Планируйте похороны заблаговременно

Ху Тао соврет, если скажет, что никогда не думала о своих похоронах. Вот только думы эти были зачастую с профессиональной точки зрения, и волновал её скорее не факт собственной смерти, а то, например, на кого останется бюро, или кто проведёт, собственно, сами похороны. Должны же, в конце концов, достойно проводить в последний путь хозяйку ритуального бюро? Иначе вовсе получается какой-то анекдот, а со смертью шутить Ху Тао считала занятием столь же безрассудным, сколь и возмутительным. Но вот о том, что момента смерти она поначалу даже не осознает, Ху Тао никогда не думала. Потолок был какой-то незнакомый – светлый, кажется, каменный, с двумя непересекающимися трещинами. Кровать – непривычно твёрдая, одеяло – слишком тонкое, бумажное, ломкое, совсем неуютное. Ху Тао приподнялась на локтях, оглядываясь. Ну, на её дом это точно не похоже. На бюро – тем более, кроватей у них не предусмотрено, клиентура не та. Пустовато, мрачновато, тесновато и как будто даже сыровато. Можно подумать, что она в каком-то захолустном домике у моря где-нибудь на окраине Ли Юэ. Приняв это за рабочую версию, девушка с большей уверенностью села на кровати, спустив на пол босые ноги и откинув одеяло. Не голая – и на том спасибо. Привычки напиваться у неё, конечно, не было, как и случаев, от одних воспоминаний о которых приходилось бы краснеть, но чем боги не шутят. Голова болела, память как отшибло. В общем, полная картина последствий нелицеприятной пьянки, как не крути. Ну или похищения. Ху Тао, конечно, видимых ограничений собственной свободы пока не наблюдала, да и окно в комнате было закрыто странными тёмными створками лишь формально, но исключать такой вариант развития событий, породивших нуждающиеся в расхлебывании последствия, было нельзя. Откровенно говоря, вариант с похищением нравился Ху Тао даже больше, чем вариант с пьянкой. Было в нем какое-то очарование, да и Ху Тао представала трагичной жертвой, а не безобразной пьяницей. Фу. Вопреки уже складно уложившейся в голове теории дверь легко поддалась, выпуская Ху Тао в тесноту внутреннего дворика, очерченного по периметру наружным коридором с ветхим ограждением и все теми же светлыми, почти белыми стенами с одинаковыми темными дверями. Стало даже немного обидно. Не углядев ни владельца любезно предоставленного помещения, ни внятно выраженного намёка на выход на «внешнюю» улицу, Ху Тао вернулась в комнату, тихонько притворив за собой дверь. Выглянула в окно, не разглядела ничего, кроме кусочка незнакомой улицы и – действительно – дымки моря где-то вдалеке и внизу. Прошлепала босыми ногами к неудобной кровати и уселась, подобрав к груди колени, нахохлившись и по подбородок укутавшись неуютным одеялом. Это все подлежало обдумыванию. Под «этим всем» Ху Тао подразумевала и больную голову, и очевидные провалы в памяти, и незнакомое место с его таинственным хозяином. Конечно, Ху Тао, наверно, могла бы и просто уйти, но это, во-первых, было бы как-то совсем неприлично – даже не поблагодарить зачем-то приютившего её на неизвестный срок и по неизвестным причинам человека, – во-вторых, она не наблюдала в зоне видимости своей одежды, а рыться в чужих шкафах Ху Тао считала уж совсем дном нравственной ямы. До туда она, слава богам, еще не долетела. То есть да, на плечи был накинут и даже аккуратно подвязан широким поясом чей-то нежно-голубой халат с серебристыми и чёрными вышивками каких-то астрономических – или астрологических – символов, но идти в таком куда-то? К тому же присваивать себе чужую вещь? Помилуйте, архонты великие, она не настолько беспринципный и наглый человек. В общем – решила Ху Тао наконец с присущим ей энтузиазмом – не остаётся ничего иного, кроме как ждать хозяина – или, судя по халату, скорее хозяйку – комнаты, поговорить с ней откровенно, объясниться в том, что из-за отказавшей памяти объясняться-то и не в чем, в свою очередь попросить объяснений и, если не повезет, выслушать парочку нотаций; извиниться за беспокойство, поблагодарить за проявленное милосердие и убраться восвояси, то есть в ритуальные бюро, зализывать раны уязвленной гордости. Именно в таком порядке. Ху Тао легко улыбнулась – мысли наконец перестали метаться заполошными бабочками в голове и груди, и стало и вовсе как-то