Только ты

Гермиона сидела за своим рабочим столом и еле сдерживалась от того, чтобы не кинуть Инсендио в контейнер с обедом своей коллеги. От соседнего стола так несло жареными грибами, что пустой желудок болезненно сжимался, спазмы стремились вверх, и Грейнджер казалось, что ее вот-вот вывернет. Быстро нащупав в сумочке зелье, которое сварил ей Драко, она незаметно опрокинула в себя его содержимое. Через пару минут стало легче, но она уже знала, что этот целительный эффект не продлится долго. Поначалу она проклинала пиццерию, располагающуюся в соседнем квартале, ведь именно там они неделю назад заказывали еду навынос, и именно после этого Гермионе пришлось взять выходной, чтобы прийти в себя после сильнейшего отравления, а Драко – чтобы поухаживать за ней. Хуже всего было в первый день, после этого ведьма хоть и ощущала легкую тошноту, но чувствовала себя куда лучше. Малфой сварил ей зелье сразу же, и оно действительно облегчало неприятные симптомы, но уже на четвертый день Гермиона поняла, что действует оно недолго. Драко был прекрасным зельеваром, хоть и занимался этим только как хобби, поэтому сварил новую партию, решив, что что-то из ингредиентов могло испортиться, снизив эффективность. Ей грела сердце его забота, поэтому она лишь поблагодарила, и решила не говорить, что эффект остался тем же. Гермионе не хотелось его тревожить, ведь она и так замечала его настороженные взгляды и аккуратные вопросы по поводу ее самочувствия. И, казалось, стало лучше, да и Драко расслабился, но сегодняшнее утро снова перевернуло с ног на голову. Едва войдя на кухню и учуяв аромат кофе, она тут же понеслась в уборную. Запах казался настолько резким и сильным, оставляющим горчинку на языке, что Гермиона отказалась от завтрака и отправилась прямиком на работу. Сидя сейчас в кабинете и мысленно строя планы побега отсюда, в ее душу закрадывался страх. Работа отвлекала, конечно, но появившиеся еще вчера подозрения назойливо кружились на самом краю сознания, зудели, не давая забыть о себе. – Гермиона! – знакомый голос отвлек ее, заставив оторвать голову от сцепленных рук. – Ты идешь обедать? Растрепанная шевелюра друга показалась в дверном проеме – Гарри тепло улыбался ей, поправляя аврорскую мантию. Сегодня он был один, потому что Драко находился на выезде, она знала об этом. Одна только мысль о том, чтобы пойти в министерское кафе, приводила ее в ужас. Гермиона представила, как на нее обрушиваются десятки запахов и ее выворачивает, стоит только переступить порог. – Привет, Гарри, – она попыталась добавить голосу больше бодрости. Махнула рукой на стопку бумаг, – Прости, но сегодня не получится. Не знаю, смогу ли вообще вырваться. – Питаясь так ужасно и пропуская приемы пищи, ты долго не протянешь, – зеленые глаза прищурились. – Я пожалуюсь Малфою, как только он вернется. Почему-то лишь ему удается вставить твои мозги на место. – А я думала, что ты мой друг, – Гермиона наигранно насупилась. – Приходится разрываться, уж прости. Ладно, я пойду тогда. Не забывай забегать к нам, иногда кажется, что Джинни сходит с ума, сидя дома с Джеймсом. – Обязательно. После того, как друг ушел, она выждала еще полчаса, старательно создавая видимость работы, а затем убрала бумаги и, накинув пальто, покинула кабинет. Влажный осенний воздух принес небывалое облегчение, стоило ей покинуть Министерство. Порывы ледяного ветра быстро заставили Гермиону прийти в себя, и она, сильнее укутавшись в шарф, решила прогуляться пешком. Мысли барабанили в ее черепную коробку без остановки. Отделаться от них она не могла, поэтому разрешила заполонить свое сознание, опуская все заслоны. В конце концов, оттягивать было бессмысленно, и, сколько бы она не отнекивалась, нависшая проблема не исчезнет. Над дверью в чайную звякнул колокольчик, когда она вошла. Слава Мерлину за такие заведения! По ее обонянию ничего не било – вокруг витал