лингвистика (с днём святого валентина)

Пять языков любви — хуйня собачья. Но если они существуют, то Аргайл — билингв. А то и полиглот. Аргайл свободно говорит на испанском и английском, но на самом деле это значит, что он говорит и на том, и на другом одновременно: мешает слова в предложениях, соскакивает на сильный такой акцент, когда устает, ругается себе под нос на испанском, а потом забывает на нем слова и вспоминает их на английском. Аргайл свободно говорит на всех языках любви, которые существуют, но на самом деле это значит, что он говорит на всех одновременно: льнет к Билли, ласковый, тактильный, приносит ему крошечные подарки-безделушки, как ворона, шепчет ему на ухо, как сильно его любит, ценит, до безумия обожает, какой Билли красивый, хороший, любимый, проводит с ним все свое свободное время, всегда оказывается под рукой, когда нужна помощь, и вот это вот все. Аргайл умеет любить крепко, честно, ласково и очень натурально. У него просто… получается. Получается и все. Аргайл — огромное нежное солнце, которое излучает любовь просто потому что так заведено природой. Просто солнце — теплое и самобытное, а луна… А луна — это Билли. И Билли никакой не полиглот. У языков любви своя грамматика. Билли подозревает, что он ебучий дислектик. Это сложно, когда любишь кого-то, и не можешь это показать. Билли любит Аргайла больше, чем когда-либо любил кого угодно, больше, чем море, свободу и соленые волны, Билли любит Аргайла больше, чем думал, что может. Билли любит Аргайла до посинения, и не может ничего с этим сделать. Билли не мог сказать “я тебя тоже” на Аргайлово “я тебя люблю” целых полмесяца. Полмесяца. Получилось по звонку. Билли звонил ему на работу. ”Але? Билли, чувак, ты?” - спросил тогда Аргайл, и в трубке слышался гул пиццерии. - ”Я те ща такое расскажу, приходит значит тетечка такая низенькая толстенькая, и у нее штук миллион карапузов, серьезно, целый детский сад, и заказывает…” Тогда у Билли чуть не разорвалось сердце: оно было наполнено таким количеством любви к этому странному, смешному, доброму, теплому, родному существу, что не вышло даже дослушать историю про низенькую тетечку и всех ее карапузов. ”Я тебя люблю,” - выпалил Билли. Впервые в жизни. И чуть не разревелся, пока ждал ответ. “Я знаю,” - ответил Аргайл. - ”Ты позвонил, чтобы сказать, что ты меня любишь?” ”Да,” - Билли очень плохо держался. Жмурился, чтобы не заплакать, потому что чувствовал себя, как под водой, а водой была любовь. - “Бля, это тупо, да?” “Я надеялся, что ты это скажешь, каждый раз, когда брал трубку,” - объяснил Аргайл просто. ”Я тебя тоже люблю. Очень.” Билли тогда не сказал, но Аргайл даже не понимает, К А К он его любит. Это не фигура речи, Аргайл, наверное, правда не понимает, и вряд ли вообще поймет. У Аргайла толпа братьев и сестер, любящие родители, бабушки, дедушки, тети, дяди и все те же самые, только двоюродные. У маленького Аргайла теплый дом и счастливое детство, у маленького Аргайла синяки от падения на асфальт с велосипеда, а не от ударов, и у маленького Аргайла вокруг любовь. А у Билли — нет. Билли знает один диалект тактильности: секс. И то, Аргайл и на нем говорит совсем по-другому. Билли учит все языки любви с нуля, как иностранные. Ему сложно говорить, сложно отвечать, он дергается от прикосновений, он не знает, как проводить совместное время, у него не получается запомнить, что Аргайлу нравится, он не умеет искать подарки и ничего не получается. Билли — сплошная проблема, бардак, он неуклюжий, неумелый и ему никогда не справиться с тем, сколько всего он чувствует к Аргайлу. Вдох. Выдох. Аргайл гладит его по спине, пока Билли вытирает рукавом мокрые глаза. — Все хорошо, - шепчет на ухо. - Я знаю, что ты меня любишь, окей? Я знаю. — Я даже сказать это не могу, - Билли еле шевелит губами и медленно наклоняется к Аргайлу, чтобы прижаться к его плечу. — Можешь, - Аргайл улыбается, убирая Билли прядь за ухо. - И говоришь, чувак. Просто по-другому. У тебя просто свой язык. Пять языков любви — хуйня собачья. У Билли всегда были проблемы с языками. Грамматика давалась ему сложнее всех в классе, орфоргафия — пиздец, пунктуация — тихий ужас. Билли пытался учить испанский и у него не получилось ничего — правила не имели смысла, произношение ломало язык, слова не складывались в предложения от слова совсем. Языки любви — хуйня собачья, но если они есть, их пять: 1: Слова. Словасловасловаслова. Аргайл умеет придумывать самые странные предложения и выворачивать их в комплименты и признания в любви. “Ты похож на море” — говорит он, когда у Билли мокрые волосы после душа. “У тебя классный нос. Как у ежа.” - когда Билли вытирает нос рукавом, у него аллергия. ”Ты так хрипишь, когда стонешь, у тебя голос, как у чувака из «The front bottoms»,” - когда они лежат в кровати после секса. Уточняет: “Мне нравится.” Билли так не умеет. Аргайл тоже много на что похож, и нос его ему тоже нравится, и голос у него тоже красивый, когда он стонет, и… и Билли полмесяца не может сказать “я люблю тебя”. 