(Не)ревнивый

      Сугуру не считал себя ревнивым.       Отношения строятся на доверии, проблем с которым у него не наблюдалось.       До поступления в токийский магический техникум у Гето была девушка. Пусть это и было пару лет назад, но он чётко помнил, что ни разу за время отношений не приревновал её, потому что был уверен в силе ее чувств к нему. Да, были ссоры и недомолвки, но совершенно не связанные с ревностью.       По крайней мере с его стороны.       На самом деле у него остались по большей части положительные воспоминания о своих первых отношениях, и он благодарил судьбу за этот бесценный опыт, который он мог применить в новых отношениях.       Думал ли когда-то Гето, что будет встречаться с парнем?       Возможно.       Догадывался ли он, что этим парнем станет восходящая звезда мира шаманов?       Абсолютно точно нет.       Сатору Годжо — аномалия даже в мире, где существуют монстры из сказок, именуемые «проклятиями», и борцы с этими монстрами, более известные как «шаманы». Заносчивый, язвительный и до звона в ушах громкий парниша занозой засел в сердце Сугуру. И, пожалуй, дело даже не в ангельской внешности, которой природа одарила его, словно насмехаясь над человечеством — все знаменитые модели и в подмётки ему не годились — хотя она определенно сыграла свою роль. Просто в какой-то момент Сатору начал раскрываться перед брюнетом с разных сторон: на самом деле юное дарование было весьма ранимым, тяжело переживая собственные неудачи; он мечтал о дивной свободе, которая ограничивалась лишь горизонтом; проникался чужими проблемами и переживаниями, впитывая их в себя подобно губке.       Сатору Годжо оказался обычным подростком с обычными подростковыми проблемами.       И вот в такого подростка Сугуру Гето влюбился.       Потому что рядом с ним юный шаман тоже менялся. Он научился смеяться громче, не переживая о том, что подумают другие. Научился отпускать себя в моменте и расслабляться на мелких «тусовках», которые устраивали старшекурсники в тайне от учителя Яги. Начал сбегать с уроков ради совместной прогулки по Токио, в которую они порой втягивали вечно пассивную Сёко.       Рядом с Сатору Сугуру начал жить на полную.       Вместе они были «сильнейшими».       И, чёрт возьми, Сугуру это так нравилось!