лишь приятный сладковатый аромат. – Добрый день, мисс! – женщина, стоящая за прилавком, добродушно улыбнулась. – Что будете заказывать? Гермиона пробежалась взглядом по стоящим рядами пирожным, но они совершенно не привлекли ее внимания. Двинувшись в другую сторону, она прислушалась к себе и ощущениям в желудке. – Творожную слойку и фруктовый чай, пожалуйста. Присев за столик у окна, она задумчиво наблюдала за бегущими по своим делам прохожими и стекающими по стеклу каплями. И когда только успел начаться дождь? И что, черт возьми, ей делать? Тревога скручивалась внутри в тугой узел, держащий все ее тело в напряжении. Гермиона считала себя умной ведьмой, образованной во многих сферах, но это было тем, что ее пугало. Она чувствовала неуверенность и сомнения, ужас, стоило ей допустить мысль об этом в реальность. В голове всплыли слова, сказанные другом меньше часа назад. Джинни. Быстро опрокинув в себя остатки чая, Гермиона схватила сумку и, покинув заведение, аппарировала прямиком в собственную квартиру, тут же направившись к камину. Войдя внутрь, она схватила горсть пороха и громко произнесла: – Гриммо, девенадцать! Зеленое пламя взвилось под ее ногами, унося ведьму. Уже в следующую секунду она шагнула в просторную гостиную. Было пусто, но откуда-то сверху доносился шум. – Джинни? На мгновение все затихло, а затем послышался топот на лестнице. Джинни спустилась с Джеймсом на руках, а позади с недовольным лицом плелся Кикимер. – Гермиона? – девушка удивленно вскинула брови, заметив неожиданную гостью. – Что-то случилось? Видимо, весь вид Грейнджер кричал о безысходности, моля о помощи. Была не была. Она ведь именно за этим здесь? – Кажется, я могу быть беременна. Голубые глаза подруги широко распахнулись. Джинни тут же посадила сына на диван и дала ему пару игрушек, отвлекая, а затем установила барьер, чтобы малыш не свалился. – Кажется? – девушка подошла ближе, всматриваясь в посеревшее и осунувшееся лицо Грейнджер. – Я… я не уверена, – Гермиона рухнула в ближайшее кресло, закрывая лицо руками. – Меня тошнит уже неделю. Сначала я думала, что это просто отравление, потому что как раз перед этим мы заказывали пиццу. Я подумала на то, что что-то могло испортиться… – Но?.. – Джин присела напротив, мягко подталкивая к продолжению, но не настаивая. – Но это длится уже неделю, и теперь я реагирую на запахи, многие кажутся мне просто отвратительными. Сегодня утром Драко пил кофе и меня чуть не вывернуло от запаха. – Вообще, очень похоже, – Джинни задумчиво закусила губу. – Ты хочешь, чтобы я проверила заклинанием? – Да, пожалуйста. Я его не знаю, потому что даже не думала, что пригодится в ближайшее время. Подруга вытащила палочку из заднего кармана, на что Гермиона еще сильнее сжалась. Ей было чертовски страшно. – Расслабься, это как обычные диагностические чары, ты ничего не почувствуешь. – Ты же понимаешь, что я переживаю не из-за чар, да? – Грейнджер нервно усмехнулась. – Да, но я просто пытаюсь тебя хоть как-то поддержать. Готова? Быстрый кивок. Девушка вывела над Гермионой комбинацию из знакомых рун. Над телом девушка вспыхнули десятки ослепляющих золотых нитей. Они плавно покачивались, переплетаясь между собой, и это было завораживающее зрелище. Но любопытно было другое. В районе живота нити сплетались в небольшой пульсирующий клубок, светящийся в несколько раз ярче. Сбоку послышался вздох, но Гермиона не отреагировала. Она потрясенно замерла, словно из легких выкачали весь воздух. Взгляд был прикован к чарующей, но в то же время пугающей картине. Не требовалось никаких объяснений, все было ясно и так. Она действительно ждала ребенка. Их ребенка. В груди растекалось что-то теплое, но это чувство слишком быстро было перекрыто беспокойством и неуверенностью. Страхом. – Гермиона?.. – Джинни аккуратно сжала ее руку. – Ты как? – Я не знаю. Голос упал до хриплого шепота, свободная рука