спокойно. С улицы то и дело доносились радостные голоса, в том числе детские; на грани слышимости шумело море – и воздух был чуть влажным, а в комнате едва уловимо и несколько непривычно пахло солью и водорослями. Легко сказать – ждать. Просто сидеть и стараться думать на отвлеченные темы или разглядывать небогатую обстановку комнаты ей надоело быстрее чем скоро. Одержав маленькую победу над собственной совестью и заключив с ней выгодное соглашение – она только посмотрит, и только то, что лежит на виду! – Ху Тао с замиранием сердца прокралась к заваленному бумагами столу. Это было место сосредоточения всего хаоса комнате – на остальных ровных поверхностях чинно стояли какие-то книги, фигурки и прочая подобная мелочевка, не представлявшая по беглой оценке никакого интереса. Одного взгляда на бумаги оказалось достаточно, чтобы понять – хозяйка этой комнаты едва ли не одержима оружием. Какие-то схемы, бумажки с криво нацарапанными расчётами, расписки на покупку материалов и продажу готовых изделий, кипы заметок – во все это Ху Тао с большим интересом и энтузиазмом сунула нос и с не меньшим огорчение поняла, что почерки хуже, чем у Алисы – ответственной за партнёрство «Ваншен» с Фатуи – все-таки бывают. Она правда старалась и искренне, не кривя душой, готова была поклясться хоть перед Селестией, что не поняла ни единого слова. Даже имени хозяйки этого неудобоваримого почерка разобрать не сумела. Несколько огорченная, Ху Тао вернулась на все ещё неудобную кровать и не удержалась от тяжёлого вздоха. Посидела пару минут, глупо пялясь в темно-зелёную дверь напротив, поболтала недостающими до пола ногами и, что-то для себя решив, дотянулась до ближайшей полки и стащила оттуда первую попавшуюся книгу. К счастью, была она не о кузнечном деле и не о чем-то с ним связанном. Обычный лёгкий романчик с предсказуем сюжетом, который, однако же, действительно увлек её на добрых – сколько? – часов. Кажется, на улице уже начинало темнеть и ситуацию спасало только какое-то активировавшееся само по себе устройство на тумбочке, мерно жужжавшее теперь на грани слышимости и источавшее ровный мягкий свет. Ху Тао с интересом потыкала в него пальцем и, не дождавшись реакции, бросила это дело, сделав мысленную пометку: спросить, где взяли такое чудо, потому как выглядело интересно и в бюро могло пригодиться. Когда дверь едва слышно открылась, разомлевшая и уже полулежащая на кровати Ху Тао суматошно подскочила, стараясь принять пристойный, насколько это возможно в её положении, вид. – Ого, так ты все-таки жива, – беззлобно усмехнулся вошедший и как-то неловко прислонился к стене у входа. Ху Тао не сдержала удивлённого «Ох...». Ничего такого, конечно, просто она как-то успела убедить себя в том, что приютившая ее хозяйка комнаты – именно хозяйка. Теперь же перед ней стоял, небрежно поправляя убранные в хвост тёмные волосы, молодой человек, по виду немногим старше, скажем, Чжун Ли. Ху Тао почувствовала себя немного неловко и подобралась, пряча босые ноги под спасительное одеяло. Халат сразу начал казаться слишком коротким, тонким, открытым и непозволительно домашним. Добивала предательская мысль о том, что это был даже совершенно точно не ее халат. – Ты меня понимаешь? – спустя пару минут тишины и гляделок поинтересовался мужчина, вглядываясь в лицо Ху Тао. Она с долей неуверенности кивнула на странный вопрос. – Отлично, – выдохнул незнакомец. – Может, тогда расскажешь, что с тобой произошло? – Я бы с удовольствием, – постаралась мило улыбнуться Ху Тао, но откуда-то вновь вернувшееся нервное напряжение не дало сделать этого так непринуждённо, как того бы хотелось. Девушка с силой сжала колени, унимая дрожь в руках. – Но, понимаете, дело в том, что я сама ничего не помню. Незнакомец недоуменно изогнул бровь. – Очень интересно. «Очень интересно»? «Очень интересно»!? Ху Тао неожиданно разозлилась. Она тут сидит целый день, ждёт, потому что кое-кому взбрело в голову притащить её бренную тушку к себе домой, дела в «Ваншен» простаивают, а ему «Очень интересно»? – Мне тоже, – злость придала храбрости, и в голосе зазвучало даже некоторое ехидство. – Но из нас двоих вы явно знаете больше хотя бы потому, что лично я даже понятия не имею, где нахожусь. – А откуда ты? Незнакомец никак не поменялся в лице, продолжал смотреть лишь с внимательным интересом. –...