***

      Сугуру ни в коем случае не ревновал Сатору.       Честно.       Просто ему не нравилось как на него смотрит Сосуд Звёздной Силы.       Он заметил это ещё при знакомстве — взгляд кукольных синих глазок был направлен на Сатору. Впрочем, ничего удивительного. Рико Аманай была четырнадцатилетней малышкой, только-только вошедшей в период, когда девочек — особенно тех, кто больше общается с представителями своего же пола — начинают интересовать мальчики. А Сатору был красив. Невероятно.       Переливающиеся на солнце платиновые волосы, торчащие в разные стороны. Большие аквамарины, в которых рождались и умирали Вселенные со звёздами, в обрамлении пушистых длинных ресниц, которым могут позавидовать некоторые дамы. Сатору Годжо определённо был воплощением того самого прекрасного принца, о котором грезили чуть ли не все представительницы слабого пола.       На Сатору и до этого заглядывались — да и самого Гето не обделяли вниманием, чего таить — но почему-то именно от взгляда Аманай на его Тору внутри Сугуру рождалось что-то тёмное, зловещее, пугающее. Такое с ним случалось впервые, отчего в брюнете постепенно начинала зарождаться паника.       Что с ним такое?       Почему он так злится на глупую маленькую девочку?       Даже сейчас, наблюдая, как эти двое резвятся на пляже Окинавы, Сугуру не покидало ощущение жжения под рёбрами. Он видел, какими глазами Рико смотрела на гоняющегося за ней по всему пляжу парня. Видел, как краснели её ушки, стоило взгляду спуститься ниже острых ключиц. Почему Сатору вообще щеголяет с голым торсом по пляжу?! Он буквально ощущал запах первой влюблённости, исходящей от Сосуда Звездной Силы.       И ему это не нравилось. Совсем-совсем.       — Я давно не видела её такой счастливой, — неожиданно подала голос сидящая рядом Курой. Вынурнув из омута не самых светлых чувств, Сугуру скосил в её сторону взгляд.       — Правда?       Служанка кивнула, с улыбкой наблюдая за своей госпожой.       — Она и раньше улыбалась, но я чувствовала, что её что-то гложет, — призналась она, обняв свои колени. — Сейчас же она абсолютно искренна. И всё благодаря вам.       Юный шаман промолчал, вернув свой взор к парочке вдали. Неосторожная Аманай поскользнулась, шлёпнувшись прямо в воду, чем заслужила громкий смех Сатору. В грудной клетке снова зашевелилось то самое неприятное чувство, которое подобно зверю точило острые-острые когти о рёбра.       Пожалуй, стоило признать, что Сугуру Гето действительно ревновал своего парня.       Вот только от осознания легче не становилось.       Ему по-прежнему хотелось скрыть Сатору от посторонних глаз, в особенности от глазок одной конкретной особы, и любить-любить-любить. Выжечь себя на обратной стороне чужих век, чтобы даже с закрытыми глазами Годжо видел только его.       И плевать на весь мир.       Несмотря на его желание поскорее закончить это идиотское задание они остались на Окинаве на ещё одну ночь. Аргументы Сатору о том, что он продержится ещё лишние несколько часов с активированной техникой, не убедили брюнета, но стоило только заглянуть в синеву чужих глаз, в которых плескалось безграничное доверие, как сказать простое «нет» казалось уже невозможным.       Ну разве он мог отказать?       Вот только в голове у Гето беспокойным роем жужжали нехорошие мысли.       И пока он боролся с ними, из душа, смыв всю морскую соль с тела, вышел довольный блондин в махровом халате.       — Сугуру, ты чего сидишь тут с мокрой головой? Простудишься же, — без лишних слов он подхватил брошенное Гето полотенце и с особой осторожностью начал вытирать чужие волосы. — Ты какой-то мрачный сегодня. Всё нормально?       Ответ последовал не сразу.       — Почему ты решил остаться? — губы Сугуру едва шевелились. — Это из-за Аманай?       — Не понял… Можешь погромче? — отложив полотенце в сторону, юный шаман принялся пальцами зачёсывать черные пряди назад.       — Ты предложил остаться из-за Рико? — заглянул в чужие очи, силясь найти там ответ.       И, кажется, нашёл.       — Ну да, — не стал отпираться блондин, переместив свои ладони на лицо возлюбленного. — Это ведь ее последние дни…       Сугуру закусил губу, издав нервный смешок, и лбом уткнулся Сатору в живот.       Всё же так очевидно.       — Я такой дурак… — с улыбкой прошептал он, внутренне наслаждаясь нежными поглаживаниями и почёсыванием. — Приревновал тебя к Рико…       — А я говорил, что ты у меня глупень-… Стоп, что? — в глазах «Шестиглазого» читалось изумление, когда он приподнял лицо своего парня ладонями. — Ты приревновал меня к Аманай? Меня? К Аманай?       — ... прости?       — Сугу, я всё, конечно, понимаю, но... Аманай? Серьёзно? Она же ещё совсем сопля мелкая!       Про себя Гето отметил, что даже в искреннем удивлении Сатору был невероятен.       — Знаю, это очень глупо… — тяжело вздохнул он. — Но ты бы видел как она на тебя смотрела.       — Да и пусть, — фыркнул Годжо, присев перед брюнетом на корточки и проникновенно заглядывая глаза. — Мне неважно кто смотрит на меня, ведь я всегда смотрю лишь на тебя.       В груди расцвело тепло, а уголки губ самими поползли вверх.       — Звучит до ужаса слащаво, Тору, — хохотнул Гето, пальцами зарываясь в пепельные пряди. На лице напротив заиграли ямочки от ответной улыбки.       — Я у тебя романтик! — не без гордости сообщил он.       Расстояние между их лицами сократилось до минимума.       — Ещё какой.       Их губы слились в глубоком поцелуе.