легла на плоский живот, словно пытаясь что-то там найти. Почувствовать. – Ты расстроена? – Я чертовски напугана, Джин. Гермиона вскинула голову, встречаясь с озабоченным взглядом подруги. Она ощущала, что в ее собственных глазах стоят слезы. – Ты ведь любишь его. – Очень сильно. Сильнее, чем можно представить. – Чего тогда ты боишься? – рыжие брови вопросительно взлетели. – Малфой любит тебя не меньше. Он просто боготворит тебя, я никогда даже представить не могла, что он может быть таким. – Я знаю, но… – с губ сорвался первый всхлип. – Его реакция… я не уверена. Вдруг ему это не нужно?.. Мерлин… – Вы вместе уже два года. Ты даже упоминала, что пару раз заходил разговор свадьбе. Если он тебя действительно любит – а я в этом уверена на миллион процентов, – то все будет хорошо. – Я пойду, Джинни, – Гермиона вскочила со своего места, снова кутаясь в шарф. Быстрым шагом она направилась к двери, намереваясь выйти в магловский Лондон. – Спасибо тебе. За все. – Куда ты?! Хозяйка дома побежала за ней, пугаясь такой решительности. – Домой. Только зайду кое-куда. – Точно? – подруга подозрительно прищурилась. Гермиона видела, как в глубине ее глаз плещется беспокойство. – Не бойся, я ничего не сделаю, если ты об этом подумала. Я же не идиотка. Мне просто нужно побыть одной, – вынув из сумки кусочек пергамента и перо, девушка нацарапала записку. – Можешь отправить в мой отдел? Не думаю, что я в том состоянии, чтобы вернуться на работу. – Да, конечно. – Спасибо, Джин. Правда, спасибо тебе. – В любое время, – Джинни улыбнулась. – Ты всегда можешь сюда прийти, Гермиона. Благодарно сжав руку подруги, Грейнджер вышла за дверь. В лицо вновь ударил холодный ветер, и она глубоко вдохнула. Осмотревшись, чтобы никого не было поблизости, она спустилась по ступеням и миновала улицу, сворачивая и вливаясь в общий поток прохожих. Прежде, чем найти укромный проулок и аппарировать, она зацепилась взглядом за зеленую вывеску с крестом и быстро зашла внутрь. Отстояв небольшую очередь, Гермиона, наконец, оказалась напротив фармацевта. – Здравствуйте, – она сглотнула. – Мне нужен тест на беременность. – Обычный или электронный? Женщина перед ней не проявляла совершенно никаких эмоций, и уж точно не обращала внимания на ее волнение. – Обычный. – Один? Грейнджер отрывисто кивает, вполне безобидные вопросы бьют по ней хлеще Бомбарды. Хочется поскорее выйти на воздух, оказаться дома, в родных стенах. Оплатив самую неожиданную в своей жизни покупку, она вылетает из аптеки. Несется по тротуару, заглядывая за каждый поворот, пока не находит темную подворотню, заставленную мусорными баками. Убеждаясь, что мимо никто не идет, Гермиона исчезает в вихре аппарации. Она появляется в гостиной, наконец, чувствуя себя на своем месте. Их квартира встречает пустотой и тишиной, но сейчас ей это только на руку. Скидывая пальто, она идет в спальню, избавляясь от давящей юбки и рубашки, натягивая домашнюю футболку и спортивные штаны. На ходу собирая волосы в хвост, девушка возвращается в гостиную и извлекает из сумки заветную коробочку. Да, возможно, она ведет себя ненормально, но ей нужно увидеть это. Так, как она всегда представляла. А пульсирующего шара тебе было недостаточно? Тряхнув головой, отгоняя мысли, она направляется дальше по коридору – в ванную. Сделав все по инструкции, откладывает бумажную полоску в сторону и уговаривает себя не смотреть. Нужно выждать время. Холодная вода обжигает лицо, отрезвляет. Гермиона смотрит на свое отражение – мешки под глазами, серая кожа, осунувшееся за неделю без нормального питания лицо. Да уж, прекрасная картина. Какая вообще из нее мать? Ей всего двадцать четыре, и она не планировала становиться матерью ближайшие года три точно, если не больше. Ее карьера медленно идет в гору, у нее прекрасные отношения с человеком, которого она любит до беспамятства. У нее хорошая, устоявшаяся