, кузина. Последний разговор с Лале не желал покидать голову Мехмеда. Они в очередной раз поссорились, прокляли друг друга самыми последними словами и завершили диалог совершенно привычным образом — в сердцах высказались, как сильно один другого ненавидит. Истинные чувства к девушке шехзаде не мог объяснить даже самому себе. Порой искренне хотелось свернуть ей шею — настолько выводила. А иной раз взглянет на неё — и не может оторвать взор. Чудо как хороша ведь… Красивая, статная, умная, интеллигентная… необычная. Насколько мужчина мог судить, она испытывала в отношении него те же чувства. Однажды даже прямо сказала: «Могла бы — убила собственными руками». Он тогда рассмеялся и спросил, каким же образом она бы подобное провернула. Лале чуть прищурилась и коротко ответила: «Яд» — а мгновением спустя, услышав голос одного из друзей, вернула лицу самое невинное выражение и упорхнула. Ох, и никто ведь понятия не имел о той её стороне, о какой знал он… Для всех она была самой милой, ласковой и нежной девочкой, а рядом с ним показывала шипы — и ранили они едва ли не смертельно. А бывали моменты, когда мягка и добра девушка становилась и рядом с ним. Слушала с интересом всё, что он рассказывал, улыбалась искренне, задавала вопросы, смеялась. Иногда, редко-редко, позволяла себе его коснуться — прижаться плечом к плечу, кончиками пальцев дотронуться до ладони. Поддерживала… Стало быть, лишь один Мехмед знал Лале настоящую? Одинокими вечерами эта мысль очень грела. Когда шехзаде возвращался домой, он даже не представлял, какой может быть встреча с кузиной после столь серьёзной ссоры… На ум уже приходили картинки, как она шла мимо, игнорируя его существование, показательно выбирала общество друзей, лишь бы не проводить время с ним, глядела словно свысока, с этим своим лёгким презрением, точно он был пылью на её новеньких туфлях… Мехмед чувствовал себя вполне готовым к абсолютно любому исходу, к любой встрече. Вернее, он так думал… О том, что произошло в реальности, не смел и мечтать. Так получилось, что кони Мехмеда, Аслана и Влада остановились рядом, бок к боку, одновременно. Шехзаде на пару пленных принцев бросил лишь мимолётный взгляд и поторопился спешиться. Он чувствовал невыносимую усталость и хотел передохнуть хотя бы пару часов, прежде чем снова вернуться к делам. Не было сил и на то, чтобы с кем-то говорить, спорить… Тело и дух истощились до предела. Взгляд поймал летящую на всех парах Лале. Шехзаде даже не двинулся в её сторону, полностью уверенный, что она бежала к друзьям. Мысленно пообещал только обязательно поймать её позже и поговорить. Нельзя было им так расставаться. Да, временами она раздражала его до такой глубины, о которой он сам в себе не подозревал, но всё же… Мехмед едва успел отдать верного скакуна в распоряжение конюха и сделать шаг в сторону, чтобы отправиться во дворец. Однако остановился. Сначала внимание привлекли отчего-то удивлённые голоса Аслана и Влада, а потом… В него, чуть ли не сбив с ног, врезалось худенькое тельце, а шею обвили тонкие руки, в которых внезапно обнаружилась необъяснимая сила. Лале обнимала мужчину так крепко, прижималась к нему так тесно, что, казалось, вот-вот — и они навеки склеятся. Её сердце быстро и сильно билось прямо в его грудную клетку. До сознания доходило непередаваемо медленно… Она обнимала его. Его. Она своим друзьям предпочла его. Мехмед физически ощущал прожигающие и недоумевающие взгляды Аслана и Влада, но ещё ярче чувствовал прижатую к нему Лале, которая ближайшее время явно не собиралась отстраняться. То есть действовала более чем осознанно и добровольно… На глазах у всех. Его руки словно сами собой медленно потянулись к ней, легли на спину. Долгие минуты спустя шехзаде осмелился полноценно обнять девушку в ответ. Сердце пропустило пару ударов, когда он понял, что она всё ещё не отстранилась. Затем сомкнул руки вокруг её талии чуть сильнее… смелее. Шехзаде никогда не чувствовал себя столь робким. — Ненавижу тебя, — раздался горячий шёпот рядом с ухом. Тёплый нос уткнулся куда-то под челюсть. Голос стал звучать приглушённо. — Ненавижу тебя. Ненавижу… Дядя рассказал, что тебя почти забрали в плен, но Аслан и Влад спасли. Мелкая дрожь пробежала по её телу, и непроизвольно пальцы Мехмеда крепче сжались на её талии. Он наклонился, едва не касаясь губами хрупкого плеча. Неужели испугалась за него? — Ненавижу тебя, — сипло повторила кузина. — Ненавижу, ненавижу! — Лале сильнее стиснула пальцы, сминая одежду мужчины, вжалась носом в его шею. Бесконечные секунды спустя полушёпотом произнесла: — Не оставляй меня… Не смей попадать в плен, не