Мост

Забавно думать о том, что именно я выиграл войну против Волдеморта. Конечно, Гарри был во главе сокрушительной атаки, которую организовала группа, по большей части, несовершеннолетних волшебников, и зрелищно прикончил Того-Кого-Нельзя-Называть. Но без меня эта группа была бы на другой стороне. Знаю, что это звучит высокомерно, но я вовсе не хвастаюсь. Люди, которые для меня важны, обо всём знают. Наиболее значимый для меня человек осведомлён лучше всех. И не странно, что я всё организовал. Нет, самым странным было то, что во всём виновата Трелони. Мы, как обычно, сидели на уроке Прорицания, пытаясь дышать в облаках благовоний, которые, по мнению Трелони, придавали всему более мистический флёр. Но, честно говоря, меня от них просто тошнило. На этом уроке она сосредоточилась на картах Таро (позже Гермиона рассказала нам, что они имели какое-то отношение к древнему Египту — видимо, маглы изобрели их для игр, что кажется глупостью, но что я в этом понимаю?), она оставила нас раскладывать карты, чтобы после мы попробовали интерпретировать их с помощью потрёпанных копий книги Мелюзины Триумф «Главные арканы: Основы гаданий на картах». Гарри, как и следовало ожидать, получил расклад, в котором было много обречённости и мрака. Смерть, много-много мечей в основном в спине какого-то парня, ничего, что хотя бы отдалённо выглядело приятно. Старая летучая мышь была вне себя от счастья, когда заметила это. — Боюсь, мистер Поттер, — проворковала она, — неминуемая смерть движется за вами повсюду. Точно так же, как на прошлой неделе, позапрошлой и так далее. Когда Тот-Кого-Нельзя-Называть охотится за тобой, предсказать смерть и разрушение совсем несложно. Мой расклад был более неоднозначным. Первой была карта, на которой изображён опирающийся на посох мужчина в оранжево-жёлтом одеянии. Он дружелюбно кивал головой, пока мы листали памятку. — Паж жезлов, — сказал Гарри. — Это означает, мм, любовник или почтальон. Почтальон? Ох, гонец или посланник. Молодой человек в поисках юной леди. Есть что-то, что ты от меня скрываешь, Рон? — парень многозначительно ухмыльнулся. Я проигнорировал его, хотя уверен, что очень покраснел. Гарри знал, что я влюблён в Гермиону, задолго до того, как я это понял, и, заметьте, никогда не давал мне дельных советов на этот счёт. Следующей картой, моим вероятным последствием, если я ничего не предприму, был мужчина на лошади, окружённый толпой людей с палочками в руках. — Всадник жезлов? — спросил я с надеждой. Всадник уставился на меня. — Шестёрка, — поправил меня Гарри, прежде чем я оскорбил бы карту сильнее, — ох, чёрт, тут слишком много значений, это может быть что угодно. Погоди, у тебя тут всё перевёрнуто, — он остановился, хмурясь. — Это нехорошо. Это означает страх, предательство и врага у ворот. — Звучит как что-то, что должно быть у тебя, приятель. — Можешь оставить себе, спасибо. Расстановка сил меняется местами, — сказал Гарри, когда я взял следующую карту, на которой была нарисована женщина, без особых трудностей удерживающая льва. — Твой преследователь. Деспотизм, абьюз и тому подобное. — Ты уверен, что мы сейчас говорим о моей личной жизни? — я спросил его. — Если только у Гермионы нет каких-то извращённых наклонностей, о которых ты не рассказывал, это кажется маловероятным. Что дальше? — Что-то вдохновляющее, — ответил я и показал Волшебника. — Ну, это достаточно очевидно. Волшебник серьёзно покачал головой. — Хм, — сказал Гарри, найдя нужную страницу. — Это необязательно означает магию, согласно книге. Предполагается, что речь идёт о навыках, дипломатии и самоуверенности. Как можно вдохновиться дипломатией? Я пожал плечами. На уроке Прорицания это не должно иметь смысла. Следующая карта была с изображением молодого человека, ускользающего с набором мечей, оставив пару из них позади. — Манипулятор — семёрка мячей, — сказал я. Гарри вздохнул. — Это одна из тех карт, которые могут значить что угодно. Надежда, план, который может провалиться, ссора. Это бессмысленно. — Значит, мы можем придумать что угодно, как обычно, — сказал я ему и развернул последнюю карту. Ключевым моментом, важной подсказкой о том, что я должен делать, был перевёрнутый Паж Кубков. — Проба, — прочитал Гарри. — Обольщение, хитрость, ухищрение, преграды. — Похоже на Малфоя, — сказал я. Светловолосый юноша на карте насмешливо поклонился, и это выглядело довольно странно, потому что карта была вверх тормашками. Я посмотрел на карты, потом на заметки, которые набросал, пока Гарри зачитывал описания. — Итак, по сути, это означает, что я должен взять себя в руки и сделать что-то приятное для Гермионы, прежде чем это сделает кто-то другой. Гарри пожал плечами. — Да, как-то так. Я пристально посмотрел на него. — Я ни за что не включу что-то такое в школьное задание. Трелони зачитает это лишь для того, чтобы смутить меня. Профессор Трелони выбрала этот момент, чтобы взметнуться вихрем разноцветных шарфов, вероятно, проверяя, не заснули ли мы на подушках. Она бросила взгляд на карты, улыбнулась и кивнула мне, а потом остановилась как вкопанная. — О боже, — сказала она, более внимательно рассматривая карты. Весь класс прекратил перешёптываться и обратил на нас внимание. Лаванда и Парвати наблюдали за Трелони широко распахнутыми глазами, и я мог почувствовать, как краснеют мои уши. Я просто знал, что профессор собирается смутить меня. — Это ваш расклад, мистер Уизли? — спросила она. Я старался не морщиться, кивнув. Её голос звучал так недоверчиво. — Ну и ну, я никогда бы не подумала такого о вас. Хотя теперь это заставляет меня Взглянуть, — и, поверьте, я расслышал заглавную букву. — Моему внутреннему глазу открывается, что у вас, определённо, есть сила характера, чтобы превзойти низменные инстинкты. Мои поздравления, мистер Уизли, мало кто способен стать таким Мостом, как вы. — Мостом, профессор? — спросил Гарри, он не мог просто позволить мне списать заявление Трелони со счетов как намеренно расплывчатое и обязанное сбыться. — Кто-то, заполняющий пустоту, помогающий людям или идеям, или иногда даже знаниям объединяться. Ох, итак, она намеренно выражалась так туманно. Тогда всё нормально. Трелони ярко улыбнулась и ушла прочь в облаке вонючих духов. Мы с Гарри похихикали друг над другом. — Она что, сошла с ума? — спросил я, стараясь звучать потише, чтобы не нарваться на отработку. — Не знаю, — ответил он, — это было странно даже для неё. — Так что там насчёт того, что превзойдёт мои…? Эй! — окрик был обращён на Лаванду Браун, которая заглядывала мне за плечо и что-то яростно строчила. — Это мой расклад, сделай свой! Она улыбнулась, пока я поспешно перетасовывал свои карты. — Всё в порядке, Рон, я думаю, что всё записала. Должна сказать, что это невероятно смело с твоей стороны. Я посмотрел на Гарри. — Сумасшедшие. Он кивнул. За остаток дня я смог немного почувствовать, на что похожа жизнь знаменитого Гарри Поттера. Каждый раз, когда я оборачивался, позади меня были Лаванда и Парвати, они делали заметки и ободряюще улыбались мне. Было приятно привлекать к себе внимание… Первые минут пять. — Это ужасно раздражает, просто кошмар, — жаловался я Гарри и Гермионе после ужина. Гарри, мерзавец, имел наглость улыбаться. — Ничего не говори, — сказал я ему. — Ни. Слова. — Честно говоря, Рон, — сказала Гермиона, — тебе не нужно позволять им доставать себя. Если ты просто будешь игнорировать их, они забудут всё это через день или два. В конце концов, это полная чепуха. Даже я знал, что не стоит говорить это так громко, когда Лаванда и Парвати настолько близко, ведь они тут же будут защищать честь профессора Трелони. — Это не чепуха, — сердито настаивала Парвати. — Это всё имеет смысл, если посмотреть с правильной стороны. — О, правда? — скептицизмом в голосе Гермионы можно было разрисовывать стены. — Да. Пока что Рон не установил сигнификатор, так что нет простого способа определить, на какой вопрос действительно отвечают карты… — Как ужасно неудачно. — …но если ты подумаешь об этом вместе с тем, что происходит с Тем-Кого-Нельзя-Называть, это будет очевидно! Парвати торжествующе улыбнулась Гермионе, как будто это всё объясняло. Гермиона уставилась на неё в ответ, невпечатлённая. — Это будет… — Послушай, это очевидно, — вмешалась Лаванда, игнорируя меня. Это устраивало, ведь я не хотел иметь ничего общего с этой перепалкой. — Расстановка сил меняется местами, это должно быть связано с Тем-Кого-Нельзя-Называть, особенно учитывая, что он станет причиной предательства, если Рон не сделает то, что умеет. — Сделает то, что умеет, — повторила Гермиона, скривив губы. Почему-то у меня сложилось впечатление, что меня только что оскорбили. — Эй! Я умею всякое. Много чего умею. С таким же успехом я мог бы не беспокоиться из-за всего внимания, которое девушки мне оказывали. — Дипломатия, — просто сказала Парвати. Даже я был поражён. Гермиона же рассмеялась. — Рон — отличный друг и хороший волшебник, но он ни в малейшей степени не дипломатичен. По меньшей мере, я был достаточно дипломатичен, чтобы держать рот на замке и не сказать насколько не дипломатичной была Гермиона. Честно, иногда она доводит меня до белого каления. — Важно, кто он такой, а не насколько он дипломатичен, — с жалостью пояснила Лаванда. — Только у чистокровного волшебника есть хоть какой-то шанс убедить слизеринцев не переходить на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть. Родословная — всё, что имеет для них значение, они не рассматривают Гарри из-за того, что его мать была маглорождённой. — Слизеринцы? Когда они стали частью этого? Примерно в этот момент я решил, что они забыли о том, что я там вообще был, и моего присутствия явно не требовалось. Мне удалось поймать взгляд Гарри, пробормотать что-то о необходимости подстричь когти на лапах дракона, что было проигнорировано девчонками. Мы вдвоём улизнули, чтобы поговорить о чём-то более приятном, например, о квиддиче, и собираюсь ли я когда-нибудь сказать Гермионе о том, что она мне нравится. Честно, я оставил бы всё как есть, и все бы забыли об этом. Я бы сделал это, но мне приснился странный сон. Я играл в квиддич, что вполне нормально для моих снов, но почему-то не на школьном поле. Вместо этого, я был на большом стадионе с несколькими громадными башнями по краям, а в центре — ничего. Башни с моей стороны были яркими и блестящими, из стекла и стали, как магловские небоскрёбы, о которых рассказывал Дин, в то время как на другой стороне они были из тёмного, острого на вид камня, от одного взгляда на них мне становилось холодно. На мне также была не моя обычная квиддичная форма; эта была поделена на четверти по цветам: красная, жёлтая, синяя и бесцветная. Не чёрная, а не имеющая какого-либо цвета — во сне в этом было гораздо больше смысла. На поле нас было много, но наших противников в чёрно-зелёной форме ещё больше. Я был вратарём и хорошо выполнял свою работу, но в другой команде было слишком много людей, я не мог поймать всё. Даже Оливер Вуд не смог бы справиться с этим, и вокруг летало больше бладжеров, чем в обычной игре. Я знал, что Гарри выиграет битву ловцов, но, учитывая скорость, с которой забивались голы, я не был уверен, что этого хватит для нашей победы. — Ты не выиграешь так, — сказала Лаванда, летая рядом со мной и совершенно не помогая мне держать квоффлы подальше от колец. — Тебе нужно больше людей в твоей команде. — Больше некому играть! — Есть люди, которые могли бы сыграть на твоей стороне. — Где?! Лаванда неопределённо махнула рукой в сторону поля, беспечно игнорируя бладжер между нами. — Вон там. Не все играют в правильной команде. — Я что, просто скажу им: «эй, переходи на мою сторону»? Это ведь так «хорошо» работало раньше. — Возможно, тебе нужно немного поменять правила, — сказала она, поймав квоффл одной рукой и бросив его мне. — Возможно, вратарю стоит немного побыть охотником. — Возможно, вратарю стоит проверить голову, — проворчал я, хотя знал, что собираюсь попробовать в любом случае. Как я сказал — во сне это имело больше смысла. Первые несколько секунд были адом. Бладжеры и противники летели на меня со всех сторон, и всё, что я мог делать — держаться на метле. Не было возможности передать квоффл кому–то другому, вся моя команда выбыла из игры. Потом я увидел Малфоя в чёрно-зелёной форме, который кричал на меня, и окончательно вышел из себя. Этот негодяй не отберёт у меня квоффл, даже если это значит, что я проведу неделю в больничном крыле. Я помчался по полю, огибая других летунов и трибуны так, как Гарри делал в реальной жизни, но у меня это получалось только во снах. Мне даже удалось провернуть боковое скольжение Ричардсона, которое в реальной жизни невозможно без специально разработанной метлы, но Малфой следовал за мной как приклеенный. Мы пролетели по извилистой траектории до самых вражеских ворот, прежде чем я, наконец, был пойман в ловушку. Когда пять метел устремились на меня так, что я не мог увернуться, я сделал единственное, что мог. Я передал квоффл. Малфою. Сначала он выглядел потрясённым, затем обрадованным. Это не было его обычным злобным восторгом от того, что он нашёл новый способ унизить Гарри, это было нечто большее… Я чувствую себя полным идиотом, когда говорю это, но это был чистый, невинный восторг. Именно это подсказало мне, что я поступил правильно, и то, как он сделал перекат с ленивым хватом, чтобы увернуться от