жизнь, и Грейнджер не планировала ничего менять. Да, она часто видит малыша Джеймса, но это всегда происходит под бдительным присмотром его родителей, Гермиона никогда не оставалась с ним одна. А ты разве будешь одна? Перед глазами всплывает улыбающееся лицо Драко, и ее губы против воли тоже растягиваются в улыбке. Они в отношениях уже около двух лет, живут вместе год. У них почти не бывает споров или конфликтов, а если те все же возникают, то решаются обычным взрослым разговором, а не криками и руганью. Драко всегда заботится о ней и ее комфорте, даже эту квартиру он выбирал по целому свитку критериев, что даже для нее было слишком. Он всегда заваривает ее любимый чай с утра, укрывает пледом во время чтения, потому что у нее постоянно мерзнут ноги. Драко знает ее расписание наизусть, провожает до кабинета каждый раз, если им по пути. Он целует ее при каждой удобной возможности, и не важно куда – в губы, в нос, в лоб, в макушку или щеку. И он каждый день напоминает ей о своей любви. Его мягкий голос звучит в ее голове: «Доброе утро, милая, люблю тебя». «Люблю тебя, хорошего дня». «Задержусь на работе, буду поздно. Люблю». «Ты самая прекрасная женщина на свете, Грейнджер. Я так тебя люблю». «Я люблю тебя, Гермиона. Для меня есть только ты». Его привычные фразы всплывали в ее голове безостановочными вспышками, в различных формулировках, в которых ему не было равных. Она удивлялась этому вот уже два года. Однако как бы они не звучали, смысл всегда был один. Безграничная любовь. Так почему же она боится? Гермиона не могла даже сама себе ответить на этот вопрос. Драко всегда был рядом, всегда поддерживал, был крепким плечом и высокой стеной, за которой она могла спрятаться от всего мира. За размышлениями она не заметила, как вышло время. Ее палочка громко завибрировала, когда сработал таймер. Трясущейся рукой она потянулась к тесту, переворачивая его. Казалось, Гермиона перестала дышать. Две ярко-красные полоски сразу бросались в глаза. Она закусила губу, сдерживая всхлипы и ощущая, как по щекам текут слезы. Давилась воздухом, прижимая ладонь ко рту. Через неопределенное количество времени Грейнджер обнаружила себя сидящей на диване в гостиной. За окнами уже стемнело, зажглись фонари, отбрасывающие теплые блики на стены. Слезы закончились, а она даже не понимала, почему плачет. Конечно, она боялась – и реакции Драко, и, в принципе, становиться матерью. Ей казалось, что это вполне нормально, но рыдать так долго только из-за этого? Наверняка все дело в чертовых гормонах. Теперь она хотя бы могла найти причину перепадов настроения. На глаза попалась стоящая на каминной полке фотография – они с Драко стоят в обнимку в гостиной Поттеров. Гермиона помнила, когда был сделан этот снимок, ведь тем же вечером он впервые признался ей в любви. Они уже встречались несколько месяцев к тому моменту, он провожал ее домой. Драко был первым, кто признался. Это был самый трепетный момент в ее жизни, и она помнила каждую бесконечно тянущуюся секунду, каждое слово, его взволнованные серые глаза, в которых она тонула. «Возможно тебе покажется, что еще слишком рано разбрасываться такими громкими словами, но я не принуждаю тебя отвечать мне прямо сейчас, – его грудная клетка лихорадочно вздымалась под ее ладонью. – Я люблю тебя, Гермиона. Сейчас кажется, что это невероятное чувство было со мной всегда, но я все еще помню, как думал, что вообще не способен на это. А теперь хочется кричать об этом всему миру, на каждом углу, потому что я бесконечно счастлив рядом с тобой. Ей казалось, что время замерло в этом моменте. Собственное сердце было готово вырваться из груди, но она молча слушала. – Я люблю тебя, и это… Салазар, это оказалось сильнее меня. Есть только ты одна, я не вижу ничего вокруг, потому что везде только ты. Только рядом с тобой я чувствую себя на своем месте». Эти воспоминания всегда грели ее