Я люблю вас

      — Я люблю вас.       — Что?       Фобос с недоумением смотрел на наглого Седрика, склонившегося подле и опустившего голову.       — Я сказал, что люблю вас, Ваше Высочество, — повторил тот без колебаний.       Тиран, наверное, был готов услышать сейчас всё что угодно — от рапорта об очередном поражении до невероятных новостей о падении Кондракара или о захвате Замбалы неизвестными дикарями-друидами —, но такого он явно не ожидал, поэтому оказался, мягко говоря, удивлён. Призадумавшись, спустя несколько секунд Эсканор спросил:       — Давно?       — Не знаю.       Ответ вассала ещё больше озадачил мужчину. Он налил вина в кубок, не долго повертел его, держа за длинную металлическую ножку, и наконец отпил.       — Тогда скажи почему?       — Тоже не знаю, милорд.       Только теперь Фобос отметил уровень абсурда происходящей ситуации и подумал о том, что стоило бы проверить её на наличие действительности. Откинув рукав мантии, он слегка ущипнул кожу, оставляя на ней маленькое красноватое пятнышко.       — Значит, не сон… — пробубнил князь.       Его взгляд скользнул по комнате, в надежде уловить признаки магии или дымку дурмана, но покои ничем не выдавали ни толику малейших изменений, что присущи иллюзиям, наваждениям или сонной яви. Цвета оставались теми же, что и прежде, а мебель не плясала и не выгибалась. Очертания были чёткими, пахло алкоголем, розами и древесным дымом.       — Что? Выше Высочество, я не расслышал.       Глаза тирана упали на белую макушку. Пряди слегка растрёпанные, но ухоженные, плавно ложились на плечи и ворот мантии Седрика, который же вел себя сегодня как-то особенно странно — войдя в опочивальню правителя, оборотень не проронил ни слова, что нетипично для него, и склонил колено уж больно близко к князю. Так ещё и это “люблю” смотрелось нереально натянуто, будто говорила бесчувственная кукла. Без эмоций, конкретики… Эсканор хоть и не был почитателем любовных романов и не состоял никогда в отношениях, однако знал, что происходящее признанием не назовёшь. Скорее это напоминало неудачно-глупую театральную постановку.       Он сделал ещё глоток.       — Говоришь, что любишь?       — Да.       Князь сразу отбросил вариант, в котором такой ответ был бы на сто процентов искренним и правдивым. Во-первых, потому что знал, что его любить не за что, особенно Хофману, которому постоянно доставалось за каждый промах. Во-вторых, принц не проявлял ни нежности, ни хотя бы симпатии (что уж говорить о снисхождении или сочувствии) к слуге, да и впринципе к окружающим. Поэтому такое чувство как любовь к нему иррационально. В-третьих, Седрик натурал, которых ещё надо поискать на Меридиане, причём настолько, что о внезапной смене ориентации даже заикаться глупо.       — Но не можешь объяснить как долго и причину?       — Да.       Ударила молния — где-то поодаль послышался женский то-ли крик, то-ли визг, а за ним солдатская брань. Вскоре по витражным окнам забарабанил косой дождь, стремительно переходящий в ливень. Тиран коснулся пальцами золотых волос и почти не ощутимо провёл по ним. Потом его рука спустилась ниже, огладив мягкую щеку, и обхватила подбородок, надавив на него, тем самым заставляя слугу поднять голову. Растерянность сменилась на шок, а затем на интерес.       — А я, кажется, могу, — весело, с толикой задора, сказал Фобос и ухмыльнулся.       — Милорд?       — Идём, Седрик. Если мои предположения верны, то… Нет. Идём, просто идём.       Он стремительно поднялся и потянул нага за собой, но не пройдя даже половины пути до выхода, вассал отдёрнул своего господина, вырвавшись, и перехватил бледную ладонь Фобоса.       — Вы мне так и не ответили, — хватка Хофмана стала сильнее. — Я вас люблю.       — Что ты хочешь услышать? — приподняв бровь, уточнил Эсканор.       Ему хоть и не нравилось то, с каким упорством оборотень в него вцепился — можно и не гадать, синяки точно останутся —, но видя “милейшее” выражение лица генерала, он не мог по настоящему злиться.       — Ты хоть сам понимаешь, чего хочешь?       Седрик мотнул головой.       — Вот-вот. Так что будь паинькой и следуй за мной.       Вторая попытка вытащить нага в коридор таки увенчалась успехом.       — Иди быстро, не смотри по сторонам и не заговаривай ни с кем, — на ходу бросил через плечо тиран.       Лишь преодолев несколько этажей, они остановились возле одной из комнат. Фобос достал связку ключей.       — Ваша лаборатория?       — О, гляди! Ты её сразу узнал. Занятно…       Дверь открылась сама после третьего щелчка и принц затащил оборотня внутрь.       — Садись вон туда, — он указал на стул с красной потрёпанной обивкой. — И отпусти меня наконец!       Седрик с неохотой разжал пальцы, но вот первый приказ выполнять не спешил. Эсканор тем временем достал что-то с полок: пару чистых пробирок, непонятные пузырьки с разноцветными жидкостями и какие-то свёртки.       В его лаборатории творился полный бардак. Громоздкие стеллажи были завалены то книгами, то бутыльками, то ящичками. Непонятные сухие травы свисали с потолка, лежали в нишах под столами и мелкими кусочками, будто рассыпной чай, валялись на полу. Хофману не нравился их запах, слишком он был резкий для его обоняния и навязчиво-приставучий. Ещё и извечная пыль, которая годами здесь копилась, вздымалась сразу, стоило только кому-то зайти. Фобос хоть и держал большую часть пузырьков закрытыми, но другая, которой надо было “дышать”, неимоверно воняла. Однако не смотря на всё это ни о какой уборке речи быть не могло.       Наг внимательно следил за ловкими движениями принца: тот мастерски перехватывал сосуды и замешивал их содержимое, просматривая на свету осадок.       — Готово, — вскоре сказал князь, развернулся и в три шага преодолел расстояние разделяющее его и Седрика. — Посмотри на меня, — он схватил своего советника за щёки и покрутил его в разные стороны, осматривая. — Так…       Стекловидное тело глаз оборотня по краям порозовело, зрачки расширились, роговица стала переливаться то янтарным, то золотым оттенками, а на небольших участках кожи возле век виднелись фиолетовые пятна. Тиран пощёлкал несколько раз перед глазами змея и поводил пальцем из стороны в сторону, заранее повелев следить за ним. После проделал ещё ряд несложных манипуляций.       — Я знаю, — неожиданно выдал Хофман, схватив кисть сюзерена.       — Что? — Фобос уставился на него в недоумении, но вскоре пожалел о своей заминке, когда чужие губы накрыли его собственные, увлекая в лёгкий поцелуй.       Седрик отстранился так же неожиданно, давая принцу секунды, чтоб собраться с мыслями и всунуть пробирку в рот оппонента, заставив того выпить всё её содержимое и отрубиться, повиснув на руках мага.

***

      — Мне жаль, — было первое, что сказал оборотень, когда очнулся.       — Ещё бы, — князь даже не взглянул на него. — В следующий раз будь внимательнее. Как ты вообще додумался выпить белладонну? Не вкурсе как она влияет на оборотней?       — Вкурсе, — ответил наг и после небольшой паузы чуть тише снова повторил: — Мне жаль.       Он знал, что белладонна затуманивала разум, действуя на перевёртышей как яд и в то же время как наркотик. Кто-то впадал в бешенство после неё, кто-то, пуская слюни, стоял в углу, бормоча что-то. На каждого это растение влияло по разному. Но змей не помнил ни одного случая, чтоб кто-то признавался в любви и лез целоваться.       “Ты хоть сам понимаешь, чего хочешь?“       Стоило ему вспомнить эти слова и ушей коснулся румянец.