из Ли Юэ, – споткнулась о глупый вопрос Ху Тао, и даже все возмущение разом сошло на нет. Разве они не где-нибудь на окраине? Ну или даже если не в самом городе, то явно где-то в регионе – такой стиль, обстановка, язык, в конце концов, характерны только для гавани контрактов. – Никогда не слышал, – покачал головой незнакомец. Ху Тао глупо моргнула несколько раз. Смерила мужчину взглядом, предназначенным для маленьких неразумных детей, иногда пристающих к ней с очевидными вопросами, и смогла выдать только крайне информативное: –...чего?.. – но быстро вновь взяла себя в руки и конкретизировала вопрос. – Как это не слышал? И где мы сейчас тогда находимся? – На Лофу Сяньчжоу, – чуть менее ярко отзеркалил её удивление мужчина. Он лёгким движением перетек из позы в позу, боком опустившись на стул, положил на его спинку руку и устроил на ней голову. – Это название, ты, в свою очередь, слышишь впервые. Я прав? Ху Тао кивнула, лихорадочно обдумывая сказанное. Все гипотезы о пьянках и похищениях рухнули к ногам и рассыпались в пыль, и Ху Тао чувствовала себя дура дурой, мысленно стоя посреди этого детективного пепелища. – Хорошо. Ладно. Допустим, – она потерла переносицу, успокаивая бешено мечущиеся мысли. Взгляд мужчины приобрёл оттенок сочувствующий. – Мы обязательно с этим разберёмся, – безосновательно пообещал он, и Ху Тао подумала, что не знает, легче ли ей стало от этой напускной уверенности собеседника, или наоборот. – Кстати говоря, мы не представились... – Ху Тао, – перебила она. – Меня зовут Ху Тао. – Инсин, – представился уже-не-совсем-незнакомец. И задумался, глядя куда-то сквозь Ху Тао. Попытка понять, что она чувствует по поводу сложившейся ситуации с треском провалилась – слишком уже абсурдно звучало все только здесь сказанное. Пара фраз вполне будничным тоном, а каков эффект! Ху Тао была совершенно уверена, что ни о каком «Лофу Сяньчжоу» слыхом не слыхивала, а уж географию она знала достаточно хорошо, чтобы самостоятельно и без карты приехать провести ритуал по любому адресу в пределах Ли Юэ. Ну и о географии других регионов тоже имела неплохое представление – в конце концов, образованным юным леди положено изучить азы разных наук. Никаких «Лофу» и никаких «Сяньчжоу» в этих географиях отродясь не числилось и не водилось. Отлично, она попала куда-то, сама не знает куда, скорее всего каким-то абсолютно диким образом, и теперь с этим всем ей надо что-то делать. А ещё сидеть с головы до ног укутанной в одеяло становилось жарко. – А, не сочтите за нескромный вопрос, – Инсин сфокусировал на ней вопросительный взгляд голубых глаз. – А где, кхм, моя одежда? Халатик, безусловно, очаровательный, но... Инсин вдруг смешливо фыркнул. – О, я рад, что он пришёлся вам по душе, – с напускной серьёзностью ответил он. – Выражение лица моей наставницы, когда я попросил её одолжить ненадолго что-нибудь из своих вещей, надо было видеть. Что же касается вашей одежды, – он вдруг замялся, подбирая слова, – даже не знаю, как сказать. Из... вещей на вас был только какой-то околопогребальный саван, который я взял на себя смелость выкинуть. Ху Тао почувствовала, как сердце в мгновение прыгнуло до горла и сразу же за тем тяжело ухнуло куда-то в пятки. Она, конечно, все понимала, да и работа её носила весьма специфичный характер, но... Погребальный саван? На ней!? Если это какая-то шутка, то такому шутнику она собственноручно обеспечит короткую дорожку за Грань в ближайшие сроки. Ну, как только разберется со всем остальным. Инсин сочувственно покачал головой, глядя на замершую в потрясении девушку, и зашуршал чем-то по шкафам. – Только не говорите, что меня ещё и где-то прикопали, – вдруг нервно усмехнулась Ху Тао, поднимая на него взгляд широко открытых глаз. – Не могу ничего утверждать наверняка. Кроме того, что кто бы и что бы с вами не сделал, в конечном итоге бросил в закоулке и скрылся, не оставив следов, – Инсин протянул ей чашку с чем-то горячим и ароматно дымящимся. – Вот, выпейте. От нервов. Суетливо подхватив протянутое неловко высвобожденной из-под одеяла рукой, Ху Тао кивнула в знак благодарности. Чай – или что-то им весьма успешно прикидывающееся – оказался достаточно вкусным, особенно если учитывать то, что не ела она