Дом, милый дом

Небо заволочено тучами, хлещет нещадно ливень, поглощающий собой все мягкие звуки ночного Ли Юэ, и серая пелена дождя вокруг совсем беспросветна. Ка Мин сильнее натягивает на себя капюшон, но это не помогает ему спастись от ледяной воды. Он уже промок до нитки, а пронизывающий ветер больно щиплет его щёки. Хижина Бубу — словно мирный эпицентр бушующего урагана, там спокойно и тепло, и жар зажженных в полумраке кабинета Бай Чжу свеч обволакивает Ка Мина, словно ватное одеяло. Отсветы пламени пляшут на стенах приёмной, и атмосфера вокруг кажется почти романтической: подросток будто пришёл на сеанс вечерних рассказов Чайного Доктора, а не в аптеку. Бай Чжу уже готовится ко сну. Его волосы распущены, очки — сняты и оставлены на столе, и тем пронзительнее и ярче кажется жёлтая радужка его сощуренных глаз, встречающих позднего гостя сначала удивлённым, а затем смягчившимся понимающе взглядом. Нет в Ли Юэ мест, в которых Ка Мин не был бы завсегдатаем, помочь Бай Чжу в сортировке трав или доставке лекарств для него — плёвое дело, и чем упорнее его усилия, тем шире для него раскрываются двери хижины Бубу. Они впускают его и в страшную непогоду, когда даже Ци Ци тоскует по недавней засушливой жаре, после которой на Ли Юэ обрушился шквал дождей, и глубокой ночью, когда из приёмной врача процедурная хижины превращается в пристанище алхимика и некроманта, играющего с жизнью и смертью. Ка Мин объясняет цель своего визита. Заболевшему приятелю с работы необходимы лекарства, и, конечно же, подросток готов стать самим бескорыстием и прийти ему на помощь. — ...да-да, именно это мне и нужно... да, премного благодарен! — Ка Мин смеётся и лучисто улыбается, отпуская несколько шуток для разрядки атмосферы. Вина за свой неуместный визит гложет слишком остро, но добрая беседа поможет забыть о ней. — Вы настоящий кудесник, доктор Бай. Ваши лекарства творят чудеса. Бай Чжу посмеивается ему в ответ. — Чудеса не случатся, если ты не будешь беречь себя, — напоминает он. Он притягивает Ка Мина к себе, осматривая его, пока проснувшаяся Чан Шэн хихикает в ответ на его речь о важности заботы о себе: уж кому-кому, а Бай Чжу нужно вкладывать в эти слова больше смысла. — Ты опять поранился? — Ничего особенного, доктор Бай, — отмахивается Ка Мин, не признаваясь, что заботливые прикосновения чужих рук запускают импульс где-то глубоко внутри него. — Пара синяков, ничего больше. На теле Ка Мина всегда много травм: здесь — соцветия синяков, тут и там — ссадины и шишки, половина которых получена на тренировках, а другая половина — во время работы охранником. Он не даёт себе и минуты передыху, он постоянно прыгает выше собственной головы и в танце, и в работе, поток нескончаемых забот, кружащихся в его голове, никогда не становится очевидным для окружающих. Ка Мин надёжен, Ка Мин безупречен и услужлив, он готов сорваться с места посреди ночи, чтобы изнывающему в недуге коллеге раздобыть лекарства. Ка Мин должен быть идеальным, но... ...но здесь, в хижине Бубу, будто дышится свободнее, и горькие лекарства кажутся слаще пирожных с зимней дыней, потому что в них содержится та концентрация заботы, которая нужна для того, чтобы дать Ка Мину новый приток сил. Потому что травы Бай Чжу являются для него более искренним свидетельством неравнодушия и доброты, чем благодарственные слова его знакомых, лишь больше сподвигающих его жертвовать собственными интересами в угоду остальным. Потому что тут он может быть самим собой и может говорить то, что хочет сказать, а не то, что хотят от него услышать. Ка Мин глубоко вздыхает, наблюдая за тем, как Бай Чжу хлопочет над его недавними ссадинами. Доктор не упускает из виду ни единого повреждения на теле подростка, ловит его усталый взгляд, будто успокаивая безмолвно: всё это закончилось — тягостная работа, изматывающая тело, но отгоняющая тяжёлые мысли, непрерывное ношение масок и загнанность в жёсткие рамки, — всё позади, и ты, Ка Мин, можешь расслабиться и вздохнуть полной грудью. Казалось, Ка Мин сбежал из чайной деревни, чтобы не зависеть ни от чего и ни от кого, и всё-таки внутри него все ещё живет потребность завоевывать чужое признание и любовь, как это было дома, с отцом. И потому вдвойне хорошо, что для него есть место, куда можно возвращаться в этом сумасшедшем мире, что в стенах этого островка безопасности его не настигают никакие сомнения. Остаётся только запах трав, приятно щекочущий нос, да монотонная речь Ци Ци, призывающая его перед сном присоединиться к небольшой зарядке. Если выйти из хижины и прислониться к перилам, откроется отличный вид на Ли Юэ: тёплые вечерние огни сливаются друг с другом, словно в танце, и всё кажется незначительным и лёгким. Тяжёлое чувство исчезает из груди, плечи распрямляются, Ка Мин смело улыбается грядущему дню. Наверное, таким и должен быть дом — спокойным и тёплым, понимающим и ласковым. Когда он думает об этом, он понимает, что хижина Бубу стала его домом. Хижина Бубу — его отрада и спасение, и покидать её совсем не хочется: там, за порогом — страхи и неуверенность в себе, чувство вины за недавние откровения и раскованность. Страх навязываться слишком сильно, страх потерять в покоях Бай Чжу свою улыбающуюся маску и вернуться в общество кем-то другим, неудобным и неидеальным, страх, что приветливые двери однажды закроются для него, и не будет места, способного понять и принять его. Страх, что больше не будет рук, одновременно с бинтованием ран ласкающих его тело, всё напряжение которого находит выход лишь здесь, рядом с Бай Чжу. Они никогда не разъясняются друг с другом, но их крепкая связь не нуждается в словесном подтверждении — и кто знает, куда она приведёт их дальше? Мягкие поцелуи рассеются вместе с ночным мраком, наступившее утро расставит всё по своим местам и разъединит ищущие друг у друга ласку тела. Всё пойдет своим чередом, и они опять будут растрачивать свои жизни на благо других людей, пока снова не сойдутся, опустошённые и нуждающиеся во взаимном тепле. Пока для Ка Мина есть место, куда можно возвращаться, пока для Бай Чжу есть душа, которую можно спасать, жить — даже в маске, — становится легче и приятнее. И это ощущается слишком хорошо, чтобы отказываться от этого.