бладжера, и бросил квоффл, чтобы забить гол для нас. Ладно, он бросил как девчонка, но гол есть гол. Затем противник столкнулся с нами обоими. Когда мы поднялись с земли и снова сели на мётлы, в синяках, но несломленные, мы оба безудержно хохотали. На нас также была одинаковая одежда красного, жёлтого, синего и зелёного цветов. С этого момента ничто не могло остановить нас. Противники забили гораздо больше голов, но мы с Малфоем стремительно добывали очки для нас и зазывали больше и больше людей присоединиться к нашей команде. Постепенно мы сделали перевес в нашу пользу, тогда Гарри, наконец, поймал снитч во вспышке изумрудного цвета, и мы победили. Мы с Драко стояли бок о бок, когда комментатор объявил финальный счёт, и мы не могли перестать обнимать друг друга и хлопать по спине, так сильно были воодушевлены. В этот момент я проснулся, чувствуя себя довольно встревоженным. Сейчас это кажется незначительным, но я был больше обеспокоен тем, что думал о Хорьке как о Драко и что обнимать его было вроде как приятно, чем тем, что мне приснился сон, символизм которого был настолько очевиден, что даже я не смог бы упустить это. Правда в том, что Лаванда и Парвати были правы. В каком-то смысле. Я потратил несколько дней, перебирая все стратегии, которые только мог придумать, в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и в это время моя известность среди почитателей Трелони угасла, словно ничего особого не произошло. Я всегда приходил к одному и тому же ответу. У него есть все Пожиратели смерти и их семьи, у нас Орден и несколько студентов. На его стороне было слишком много людей, учитывая, что большинство волшебников просто убежали в поисках безопасного места. Гарри и Гермиона не выглядели слишком впечатлёнными, когда я пытался объяснить им это по дороге на урок Зельеварения. — Пожирателей смерти слишком много, — говорил я им, — даже если мы попытаемся одолеть их по частям. Мы выступаем против целых семей фанатиков. Если мы не сможем поколебать их веру в собственную правоту, мы будем обречены. — Но как? — спросила Гермиона. — Малфой предпочтёт умереть, нежели признать, что я лучше него хоть в чём-то, не важно какие у нас результаты экзаменов. Гарри понимал, куда я клоню, но не проявлял к этому особого интереса. — Рон, признайся честно, когда последний раз ты разговаривал с Малфоем без того, чтобы один из вас проклял другого? Ваши семьи в ужасных отношениях на протяжении поколений. — Тем больше причин прекратить это, — я не мог поверить, что действительно сказал это, но это было правдой. Малфой, может быть, и сноб, но могу ли утверждать, что я лучше, если продолжаю травить его? Могу, а, возможно, и нет; в любом случае, я решил, что после этого разговора мне придётся прополоскать рот. — Ну, вот и твой шанс, — тихо сказал Гарри, когда мы подошли к классу Зелий. Малфой со своими дружками уже выстроились в очередь, ожидая, когда Снейп откроет дверь. Сегодня он выглядел таким же кислым, как и весь год до этого. Это и понятно, ведь его отца отправили в тюрьму. Находясь сейчас в этой ситуации, я не знал, что сказать. Мои друзья были правы — я не очень хорош в речах, или тактичности, или в чём-то подобном. Тем не менее, мне удалось не запаниковать, я пытался придумать свою стратегию за три секунды. Подумал — а что я бы сделал, если бы это был Гарри? Я улыбнулся Малфою. Не моей обычной неприятной улыбкой под названием «тебе капец, чувак», которую я использовал для Хорька с самого первого раза, когда он пытался отправить нас на отработку. Другой улыбкой, говорящей что-то вроде: «всё будет хорошо». Не то чтобы я действительно хотел, чтобы всё было хорошо, ведь это бы значило, что Люциус Малфой покинет Азкабан. Мне просто хотелось, чтобы Малфой не думал, что я собираюсь напасть на него. Малфой был ошеломлён. — Что? — спросил он с подозрением. — Это просто улыбка, — ответил я, пожав плечами. Я пропустил несколько фраз, которые пришли мне в голову, потому что они были достаточно саркастичными для того, чтобы начать нашу обычную ссору. — Ты выглядел так, будто тебе не помешала бы одна. Ну, это, определённо, озадачило Малфоя. Он остался там, открывая и закрывая рот несколько секунд, как особо глупая рыба мидас, а потом появился Снейп и отправил нас на ещё один двойной урок пыток. — Неплохое начало, — пробормотал Гарри, когда мы вошли. Гермиона хмыкнула, когда мы садились вместе. Я догадался, что она не собиралась забыть все те разы, когда Малфой называл её грязнокровкой. Я был вполне доволен своей первой попыткой дипломатии, но у Снейпа был припасён неприятный сюрприз. По его словам, сегодняшнее зелье, простая мазь для заживления ран, было достаточно лёгким, из-за чего он решил «хаотично» поменять партнёров. Хаотичный — это мой дядя Юстас. Снейп же просто искал повод поставить Гермиону в пару с Невиллом, чтобы выставить её в плохом свете. И, знаете, он поставил меня в пару с Малфоем. Такова моя удача. Я продолжал улыбаться и в целом игнорировать факт того, что я в компании Малфоя. Просто надеялся, что он достаточно хорош, чтобы заметить, что я собираюсь сделать что-то не так. Казалось, Малфой тоже не знал, что делать, раз нас поставили работать вместе, кроме пары-другой вступительных оскорблений, в которых не было обычной остроты. Когда мы перешли к приготовлению зелья, то погрузились в своего рода комфортное молчание. На самом деле, я поймал себя на том, что напеваю, измельчая листья малины, из-за чего Малфой бросал на меня озадаченные взгляды, когда думал, что я не вижу. Тогда у меня появилась идея. — Со мной всё нормально, — непринуждённо сказал я, хотя и достаточно тихо, чтобы не привлекать внимание Снейпа. — Что? — спросил он так удивлённо, что я не смог сдержаться и снова улыбнулся ему. — Я не схожу с ума или вроде того. Малфой моргнул и потом попытался скрыть своё замешательство за оскорблением, растягивая слова: — Полагаю, что сложно сойти с ума, если ты изначально был двинутым. — О, поверь мне, если бы ты когда-либо встретил дядю Юстаса, ты бы знал, что всегда есть путь стать более чокнутым. Ты сказал две или три столовые ложки листьев? — Три. Что ты задумал, Уизел? — Хм, тогда лучше нарезать ещё. Почему я должен был задумать что-то? — надо признать, разыгрывать невинность было довольно забавно, хотя нужно быть полным дураком, чтобы признаться в этом Малфою. — Ты ненавидишь меня. Ты хорошо себя ведёшь со мной. Следовательно, ты что-то задумал. Поэтому прекращай пытаться хитрить, пока твой маленький гриффиндорский мозг не взорвался от усилий, и скажи мне, чего ты добиваешься. — Ах, вот в чём дело. Я на самом деле не ненавижу тебя. Моя семья ненавидит твою семью, я ненавижу то, за что выступает твоя семья, и мне действительно не нравится твой отец, но я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы ненавидеть. — Что? — Послушай, с тех пор, как мы встретились в Хогвартсе, мы знали друг друга только как Уизли и Малфой, которые выводят друг друга из себя. Каждый раз, когда мы оказывались в одной комнате, либо я что-то затевал, чтобы тебе досадить, либо наоборот. Мы никогда не были друг для друга Роном и Драко, а просто предполагали худшее и следовали этому сценарию. Я просто подумал: «чёрт побери, стоит побыть собой хотя бы раз». — Это… интересная идея. Почему я должен поверить тебе? Я пожал плечами снова. — Наверное, ты не должен, но, какого чёрта… Ты не должен сейчас помешивать? Малфой схватил дубовую ложку, всё ещё достаточно собранный и сосредоточенный на зелье. — По твоим словам, мешать — это всё, что я когда-либо делал, — проворчал он. Я засмеялся. Что, конечно же, заставило Снейпа подскочить к нам, чтобы проверить не отравил ли я его любимого студента, но дело в том, что на самом деле я забылся настолько, что посмеялся над одной из шуток Малфоя, а он достаточно забылся, чтобы отпустить такую, которая была не особо на мой счёт. Когда наступило время ужина, он вспомнил, что раздражён из-за меня. Я выходил из зала, обсуждая тактику по квиддичу с Гарри и Симусом, пока Гермиона решительно игнорировала нас, предпочитая перечитывать Хогвартс: История. Гарри внезапно остановился в середине предложения, смотря куда-то за моё плечо и пробормотал: «о-о-ох». Малфой надвигался на нас в сопровождении Крэбба и Гойла, и он совсем не выглядел счастливым. — Что ты имел в виду под «я ненавижу то, за что выступает твоя семья»? — прямо спросил он, игнорируя остальных. — О, ты об этом. Я о том, что все эти разговоры в духе «чистокровные лучше всех остальных» раздражают меня. Усмешка вернулась, словно у нас и не было цивилизованного разговора этим днём. — Твоя семья может быть и растратила таланты, которыми вы обладаете, вместе с деньгами, но остальные из нас просто лучше. — Действительно? — я сделал несколько глубоких вдохов и напомнил себе, что если я размажу нос этого ублюдка, делу не помогу. — В чём именно лучше? — Просто лучше, Уизел. Я не ожидал, что ты поймёшь, учитывая компанию, с которой ты ошиваешься. — Мне просто интересно. Ты не можешь говорить о силе, потому что никто не может поспорить с тем, что Тот-Кого-Нельзя-Называть — один из самых могущественных волшебников, а разве его отец не был маглом? — я посмотрел на Гарри, и тот кивнул. Малфой выглядел слегка шокированным, словно это было новостью для него. — Если ты считаешь, что чистокровные умнее всех, — продолжил я, — ты игнорируешь тот факт, что Гермиона продолжает быть лучшей по всем предметам, — Гермиона ухмыльнулась, и это точно не помогло Малфою сохранить самообладание. — Так что, если на самом деле это не о предрассудках и ощущении собственной важности, я честно не знаю, о чём ты. Кстати, сколько маглорождённых ты знаешь? Малфой выпрямился и практически сплюнул: — Зачем мне мараться общением с грязнокровками? — Я так и думал. Это то же самое, что и про нас с тобой; ты понятия не имеешь, что ты так охотно ненавидишь. Или кого. Попробуй как-нибудь по-настоящему познакомиться с людьми, они могут удивить тебя. Малфой посмотрел на Гермиону, как обычно ухмыляясь. — Грейнджер, например? Я так не думаю. Она грубая, высокомерная, властная всезнайка, и у меня нет желания быть оскорблённым её присутствием. Я кивнул в притворном сочувствии. — Ага, думаю, это слишком похоже на соревнование. Ауч! — я вскрикнул, когда Гермиона ударила меня. Она и Малфой были единственными, кто не рассмеялся из-за шутки; даже Гойлу пришлось изобразить приступ кашля, чтобы скрыть смешок. — Я хотя бы не склонен к физическому насилию, — парировал Малфой. — Неважно, — указывать на то, что он только что признался в том, что слабак, было бы бесполезно, как бы хорошо я себя от этого ни чувствовал. — Если ты найдешь какие-либо ответы, дай мне знать. А пока мне надо написать двенадцать дюймов о Гратнаре Грязнуле для Биннса. Увидимся. Я продолжал улыбаться, пока мы не завернули за угол, потому что это, казалось, сильно сбивало Малфоя с толку. А сбитый с толку Малфой был смыслом моей стратегии. Я решил, что достаточно запутать его, и он, возможно, начнет думать обо всём этом своей головой. — Так держать, Рон, — ликовал Симус. — Тебе должны дать очки за то, что ты поговорил с Малфоем, не проклянув его до седьмого колена. Гермионе было весело в меньшей степени. — Рональд Уизли, — возмутилась она, — я не могу поверить, что ты сравнил меня с этим… с этим… — Слизеринским мерзавцем? — предположил я, и подруга уставилась на меня. — Это работает в обоих направлениях, Гермиона. Вы двое никогда не оказывались в ситуации, когда ваши палочки не были приготовлены для драки, не так ли? Она пристально посмотрела на меня. — Ты хочешь сказать, что я предвзята? В кои-то веки я увидел ловушку до того, как попал в нее. — Нет, у тебя никогда не было шанса узнать его как следует. На самом деле, он не так уж плох, когда забывает тебя оскорбить. Кроме того, я бы никогда не назвал тебя предвзятой. — Это бы не сошло тебе с рук, — пробормотал Симус недостаточно тихо. Он поспешно отскочил назад, когда Гермиона повернулась к нему. — Я слышала тебя, Симус Финниган, — прорычала она. Симус убежал, а Гермиона последовала за ним, яростно бормоча. — Что на неё нашло? — спросил я Гарри. — Ну, ты согласен с тем, что она грубая, высокомерная и властная. — Но… — она такая и есть иногда, напомнил мне тихий голос в голове. Например, можно вспомнить, как она заставила меня почувствовать себя таким кретином, когда я не смог использовать Вингардиум Левиоса. Факт того, что она также умная, преданная, невероятно полезная и обычно довольно снисходительная, когда я оступаюсь, всплыл у меня в голове с некоторым опозданием. — Она не простит мне этого так уж просто, да? — Ни единого шанса. Можешь начинать пресмыкаться прямо сейчас. Ну, по крайней мере, с Малфоем у тебя всё идёт лучше. — Ты так думаешь? — я начинал сомневаться в себе, ведь я опять поссорился с Гермионой. — У вас только что был разговор без криков или угроз смерти, и даже почти не было оскорблений в сторону семей друг друга. Впервые. — Ага, — окей, может всё не было так уж плохо. За исключением… — Гарри, приятель, я могу одолжить твои конспекты по Истории магии? Он засмеялся. — Почему ты думаешь, что я не спал? — Я обречён. Следующие несколько дней наше поведение повторялось. Мы с Малфоем случайно сталкивались и продолжали с того места, где остановились в прошлый раз, пока нам не приходилось расходиться или же одному из нас нужно было