примерно... Ну, точно дольше, чем находилась здесь. В ответ на её мысли живот предательски громко заурчал и, несмотря на неловкость всех предыдущих моментов, только сейчас её щеки покрыл лёгкий румянец стыда. Возможно, во всем виноват был чай. Инсин понимающе усмехнулся и молча протянул ей тарелку с каким-то умопомрачительно пахнущим супом. Ху Тао мысленно вознесла хвалу богам за то, что мужчина удержался от любых насмешливых комментариев в ее сторону. Суп она умяла неприлично быстро, даже не успев как следует почувствовать пряный вкус лапши и мяса. Голод, до сих пор совершенно не ощущавшийся, дал о себе знать неожиданно и подло, и Ху Тао ничего не могла с собой поделать. Инсин смотрел на неё несколько снисходительно, но без обидного презрения, хотя Ху Тао думалось, что за такой потрясающий суп она стерпела бы и его. – Спасибо, – неловко поблагодарила она, с невинной чинностью отложив палочки и поднявшись, дабы убрать тарелку... Куда-нибудь. Вроде бы в углу было что-то, способное сойти за раковину. Одеяло Ху Тао все ещё придерживала одной рукой под подбородком, не решаясь вылезти из своего спасительного кокона, к тому же оно как-то перестало казаться таким уж бумажным и неуютным. Инсин проводил ее заинтересованным взглядом, кивнул на закинутое на дверцу шкафа полотенце. Умывшись и остудив несколько лихорадочный румянец на щеках, Ху Тао подтянула второй стул и опустилась напротив молча наблюдавшего за её действиями Инсина. – Итак, – начала было она и умолкла, не зная, с чего начать. – Итак? Инсин приподнял брови. Ху Тао нервно хихикнула, пробежала по всему в комнате взглядом в поисках незримой поддержки. – Лофу Сяньчжоу, так? – Инсин кивнул. – Где это? – Тебе назвать текущие координаты корабля? Я их не знаю. – Вопрос снят, – мотнула головой Ху Тао. Так это, бездна её раздери, ещё и корабль!? Каких он вообще размеров!? Она же видела самый настоящий двор, не ощущает никакой морской качки и вообще!.. – Ли Юэ... Что это вообще? Город? Планета? Что? – в свою очередь поинтересовался Инсин. – Регион. И город. То есть! – перебила она сама себя и постаралась сформулировать мысль как можно корректнее: – Это главный город одноимённого региона. – И где тогда этот город? – Ну... В Ли Юэ? – подвисла Ху Тао. Как ещё можно определить местоположение города, который всегда сам служил ориентиром? Но наткнувшись на иронично-смешливый взгляд темных глаза, она стушевалась окончательно и выдала первое, что вообще пришло ей в голову: – В Тейвате? – Уже интереснее, но и это название мне тоже незнакомо, – Инсин вдруг широко зевнул, потянулся и сгорбился, устало опустив плечи и уложив голову на сложенные на спинке стула руки. – Но, в конце концов, это совсем не показатель. Сделаем так: завтра, потому что сейчас уже поздно, я отведу тебя в комиссию по балансу и ты выложишь им все, что знаешь и помнишь. Договорились? Там-то точно сидят умные и осведомленные получше моего люди. Ху Тао в вежливом недоумении кивнула, но спрашивать, что это за комиссия такая и при чем тут баланс, не стала. Спать Инсин устроился в кресле, ни в какую не желая принимать уговоры Ху Тао уступить ему обратно его же кровать. Зато, почти накричав друг на друга, оба вдруг почувствовали себя куда свободнее – исчезло то сковывающее по рукам и ногам стеснение. Ху Тао даже вылезла наконец из своего одеяльного кокона и с интересом понаблюдала за тем, как Инсин вносит какие-то неожиданно посетившие его светлую голову идеи в один из бесчисленных чертежей. Ремесленник не без удовольствия болтал о своём занятии, найдя в лице девушки не слишком разбирающегося, но все же внимательного и увлечённого слушателя. Ху Тао даже пожалела о том, что не может показать свой посох – передававшийся в их семье по наследству уже долгие поколения, он не затупился, не сломался, не потерялся и продолжал служить грозным оружием. Инсина бы наверняка это заинтересовало. Уже лёжа в темноте лицом к стене и слушая редкие звуки ночной улицы – далёкий смех, скрип и шелест чего-то ей неизвестного, – Ху Тао поняла, чем так неприятно и мимолетно кольнула её мысль о посохе. В пылу весёлой беседы эта мысль лишь едва коснулась её, оцарапав, теперь же, в тишине, осталась с Ху Тао наедине, вгрызаясь в сердце чувством, близким к ужасу. Её глаза бога здесь тоже не было.

