Послание

Конверт лежал на столе. Большой, белый такой, заметный. Хоффман уже и газетами его закладывал, и органайзер поставил на середину, и чуть даже не порвал на пределе хладнокровия. Всë равно «детективу Хоффману» стремилось показаться с минимум одной стороны. В итоге он вынул письмо. Повертел в руках. Посчитал буквы послания: «Я знаю, кто ты». - Ага, здесь меньше, - Марк был вполне доволен своим открытием, положил письмо поверх конверта. Отряхнул руки от бумажной пыли. Заметил мусорку. Хотел было хлопнуть себя по лбу, но вовремя остановился: полная, черновики, ленты-маркеры, даже какая-то клетчатая драная бумажка. Куда бы он сунул ещë конверт с письмом? – Ну нет, это форменное свинство. Прятать не поможет. Надо проблему решать. И поехал Хоффман в больницу, куда, как ему любезно доложили, был уже помещëн агент Страм. Питер сидел на койке с окровавленной подушкой и чесал, хоть ему это было строго запрещено, себе под кадыком. Не успел Марк договорить, как ему жаль, что Линдси Перез пострадала от ловушки – немедленно перебил. - А мне вот интересно. Чего это с тебя наручники свалились сами собой? Пила таких ошибок не допускает. - А ты как вылез? – Хоффман решил, что лучшая защита – нападение. Особенно на того, кто вломился к нему, блин, в личный кабинет и разложил там свои бумажонки. Правда, и пыль на столе протëр. За это можно поблагодарить, да обстановка не располагала: Страм посмотрел на него со всей возможной злостью. - Да меня на носилках выволокли! Сам видел! – вскипел агент. – Взрослого серьëзного мужчину на ручках! Ты знаешь, как шеф будет ржать, если узнает! Марк как раз увидел, как шеф, то есть, специальный агент Эриксон, вышел из своей машины на больничной парковке, и проворчал: - Ты погромче в открытое окно-то покричи. Тогда обязательно узнает. Я, если ты забыл, бегал за Пилой с самого начала. И поймал! - Бе-егал? – Страм поджал рот. – Очень утомился! Огромный труд по коридорам гулять и мертвецов ловить, раз вам за такие заслуги повышение выписывают. - Зато ты своей беготнëй много пользы принëс расследованию. Хрипишь теперь, как сломанный медвежонок. Я, между прочим, девочку спас. Газеты читать надо. Тут он вспомнил, зачем, собственно, приехал, и растянул пошире галстучный узел. - Точно, я и забыл, что ты не читатель, а писатель. Скажи-ка мне, агент Страм, по какому праву ты врываешься ко мне в участок, разбрасываешь всякие записки с намëками? Это что – квест? Думаешь, я по гонкам за Пилой соскучиться успел? Да чтобы ты знал… Случилось неожиданное. Агент Страм медленно покраснел. От кончика носа. - То есть, письмо к тебе попало всë-таки? А говорили, не передадут. И что, прочитал? - Ещë как прочитал, - Марку от такой реакции вдруг стало смешно. Совсем переутомился. Надо сказать остальным, пусть сами работают, а он перерыв возьмëт. – Так меня ещë ни разу не… Договорить не дали. В дверь постучал специальный агент Эриксон, глава отдела. Марк когда-то тоже был не против стать главой отдела. Только теперь некем было командовать, кроме Фиска. Это ситуацию значительно ухудшало. Потому что Фиск без слов улавливал, что надо делать. Неинтересно. - Доброе утро, Пи-итер, - Эриксон смешно протянул страмово имя, аж зубы сомкнулись. – У тебя, я смотрю, гости. Ну да я на секундочку, обрадовать: от дела Пилы я тебя отстраняю. Тут бы Хоффману восторжествовать. Видел, мол? Знает он, ага, два раза. А сам будет в увольнении сидеть. Но только что Питер казался взволнованным, заинтересованным, чего Хоффман никак не мог не оценить (всë-таки трудолюбивых людей он очень уважал) – теперь поник. Даже плечи опустил. - Я хочу ещë раз поговорить с Джилл Так, - он смотрел на начальство почти умоляюще. – Она уж очень хитрая. Точно что-нибудь может рассказать, но не рассказывает. Кроме меня еë никому не разговорить. Даже вот Хоффман не смог! Я внимательно видео смотрел! Марк чуть не обиделся насмерть. Да будь оно надо, у него немая жена маньяка заговорила бы! Как этот агент два и два в голове не сложил, раз его, Хоффмана, подозревает! - Джилл