подумать над ответом. Думаю, что Снейп почти получил инсульт, когда мы разговаривали, входя в класс Зельеварения, и сели рядом друг с другом, прежде чем поняли, что делаем. К сожалению, признавать поражение должен был не только Малфой. Знаю, что я не самый умный парень, особенно когда дело доходит до философии, часто я был уверен, что на аргумент Малфоя был ответ, но не знал, какой именно. К счастью, на моей стороне были Гарри и Гермиона, раз уж подруга простила меня, и я всегда мог рассчитывать на их помощь, когда оказывался в затруднительном положении. У меня сложилось отчётливое впечатление, что слизеринцы просто не могли признать, что у них были сомнения, и поэтому Драко оставался наедине с собой, когда я ставил его в тупик. Я спросил его об этом по пути на Трансфигурацию. — Ты шутишь, да? — сказал он. Малфой казался немного шокированным тем, что я вообще спрашиваю об этом. — Нет. Когда я не знаю что-то, я спрашиваю своих друзей. Если они не знают, мы обычно можем придумать, где искать ответы вместе. — Потому что, конечно, Грейнджер знает всё. Я пожал плечами. — Не такая уж это и правда, как бы того ни хотелось, но она довольно хороша. Как насчёт тебя, почему ты не спрашиваешь своих друзей, когда сам не можешь в чём-то разобраться? — Потому что носить табличку с надписью «я невежда, пожалуйста, оскорбите меня» не лучшая идея в Слизерине. — Я не говорю о том, чтобы дать объявление в «Ведьмополитен», просто попросить друзей о помощи. Ты ведь знаешь, что такое дружба, да? Он печально покачал головой. — Ты бы не продержался и пяти минут в Слизерине, Уизли. Весь смысл в том, что мы учимся не полагаться на других, кроме случая, когда они могут быть полезны. У меня есть друзья, но я верю, что они могут позаботиться о себе сами. Если я признаюсь им, что я не знаю что-то, что я сомневаюсь, они увидят брешь в моей броне и не будут считать меня лидером. Признание в том, что я не уверен в себе… с таким же успехом я мог бы написать Тёмному лорду и попросить его запереть меня в уютной, сырой камере в подземелье. — И всё же, мы с тобой разговариваем. — Ты не считаешься, ты гриффиндорец. Все знают, что можно доверять гриффиндорцам, они благородные. Я фыркнул, подумав о Питере Петтигрю. — Знаешь что, Малфой? Я тоже не думаю, что ты продержался бы неделю в Гриффиндоре. Он приподнял бровь, глядя на меня, и я понял, что это на самом деле не насмешка. — Бросаешь вызов, Уизли? Я ухмыльнулся в ответ. — Думаю, что я мог бы справиться с пребыванием в Слизерине лучше, чем ты бы справился в Гриффиндоре. — О, безусловно. У тебя ведь такая очевидная склонность к хитрости, все уважают твои лидерские качества, тогда как я никогда бы не смог отказаться от здравого смысла и инстинкта самосохранения. — Какая отличная идея, джентльмены, — раздался весёлый голос позади нас, полностью игнорируя сильный сарказм Малфоя. Моё сердце упало; я мог слышать веселье в этом голосе, и знал, что профессор Дамблдор собирается найти способ заставить меня пожалеть о том, что у меня такой длинный язык. — У американских индейцев есть поговорка о том, что нужно пройти милю в обуви другого человека, прежде чем ты сможешь понять его, — продолжил директор. — Это звучит очень неудобно для меня. Провести неделю в доме другого человека в целом кажется более цивилизованным. Хотя, если подумать, целая неделя могла бы вызвать некоторые проблемы с расписанием ваших уроков, не так ли? Лимонную дольку? Я взял одну из магловских конфет автоматически, несмотря на то, что они мне не очень-то нравились. Драко, очевидно, тоже не мог придумать хорошей причины отказаться и продолжал смотреть на меня, чтобы убедиться, что лимонная долька не взорвёт мою голову или нечто в этом роде. — О, я придумал! — воскликнул Дамблдор, когда Драко, наконец, решился и положил конфету в рот. — Мы просто должны по максимуму использовать выходные. Мистер Уизли, предстоящие выходные вы проведёте, питаясь за слизеринским столом, занимаясь в слизеринской гостиной и ночуя в общежитии Слизерина, а на следующей неделе мистер Малфой проведёт свои выходные в Гриффиндоре, — он усмехнулся. — Это должно дать вам шанс решить вашу проблему. Я немедленно сообщу профессорам Макгонаггал и Снейпу. Мы остались там, смотря как Дамблдор неторопливо удаляется, слишком шокированные тем, что он придумал, чтобы сказать ему хоть что-то. — Это тот человек, которого Тот-Кого-Нельзя-Называть боится? — в конце концов слабо спросил Драко. — Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал я с чувством. — Самое тревожное в этом то, что обычно он прав. Утро субботы наступило быстрее, чем когда-либо. Как только новость распространилась, у каждого, казалось, было что сказать мне, начиная от советов по бою от Дина и заканчивая некоторыми здравыми идеями от Гермионы. Даже Макгонагалл подключилась к делу: — Домашние эльфы перенесут ваши вещи, когда вы будете завтракать, — сказала она мне, а потом устремила на меня свой самый строгий взгляд. — Я ожидаю, что вы пройдёте это испытание с честью и не позволите Слизерину выиграть. Во время завтрака я чуть всё не испортил, забыв пойти за стол Слизерина. Я почти сел, когда Гарри громко кашлянул и указал туда, где Малфой пристально смотрел на меня. — Удачи, — пробормотал он, — не позволь им увидеть свой страх. — Спасибо, приятель, я чувствую себя намного лучше, — сказал я ему и направился навстречу своей погибели. Это было примерно так, как я ожидал. Большинство слизеринцев решили ненавидеть меня и не потрудились скрыть это. Драко, казалось, был больше расстроен этим, чем тем, что я там был, из-за чего Крэбб и Гойл не знали, что делать. Не имея лучшей идеи, я вернулся к тому, что работало прежде: я улыбнулся, как будто они не презирали меня, это не было так уж сложно, поскольку мне было всё равно. — Так мило с твоей стороны присоединиться к нам, — Панси Паркинсон ухмыльнулась, когда я втиснулся рядом с Драко. — Надеюсь, что тебе понравится у нас и не произойдёт слишком много неприятных инцидентов. Мной её слова были восприняты как угроза, потому что она, вероятно, это и имела в виду. — Я тоже надеюсь на это, — я взял немного бекона. — Особенно после того, как кто-то заметил, что для вас это такое же испытание, как и для меня, — я подумал, что было бы хорошей идеей не упоминать, что это говорила Гермиона. Панси выглядела откровенно недоверчивой, но Драко резко выпрямился и усмехнулся. — Ах да, — сказал он, — доставить твоё побитое тело утром понедельника будет совсем не хитроумно, верно? — Кроме того, Снейп не обрадуется, если вы упустите идеальную возможность узнать, что мы, гриффиндорцы, задумали. — Почему нам должно быть интересно, чем ты или твои жалкие маленькие друзья занимаются? — спросил Забини, используя приём прямо из «руководства Малфоя по раздражению». Я не попадаю на эту удочку уже много лет. Ну, как минимум этот год. — Поступай как знаешь. То, что ты не знаешь, не ранит тебя, — сказал я и ухмыльнулся себе. — О, спасибо, — поблагодарил я Гойла, когда он передал сосиски в моём направлении. Завтрак стал намного терпимее, когда мы с Гойлом обнаружили общую любовь поливать сосиски правильным коричневым соусом, и провели остаток завтрака, поддразнивая Драко за то, что он такой странный, раз настаивал на использовании горчицы. Другие, казалось, разрывались между тем, чтобы воротить от меня носы, и тем, чтобы отпускать свои умные замечания. Не такое плохое начало, в целом. Они должны были показать мне дорогу в подземелья, как только мы закончим есть. В свою защиту скажу, что я не должен был знать, как туда добраться. Поэтому тот факт, что я мало что помнил из своего единственного тайного путешествия туда несколько лет назад, на этот раз действительно помог мне. Что я действительно запомнил и что ни капельки не изменилось, так это то, насколько холодным было это место. Мы остановились у глухого участка стены, который показался мне смутно знакомым, и Панси обернулась и одарила меня особенно мерзкой улыбкой. Не то чтобы я когда-либо видел, что улыбка ей шла, но вы понимаете, что я имею в виду. — Пароль на эти выходные — «терпимость», — высокомерно сказала она, затем повернулась и протопала через открытую дверь. — Что ж, это было тонко, — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь и следуя за ней. — Слышал бы ты, от каких вариантов мы ее отговаривали, — сказал мне Драко. Я вздрогнул. — Верно. Не мог бы ты сказать мне, где находятся общежития? Я должен проверить, что мои вещи добрались сюда в целости и сохранности. — Я покажу тебе, — неожиданно вызвался Крэбб. Он провел меня через арку в углу общей комнаты и по короткому коридору в комнату общежития, которая была очень похожа на ту, которую я покинул утром. Мой чемодан был в ногах второй кровати. — Хм, — проворчал Крэбб. — Они поставили тебя между мной и Драко. — Полагаю, в этом есть смысл, я действительно знаю его лучше, чем кого-либо другого здесь. Это не говорит о том, что я много знаю, но… Крэбб прервал меня, впечатав в стену и выхватив волшебную палочку. — Что ты задумал, Уизли? — спросил он, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Вблизи он вообще не выглядел таким глупым. Я сглотнул. — Ничего? — я пытался. Вероятно, это сработало бы лучше, если бы я не пищал. — Не надо мне этого, — голос Крэбба был тихим, но в нем безошибочно угадывалась угроза. — Ты врываешься в наш дом, заставляешь Драко вести себя странно, ты даже заставляешь Грега шутить с тобой о еде. Ты что-то замышляешь, и я хочу знать, что. Я мог промолчать, придумать что-нибудь дико неправдоподобное или сказать ему правду. Поскольку это всё равно было дико неправдоподобно, я сказал правду. — Я заставляю вас задуматься, — сказал я. — Это то, что я все время говорил Драко; мы действительно не знали друг друга до того, как всё это началось. Меня просто тошнило от всех предположений, которые мы делали друг о друге и о том, что происходит. Крэбб покачал головой. — Я тебе не верю. Ты и твои друзья отправили отца Драко в Азкабан, и ты ожидаешь, что я поверю, что ты добр к нему без причины? — Драко не его отец, — сказал я чуть более решительно, чем намеревался на самом деле. — Может быть, я немного предвзято отношусь к Люциусу Малфою, но то, что он подсунул старый дневник Того-Кого-Нельзя-Называть в вещи моей сестры, не добавило его в список людей, которые мне нравятся. Я не знаю, как много тебе известно о том, что происходило на нашем втором курсе, но Джинни до сих пор снятся кошмары из-за этого. И да, мы были там, когда он и его друзья ворвались в Министерство магии, но, как ни странно, никто не приставлял палочку к его голове и не заставлял его это делать. Люциус сделал свой выбор давным давно и выбрал Того-Кого-Нельзя-Называть. Драко… Все вы стоите перед одним и тем же выбором, и вы не знаете, как поступить. — А ты сам знаешь? — в то время я этого не заметил, но в его голосе не было и близко такой язвительности, какую я ожидал. — Мне с самого рождения не навязывали идею о том, что следование за Тем-Кого-Нельзя-Называть сделает меня великим и могущественным, так что да, у меня есть кое-что получше. — Нет, ты просто вырос, слушая, что Темный лорд — зло, и его нужно бояться. — Хороший аргумент. С другой стороны, он действительно хочет убивать людей, а я этого не приемлю. — Только маглов. Я закатил глаза. — И ты знаешь так много маглов, которые просто тратят кислород и заслуживают смерти. Конечно. Кроме того… — я подумал обо всем, что Гарри рассказал нам о своих видениях, и о том, как Тот-Кого-Нельзя-Называть управлял своими Пожирателями смерти с помощью страха. — Кроме того, это не только маглы. Он убил Седрика Диггори, потому что тот оказался на кладбище. Он убил множество других людей, потому что они были у него на пути. Он столько раз пытался убить Гарри, что это уже не смешно. И он без колебаний убил бы любого из своих людей, просто чтобы что-то доказать. Крэбб отступил немного назад, криво улыбнувшись. — Итак, ты решил взять на себя эту ответственность, исподтишка пытаешься спасти нас от самих себя. Как это по-гриффиндорски с твоей стороны. — Лесть тебя ни к чему не приведёт. — Просто пойми это. Если что-нибудь случится с Драко из-за тебя, хоть что-нибудь… — Они найдут мой окровавленный труп у подножия башни, я знаю. Не пойми меня неправильно, но на твоем месте я бы сказал точно то же самое, — я дал ему подумать об этом, пока открывал свой чемодан и проверял свои вещи. — Эй, не хочешь сыграть в волшебные шахматы? После такого начала день выдался довольно скучным, что, наверное, было к лучшему. Шёл дождь, поэтому мы в основном оставались в общей комнате. Я немного поработал над своим эссе по Зельеварению, потом мне это надоело, и я вызвал Драко на партию в шахматы. Я обыграл его в первой партии, потому что он недооценил меня: выбрал дебют, который я знал лучше него, и в итоге безнадёжно запутался в середине партии. Мы были в самом разгаре нашей второй игры, настоящего столкновения хороших шахматистов, которое заставило нас обоих сконцентрироваться, исключив всё остальное, когда Забини сообщил нам, что у нас есть зрители. — Он, конечно, жульничает, — протянул он. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что с нами разговаривают, и еще несколько мгновений, чтобы осознать, что мы были в центре внимания бОльшей части общей комнаты. К тому времени, как я собрался разозлиться на Забини за то, что он обвинил меня в жульничестве, Драко высказался первым: — Неужели ты хоть на мгновение вообразил, — ледяным тоном произнес он, — что он мог сжульничать, а я бы этого не заметил? Забини поспешно дал заднюю. — Конечно, нет, мне и в голову не пришло бы сказать подобное. Должно быть, это его потрепанный старый набор выбивает тебя из колеи. Честно говоря, я не понимаю, как ты можешь играть с таким хламом, — он казался немного удивленным, когда Драко это совсем не успокоило, но с меня было достаточно его высокомерного отношения. — Почему, — спросил я, — все мое старое — это изношенный хлам, а все твое старое — ценный антиквариат? — Потому что мои вещи в первозданном состоянии, — надменно сказал Забини. — Другими словами, ими никогда не пользуются, — сказал Драко, снова изучая доску. — А теперь будь хорошим парнем и заткнись, ладно? Я в достаточно сложном положении и без того, чтобы ты постоянно отвлекал меня. Выражение лица Забини стоило сохранить в памяти. Я виню его за то, что он так сильно отвлёк меня, что Драко вынудил сыграть вничью. — Спасибо, — сказал я потом. — Никто в Гриффиндоре не сравнится в игре с тобой. Приятно хоть раз сыграть против кого-то, кто действительно знает, что делает. Драко с улыбкой принял мой неуклюжий комплимент. — Здесь то же самое. Мы должны сделать это снова. Только в следующий раз мы воспользуемся моим набором. К сожалению, это оказалось кульминационным моментом дня. Как только мы с Драко перестали играть, больше ничего интересного не произошло. Общая комната Слизерина была не самым оживлённым местом в мире, и, если не считать нескольких занудных разговоров о погоде и неизбежных обсуждений текущих событий, которые прекращались в тот момент, когда собеседники понимали, что я нахожусь в пределах слышимости, это было, возможно, самое скучное время, которое я когда-либо проводил где бы то ни было. — Здесь всегда так тихо? — я тихо спросил Драко во время ужина. Он странно посмотрел на меня. — Ты серьезно ожидаешь, что все будут обсуждать последние новости о планах Темного Лорда, в то время как среди нас есть шпион? — Ну, нет, но я не ожидал, что это будет так скучно. Если так пойдет и дальше, мне, возможно, придется сделать что-нибудь необдуманное и захватывающее, например, пойти в библиотеку. — Невероятно захватывающе. Помогло бы, если бы я сказал всем, что они могут вслух планировать твою ужасную кончину? — Ну, спасибо. Может завтра дождя не будет, и мы сможем ненадолго выбраться. О-о, капуста! Драко покачал головой, когда мы с Гойлом наполнили наши тарелки. — Есть ли что-нибудь, чего вы двое не будете есть? Мы с Гойлом посмотрели друг на друга, затем снова на Драко. — Неа, — ответили мы в унисон. Панси закатила глаза. — Мужчины! — сказала она с отвращением. — Я буду благодарен, если эта штука будет подальше от меня, — ответил Драко, выглядевший слегка подавленным из-за скорости, с которой мы уплетали еду. — Почему, Драко? Никогда не думала, что ты не мужчина. Что скажут мои родители? В конце концов, мы с Гойлом перестали давиться едой и сумели сдержать смех. — Ты пытаешься убить меня, — обвинил я Панси, всё ещё немного опираясь на Гойла. — Это само собой разумеется, — как ни странно, она сказала это с первой настоящей улыбкой, которую я у неё увидел. Вечер, к большому неудовольствию Драко, прошёл немного оживлённее. О, не было никаких игр во Взрывающиеся карты или планирования новых заклинаний для тестирования на первокурсниках, но люди наконец-то начали вовлекать меня в разговоры. В основном разговоры были направлены на то, чтобы делать ловкие замечания в мою сторону, и уверяю, что я был не единственной мишенью. Хотел бы сказать, что ответил соотносимо, но это не так. Однако я был не настолько глуп, чтобы ослабить бдительность в комнате общежития. Прежде чем забраться в постель, я произнёс простое заклинание, известное мне уже много лет, и был вознаграждён звуком, с которым исчезло несколько проклятий. — Да ладно, ребята, — сказал я остальным (в основном Забини, если честно), — помните, кто мои братья. Снятие заклятий с моей кровати — базовый навык выживания. У Гойла, по крайней мере, хватило такта выглядеть смущённым. Забини просто выглядел раздражённым. Я ожидал, что буду чувствовать себя немного странно и неуютно, отправляясь спать в слизеринское общежитие, но на самом деле это было почти знакомо. В конце концов, комната была очень похожа на общежитие, в котором я спал весь год, и я, по крайней мере, узнал людей, с которыми делил её. Я был почти уверен, что даже Забини не собирался делать со мной ничего слишком ужасного посреди ночи, но наложил оповещающие заклинания на всякий случай. Конечно, были различия. Храп Гойла, например, был громче, чем у Симуса, а кто-то ещё — я думаю, Забини — спал очень беспокойно, но в целом мне не потребовалось много времени, чтобы заснуть. Когда я проснулся, было ещё темно. Я встал с постели и потянулся к стонущей фигуре на соседней кровати, прежде чем мой мозг заработал, и я понял, что это не Гарри снился кошмар. Это был Драко. Он не так сильно метался, но в том скудном свете, я мог видеть, что, какой бы сон ему не снился, он был близок к слезам. — Нет, — захныкал он, — отец, пожалуйста, нет. Не уходи. Ты мне нужен. Я не могу потерять тебя. Пожалуйста, не оставляй меня. Тогда до меня, наконец, дошло, что мне нужно больше копаться в себе и оценивать собственные поступки. Я потратил всё это время, рассказывая слизеринцам, что они не знают меня настоящего, и всё это время я на самом деле не заботился о том, чтобы узнать их. Пока они были на моей стороне, это не имело особого значения. Лёжа там во власти своего кошмара, Драко разбил эту идею вдребезги. Он больше не был проклятием моего существования, кем-то, кого я мог терпеть, но о ком не хотел больше ничего знать. Оглядываясь назад, я понимаю, что он всё равно не был таким уже несколько дней, но теперь я не мог не видеть мальчика примерно моего возраста, у которого отняли папу и который отчаянно хотел его вернуть. Я не мог оставить его с этим одного, так же как не мог позволить Гарри остаться один на один с кошмаром, который Тот-Кого-Нельзя-Называть навлёк на него. Я протянул руку и осторожно потряс Драко за плечо. — Все в порядке, Драко, — тихо сказал я, стараясь никого больше не разбудить. — Это просто сон, просто кошмар. Теперь ты можешь проснуться, всё в порядке. Я уже достаточно раз будил Гарри, чтобы знать, что всё может случиться, когда кто-то просыпается в замешательстве и страхе. Несмотря на это, Драко застал меня врасплох, когда внезапно сел, крепко обнял меня и уткнулся головой мне в плечо. Мне удалось не вскрикнуть от удивления, и, в конце концов, я решил обнять его в ответ и бормотать что-то успокаивающее, пока он не проснётся как следует. Это было правильно, вот что заставило меня расслабиться больше всего; я знал, вне всяких сомнений, что поступаю правильно, находясь рядом с Драко. Драко не потребовалось много времени, чтобы проснуться настолько, чтобы понять, что он цеплялся за меня изо всех сил. — Что? — спросил он, отстраняясь, всё ещё не до конца осознавая это. — Тебе приснился кошмар. Я разбудил тебя, — моя рука все еще касалась руки Драко; почему-то мне казалось неправильным разрывать контакт между нами. Пока мои слова доходили до него, Драко быстро проснулся. — Ты слышал? — он спросил. Я кивнул. Тот поморщился. — Может, мне и не очень нравится твой отец, — сказал я ему, — но он твой отец, и я не могу винить тебя за то, что ты привязан к нему. Драко на мгновение прикрыл глаза, затем вперил в меня самый убийственный взгляд, на который был способен в данных обстоятельствах. — Ты никогда никому ничего не должен говорить об этом. Это ясно? Я открыл рот, чтобы согласиться, когда мне кое-что пришло в голову. — Что мне за это будет? — спросил я, ухмыляясь. У Драко отвисла челюсть. — Что? — Предполагается, что на выходные я стану слизеринцем, не так ли? Что ж, тогда, если я никогда ничего не скажу о твоих кошмарах, ты, о, я не знаю, никогда больше не будешь использовать слово «грязнокровка»? — Я создал монстра, — простонал Драко, откидываясь на спинку кровати. Я был почти уверен, что он больше не думал о самом кошмаре. — Договорились? — Договорились. Ублюдок, — в его оскорблении не было злости, поэтому я не принял это близко к сердцу. — Я не думал, что в тебе это есть. — У меня был хороший учитель. — Ладно, обвиняй меня, посмотрим, беспокоит ли меня это. — Возвращайся спать, приятель, — сказал я ему. — Просто помни, что ты не один. Я скользнул обратно в свою постель. Некоторое время я внимательно прислушивался, но от Драко больше не доносилось ни метаний, ни стонов. Ну, я бы посмотрел утром, действительно ли с ним все в порядке. За эти годы я довольно хорошо научился распознавать последствия плохого ночного сна, хотя бы для того, чтобы знать, когда по-настоящему начать беспокоиться о Гарри. К тому времени, как я проснулся, Драко уже принимал душ. Заметьте, как и большая часть остального общежития. Я поспешил в ванную, включил воду и постарался не выглядеть так, будто изучаю Драко. Или кого-либо еще, если уж на то пошло. Когда Драко заставил меня понять, все они были отдельными личностями, то желание остановиться и поглазеть на каждого из них было довольно сильным. Винс Крэбб, например, уже показал мне, что он намного умнее, чем кажется. Его телосложение тоже было обманчивым; в школьной мантии он просто казался полноватым, но здесь я мог видеть, что большая часть его тела состояла из мышц. У Грега действительно был избыточный вес, но у него довольно незаурядное чувство юмора, которое мне нравилось, и он был гораздо более приятным парнем, по сравнению с тем, каким я его знал раньше. О Нотте я знал немного, за исключением того, что он держался особняком и был беспристрастен в своих оскорблениях. Забини мне не нравился, и я, похоже, не нравился ему, но его пение в душе было довольно впечатляющим. Драко был… Драко. Физически он не был таким внушительным, будучи высоким и худощавым, как и его отец, но у него была фишка с привлечением внимания, которая позволяла ему контролировать комнату. Когда он был расслаблен, вы тоже чувствовали себя расслабленными. Когда он насмехался, вы знали, что имеете дело с самым чистокровным, высокомерным, раздражающим человеком в школе. И когда он чувствовал себя подавленным, вы знали, что где-то погас свет. Этим утром, как мне показалось, он выглядел не так уж плохо. Он не сутулился или что-то в этом роде, а слегка улыбался и даже напевал, вытираясь полотенцем. Я закончил ополаскивать волосы, затем незаметно привлёк его внимание, когда Блейз запел еще один хит «Странных сестёр». — Всё в порядке? — одними губами произнёс я. Он кивнул и слегка улыбнулся мне. Затем он повторно посмотрел на меня, прикрыл рот рукой и, казалось, начал задыхаться. — Драко! В чем дело? — что ж, это привлекло всеобщее внимание. Из-за руки Драко вырвался смешок. — В-волосы, — выдохнул он, разразившись приступом смеха. Его волосы выглядели прекрасно, но у меня появилось ужасное чувство, что этим утром я что-то упустил из виду. — Мои волосы? Что не так с моими волосами? — теперь смеха было больше; они, определенно, сделали что-то. С моими волосами, по ощущениям, все было в порядке, но то немногое, что я мог разглядеть, выглядело как-то не так. Я выскочил из душевой кабины и увидел в зеркале, что мои обычно ярко-рыжие волосы теперь стали ярко-зелёными. Каким-то образом, несмотря на всю паранойю, которую привило мне детство с близнецами, я забыл проверить, не испортили ли мой шампунь. — Зеленый так подходит тебе, Уизли, — сказал мне Забини, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение лица. — Ты попался, — сумел выдавить Драко, привалившись к стене, так сильно он смеялся. Я густо покраснел и схватил полотенце, чтобы завернуться в него. — Я думаю, ты только что травмировал меня своим видом на всю жизнь, — мягко сказал Нотт, но в его глазах плясали огоньки. Грег и Винс почти рыдали от смеха. Я повернулся обратно к зеркалу. Зеркало выглядело совсем невпечатлённым. — Если это не сойдёт, я прокляну кого-нибудь, — прорычал я. — И мне будет всё равно, кто это будет. По словам Драко, над моими угрозами всё ещё нужно немного поработать. Как бы то ни было, единственное, что сделали мои соседи по общежитию — это рассмеялись еще громче, поскольку мои волосы сопротивлялись всем моим попыткам восстановить их цвет. В конце концов, мне пришлось спуститься к завтраку в образе зеленоволосого Уизли и просто смириться с этим. Ладно, я мог вообще пропустить завтрак, но некоторые вещи священны. Примерно через две секунды после того, как я сел, Снейп встал позади меня, выглядя таким же злым, как и всегда. — Мистер Уизли, — прошипел он, — что означает это невразумительное зрелище? Я боялся этого момента. Должен ли я обвинять кого-то наугад? Снейп всё равно мне не поверит, но, возможно, ему понравится шанс показать, что я всё выдумал. Должен ли я отказаться говорить и дать ему вескую причину отправить меня обратно в Гриффиндорскую башню? К счастью, на меня снизошло вдохновение, когда я вошёл в Большой зал. — Ну, сэр, в эти выходные я должен был стать слизеринцем, и рыжие волосы просто показались мне неуместными. Ладно, я не говорил, что это было хорошим источником вдохновения, но я был в отчаянии. Снейп дёрнулся. — Какой бы желанной ни была ваша временная