* * *

Утро началось как-то сумбурно – с грохота распахнутой двери. Ху Тао подскочила, моментально выныривая из тревожных сновидений, и с некоторым разочарованием обнаружила себя все в той же скромной комнате, а не дома, в Ли Юэ. Все-таки это был никакой не сон. Беглая оценка происходящего показала: Инсин куда-то делся, в комнате царил чуть больший бардак, чем вчера, а на пороге стояла, пытливо глядя на Ху Тао, женщина с холодным и цепким взглядом. И самое главное – с острым мечом, ладно лежащим в руке и как бы невзначай направленным на Ху Тао. Не успев ещё даже обдумать и осмыслить ситуацию, Ху Тао уже обнаружила себя вскочившей в полный рост босиком прямо на кровати и сжимающей в руках до этого стоявший на подоконнике горшок с каким-то невзрачным растением. Так она и замерла: отведя импровизированное оружие в сторону, в полной боевой готовности для броска или сокрушительного удара. Женщина с явным скепсисом изогнула тонкую бровь, и её холодной красоте так шло это несколько надменное, снисходительное недоумение, что Ху Тао даже отпустило. До такой степени, что стало немного стыдно за себя – босую, растрепанную, в сползшем с плеч и державшемся на честном слове и ослабшем поясе халате, с наверняка красным лицом и написанной на нем растерянностью напополам со смущением. Молчаливый обмен взглядами прервал Инсин, появившийся за спиной женщины. От увиденного он поперхнулся, и эмоции на его лице замелькали с такой скоростью, что Ху Тао не успевала распознавать. Но стоило женщине обернуться, наконец опуская свой треклятый и даже выглядящий жутко острым меч, как на лице ремесленника застыло то уважительное выражение, какое и сама Ху Тао иногда примеряла при общении с теми же Цисин или Фатуи. – Мастер? – Я ждала тебя полтора часа, – с неожиданно мягкой укоризной в мелодичном голосе упрекнула его женщина, – и ты не изволил явиться, хотя до этого ни разу не опаздывал больше чем на четыре минуты. Не хочешь объясниться? Инсин потупил взгляд в принесенный ковш воды. – Я все объясню... потом, не здесь. Женщина подозрительно спокойно кивнула, кинула нехорошо блеснувший хитростью взгляд на присевшую на корточки прямо на кровати Ху Тао и изрекла с едва уловимым ехидством: – Ладно уж. И на будущее – учти, что за любые повреждения или пятна на моей любезно одолженной для твоих любовниц одежде я буду взыскивать с тебя в соответствии со стоимостью вещи, – и прежде, чем Инсин успел как-либо отреагировать, она почти моментально исчезла во всполохе колючих снежинок. Они остались вдвоём, глупо глядя друг на друга и зачем-то душа рвущийся из груди смех. Инсин не глядя опустил ковш на стол и плюхнулся на стул рядом, закрыв лицо руками. Его несколько истеричный смех донесся до Ху Тао глухим всхлипами. Уже приведя себя в пристойный вид, они устроились за скромным завтраком во все ещё морозно звенящей тишине. Инсин неожиданно перевёл взгляд на сиротливо стоящее на подоконнике растение, едва не полетевшее в его мастера, и горестно вздохнул: – А ведь это был мой любимый цветок... Ху Тао резко обернулась, но это того стоило. Тогда она даже как-то не обратила внимания, машинально вернув горшок на место – все мысли были заняты произошедшим. А внимания несчастное растение действительно было достойно: его листья съежились и пожелтели, точно добрый месяц находились исключительно под палящим солнцем, а край одного даже слегка истлел. Ху Тао бездумно проронила что-то извиняющееся, но в груди вспыхнуло ярким огоньком счастливое осознание: несмотря на отсутствие глаза бога, родная пиро стихия её не покинула.