2: Прикосновения. О, это пиздец. Билли дергается если к нему тянут руки, дерется, если тянут руки слишком резко. А Аргайл тянет. Руки и губы, обнимает, гладит, прижимает, держит, целует. Так Билли тоже не умеет. Тело у него — сухое и деревянное, он жмется подальше от чужих рук и свои тоже не распускает. Билли напрягается, когда Аргайл его обнимает, столбенеет, если Аргайл его целует. Это сложно: касаться кого-то, когда всю твою жизнь единственный твой тактильный контакт происходит только с отцом, который швыряет тебя в стену и влепляет пощечину. Это сложно. Билли старается, только нихера не выходит. 3: Время. Билли ошивается возле Аргайла всегда, когда у него есть время. Аргайл тоже, только Аргайл умеет это время не просто ошиваться возле Билли, но еще и проводить его. И Билли опять в пролете, потому что опять ничего, ничего, буквально нихера не умеет. Ни выбирать фильмы, ни придумывать, о чем поговорить. Это тоже сложно. Билли старается. И опять нихера не выходит. 4: Подарки. Билли нихуя не умеет выбирать подарки. Вся фантазия заканчивается на шампунях и носках. Билли чувствует себя конченным дебилом каждый раз, когда стоит в магазине перед праздниками. Все заканчивается одинаково: ”Але, Джонатан? Бро, что Аргайлу подарить?“. Это было смешно в прошлой жизни, когда Билли был популярным придурком и не знать, что подарить девушке, было как будто в образе. Но теперь у Билли нет образа, потому что он правда честно очень очень очень очень сильно любит Аргайла и просто чувствует себя конченным дебилом. Есть смысл описывать, что делает Аргайл? Потому что конечно Аргайл умеет дарить подарки. Недорогие, но с таким количеством любви, что Билли готов периодически пролить скупую мужскую. Аргайл сам расшил ему джинсы сердечками и цветами и звездами и подарил на день рождения. Да, Билли расплакался, и что? Никто это никогда не упоминал. И опять: сложно, старается, не получается. 5: Действия. Билли не у… О. О-о. Чтобы любить действиями, надо быть внимательным, уметь угадывать настроения, сидеть с ушами всегда востро. Надо уметь делать. Можно быть тихим, неумелым, деревянным, и Билли такой и есть, но Билли внимательный. Билли внимательный в том смысле, что различает чужое настроение по шагам и звону ключей, запоминает каждое свое действие на случай, если придется оправдываться и получать пизды. И Билли внимательный в том смысле, что знает, как Аргайл себя ведет, когда хочет есть, спать, расстраивается и злится, и Билли внимательный в том смысле, что прислушивается к каждому слову. Билли любит действиями в том смысле, что отталкивает Нила от Макс, когда он в пьяном угаре теряет берега. Билли любит действиями в том смысле, что дергает Аргайла от дороги, когда он заболтается, оставляет ему последний кусок пиццы, приносит пакет с едой, когда холодильник пустует, учит несчастный испанский. Вот поэтому Аргайл ответил ”я знаю”, когда Билли сказал “я люблю тебя”. Билли не полиглот, как Аргайл. Но хотя бы один язык он знает хорошо. Вообще, пять языков — хуйня собачья. Но если они есть, то их шесть. У Билли есть свой, личный. Такой, который откопал Аргайл. 6: Старание. Потому что как бы ни было сложно, и как бы херово ни получалось, проходит полмесяца и Билли звонит Аргайлу на работу и говорит “я тебя люблю”. Каким бы деревянным и непривыкшим Билли ни был, он медленно выдыхает и расслабляет каменелые плечи, когда Аргайл его обнимает, а потом сам подходит и бодает его в плечо. Просматривает сайты кинотеатров в поисках того, что понравится Аргайлу. Находит сраные эти подарки и по туториалам из интернета заворачивает их в бумагу. Делает. Старается. Делает, что может, и старается делать больше. Да, сложно, и получается херово, но Билли старается и будет стараться, пока будет любить Аргайла. Билли звонит в дверь. Аргайл. — Чувак! - он радуется, как будто не ожидал его увидеть. Сегодня сраный день всех влюбленных, а Билли, так-то, ебать какой влюбленный. Аргайл тянется к нему, и вместо того чтобы дернуться и отпрыгнуть, Билли обнимает его первым. - Приве-ет! — Привет! Билли вытаскивает из рюкзака помятую штуку в подарочной бумаге: помятую потому что очень сложно заворачивать мягкие штуки в мягкую бумагу. Прямо на пороге. Билли не умеет дарить подарки. — Это мне? — Нет, маме своей передай. Аргайл фыркает. Пытается осторожно развернуть. Не получается. Рвет. Билли тоже фыркает. — Ебать, рубашка. Билли неловко раскачивается из стороны в сторону. — Ты цветочки вышил? - у Аргайла аж челюсть на пол падает. Билли сейчас тоже упадет на пол и сквозь него провалится. — Кривые. Но я старался. И через паузу: — Я тебя люблю. Билли редко говорит это первым. Обычно “я тебя тоже”. Аргайл поднимает глаза с рубашки. — Я знаю. Я тебя тоже. Очень. Языки любви — хуйня собачья. Все шесть. Но Билли их зачем-то учит.