нам уже сообщила, что ты на неë очень рассердился и даже не предложил кофе, а это не по-джентльменски, - Эриксон своему коллеге тут же погрозил пальцем, - поэтому теперь еë будут опрашивать, если сочту нужным, только девушки. Ты вообще не умеешь с женщинами обращаться. За ученицей не углядел! За перспективной сотрудницей! Обиду перевесило всë-таки сочувствие. Мало того что Эриксон по больному бьëт, распекает, так ещë при полицейском! Хоффман сразу понял, какой у Питера характер, вспыхивает, только плюнь. Босс у него или сам дурак, или слишком в себе уверен. Судя по блеску в глазах Страма, и то, и другое. - Поэтому давай, дорогой человек, - Эриксон похлопал его по плечу, - переведи дух, поспи. Кофе не увлекайся. Отдохнëшь – приедешь, найдëм тебе расследование не хуже этого. Тем более, Пила мëртв, а ты вполне жив и уже три года в отпуске не бывал. - Может, это вы сами мне не подписывали? – Страм скатал бумажный платок в маленький плотный шарик. Интересно, кинет в глаз или в ухо сунет? Которое без гарнитуры. Хороший бы из него помощник для Пилы вышел. Ревностно трудится, от своего не отступается. Вот только неуравновешенная у них в команде уже была. Одной многовато. От двух Хоффман сам бы на Дыбу влез. - А сейчас подписываю. Всë, Питер, лежи-полëживай. До встречи. Повернулся задницей, потопал на месте, чтобы на всякий случай не испачкать полы в коридоре, да и ушëл. - Вот видишь, - тяжело вздохнул Страм. – Никто меня не дослушивает, не понимает. Чуть что не так, сразу возмущения. Чего ты там с письмом-то хотел? Послать меня? - Ты ведь дальше полезешь раскапывать? – уточнил Хоффман. Без того догадался, что да, но надо было проявить вежливость: вон как обхамили человека. - И полезу, - Питер устало отмахнулся от Марка. – Уходи давай. Хоть бы что-нибудь съедобное принëс. Третий день дают овсяную кашу с вегетарианским маслом. Хоффман подумал, сверился с часами, кивнул Страму на всякий случай и открыл дверь наружу. Пальто (новое, чëрт возьми! Опять придëтся в той куртке ходить, будь она проклята!) зацепилось за выступ на стене, Марк задержался на входе, пытаясь снять поаккуратнее, а Питер этого не заметил. Отошëл к окну, пробормотал под нос: - Раз с тобой ничего не получается, то буду расследованием заниматься…

***

Хоффман подкрался к двери в комнату с саркофагом. Послушал: ага, нашëл диктофон, включил. Сделал ещë пару шагов, присмотрелся. Никого нет. Куда подевался агент? Не вышел же? - Вот говнюк-то, - послышалось из-за двери. – Мог бы вежливо сказать: ничего не получится, не до вас, вы мне неинтересны. А то посылать. Ходил я по этому адресу, и много раз. Кто виноват, что мне понравилось? Это же надо, как он сокрушается из-за работы! Хоффман почесал в затылке, задумался. С одной стороны, шарахнуть бы дверью, и агента как миленького спрессует в хорошую котлетку. Умный нашëлся. К самой сути приблизился. Хоффману такие враги ни к чему, в тюрьму пока неохота. Но что-то в словах Питера его смутило. Марк остановился, прислушался ещë раз. - Его ведь попробуй не заметь. Смотрит так пронзительно. Шутить умеет. Опять же, на серьëзном посту столько лет, значит, не пустой человек, неглупый. Только сердца нет, как выяснилось. Страм потопал по полу. Высунулся наружу. Хоффман затаил дыхание, втянул, чего лет десять не делал, живот поглубже. - Да придëт сюда кто-нибудь или нет! – рассвирепел агент. – Чëрта с два я буду в стекло ложиться! Эх, жалко, я живому Пиле не успел сказать вслух, куда ему идти. Так вот повторяю: пошли вы, Джон Крамер, и путь вам по углям! А я на одном месте стоять целый день и тем более в ловушки соваться не собираюсь! Ничего не понимаю. Может, босс был прав, я совсем перестал соображать? Хватку потерял? Без напарницы остался… - Ещë чего! – воскликнул Хоффман из-за угла. Живот вывалился обратно. – Не ты же еë к кукле толкнул, сама подошла! И нашëл кого слушать, в самом деле! Твой шеф специально скулы вверх задирает, чтобы зачëс с лысины не съехал, я такой трюк уже видел. За имидж переживает. А что ты все подсказки