* * *

Улицы Лофу оказались одновременно и похожими на Ли Юэ, и совершенно другими. Наверно, так Ху Тао могла бы представить себе Ли Юэ через несколько сотен лет, если бы вообще об этом думала. Было что-то завораживающее в ясном небе защитного купола над головой, в изящных механизмах-птицах, снующих туда-сюда, в парящих в воздухе и проносящихся мимо с бешеной скоростью лодках – яликах. Они куда-то долго поднимались по бесконечным пологим лестницам и шли по длинным переходам, протянутым над пропастью; несколько раз остановились отдохнуть и полюбоваться все новыми и новыми видами на город, открывающимися с высоты. Невероятно сложно было поверить, что все это – действительно огромный космический корабль, бороздящий пространство между мирами. Ху Тао и о космосе-то почти не слышала – эта тема в Тейвате словно бы была негласным табу, не изучалась и не упоминалась. Инсин на это её открытие достаточно флегматично пожал плечами – мол, везде свои причуды и актуальные темы, но Ху Тао почему-то зацепило. Вообще, все это выглядело более чем фантастично, и чувство нереальности происходящего все сильнее укутывало Ху Тао с каждым шагом вверх. Наконец Инсин остановился возле каких-то совсем непримечательных дверей. Они и завернули сюда с шумной улицы через невзрачный переулок. – Я подожду здесь, – он неопределённо махнул куда-то в сторону стоящих тут же маленьких столиков и лавочек – чуть в отдалении. – Найди там Цзинъянь, она уже знает о твоей ситуации. Ху Тао кивнула, в лёгком волнении сжав край тёмного с красными акцентами ханьфу – и откуда только Инсин его достал? – и с силой толкнула тяжёлые двери канцелярии комиссии. Вышла оттуда она только через много часов, когда искусственное солнце над Сяньчжоу уже начало темнеть. Измотанная и потерянная, Ху Тао пробежалась глазами по площади и направилась к знакомой тёмной макушке, одиноко сидящей на лавочке. Однако её определи на какие-то доли секунды. С радостным воплем «Инсин!» на мужчину налетела, без стеснения рухнув на лавочку рядом, молоденькая девушка с лисьими ушами и пушистым лисьим же хвостом. Чем-то она сразу напомнила Ху Тао госпожу Нефритовое Равновесие Ке Цин – наверно, нежным сиреневым цветом волос, едва уловимой схожестью черт лица и голоса. Ху Тао замерла в секундной растерянности. Инсин в некотором смущении похлопал девушку-лису по плечу, отфыркался от мягкого меха накидки на острых плечах и, увидев Ху Тао, приветственно помахал ей рукой. – Ой, так это та девочка, о которой ты говорил! Какая хорошенькая! – защебетала лиса, в мгновение ока отказываясь подле Ху Тао. – И ханьфу тебе это идёт так, а выбирала я, между прочим! Ху Тао, верно? – протянула она узкую ладошку для приветствия. Ху Тао легко улыбнулась, аккуратно пожимая протянутую руку. Она оказалась неожиданно крепкой и даже мозолистой. – Байхэн, – шутливо поклонилась новая знакомая и вдруг заозиралась по сторонам, ища кого-то. – Как все прошло? – поинтересовался Инсин, когда они зачем-то пошли за унесшейся вперёд и кого-то выискивающей Байхэн. Поднявшееся было настроение Ху Тао как рукой сняло. Девушка в растерянности покачала головой. – Ничего. Они тоже ничего не знают. – Совсем? – Ага. Лицо Инсина приобрело какое-то нечитаемое выражение, Ху Тао же как ни в чем не бывало принялась разглядывать вывески и громоздящиеся друг на друга, как детские расписные кубики, домики вокруг. Байхэн из вида они потеряли. – И что теперь будешь делать? – Не знаю, – легкомысленно пожала плечами Ху Тао. Они помолчали неловко. Байхэн появилась откуда-то из-за их спин и возмущённо засопела, привлекая внимания. – Ты с Цзинлю что ли пришла? – задал близкий к риторическому вопрос Инсин. – С Цзин Юанем, – мотнула головой лисица, и поникнувшие было ушки смешно дёрнулись. – Он, кажется, решил, что ждать меня необязательно! Ну я ему устрою... Байхэн решительно направилась в сторону какого-то переулочка, Инсин двинулся следом, и Ху Тао ничего не оставалось, кроме как поспешить за ними. А она ведь даже понятия не имела, о ком они говорят, куда идут и будут ли там рады ей. Но здраво рассудила, что больше идти ей и некуда, а заблудиться в этих бесконечных лестницах она успеет и так. Байхэн вывела их во внутренний дворик какой-то маленькой чайной в обрамлении рыжих деревьев с тонкими ножками. Листочки их чуть заметно колыхались на неясно откуда взявшемся ветру, и Ху Тао даже почудилось, что они издают фантомный звон моры – до того похоже поблескивали в мерном свете изящных фонарей на резных ножках . С одной из сторон дворик обрывался пропастью с ещё одним потенциально великолепным видом – иных Ху Тао пока на Лофу и не видела. Однако все это великолепие одним своим присутствием затмевала одна единственная фигура. Посреди дворика, под небольшим ветхим навесом стоял низкий стол. За ним сидели трое: та самая холодная женщина, приходившая к Инсину с утра, незнакомый молодой мужчина в близком к военному облачении с гривой непослушных светлых волос и он. Хрупкая, изящная, почти женственная красота никак не мешала этому существу источать вокруг себя ауру властности, сравнимую разве что с той, что во время Церемонии спускалась на Ли Юэ вместе с Гео архонтом. И – во имя Селестии! – голову юноши венчали самые настоящие рога, едва заметно фосфоресцирующие нежным аквамарином. Секундное очарование увиденным разбилось в вдребезги, стоило Байхэн с притворно-гневным воплем: «А-Юань! Как тебе не стыдно было бросать меня одну!» кинуться к столу едва ли не с кулаками. Светловолосый мужчина зачем-то подскочил, оказавшись выше лисы на полголовы, но смиренно стерпел несколько лёгких ударов по груди и плечам. Холодная женщина с демонстративно тяжёлым вздохом закатила глаза, а увенчанный рогами юноша лишь фыркнул с едва заметной улыбкой. У Ху Тао это вызвало почти детский восторг и отчего-то чувство посвященности во что-то скрытое почти от всех и оттого очаровательно-волшебное. – Инсин, – обратился юноша к подошедшим, и лазурные с золотистым отблеском глаза хищно впились в Ху Тао, – не хочешь представить нам свою спутницу?