сердце, заставляли влюбляться в мужчину рядом с ней еще сильнее. И сейчас это тоже помогло. Буря в ее душе немного улеглась, даря призрачное ощущение спокойствия. Словно вторя ее мыслям, сработал камин, и уже через мгновение Драко стоял перед ней. Широкая улыбка украшала острое лицо, но она тут же пропала, стоило ему увидеть ее. Гермиона могла только представить, как ужасно выглядела. – Милая? Что случилось?! Он рывком снял мантию, бросая ее на ближайшее кресло. На нем была спортивная одежда, значит, он успел еще и потренироваться. Драко сел рядом, нежно касаясь ее колена. Пальцы другой руки подцепили ее подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть в беспокойные глаза. Она ощутила, что нижняя губа снова дрожит, а глаза увлажняются. – Почему ты плачешь? У тебя что-то болит? Стало хуже? Гермиона покачала головой. – Нет. – Тогда почему? Она набрала побольше воздуха в легкие, стараясь выдавить из себя одну единственную фразу: – Я беременна. Выдох. Драко замирает, любимые серые глаза широко распахнуты и в них так много всего… Шок. Неверие. Удивление. Восторг. Нет в них только одного – страха. – Ты… – он пораженно выдыхает. – Тебе поэтому было плохо все это время? – короткий кивок. – Но я все еще не понимаю, почему ты плачешь. Он хмурится, брови сходятся на переносице, когда Драко изучает ее заплаканное лицо, пытается прочесть, найти причину. – М-мы ведь не… – Гермиона снова плачет, не сдерживая всхлипов. – Мы никогда не говорили о детях. Даже о свадьбе разговор заходил всего пару раз. И… Она шмыгает носом. – И? – он не давит, лишь участливо смотрит, поглаживая ногу. – Мне страшно. И еще я… твоя реакция, я не знала… – Ты боялась моей реакции? – в его голосе сквозит неприкрытое удивление. – Ты думала, что я не захочу ребенка из-за того, что мы не планировали? После его слов все нутро Гермионы затапливает стыд. Она ведь правда все это чувствовала, хотя в глубине души и знала, что это абсолютно беспочвенно. Она кивает, отводя глаза. – Ты такая глупая ведьма, – она ощущает нежное прикосновение к своей щеке. Драко придвигается ближе и обнимает. – Неужели за все это время ты еще не поняла, как сильно я люблю тебя? Это, конечно, неожиданно, но я рад. Ты – моя семья, Гермиона. Уже давно только ты. – Правда? – она переводит на него взгляд полный надежды. И плевать, как по-детски все это звучит. – Конечно. И, раз уж ты все еще сомневаешься, у меня есть кое-что, – он встает, и она тянется следом, боясь, не желая отпускать. – Сиди здесь, я сейчас вернусь. Вопреки ее опасениям, он всего лишь идет в их спальню и возвращается через минуту, что-то сжимая в кулаке. Драко вновь улыбается, садясь на колени перед диваном и сжимая ее ладонь. Он выглядит таким уставшим, а тут еще и она со своими истериками. Мерлин… – Я планировал сделать это позже, но раз так сложились обстоятельства… – он раскрывает ладонь, и Гермиона видит маленькую синюю коробочку. Сердце пропускает удар. – Оно лежит у меня уже месяц. Я хотел подарить на Рождество, знаешь. Романтика и все такое, – Драко усмехается, закатывая глаза. Крышечка открывается с громким щелчком, и ее взору предстает аккуратное кольцо – тонкий платиновый ободок и небольшой камень в центре. Никакой вычурности, никаких баснословных сумм. Все, как она любит. – Я хотел попросить тебя стать моей женой. И прошу сейчас – ты выйдешь за меня? Слезы снова застилают глаза, но теперь уже по другой причине. От счастья. Не находя слов, Гермиона лишь активно кивает, улыбаясь и протягивая руку. – Ты сама понимаешь, что дети стали бы делом времени. Я люблю тебя больше жизни и хочу от тебя детей, мне казалось, что это не новость. – Прости, – шепчет она. – Я так сильно тебя люблю, Драко. – Я всегда буду рядом с тобой. С вами. Для меня нет ничего важнее, чем видеть тебя счастливой, – он привстает, даря самые крепкие объятия. – Всегда была только ты, Гермиона. Только ты.