лояльность, — сказал он таким тоном, который наводил на мысль, что в действительности это всё было вовсе нежелательно, — вы восстановите своим волосам их естественный, хотя и неприятный, цвет, прежде чем снова позволите себе появиться на публике. В Хогвартсе есть строгие правила, запрещающие подобную стилистическую глупость, и я не допущу, чтобы член моего факультета пренебрегал этими правилами. — Да, профессор, — сказал я, молясь, чтобы этот сальноволосый мерзавец остановился и не прочитал мне лекцию о стилях и стандартах, которых должен придерживаться слизеринец. Если бы он это сделал, были шансы, что кто-нибудь за столом взорвался бы; все, кроме меня, опустили головы и усердно перекладывали еду по тарелкам, но Грег на самом деле не ел, Блейз заметно прикусил губу, а плечи Драко тряслись. Словно в ответ на мои молитвы, Снейп развернулся и прошествовал обратно к своему завтраку. Я подождал, пока он снова сядет и Макгонагалл начнёт его допрашивать, прежде чем пробормотать: — Ну, он, определённо, оценил это стилистическое решение. Панси поперхнулась. Как только она снова задышала, а Миллисент Булстроуд удалось убедить перестать услужливо хлопать её по спине, она устремила на меня злобный взгляд, который был полностью испорчен тем фактом, что она всё ещё хихикала. — Ты пытаешься убить меня, — сказала она. — Всё это часть моего природного обаяния, — сказал я ей, откидывая волосы со лба отточенным движением, которое я видел слишком много раз, наблюдая за Локхартом на втором курсе. Драко поднял голову от стола, ему до сих пор удавалось беззвучно смеяться. — Что я наделал, впустив тебя сюда? — О, теперь ты хочешь присвоить себе все заслуги? Панси снова рассмеялась. — О, он мне нравится, — сказала она Миллисент. Грег отказался от неравной борьбы и прислонился к Винсу, когда тот расхохотался. Услышав слова Панси, он сумел взять себя в руки. — Дорогой дневник, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, — сегодня Панси призналась в своей вечной любви к Рону. Они планируют сбежать на следующих выходных и скрываться до тех пор, пока их родители не урегулируют вопрос об опеке над внуками. Никому не говорите, пока — эй, это моя сосиска! — Ты её не ел, — на самом деле мне было всё равно, это был единственный способ, который я смог придумать, чтобы заставить его замолчать. — Не смотри сейчас, — тихо сказал Нотт, когда Грег в отместку стащил сосиску с моей тарелки, — остальные становятся беспокойными. — Хм? — Потти и гриффиндурки, — сказал Грег, затем вспомнил, с кем он разговаривает. — Э-э, без обид. Я одарил его мягким взглядом, затем посмотрел на гриффиндорский стол. Гарри действительно подозрительно смотрел в нашу сторону, в то время как Гермиона, казалось, вот-вот взорвётся. Если она решила обидеться на то, что сделали с моими волосами, то она воспринимала всё слишком серьёзно. Я улыбнулся и помахал рукой. Гермиона проигнорировала меня, продолжая сердито смотреть на остальных за столом, но Гарри вопросительно посмотрел на меня и указал на свои волосы. Я пожал плечами и закатил глаза. Нет, я понятия не имел, кто это сделал; нет, меня это не сильно беспокоило; нет, мне не нужно было, чтобы он приходил и удерживал кого-то, пока я проклинаю их кожу, делая фиолетовой, спасибо, мамочка. Он кивнул, улыбнулся, задумчиво прожевал тост, а затем принялся отвлекать Гермиону. — Гарри передаёт привет, — сказал я всем остальным и постарался не рассмеяться, когда Блейз поперхнулся. Потребовалась целая вечность, чтобы вернуть моим волосам нормальный цвет. Какое бы зелье ни подмешали в мой шампунь, оно было защищено от всех контрзаклинаний, которые я только мог придумать. В конце концов, удалось уговорить Панси помочь мне, используя проверенный метод Симуса Финнигана — шататься рядом и надоедать, пока она не сдалась и придумала заклинание для окрашивания, которое делало краску прозрачной. — Хорошо, — сказал Нотт, когда она успешно произнесла заклинание. — Я знаю, зелёный — один из цветов нашего факультета, но ты выглядишь намного лучше с рыжими волосами. — Ты закончил? — спросил Драко, не отрываясь от эссе, которое он писал. Нотт поморщился и ушёл, бормоча что-то о том, что боится за свою жизнь, оставив меня покрасневшим, а Панси растерянной. После обеда мы вышли на улицу, так как погода значительно улучшилась по сравнению с предыдущим днём. Никто не пользовался полем для квиддича, поэтому Драко, Винс, Грег и я взяли несколько метел и немного полетали вокруг, играя в догонялки и отрабатывая манёвры, пока нам не наскучило. Я должен признать, что мне нравилось проводить время с ними так же, как с командой Гриффиндора. Винс и Грег летали как кирпичи, и я был ненамного лучше, но когда Драко не пытался выпендриваться, у него были грация и стиль, которые могли соперничать с Гарри. Вдвоем они составили бы одну очень страшную команду. Я задавался вопросом, смогу ли я когда-нибудь уговорить их на это. — Как ты думаешь, Гарри и Драко могли бы когда-нибудь стать друзьями? — я спросил Винса, когда мы позже играли в шахматы. Винс пожал плечами. — Месяц назад я бы поспорил на что угодно, что он будет ненавидеть тебя до самой смерти. Теперь я не знаю. Его действительно задело, когда Поттер предпочёл тебя ему. Всё это было давно, ещё до того, как нас распределили. Ух ты. Я немного подумал об этом. — Знаешь, Гарри разговаривал со мной несколько часов, прежде чем вы все вошли в вагон, и Драко вроде как сказал ему, что он был глуп, раз ошивался рядом со мной. — Если ты собираешься сказать мне, что Поттер никогда не встречал настоящего Драко и что Малфой просто чистокровный придурок, я, возможно, буду вынужден побить тебя. — Но это правда. В одиннадцать лет мы все были обычными сорванцами, и у Гарри раньше не было друзей. Конечно, ему не понравилось то, что сказал Драко. Глаза Винса расширились. — У него никогда раньше не было друзей? У идеального Поттера? — Его родственники довольно ужасны. Они держали его взаперти, говорили всем подряд, что он сумасшедший, или опасный, или что-то в этом роде. — Ох, — Винс казался немного шокированным. — Я всегда предполагал, что кто-то просто распустил слухи о том, что с ним обращаются как с домашним эльфом, тем самым пытаясь унизить его. — Нет, это правда. Они действительно заставляли его готовить, убираться и спать в чулане под лестницей. Винс некоторое время молчал. — Это не имеет смысла, — сказал он в конце концов. — Ты хочешь сказать, что его воспитывали ужасные маглы, и всё же он всё ещё противостоит Тому-Кого-Нельзя-Называть? Я кивнул. — Это то, что делает его особенным. Он не перестаёт видеть хорошее из-за лишь одного плохого примера. — За исключением случая с Драко. — Да, но вы все из кожи вон лезли, чтобы он стал таким. После ужина мы с Грегом мучительно дописывали наши эссе по зельеварению, очевидно, доводя Драко до белого каления, когда пытались расшифровать различные фрагменты наших собственных заметок. Честно говоря, у него ещё меньше терпения к людям, которые не знают того, что, по его словам, очевидно, чем у Гермионы. На этом моя последняя ночь в Слизерине закончилась. Я немного поболтал с Драко о том, что произошло в Отделе тайн, полностью проиграл спор с Блейзом на тему того, когда предположительно умер Парацельс, и так увлёкся обсуждением истории квиддича с Тедом Ноттом, что Винсу и Грегу пришлось кое-как затащить нас в общежитие и вырубить, чтобы мы заткнулись. Честно говоря, если бы я понимал, как много Тед знал о великой команде Пушек Педдл 83-го года, я бы начал разговаривать с ним много лет назад. Все остальные уже убили бы нас, но это того стоило. На самом деле, было странно спускаться к завтраку в понедельник утром. Домашние эльфы уже должны были отнести мои вещи обратно в Гриффиндорскую башню, и как только я войду в Большой зал, вернусь к своим друзьям. Моим гриффиндорским друзьям. Я ещё не был уверен, могу ли называть Драко и компанию друзьями, и я не знал, оценят ли они эту мысль, но я больше не хотел думать о них как о врагах. Я остановил всю нашу группу, прежде чем мы добрались до дверей зала. — Я просто хотел сказать спасибо, — сказал я им. — Вы могли превратить для меня эти выходные в ад, но вы доказали, что вы намного лучше, чем некоторые люди хотят думать о вас. Включая меня, наверное. Я потратил много времени, твердя вам задуматься о чём-то новом; спасибо, что заставили меня задуматься самому. Только, ничего, если я буду заглядывать время от времени? Блейз фыркнул. — Возможно, ты не заметил, но некоторые из нас были настроены против тебя с самого начала. Ты тоже не тот, за кого я тебя принимал, и не думаю, что я один такой. — Тебе, чёрт возьми, лучше навещать нас, — добавил Тед. — Есть некоторые детали сезона 87-го, которые я так и не смог выяснить, если ты знаешь что-нибудь о том, почему Герберт так внезапно покинул команду… — Если ты это сделаешь, — перебила Панси, — убедись, что попрактиковался в своих чарах приватности. Честно говоря, я достаточно слушаю от Драко о квиддиче каждый раз, когда приближается матч, и мне действительно не нужно, чтобы вы двое постоянно бубнили мне на ухо подобную дребедень. Мы рассмеялись, затем повернулись обратно к дверям. Я сглотнул. Это действительно должно было показаться странным. На самом деле, всё пошло неплохо. Ну, хотя, ладно, первая минута или две, когда я подошёл к гриффиндорскому столу, были немного странными. Я пытался вести себя непринуждённо и с треском провалился, но Гарри просто улыбнулся мне и подвинулся, чтобы между ним и Гермионой было место для меня. — Хорошо провёл выходные? — спросил он. — Да, — сказал я ему. — В целом, я бы сказал, что это было неплохо. — Ты сделал домашнее задание по Зельеварению? — спросила Гермиона, как обычно. Я закатил глаза. — Да, мам. Хотя могла бы ты посмотреть одну часть? Мы с Грегом не были уверены, что лучше использовать — лесной щавель или полынь. Наши заметки были немного запутанными. — Это одно и то же, Рон! — О, так вот почему Драко так разозлился на нас. Гарри заливисто рассмеялся. — Если бы твои братья только могли слышать тебя сейчас: ты называешь слизеринцев по имени. У Фреда и Джорджа случились бы синхронные сердечные приступы. — По крайней мере, они бы не позеленели от зависти, — криво усмехнулся Невилл. — Да, — сказала Гермиона очень невесело, — что это было с твоими волосами? — С волосами? — пожал плечами. — Я забыл проверить свой шампунь. — Ты забыл…? Рон, ты вообще не должен всё подряд проверять! — Учитывая, что Фред и Джордж — мои братья, я, черт возьми, должен! — Знаешь, в чем-то он прав, — сказал Гарри, неразумно пытаясь отвести гнев Гермионы. — Близнецы делали с людьми вещи гораздо хуже, чем перекрашивание волос в зелёный цвет. — И в половине случаев получали за это наказания. Дело в том, что они могли причинить тебе боль. — Нет, Гермиона, дело в том, что они этого не сделали. Это то же самое, что я говорил им все выходные — в конце концов, мы не такие уж разные. — Хватит об этом, — взволнованно сказал Симус, — нам нужны сплетни. Встречаются ли Гойл и Паркинсон? Правда ли, что у Забини аллергия на рыбу? И носит ли Малфой исключительно шёлковое нижнее белье? Сплетники хотят знать! — Сплетникам, — мягко сказал ему Дин, — на самом деле не нужен был этот последний образ. Это было странно, но следующая неделя действительно тянулась. Казалось, я ничего не мог сделать правильно, потому что, так или иначе, мне всегда удавалось кого-нибудь вывести из себя. Слизеринцы нервничали всякий раз, когда я хотел поговорить со своими гриффиндорскими друзьями, которые точно так же расстраивались, когда я решал провести время со слизеринцами. Симус не оставлял попыток собрать компромат на хоть кого-нибудь, а Гермиона, казалось, была в постоянном раздражении. Я поймал себя на том, что очень жду выходных, но в то же время всё больше и больше беспокоюсь о том, что Драко придется нелегко. Наверное, я стал немного одержим этим. Я не замечал, что делаю, но тем не менее я ужасно достал Гарри, пытаясь решить проблему. — А-а-агрх! — закричал он, когда мы сидели на улице во время перерыва, и я думал, что делать. — Всё! С меня хватит! Пойдём со мной, — с этими словами он потащил меня к кучке испуганно выглядящих слизеринцев, остановившись перед Драко. — Не мог бы ты, пожалуйста, сказать ему, чтобы он перестал беспокоиться о тебе? Драко пару раз открыл и закрыл рот. Я думаю, он ожидал, что Гарри заговорит с ним напрямую, не больше, чем я, и потребовалось некоторое время, чтобы в его голову пришло что-нибудь подходящее, в малфоевском стиле. — Он твой закадычный друг, Поттер, почему ты не можешь сказать ему? — Он твой друг, и сводит всех нас с ума, беспокоясь о том, что тебе не понравится проводить с нами выходные. — Я не ожидаю, что мне у вас понравится, — начал Драко, очевидно, готовый сыграть свою проверенную временем роль насмешливого мерзавца. В интересах прекращения ещё одной войны между Поттером и Малфоем до того, как она начнётся, я прервал его. — Дело не в этом, — сказал я Гарри, — просто, поскольку все всё ещё вели себя странно из-за того, что я был в Слизерине, я не хотел, чтобы они делали что-то глупое, например, игнорировали Драко все выходные. — Как будто это произойдет в нашей общей комнате, — усмехнулся Гарри. — Симус не смог бы удержаться от разговора больше пяти минут, и ничто на свете не помешало бы Колину сделать фотографии, и это без того, чтобы ты ошивался поблизости и разочарованно смотрел на нас с Гермионой. Кроме того, ты составил полное расписание на субботу. — Нет, неправда! — вообще-то, в расписании не было ещё распланированного вечера. — Ты расписал мой день? — недоверчиво спросил Драко. — Рон, я видел, как ты это записывал. — Ох. — Извини, — сказал Драко с опасным огоньком в глазах. — Ты распланировал мой день? — Может быть, я набросал одно или два занятия, которые мы могли бы сделать… — Девять часов, — перебил Гарри, — помочь Драко распаковать вещи. Девять тридцать — позвать Драко на партию в волшебные шахматы. Десять тридцать… — Я понял идею, — проскрежетал Драко. Он пристально посмотрел на меня.