* * *

Что ж, ей и правда не оставалось ничего иного, кроме как принять теорию о своей смерти-перерождении за основную. Погребальный саван, смутные воспоминания о последних днях в Ли Юэ и полное отсутствие намёка на то, как именно она попала на Лофу. Проще было действительно просто махнуть на все рукой и жить – ха-ха! – дальше. Ху Тао продолжала периодически наведываться в комиссию по балансу, где вяло занимались её делом, но постепенно и этот процесс встал. Откровенно говоря, на Лофу было действительно хорошо. Ху Тао даже могла бы сказать, что ни о чем не жалеет. Методом проб, ошибок и связей новых знакомых – в первую очередь Байхэн и Цзин Юаня – Ху Тао продолжила заниматься тем, к чему с детства лежала душа и предназначение: ритуалами, связанными с Гранью. Первую церемонию Прощания по всем обычаям лисьего народа она выполнила безупречно уже через два месяца обучения, заслужив наконец одобрение своей строптивой наставницы, не желавшей поначалу даже смотреть на «смертную девчонку», не то что посвящать её в какие-то традиции. Как что-то родное и само собой разумеющееся в ее жизни остался квинтет. – Цзнилю-ю-ю, – страдальчески протянула девушка, почти ложась на стол и складывая руки над головой в молящем жесте. – Ну ты же обещала! – У нас был уговор, – как ни в чем не бывало отхлебнула из пиалы женщина и прикрыла глаза. – Но я ведь справилась! И вообще, это было даже нечестно, – Ху Тао приподнял голову, теперь глядя в насмешливые льдистые глаза. – Кто из нас Мастер меча? Я и так продержалась целых три минуты! И вообще! У меня копье неудобное! Она недовольно стукнула кулаком по столу и тут же получила в лицо целой пригоршней снега. – Ну не так же! Цзинлю рассмеялась – в их первую встречу Ху Тао и подумать не могла, что она вообще умеет смеяться, – и на девушку мягкими хлопьями посыпался снег. Ху Тао прикрыла глаза и задрала голову, с детским восторгом ощущая, как снежинки опускаются на лицо и остаются на коже маленькими холодными капельками. – Инсин просил тебя зайти к нему в мастерскую сегодня вечером, – вспомнила Цзинлю через сколько-то минут чуть морозной тишины. Ху Тао, вернувшись с небес на землю – из зимы в вечную позднюю весну или раннюю осень – кивнула. Она примерно представляла, что могло понадобиться от неё Инсину, но не смела пускать эту надежду расцвести в груди в полную силу. А зря. – Ты. Правда. Его. Выковал! Ху Тао замерла на пороге, неверяще глядя на точную копию посоха Хомы, прислоненную в углу душной мастерской. Когда-то она собственноручно под чутким руководством мужчины как могла воспроизвела на бумаге свое драгоценное копье. Инсин тогда лишь удивлённо покачал головой, назвал копье «настоящим произведением искусства» и безапелляционно заграбастал чертежи себе. Первое время Ху Тао действительно ждала и надеялась, потом забыла, махнула рукой. На её восторженные вопли из подсобки показался донельзя довольный собой Инсин с самым невинным выражением лица, на которое только был способен в этой ситуации. Стоит ли говорить, что актёр из него был никудышный? – Считай его подарком на день рождения. Правда, ко времени я немного не успел, но надеюсь ты не в обиде на меня... Эй! А-Тао! Отпусти, задушишь ведь! Вопреки собственным словам он крепко обнял её за плечи, с легкостью чуть приподнимая над полом за счет ощутимой разницы в росте. – Тебе действительно нравится? – с плохо скрываемым самодовольством поинтересовался Инсин, когда девушка наконец отлипла от него. Первый восторг немного поутих, хотя неизменно теплился в груди, и Ху Тао аккуратно держала в руках копье, придирчиво осматривая его со всех сторон, взвешивая, крутя так и эдак и чуть ли не нюхая; и все это с видом невозмутимого знатока своего дела. – Конечно! – налюбовавшись наконец и придя к неоспоримому выводу о абсолютном совершенстве копья – впрочем, от Инсина другого ожидать было нельзя – Ху Тао прижал подарок к груди и быстро-быстро закивала. – Вот и славно, – Инсин растрепал аккуратно собранные в причёску волосы, за что получил ощутимый удар по шаловливой руке.