смей умирать. Не оставляй меня. Она говорила такие глупости, его хрупкая маленькая девочка… Позволяла чувствам вырываться на свободу, и Мехмед вряд ли смог бы описать, какой трепет охватил всё его естество. Ему грезилось, что девушка чуть ли не в любви признавалась — настолько её слова звучали искренне, необычно, непривычно. Ведь сам готов был кинуть к её ногам весь мир. — Я не оставлю, — наконец сумел заговорить мужчина. — Не оставлю. — Обещаешь? — с очаровательной наивностью спросила Лале, а после резко отстранилась, сжав плечи шехзаде и оставшись в кольце его рук, и посмотрела ему в глаза. Ну что ещё он мог ответить? — Клянусь, — твёрдо сказал Мехмед. В глазах кузины блеснули слёзы. Мгновением спустя она вновь прильнула к нему, обняв с прежней силой. Мехмеду казалось, что он обрёл новый смысл жить.Наше время
— Кто в итоге кого оставил, скажешь? Грудь обожгло давным-давно забытое желание — свернуть Лале шею и изо всех сил её обнять. Вернее, Лайю… Верно, ведь представшая перед ним девушка — реинкарнация. О чём мужчина точно бы не подумал. Слишком уж знакомым был этот взгляд. Слишком знакомый огонь. Слишком знакомые ненависть и желание подлить ему яду. Слишком родная. Когда задул ветер, Лайя выше натянула меховую накидку и крепче сжала её пальцами. Ни на секунду не сводила глаз с Мехмеда. Серьёзно раздумывала о чём-то… Они даже не успели толком и парой фраз обменяться. Пожиравшие изнутри чувства, разъедающая душу боль сорвались с уст горькими словами. Воспоминания о том, как она умирала, оставались свежи на протяжении всех шести веков, и он ничего не мог с собой поделать. А она всё, что сумела, — шокированно округлить глаза, с вопросительным «Мехмед?..» вскочить с места и на пару шагов отойти. Впрочем, понадобилось всего несколько минут, чтобы все чувства, которые Бёрнелл к нему испытывала шестьсот лет назад, вернулись. — Я не виновата, что умерла, — сощурилась девушка. Мехмед не сдержал усмешки. Она стала шире, когда он подошёл ближе, почти вплотную, и Лайя не отстранилась ни на миллиметр. Мужчина наклонился, и теперь они буквально дышали одним воздухом. Вот она, его девочка — ни напускной невинности, ни страха. — Ты знаешь, что произошло тогда? — спокойно спросил он. Секундная пауза. — Знаю. — Значит, ты знаешь, через какую боль мне пришлось… Мехмед не успел договорить — как и когда-то давно, Лайя ошарашила его неожиданными объятиями. По телу пробежалось приятное тепло, когда её тонкие пальцы мягко, ласково зарылись в его волосы, ладонь легла на затылок. Прикрыв глаза, он склонил голову, уткнулся носом куда-то в изгиб её шеи. Обвив руками талию, протяжно выдохнул. Впервые наконец осознал — она живая, дышит, рядом. Больше не хотел терять. Тогда было невыносимо, а если снова… сердце, кажется, не выдержит. Порой девушка раздражала его жутко, но и жизни без неё он не представлял. Да и не жил эти столетия вовсе. Существовал. — Ты всё ещё ужасно меня бесишь, — заговорила Бёрнелл, прижав к себе Мехмеда чуть крепче. — Но я никогда не хотела, чтобы ты испытывал такую боль. Я не хотела, чтобы… Я не хотела оставлять тебя. Он стиснул её в объятиях с такой силой, что, наверное, мог сломать надвое. Зажмурился, вдохнул поглубже. — Главное, сейчас ты здесь. Прочее не имеет значения. — Следом неожиданно для самого себя спросил: — Неужели ты правда всё помнишь? Лайя мягко отстранилась, оставшись в его руках. С плеч переместила ладони на щёки, огладила скулы большими пальцами. — Помню. Мехмед медленно и плавно скользил взглядом с одного её глаза на другой. Хотелось схватить её в охапку да умчать куда-нибудь подальше от всех и всего… Заслужили они счастье уже, в конце концов, или нет? — Ты ударишь меня, если я поцелую тебя? Выражение лица Лайи стало ехидным, уголок губ приподнялся в ухмылке. — Что с тобой случилось? Научился разрешение спраш… Договорить она не успела — подавшись вперёд, мужчина буквально впился в её губы своими. Усилил напор, стоило ей приоткрыть рот и ответить тем же. Стиснул талию, а несколько мгновений спустя не заметил, как уже прижал Бёрнелл к стене. Иногда он даже кусался, сминал пальцами одежду, кожу — в тех местах точно появятся синяки, — словно мстил за то, что когда-то остался без неё. Иногда она дёргала за волосы и кусала в ответ, до крови, словно мстила за несправедливую грубость. Оторваться от Лайи оказалось невообразимо сложной задачей. — Я люблю тебя, — сказал Мехмед, прижавшись своим лбом к её. Тогда так и не успел. Тогда примчался уже к остывающему телу… В ответ услышал то, чего так жаждал все шесть веков: — Это взаимно. Мехмеду казалось, что смысл жить вновь его отыскал.