— Малфои живут по своему собственному расписанию, а не по чьему-либо ещё. — Честно говоря, Рон, о чем ты только думал? — Я жду твоих извинений, Уизли. — Почему ты ухмыляешься? Гарри был прав, у меня действительно была глупая ухмылка на лице. Я ничего не мог с собой поделать, так же как Винс и Грег не могли сдержать своих одинаковых улыбок. И у них было преимущество в том, что они стояли позади Гарри и Драко. Панси подошла к нам, выглядя озадаченной. — Что происходит? — спросила она, готовая наброситься на Гарри за всё, что, по её мнению, он сейчас натворил. — Рону удалось объединить Драко и Поттера против общего врага, — сказал ей Грег, изо всех сил стараясь удержаться от откровенного смеха. — Против себя, — добавил Винс. Драко и Гарри в ужасе переглянулись, заметив, что теперь они стоят плечом к плечу, и отпрянули друг от друга. Грег окончательно потерял самообладание, засмеявшись, а Панси закрыла лицо руками. — Он пытался организовать для меня выходные, — сказал Драко, всё ещё нервно наблюдая за Гарри. — Непростительное преступление, очевидно, — сухо сказала Панси. Она подняла бровь, глядя на Гарри. — Что он тебе сделал, Поттер? — Он доводил всех до белого каления «Драко это», «Драко то» и «давайте сделаем то-то и то-то, чтобы Драко почувствовал себя желанным гостем». — Как это трагично для тебя, — по какой-то причине она бросила на Драко пристальный взгляд, который заставил его выглядеть смущённым, затем она перевела его на меня. — У тебя есть желание умереть, не так ли? — Я был не настолько плох, честно. Они просто немного преувеличивают ситуацию. Панси вздохнула. — Рон, что за идея стоит за тем, чтобы Драко провел выходные в Гриффиндоре? — Э-э, потому что так сказал Дамблдор? Она закатила глаза. — Хорошо, тогда чем ты занимался в прошлые выходные? Какой был смысл в том, что ты был с нами? И не говори «потому что так сказал Дамблдор», ты сам знаешь, что это не так. Это я знал наизусть. — Я пытался заставить вас взглянуть на вещи по-другому. — Вещи? Ты пытался заставить нас увидеть, что ты не тот, за кого мы тебя принимали. Могу добавить, успешно. Итак, чего Драко может добиться за эти выходные? Меня озарило. — Показать остальным моим друзьям, что он не тот, за кого они его принимают. — Чего? — недоверчиво спросил Драко. — Будучи таким обаятельным от природы, — добавила для него Панси. — А теперь будь милым и заткнись. Ты тоже, Поттер. Одинаковые взгляды, которые она получила от них обоих, снова заставили Грега хохотать. — Рон, ты должен позволить Драко завоевывать расположение людей самостоятельно. Я знаю, будет трудно стоять в стороне и наблюдать за кем-то почти таким же бестактным, как ты… — Эй! — … но если ты будешь вмешиваться подобным образом, ты только всех разозлишь, — она снова впилась взглядом в Драко. — Просто убедись, что с его волосами ничего не случится, или он это припомнит и вынесет всем мозги. — Его волосы неприкосновенны, понял. — А теперь давай уйдем отсюда, пока они не опомнились. К субботе я был прощён (Драко и Гарри, по крайней мере), Гермиона всё ещё злилась на меня за то, что я вообще разговаривал с Драко, не говоря уже о том, что (по её мнению) заставил Гарри согласиться с ним. Она, казалось, не заметила, что Драко держал своё слово и не называл её грязнокровкой всю неделю. Она была единственной, кто официально поприветствовал Драко в Гриффиндорской башне после довольно холодного завтрака, хотя называть это «приветствием», возможно, было бы немного преувеличением. Она остановила нас всех перед портретом Полной Дамы, смерила Драко свирепым взглядом и начала читать лекцию. — Я не знаю, на что это похоже в Слизерине, но здесь, в Гриффиндоре, у нас есть определённые минимальные стандарты поведения. Драко приподнял бровь, глядя на меня. Я пожал плечами в ответ; нет, очевидно, она не слушала, когда я рассказывал ей о прошлых выходных. Гермиона громко прочистила горло, возвращая наше внимание. — Начнем с того, — многозначительно сказала она, — что когда с тобой разговаривает староста, ты должен слушать. — Действительно? — спросил Драко, заметно просияв. — Я должен запомнить это, — он демонстративно протёр свой собственный значок старосты. Клянусь, я слышал, как Гермиона скрипнула зубами. — Я буду ждать, Малфой. Когда-нибудь в эти выходные ты выйдешь за рамки дозволенного, и я буду рядом. Драко выпрямился и одарил Гермиону одной из своих самых бесячих улыбок. — Я уверен, что так и будет, Грейнджер. Имей в виду, что я буду ждать этого от тебя. В конце концов, для вас это такое же испытание, как и для меня. Я вспомнил эту фразу сразу как услышал. — О да, отправлять тебя обратно в подземелья, заколдованного до седьмого колена, было бы не совсем хорошо для нас, не так ли? Свирепый взгляд Гермионы не сулил мне ничего хорошего. То, что ей в лицо бросили её собственные фразы — не то чтобы Драко знал, что именно это он делает, — совсем ей не понравилось. Я мог бы сказать, что мне придётся провести остаток года, пресмыкаясь, чтобы вернуть её расположение. Драко плавно продолжил. — Кроме того, Макгонагалл наверняка ожидает, что ты узнаешь, как мыслит слизеринец, разве нет? — Как будто нас это волнует, — пробормотал Дин, затем быстро заткнулся, когда Гермиона перевела на него сердитый взгляд. — Пароль, — сказала она, поворачиваясь обратно к Драко, — постоянная бдительность. Она протопала через отверстие в портрете, когда оно распахнулось, в то время как остальные на мгновение остановились. — Ну, — мягко сказал Драко, — могло быть намного хуже. Гарри кивнул, всё ещё с опаской глядя вслед Гермионе. — Ты бы слышал, от каких паролей мы ее отговаривали. Драко странно посмотрел на меня. — Ты тренировал его? — спросил он. Хотел бы я сказать, что мы, гриффиндорцы, за исключением Гермионы, были более приветливы к Драко, чем слизеринцы ко мне. К сожалению, это ложь. Драко встретили точно так же холодно, как и меня, когда я показывал ему общую комнату, только все были менее скрытны, наблюдая за ним. Симус зашёл так далеко, что плюхнулся за стол, подпер подбородок руками и откровенно уставился на Малфоя, в каком-то смысле надеясь развлечься его присутствием. — Как весело, — пробормотал Драко. Я подавил желание сказать «я же тебе говорил». — Дай им немного времени привыкнуть к новому, и мы вернемся к обычному хаосу. — Не могу дождаться. Где общежития? Я не доверяю домашним эльфам в том, что они могут передвинуть мой сундук, ничего не сломав. Я направил Драко в общежитие, а сам откинулся на спинку стула, чтобы понаблюдать. Конечно же, через несколько секунд Симус встал и со всей ловкостью атакующего эрумпента направился за ним наверх. Я даже не закончил раздражённо качать головой, когда Дин отбросил конспекты по гербологии, которые он притворялся, что читает, пробормотал что-то о бестактных ирландцах и прошествовал за Симусом. Со стороны общежития раздался громкий вопль, затем Дин появился снова, волоча Симуса за ухо. — Ой! Отпусти, ублюдок! Рон, ты староста, заставь его остановиться. — Не ругайся, Симус, — сказал я и позволил Дину продолжать тащить его в угол. У Дина всегда лучше, чем у кого-либо другого, получалось держать Симуса под контролем; я не знаю, как ему это удавалось, потому что крики на Симуса вообще не приносят пользы. Что бы он ни делал, я был рад, что это работало. Драко не торопился распаковывать вещи и не появлялся по меньшей мере полчаса. Я не особенно волновался; проверил общежитие на предмет любых заклятий, которые кто-то мог «случайно» оставить после себя перед завтраком, и даже после всего лишь двух ночей в одном общежитии я заметил, что Драко был несколько одержим тем, чтобы всё было расставлено как надо. Когда он появился снова, в руках у него был набор волшебных шахмат. Это были по-настоящему красивые шахматы, вырезанные и зачарованные как раз для того, чтобы относиться к игре совершенно серьёзно. Если они будут играть так, как выглядят, они мне очень понравятся. Драко многозначительно посмотрел на часы. — Не пора ли тебе вызвать меня на игру? — спросил он. Последовательные тактические приёмы, так называет это Гермиона. В любом случае, именно это я виню в проигрыше в той игре. — Ух ты, — сказал Гарри, — вот это была игра. На самом деле я не заметил, что он наблюдал за мной через плечо, но я не был слишком удивлён. Гарри нравится играть в волшебные шахматы, хотя он безнадёжен в этом. Я думаю, что его завораживают шахматы; иногда он всё ещё такой магл. — Мне нужно почитать о Защите Нимцовича, — печально сказал я ему. Он кивнул, явно не поняв ни слова из того, что я сказал. — Я так понимаю, из-за отсутствия ругательств, он не жульничал, — разочарованно крикнул Симус с другого конца комнаты. Дин шлёпнул его по голове, не отрываясь от своих записей по гербологии. Драко собирался высказать что-то Симусу, но, казалось, удовлетворился этим. Вместо этого он выдавил из себя улыбку и повернулся к Гарри. — Хочешь поиграть, Поттер? — О, нет, — сказал Гарри, поднимая руки в знак капитуляции. — Если ты можешь так победить Рона, то ты точно вытрешь мною пол, и что в этом весёлого? — Мне бы это понравилось, — сказал ему Драко. Глаза Гарри сузились, поэтому я начал громко настраивать доску на матч-реванш, чтобы отвлечь их обоих. День был солнечный, поэтому я уговорил ребят взять несколько школьных метел, чтобы полетать. За исключением, конечно, Гарри и Драко, которые использовали свои собственные мётлы, и они провели много времени, хвастаясь на потеху всем остальным. На самом деле, они приложили столько усилий, чтобы превзойти друг друга, что потеряли из виду остальных из нас, и были очень расстроены, когда Невиллу, который по-прежнему оставался самым неуверенным лётчиком, которого я когда-либо видел, удалось обогнать их обоих. Конечно, он тут же упал со своей метлы, и его пришлось спасать, но выражения их лиц были тем, что я точно буду вспоминать ещё долго. Мы всё ещё смеялись над этим за ужином. По крайней мере, мы с Невиллом смеялись, Симус и Дин продолжали требовать больше подробностей, а Колин оживлённо занимался фотографированием исторического события. Гарри и Драко были недовольны всей этой ситуацией, и всё равно пытались пререкаться. — Этого бы никогда не случилось, если бы ты меня не отвлёк, — проворчал Гарри. — Я отвлёк тебя? Если я правильно помню, это не я валял дурака у стоек с кольцами. — О, так это не ты летел так близко позади меня, что мог сосчитать веточки на моей метле? — Я рад видеть, что ты, наконец, признаешь моё мастерство, Поттер. — Я не говорил, что ты выиграл у меня, Малфой. — Нет, — перебил я, — ведь Невилл выиграл. Они оба уставились на меня, затем на Гермиону, которая делала вид, что не смеётся над ними. — От тебя никакой помощи, — с отвращением сказал Гарри. Драко, казалось, разрывался между тем, чтобы сказать что-то подобное и оскорбить Гарри из принципа. Он был избавлен от необходимости принимать решение, когда подошёл первокурсник и многозначительно завис у него за плечом. — Что? — рявкнул он. Мальчик нервно переводил взгляд с Драко на Гарри. — Э-э, извините, что беспокою вас и всё такое, но мне было интересно, может быть ты, то есть, вы оба, я имею в виду… — он умолк, когда они оба сердито посмотрели на него, сделал глубокий вдох и продолжил. — Не могли бы вы подписать это для меня? — пробормотал он и пододвинул фотографию к Драко. Гарри выглядел примерно таким же взбешённым, как обычно, когда к нему пристают люди, охотящиеся за автографами, а это случается слишком часто. Драко, с другой стороны, был явно немного ошеломлён новизной происходящего; он пару раз открыл и закрыл рот, с каждым разом выглядя всё более раздражённым. Прежде чем он взял себя в руки настолько, чтобы по-настоящему сорваться, Гермиона прервала его. — Уилкс, ты не должен был стоять здесь во время ужина, не беспокой этих двоих. А теперь сядь обратно, пока я не сняла с тебя баллы. О, и мне лучше конфисковать это, — сказала она, выхватывая фотографию у него из рук, — пока ты не научишься хорошим манерам. Все уставились на нее, когда удручённый Уилкс направился обратно к своим друзьям. — Я собирался насладиться этим, — пожаловался Драко, пристально глядя на нее. — Научись жить с разочарованием, — сказала она, изучая фотографию. Через несколько мгновений она вздохнула и передала её мне. — Ты победил, — сказала она мне. Я посмотрел на это. Колину удалось запечатлеть сцену как раз в тот момент, когда Драко схватил протянутую руку Невилла, замедляя его падение, в то время как Гарри проскользнул под ним, чтобы завершить захват. Посмотрев на Гермиону, я улыбнулся. — Я думаю, суть в том, что он выиграл. Или может быть они выиграли, я не уверен. — Не дави на меня, Рон. Гермиона прекратила дальнейшие сцены после ужина, громко объявив через всю гостиную, что любой, кто приблизится к Гарри или Драко, будет считаться добровольцем, который поможет протестировать некоторые особенно неприятные чары — в качестве мишеней. Один взгляд на слегка раздражённую пару «героев» убедил большинство людей, что это была не пустая угроза, и поскольку никто из нас, старост, не выглядел так, будто мы вообще собираемся встать на их сторону, все успокоились. Ну, когда я говорю успокоиться, я имею в виду по гриффиндорским стандартам. Группа второкурсников играла во Взрывающиеся карты, девочки четвертого курса хихикали над чем-то в Ведьмополитене, к чему я и близко не собирался подходить, а некоторые первокурсники практиковали свои чары, не особо заботясь о том, куда они целятся, пока я им об этом не сказал. О, и Невилл снова искал Тревора, но мы все к этому уже так привыкли, что проверка наличия жаб, где бы ты ни был, была почти автоматической. Я думаю, что больше всего Драко удивило то, что он увидел, как Гермиона заняла стол посреди хаоса, а затем спокойно села и достала из своей школьной сумки домашнее задание. — Она всегда такая? — Как правило да. Обычно она ходит в библиотеку, чтобы побыть в тишине, и тащит с собой меня и Гарри. — Интересные у неё понятия о тишине. — Эй! Он коротко ухмыльнулся мне, затем снова посмотрел на Гермиону. Я почувствовал смутное раздражение. — Я полагаю, это моя притягательная личность удерживает её здесь сегодня вечером? — Возможно. Если это тебя утешит, я думаю, ты уже удивил её. Просто она действительно ненавидит признавать, что когда-либо ошибалась, даже больше, чем ты. Драко пристально посмотрел на меня, затем покачал головой. — У неё дома, должно быть, до ужаса шумно, если она может сосредоточиться в этом хаосе. Я улыбнулся молчаливому признанию, что Гермиона тоже удивила его. — Понятия не имею, — сказал я, пожимая плечами, — я никогда не осмеливался спросить, чем занимаются магловские дантисты. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы заснуть той ночью. Кровать Драко была вставлена между моей и Гарри, что успокаивало, но означало, что я потратил больше времени, чем следовало, прислушиваясь, что он хорошо спит. Драко искусно отменил проклятия, которые люди оставили для него, затем применил заклинание, чтобы переделать кровать в форме яблочного пирога, которое, должно быть, было вкладом Дина, но я беспокоился, что ему будет слишком тяжело справиться с тем, что его засунули в центр «вражеской территории». Да, я знаю. Они все говорили мне перестать беспокоиться, но я не мог ничего с собой поделать. В любом случае, это моё оправдание тому, что я был немного дезориентирован, когда меня разбудили стоны, что я положил руку на плечо Драко и встряхнул его, прежде чем понял, что кошмар приснился не ему. — А? Что? Забавно, но ещё не совсем проснувшийся Драко выглядит по-настоящему юным и уязвимым. На его лице видно все эмоции, прежде чем он достаточно проснётся, чтобы вспомнить, что нужно всё спрятать, как его всегда учили. Этого было достаточно, чтобы я почувствовал себя виноватым за то, что потревожил его. — Извини, — сказал я, подавляя зевок. — Сила привычки. — Это вообще не подходящее время, — пробормотал Драко. Он потер глаза, затем прищурился, глядя на меня, и прищур превратился в пристальный взгляд, когда он оценил ситуацию. — Держи свои руки при себе, Уизли, — прошипел он. — Некоторые из нас… Он замолчал, когда Гарри снова невнятно застонал. — Что? — спросил он, выглядя слегка встревоженным. — Кошмар, — прошептал я, — у Гарри тоже иногда такое бывает. Драко выглядел немного растерянным, хотя в полумраке было трудно сказать наверняка. Я проигнорировал его и направился к кровати Гарри. Если он действительно хотел поругаться из-за того, что Гарри снились кошмары похуже, чем ему, я не хотел ввязываться в это. Я как раз протянул руку, чтобы разбудить Гарри, когда он дернулся и пробормотал что-то, от чего я замер. — Люциус-с-с… Черт возьми. Внезапно Драко оказался рядом со мной. — Он только что сказал то, что, как мне показалось, он сказал? — спросил он низким и опасным голосом. — Секунду, — сказал я и быстро наколдовал слабый свет. Было слишком темно, чтобы разбудить кого-нибудь еще, но достаточно, чтобы я смог разглядеть, что шрам Гарри покраснел и потрескался. — Черт возьми. Это плохо. — Объясни. — Когда Тот-Кого-Нельзя-Называть пытался убить Гарри, между ними установилась связь. Когда один из них становится эмоциональным или неосторожным, его мысли передаются другому. Драко подошел ближе и внимательно посмотрел на Гарри. — Шрам, — сказал он. — М-м…— я снова потянулся, чтобы разбудить Гарри, но на этот раз Драко крепко схватил меня за запястье. — Что? — Подожди. Он может узнать что-нибудь полезное. — Полезное? — прошипел я. — Он застрял в голове Того-Кого-Нельзя-Называть! — Он получает информацию прямо из первоисточника. Я пристально посмотрел на Драко. — Ты просто хочешь знать, что он узнал о твоем отце. К его чести, Драко не стал этого отрицать. — Если ты не хочешь знать, что задумал Тёмный лорд, ты ещё больший дурак, чем я думал. — …разочарован… — пробормотал Гарри. — Чёрт! — Тише, — скомандовал Драко. Губы Гарри скривились в по-настоящему мерзкой улыбке, от которой у меня по спине пробежал холодок. Это было максимально близко к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Зная мою удачу, я должен был столкнуться с ним когда-нибудь тоже. — А-а-а, — протянул Гарри, — ты потерпел неудачу… круцио… да… умоляй меня, Люц-ц-цус… Он начал метаться в постели, тяжело дыша и постанывая, пока, наконец, не сел прямо. — Я не хотел этого! — сказал он, широко раскрыв глаза. — Я не… — Всё в порядке, Гарри, — тихо сказал я. — Это… — сон? Я знал, что это не так. — Теперь ты проснулся. Я схватил его за плечи, чтобы ему было за что уцепиться, и был удивлен, увидев, как Драко обошёл его, чтобы поддержать сзади. Драко Малфой, поддерживающий Гарри Поттера, чудеса никогда не прекратятся. Мы стояли так довольно долго, пока я больше не смог выносить тишину. — Что ты видел? — спросил я. Гарри заколебался. — Это был… Это был Волдеморт, — я вздрогнул, несмотря на все свои усилия, и я уверен, что видел, как Драко сделал то же самое. — Он планировал всякое, включая нападения на магловские деревни. Он собирается начать убивать людей, чтобы заставить волшебников и маглов сражаться друг с другом. И каким-то образом он освободил Пожирателей смерти из Азкабана, тех, кого мы поймали в Министерстве. Я думаю, возможно, дементоры выполняют его приказы или что-то в этом роде. Люциуса Малфоя доставили к нему, и Волдеморт пытал его за то, что он попался. Он продолжал применять к нему Круцио просто потому, что мог. Ему нравилось слышать, как он кричит. А потом он сказал… он сказал «наслаждаешься этим, Поттер?» Он вздрогнул. Драко, который выглядел всё мрачнее и мрачнее по мере того, как Гарри продолжал, явно сдержался от комментария и просто осторожно потёр спину. — Он знал, — дрожащим голосом сказал я. Гарри кивнул. Он опустил взгляд, нервно теребя простыни, и тихо сказал: — Я мог бы. Мы с Драко замерли. — Я мог бы насладиться этим. Я ненавидел Люциуса за то, что он сделал с Джинни, я хотел, чтобы он страдал. Я хотел отомстить. Но когда я увидел его таким, меня просто затошнило. Это было то, чего я хотел, но… — Эй, — мягко сказал я. — Искушение не делает тебя плохим парнем. Я посмотрел мимо него на Драко, который избегал встречаться со мной взглядом. Он слабо улыбнулся. — Что мне теперь делать? — Иди к Дамблдору, — твердо сказал Драко. Гарри подпрыгнул, не успев понять, кто его держит. — Что? — Ты должен рассказать Дамблдору о нападениях на магловские деревни, — пояснил Драко. — Нет смысла проходить через что-то подобное, если ты не собираешься использовать полученную информацию. — Ты не понимаешь, — настойчиво сказал Гарри. — В последний раз, когда я действовал в соответствии с тем, что узнал, С… люди погибли. Я понял, что Драко понятия не имел, о чём говорил Гарри. — Тому-Кого-Нельзя-Называть удалось ввести нас в заблуждение, — сказал я, — и мы попали в ловушку. — Нападение в Министерстве? — спросил Драко. Мы кивнули. — Тогда тем больше причин обратиться к Дамблдору. У него наверняка есть другие шпионы и источники информации, так что у него есть шанс выяснить, что происходит на самом деле. Я подумал о Снейпе. — Знаешь, он прав. Гарри сам подумал об этом, всё ещё явно недовольный. — Я скажу ему утром, — неохотно согласился он. — Ты скажешь ему сейчас, пока не забыл всё это, — твёрдо сказал я. — Давай, пойдём и найдём директора. Нам потребовалось мгновение, чтобы найти тапочки и натянуть мантии, ещё больше времени ушло на то, чтобы убедить Гарри, что в сопровождении двух старост ему не нужно красться тайком (и, следовательно, не нужно было объяснять Драко про мантию-невидимку, чего, как я видел, он делать не хотел), и мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я добрался до кабинета директора. Пока мы шли, мы не разговаривали; Гарри и Драко оба были поглощены своими мыслями, и я все это время беспокоился о них обоих. Дамблдор встретил нас в дверях своего кабинета, выглядя проснувшимся, но мрачным. Он провел нас внутрь, внимательно выслушал, как Гарри, спотыкаясь, описывает свой сон, и задумчиво откинулся на спинку стула. — Как вы, возможно, догадались, ранее сегодня вечером я получил известие о том, что несколько Пожирателей смерти сбежали из Азкабана пока неустановленными способами. Я боюсь, Драко, что с твоим отцом вполне могли поступить именно так, как описывает Гарри. Драко коротко, сдержанно кивнул ему. Я потянулся и сжал его руку, чем заслужил быструю улыбку. — Спасибо, что сопроводили Гарри сюда, — сказал нам Дамблдор. — Боюсь, у меня всё ещё есть к нему много вопросов, и, осмелюсь сказать, у него столько же вопросов ко мне. Вам следует вернуться в постель и немного поспать. Я не особенно этого хотел, и Драко, судя по всему, тоже, но ни один из нас не смог придумать веской причины остаться. Во всяком случае, не после того, как Гарри сказал, что хочет поговорить с Дамблдором о чем-то личном. — Вероятно, это из-за Сириуса, — сказал я Драко, когда мы возвращались, пытаясь отвлечь его от собственных мыслей. — Сириус? Блэк? — Крёстный Гарри, — подтвердил я. — Тот, кто погиб при нападении на Министерство. Брови Драко взлетели вверх. — Эта маленькая деталь так и не попала в «Ежедневный пророк». — Гарри не будет говорить об этом, но, учитывая то, что говорили другие, Сириус провалился через какой-то портал-завесу. Они так и не нашли его тело, и нет подтверждений, что он прячется за ней. — Хм. Я так понимаю, Блэк не был ответственен за предательство родителей Поттера. — Питер Петтигрю, волшебник, которого он, как предполагалось, убил, подставил его. С тех пор крысёныш скрывается. Драко остановился, когда мы вошли в гостиную. — Я думаю… Мне нужно подумать обо всем этом, — сказал он. Он сел на один из диванов, внезапно показавшись маленьким. — Справедливо, — сказал я и подошел, чтобы снова разжечь огонь. — Я тоже не думаю, что смог бы сейчас заснуть. Было слишком много поводов для беспокойства, если Тот-Кого-Нельзя-Называть собирался стать более активным, а у Драко были дополнительные осложнения из-за того, что случилось с его отцом, и всей той запутанной белиберды, которую я вываливал на него в течение последних нескольких недель. Закончив с огнём, я устроился рядом с Драко. Он даже не поднял глаз. — Уизли, будь хорошим парнем и отвали, ладно? Я на мгновение ощетинился из-за этого; с чего это мы вернулись к фамилиям и прозвищам? Но это был Драко, которому было больно, который хотел, чтобы его оставили в покое, чтобы он спокойно пожирал себя. Я слишком часто видел, как Гарри поступал подобным образом, чтобы кому-то ещё это сходило с рук, и, хотя ему хотелось бы думать иначе, Драко далеко не так упрям, как Гарри. — Извини, — сказал я ему, — так просто ты от меня не избавишься. Я уже говорил тебе, что тебе не нужно сталкиваться с этим в одиночку. Кроме того, я в долгу перед тобой за то, что разбудил тебя. На всякий случай, если он подумал, что я собираюсь совершить ещё один обмен любезностями в слизеринском стиле. — Рон, — сказал он натянуто. Я предпочел проигнорировать предупреждение. — Я буду рядом, приятель, — сказал я и нежно положил руку ему на плечо. В тот момент, когда я прикоснулся к нему, я почувствовал, как он дрожит от усилий сдержать всё это, и понял, что поступаю правильно. Лимит того, что ты можешь хранить в себе, прежде чем это выплеснется наружу, ограничен, и я полагал, что Драко всю свою жизнь сдерживал всё, что связано с его отцом. Малфои не плачут. Малфои не позволяют себе проявлять слабость. Малфои не знают, что делать, когда всего этого становится слишком много. Я обнял его, и он развалился на мне. Мы сидели перед камином, я обнимал его, а он медленно приходил в себя, пока позднее время и тепло от камина, наконец, не одолели нас обоих. Я медленно просыпался, пытаясь осознать, что происходит. Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, почему я не в своей постели и с кем я уютно сплю. Кто-то накрыл нас одеялом, вероятно, Гарри, когда он вернулся с беседы с Дамблдором, так что нам было достаточно тепло, и ночной холод, когда костёр догорел, нас не разбудил. Учитывая все обстоятельства, это было даже приятно. — Оставь их в покое, Гермиона. Они так мило выглядят, — Симус, конечно. Только он мог быть таким бодрым, едва проснувшись утром. — Слишком поздно, — проворчал я. Приоткрыл глаза и увидел, что Гермиона в замешательстве смотрела на нас, а Дин бил Симуса по голове. — Ой! За что это было? — Это, — терпеливо объяснил Дин, — было сделано за то, что ты вбил в мою голову мысли, которые я там не хотел видеть. Гермиона проигнорировала их, взяв себя в руки и снова став старостой, и она собиралась получить от меня ответы, нравится мне это или нет. — Рон, что вы… двое… спите на диване? Драко пошевелился, разбуженный голосами. — Что? — спросил он, высунув голову из-под одеяла с торчащими во все стороны волосами. Мерлин, Симус, «милый» определенно было правильным словом. — Тсс, — сказал я ему, прежде чем повернуться обратно к Гермионе. — Гарри приснился кошмар. Глаза Гермионы расширились. — Ох. А вы?… — Мы отвели его к Дамблдору, — сказал Драко, быстро приходя в себя и, как обычно, игнорируя меня, когда речь заходила о Гермионе. — Он отправил нас обратно сюда, — вставил я. — Мы, должно быть, заснули, ожидая Гарри. Он уже встал? Под одеялами рука Драко нашла мою и быстро сжала. Я ещё не настолько проснулся, чтобы сдержать улыбку ответ на это; он так беспокоится, как будто я разболтаю о его личных проблемах всей гостиной! — О-о-о, — промурлыкал Симус, — разве они не выглядят такими… что? Дин просто уставился на него. — К сожалению, я уже встал, — устало сказал Гарри. Он был на полпути вниз по лестнице из общежития и выглядел смертельно уставшим, но всё же сделал усилие, чтобы слегка улыбнуться нам с Драко. Гермиона бросила на нас последний оценивающий взгляд, прежде чем переключить свое внимание на Гарри. — С тобой всё в порядке? Что… что случилось? Гарри поморщился. — Мы можем поговорить об этом позже? — жалобно спросил он. — Многое из этого будет в «Воскресном пророке», а что касается остального… — он вздрогнул. — Мы можем хотя бы подождать до окончания завтрака? Я не выспался, в отличие от некоторых. — Может, тебе стоило остаться с ними, — сказал Симус. Он многозначительно пошевелил бровями и пригнулся, прежде чем Дин смог ударить его снова. Драко фыркнул. — Найди себе собственного Уизли, — надменно сказал он, — этот занят. Все разинули рты, пока сначала Невилл, а затем и Гарри не начали смеяться. Дин обхватил голову руками. — Мерлин, как жаль, что его даже нельзя побить за это… — пробормотал он и снова уставился на Симуса. — Почему? — спросил Симус, очевидно, возмущённый тем, что кто-то другой, а не он, использовал такую шутку. — Он слишком далеко. Теперь ты пойдешь завтракать, или мне придется убить ещё больше клеток твоего мозга? — Мы присоединимся, как только примем душ, — сказал я, когда толпа направилась к двери. Я задумчиво посмотрел на Драко. — Это займет не больше часа. Ухмылка Драко выросла до невероятных размеров, а все застонали, а Гермиона одарила меня очень странным взглядом. — Мне действительно не нужен был этот образ в моей голове, — сказал Дин, решительно не глядя на нас. Они думали, что я… О. Ой. — Я говорил о режиме ухода за волосами Малфоя! — Эй! — Драко запротестовал. — Конечно, — сказал Гарри, совсем не поверив мне. — Ему всегда нужна твоя рука помощи в этом. — Чтобы вы знали — мои волосы такие по естественным причинам! — Что не имеет никакого отношения к бутылочкам с пилингом, шампунем, кондиционером, стайлером, хайлайтером и Мерлин знает чем ещё у твоей кровати, — сказал Невилл. Глаза Драко сузились. — Ты что, копался в моих уходовых средствах? — резко спросил он. — Нет! — слишком быстро ответил Невилл. Драко продолжал пристально смотреть на него. — Ладно, я бы что-то и сделал, но у меня произошел небольшой несчастный случай с чешуёй насекомого. — Хм? — я хотел спросить, какое отношение ко всему этому имеют насекомые, но Гермиона вмешалась первой. — Так вот почему в старом классе заклинаний появилось новое ярко-красное пятно? — спросила она, выглядя явно не впечатлённой. На щеке Невилла было ярко-красное пятно, но, по крайней мере, мне не пришлось иметь дело с красноволосым Малфоем. Я застонал. — Невилл, что я говорил насчёт того, чтобы что-то делать с волосами Драко? — Эм, что он это запомнит на всю жизнь и вынесет всем мозги. — Ты сказал это так, будто это что-то плохое, — вставил Симус. Драко обратил свой лучший умоляющий взгляд на Гермиону. — Могу я просто наложить на них одно маленькое проклятие? Что-нибудь, что оставит их ужасно изуродованными до середины следующей недели? — Я испытываю искушение, — сказала она. Невилл съежился под её пристальным взглядом, но Симус казался невпечатлённым и жизнерадостным. — Очень большое искушение. — Завтрак, — твердо сказал Гарри и покинул гостиную. Гермиона выпроводила остальных страшными угрозами о том, что произойдет, если кто-нибудь (имеется в виду Симус) переступит черту, сделав паузу только для того, чтобы сказать нам поторопиться и добраться до зала до окончания завтрака. Когда дверь за портретом закрылась, я повернулся и улыбнулся Драко. — Итак, я занят, не так ли? — Я не слышал, чтобы ты возражал. Я рассмеялся. Забавно, несколько недель назад я бы расплющил любого, кто предложит что-нибудь подобное, а теперь мне было совершенно комфортно позволять Драко Малфою дразнить меня этим. Как будто «Драко» и «Малфой» были для меня двумя разными людьми. Мой желудок громко заурчал. — Давай, идём, — сказал я, — сначала душ, потом еда. — Было бы намного легче слезть с тебя, если бы ты отпустил меня, знаешь ли. О, э-э, да. Я всё ещё сжимал его в крепких объятиях, в которых мы оказались прошлой ночью. Что, вероятно, объясняло некоторые странные взгляды, которыми одаривала меня Гермиона. Проблема с тем, что она была гением, заключалась в том, что она замечала подобные вещи, и поскольку я не мог рассказать ей про ночные кошмары и всё остальное, она, вероятно, на самом деле думала о том, о чём шутил Симус. По крайней мере, мы-то с Драко знали, как всё на самом деле. Мы отстранились друг от друга, Драко встал и остановился передо мной. — Спасибо, — сказал он, не глядя мне в глаза. Я улыбнулся. Несколько недель назад он бы расплющил любого, кто предположил бы, что он когда-нибудь скажет мне такое. Возможно, «Рон» и «Уизли» тоже оказались для него двумя разными людьми. Я собирался сказать ему, что не стоит благодарности, всегда рад помочь другу, когда он наклонился и быстро поцеловал меня. Чмокнул в губы. Думаю, мой мозг отключился. Долгое время я мог думать только о том, какие мягкие у него губы. Затем до меня медленно дошло, что это губы Драко — губы Малфоя? — и меня должно волновать, что Драко поцеловал меня, потому что он не был Гермионой, а я был влюблен в неё, не так ли? Меня должно волновать, что это был Драко, он не был девушкой, а я не был геем. О, Мерлин, неужели я действительно заставлял Драко думать, что он мне нравится или что-то в этом роде? Это плохо; я не хотел, чтобы Драко думал, что я отвергаю его, но как бы сильно он мне ни нравился, я не был геем. Но дело было в том, что я просто сидел там перед своими друзьями, всё это время обнимая Драко, и совсем не чувствовал себя неловко из-за этого. Я только что выслушал непристойные замечания Симуса, направленные прямо в мой адрес, и это меня совсем не раздражало. Я только что провёл целую минуту, целуясь с Драко Малфоем, и всё, о чем я думал, это то, какие мягкие у него губы. Ладно, я только что потратил целую минуту, вспоминая ту долю секунды, которую Драко Малфой потратил на то, чтобы поцеловать меня, прежде чем выбежать из общей комнаты, но дело было не в этом. Я только что получил свой первый поцелуй от кого-то, кто не был моей матерью, и это был парень. Висел ли у меня над головой какой-нибудь знак с надписью «На самом деле я гей»? Не поэтому ли я так и не набрался смелости поцеловать Гермиону, и она — обычно одна из самых бесстрашных людей, которых я знаю, — тоже меня не поцеловала, хотя все знали, что мы оба думали об этом? А если и так, почему мне никто не сказал? И почему я так сильно наслаждался поцелуем, что всё ещё не мог ясно мыслить? Натурал. Ха, ага, сто раз да. Похоже, в конце концов, я был не таким натуралом, как всегда думал. Это заставило меня паниковать не так сильно, как я ожидал. Я понятия не имел, что Драко нравятся парни, или, по крайней мере, именно я. Просто знал, что он богатый чистокровный, несколько избалованный парень. И куда он вообще запропастился? О, Мерлин и Моргана. Если у меня из-за этого был небольшой личностный кризис, я с трудом мог представить, через что проходил Драко. Он преодолел то, чему его учили всю жизнь — никогда не показывать брешь в своей броне, — он стал таким гриффиндорцем, что действительно поцеловал меня, а что сделал я? Сидел там с потрясённым видом и не целовал его в ответ. Насколько я его знал, он, вероятно, сейчас думал, что я приду за ним в бешенстве, как только оправлюсь от шока. Пару недель назад я бы так и сделал. Неудивительно, что он сбежал. Я быстро направился в общежитие и обнаружил, что Драко осторожно бьётся головой об один из столбиков кровати. Я остановился в дверях и кашлянул, не желая давить на него. Он быстро повернулся и настороженно посмотрел на меня, и мне стало немного больно, что я так поступил с ним, хоть и не имея подобного намерения. — Извини за это, Уизли, — сказал он. — Я не привык, чтобы кто-то, кроме мамы, обнимал меня, а она всегда просит поцелуя, когда я ухожу. Я не могу представить, о чём еще я вообще думал, прости, что так напугал тебя… — Драко, — я подошёл к нему, стараясь не выглядеть угрожающим. Он лгал. Я был уверен в этом, несмотря на мою полную слепоту, когда дело касалось моих собственных эмоций. Его плечи поникли, он казался побеждённым, в глазах появился подозрительный блеск; свет в них погас. Это было неправильно, и во всём была моя вина. Я быстро поцеловал его в губы. Затем подождал. — Я… ты… Что? — Ты был прав. Я думаю. — Я был прав? — глаза Драко сузились. — Говори понятнее, Рон, или я буду вынужден причинить тебе боль. Я чуть не рассмеялся. Должно быть, я был на верном пути, ведь он снова называл меня «Рон». — Ты был прав насчёт меня, когда поцеловал. Я сам этого не знал, но ты рискнул, и ты был прав, — я ухмыльнулся, понимая, что просто лепечу что-то, не имея понятия, какие слова подобрать. — Я создал монстра. Драко отступил назад, всё ещё не уверенный во мне. — Ты не злишься, — сказал он. Это был не вопрос. — Нет, — согласился я. — Я в замешательстве, и, думаю, поначалу я ничего не понимал, но я не злюсь. И я всё ещё, по крайней мере, твой друг. — О, слава Мерлину, — сказал он и внезапно обнял меня. Снова. На этот раз я сделал паузу, чтобы оценить и осознать этот момент. — Я думал, что всё испортил. У меня раньше не было никого, кто был бы по-настоящему близким другом, и я подумал… что хотел слишком многого. Прости, я должен был остановиться раньше. — Эй, я поцеловал тебя в ответ, помнишь? Возможно, это заняло у меня пару минут, но я это сделал. — Ты хочешь сказать, что я тебе… нравлюсь? — Я не уверен, — я вцепился в него, когда он попытался отстраниться; мне нужно было, чтобы он услышал всё, прежде чем снова сделает поспешные выводы. — Я думал, что влюблён в Гермиону, но я никогда не был так близок к ней, как к тебе прошлой ночью. Мне никогда ни с кем не было так комфортно, как с тобой сейчас. Самое последнее, что я хочу сделать, это причинить тебе боль, поэтому я не обещаю того, в чём не уверен. Я знаю, что хочу со всем разобраться. Этого достаточно? На этот раз я позволил ему отстраниться, но он откинулся назад лишь настолько, чтобы посмотреть мне в глаза. Что бы он ни искал, он, казалось, нашёл. — Достаточно, — разрешил он. — Это больше, чем я заслуживаю после той маленькой выходки. — Это твои выходные, чтобы быть гриффиндорцем. Ты бы бездельничал, если бы не совершил хотя бы один по-глупому смелый поступок. Он рассмеялся. — Что ж, тогда… Наш третий поцелуй длился намного дольше, чем первые два. Не могу говорить за Драко, но мне это понравилось больше. — Нам нужно спуститься к завтраку, — в конце концов сказал я, хотя на этот раз мои мысли были не о еде. — В душ? Драко ухмыльнулся. — Это был бы намёк Финнигану сказать что-нибудь оскорбительное о мытье моей спины. Я ухмыльнулся в ответ. — Я бы не отказался. — Просто будь осторожен с моими волосами. В то утро мы так и не спустились к завтраку. К тому времени, когда все остальные вернулись, мы были, по крайней мере, прилично одеты, хотя это не помешало Дину бросить на нас один взгляд и отправиться уговаривать домашних эльфов приготовить что-нибудь для нас при условии, что мы никогда не расскажем ему, чем мы занимались. Это также не помешало настойчивым Панси, Винсу, Блейзу и Грегу прийти и убедиться, что всё в порядке, поскольку они читали «Воскресный пророк» и были уверены, что так или иначе Люциус Малфой пытался добраться до Драко, раз его не было на завтраке. В конце концов, даже это было не так уж плохо, поскольку привело к тому, что слизеринцы узнали, что происходит на самом деле, и в конце концов смогли сделать осознанный выбор. Я с гордостью могу сказать, что наши друзья остались с нами. Так что, я думаю, в итоге Трелони была права. Я действительно стал мостом между Гриффиндором и Слизерином, и Драко тоже. Я всё ещё считаю, что это была чистая удача с её стороны, но Лаванду в этом никогда не убедишь. О, и, между прочим, я действительно люблю его.