собрал воедино, с Джилл Так информацию стряс, это всë он как должное воспринимает. Если бы только Крамер придумал какую-нибудь ловушку для твоего начальника… Питер отшагнул назад. В комнату с гробом. Марк обругал сам себя, что поддался праведному возмущению, но что теперь поделаешь. На всякий случай взялся за ручку двери, заглядывая внутрь. И сам растерялся. Страм выглядел очень удивлëнным. - А что ты тут делаешь? – поинтересовался он. – Тоже расследование ведëшь? - Э-э, - Марк на секунду забыл, как говорить. – Можно и так сказать. А ты кого ищешь? Хочешь сказать, не меня? - Зачем мне тебя искать? – брови Страма взлетели до середины лба. – Ты мне всë ясно дал понять. По второму разу я к людям не пристаю. Если, конечно, это не жена Пилы. Но к ней у меня другие вопросы. Хоффман не знал, что и ответить. Выходит, Страм не додумался, что всë это время это он, Хоффман, работал на Пилу? - Не буду тебе детали раскрывать, - Питер хотел, кажется, поделиться своими находками, но почему-то плотно сжал губы. Обиженно. – Всë равно никак не уложу в голове. А на тебя славы хватило. - Зачем ты тогда мне конверт передавал? – Марк наклонил голову. – Пошутить захотел? В полутьме всë равно стало видно, что агент смутился. Отвëл взгляд. - Нет, я всë искренне там написал, - он покачал головой. – Думал, тебя это и разозлило. Кто знает, вдруг я неправильно понял, и ты в качестве партнëра только пистолет рассматриваешь. В обоих смыслах слова «партнëр». Рискнуть решил, вдруг… отозвалось бы тебе. Что-то последние дни риски себя не оправдывают… - Какой партнëр, что ты мне голову морочишь? – Марк развëл руками. Пошатнулся, уцепился за стены обеими ладонями. В кармане зашелестел конверт, уже мятый. Хоффман вытянул его и пихнул агенту в руку. – Вот! Тут четыре слова написано, и всë! Питер конверт взял, но, кажется, только сильнее запутался. По крайней мере, смотрелся совершенно обескураженным. - Так это не моë письмо. Моë было без конверта, на тетрадном листе. Какой дежурные в больнице дали… тут и почерк не мой совсем. Вот смотри. Он порылся в сумке. Достал ручку. Хоффман нервно усмехнулся, представляя себе: никуда теперь Страм без ручки из дома не выйдет. После куба-то. На конверте появлялись мелкие, неровные, влево наклонные буквы. Писал Питер очень долго, Марк в нетерпении тоже начал топать по полу. Наконец ему это надоело. Отобрав у Страма конверт, он вчитался в написанное. Фыркнул: - Вот чего тебе заявления на отпуск не подписывали. Не разобрать ни слова. Так… «детектив Хоффман, наше с вами общение с первого раза не задалось, к тому же, ваше похищение не оставило мне возможности поговорить с вами лично, предлагаю встретиться в неформальной обстановке в свободное вре…». Это что за бред? Страм выждал секунду. Надежда, мелькнувшая в его глазах, погасла. - Слово в слово то, что я тебе писал, - теперь он смотрел решительно и отчаянно. – Ты мне понравился, вот о чëм было письмо. Ещë про то, что я извиниться хочу. Когда нашли Керри, утро совсем не задалось, горло прихватило, вот и нагрубил. Я, знаешь, привык, что мне никто не интересен, а тут ты со своим… да пошло оно всë. Не умею говорить красиво, всегда получается в жопу послать. Питер выхватил конверт и размашисто дописал: ПИВА ВЫПЬЕМ? И ещë добавил: Хорошего. С меня закуски. - А, так это другой разговор! – Хоффман стëр со лба пот. Хотел притвориться, но руке на самом деле стало влажно. – Пошли, конечно. Заодно, если захочешь, обсудим, кто может быть настоящим помощником Пилы. Есть у меня кое-какие догадки. - Ну уж нет, - Страм затряс головой, будто ему в уши попала вода. – Никаких рабочих моментов. Иначе я опять буду нервничать, и тогда ты точно свинтишь. Хорошо, что про ловушку для Эриксона он не договорил, подумал Хоффман, осторожно притворяя за Страмом дверь. И не кинулся убеждать, что вообще-то страстные мужчины ему очень по душе. Пусть… подобивается. Бесплатного пива много не бывает. Крамеру был всë время должен, отделу должен. Пришëл час самому стать ненадолго целью, а не исполнителем.