* * *

– Не выдохлась ещё? – обманчиво доброжелательно поинтересовался Цзин Юань, расслаблено оперевшись о глефу. Ху Тао с трудом перевела дыхание, отрицательно мотнула головой. И едва успела среагировать, исчезнув в море золотистых бабочек, чтобы не попасть под молниеносный удар. Молниеносный и в прямом, и в переносном смысле – лезвие сверкнуло парой сиреневых с золотистым отливом разрядов. Едва не свалившись на пол в метре от того места, где только что стояла, Ху Тао как могла юркнула Цзин Юаню за спину, попутно тратя последние силы на то, чтобы пустить по своему копью лёгкое красноватое пламя – совсем незаметное на красном же острие. Эта попытка атаковать в моменте показалась ей даже слишком удачной и оттого наоборот, худшей. И действительно – стоило лишь ступить за какую-то невидимую черту, как изображавший из себя воплощение неуклюжести Цзин Юань со всего размаху полоснул по ней глефой. Ху Тао едва успела закрыться копьем, но плечо все равно задело, а руку обожгло собственным же пламенем. – Довольно. Откуда-то из тени деревьев поднялся Дань Фэн. Он неслышно приблизился к расступившимся противникам, кинул мимолетный укоризненный взгляд на встревоженного Цзин Юаня и легко коснулся плеча Ху Тао одной рукой, другой взял ее обожженную руку в свою, мягкую и прохладную. Та чуть ли не благоговейно замерла, во все глаза наблюдая за тем, как Дань Фэн, прикрыв глаза, тихо-тихо запел что-то на древнем, неизвестном и мелодично звенящем подобно горному ручью языке. По рукам его заструилась кристально чистая вода и окутала рану и ожог, притупляя боль и исцеляя. Открыв глаза и лицезрев обращенные на него восхищенные взгляды, Дань Фэн раздражённо фыркнул, в очередной раз разбивая в мелкие осколки иллюзию величественной и таинственной могущественности и снова становясь тем язвительным и иногда даже грубым, но бесконечно заботливым видьядхара, которого Ху Тао успела узнать. – Идиоты, – с чувством выдал он и закатил глаза, возвращаясь к своему месту и демонстративно утыкаясь в какой-то свиток. Настолько демонстративно, что поверить в его серьёзность было попросту невозможно. Переглянувшись в полной тишине, Цзин Юань и Ху Тао рассмеялась одновременно, заработав по оскорбленному взгляду.

* * *

– Моракс, – через несколько лет, но уже незадолго до своего фатального бунта фыркнет Дань Фэн, разливая по пиалам ароматный чай, отдающий морем и шелковицей, – забери уже обратно свою девчонку, хватит с неё. Всё нервы нам с Цзинлю истрепала. – Немного терпения, мой бессмертный друг, – спрячет в этом чае улыбку точно такой же бессмертный, и тёмные волосы его, собранные в лёгкий хвост, чуть растреплет солёный ветер. – Я благодарен тебе за заботу о юной госпоже Ху, но ещё немного терпения. Всему свое время, и всё свершится лишь тогда, когда это будет наиболее уместно. – Снова морочишь мне голову своими высокопарными речами... но я не верю в судьбу, – высокомерно отмахнется Дань Фэн. – Тебя ведь что-то беспокоит, – с неопределённой интонацией и словно невзначай бросит Моракс. – Всего лишь дурное предчувствие, – в презрении к самому себе нехотя признается видьядхара. – Подобным тебе преступно игнорировать предчувствия, а тем более дурные, – покачает головой Моракс и сделает очередной неспешный глоток. – Надвигается буря. Будь осторожен, Дань Фэн, и не забудь в момент отчаяния своего старого друга. Я не люблю оставаться в долгу даже по мелочам, и не премину прийти на помощь, если это потребуется. Дань Фэн кивнет сдержанно и мысленно поклянется себе запомнить эти слова – только ради того, чтобы никогда не воспользоваться слишком уж щедрым, чтобы быть искренним, предложением.