behind the masquerade

Снежная буря, бесчинствующая среди холодных земель Снежной, казалось на какое-то время затихла в тот день, когда ежегодный фатуйский бал-маскарад, Ноктюрн Гала, овладел сердцем города.  Арлекино никогда не любила данное мероприятие, она всегда относилась к таким собраниям как к бесполезным отвлекающим факторам, излишествам, которые она едва ли могла понять. Однажды на одной из их рабочих встреч Шут сказал Предвестникам, что, хотя большинству из них пришлось бы нелегко на незнакомом праздновании, этот ежегодный праздник обязан проводиться чтобы подвести итоги года. Таково было желание самой Царицы, ведь для главы государства важно видеть как ее народ веселится. Так что фактически у них не было ни единого шанса отказаться.  Когда часы пробили полночь и Ноктюрн Гала начался, отголоски морозной городской тишины сменились приглушёнными звуками музыки и смеха. Арлекино, облаченная в элегантный, непривычный ей черный брючный костюм, стояла поодаль, в углу зала. Черная, усыпанная бриллиантами маска, украшающая черты ее лица, была довольно бессмысленной, ведь даже агенты фатуи с расстояния сотен метров все равно могли бы безошибочно распознать бросающиеся в глаза однотонные одеяния и ауру, которая скорее отталкивала, чем располагала к себе. — Опять одиноко стоишь в углу, красавица? До ушей Арлекино донёсся голос напоминавший воркование голубок. Оторвав свой взгляд от стакана огненной воды в руке, Арлекино заметила Колумбину, стоящую подле нее Архонт знает сколько.  Другим людям было бы некомфортно даже просто стоять рядом с Колумбиной дольше пяти секунд, но к счастью Арлекино уже привыкла к странным выходкам Третьей. — Я бы предпочла замёрзнуть снаружи если бы не приказ Её Величества. — сухо ответила Арлекино, закатывая глаза.  — Ты никогда не была из тех, кто безоговорочно слушается приказов Царицы, Слуга, — заметила Колумбина, ее голос был пронизан сарказмом. — Ты ведь здесь только для того, чтобы втайне пялиться на нее, — продолжила она, явно намекая на одну особу.  Арлекино под маской выгнула бровь, ее взгляд метнулся по направлению к танцевальной площадке, где Прекрасная Леди, Ла Синьора, одетая в малиновый наряд с красивейшими узорами, которые будто соперничали с усыпанным звёздами небом, грациозно кружилась.  — И кто же на кого пялится? — резко парировала Арлекино, правда раздражение в ее тоне противоречило взгляду прикованному к Синьоре. Колумбина усмехнулась. И кого она пытается обмануть? Она ведь даже не попыталась этого скрыть. Было такое ощущение будто бы весь этот маскарад странным образом обнажал скрытые желания даже тех, кто искусно умел скрывать их.  — Если я что-то и знаю о тебе, Слуга, так это то, что ты ужасная лгунья, когда дело касается Ла Синьоры. — заметила Колумбина, получив в ответ фырканье от Четвертой. — Ты как открытая книга, даже если прячешься за этим мрачным фасадом.  Арлекино всего лишь пожала плечами и скривила губы, на этот раз даже не пытаясь отрицать. Она поднесла стакан с огненной водой к губам — жжение крепкого алкоголя моментально отвлекло ее от сияющей в свете люстр загадочной персоны, которая приковала внимание Четвертой.  Раз по словам Колумбины ее так легко читать, тогда почему объект ее внимания не замечает тоски в глазах женщины? Достаточно чтобы она просто знала.  Время шло и с течением ночи атмосфера в бальном зале становилась всё теплее. Арлекино снова сделала глоток огненной воды. Алкоголь начал распространяться внутри, возбуждая ее нервную систему и придавая чувство слабого тепла. Она видела Синьору на другой стороне бального зала, вовлеченную в разговор с Регратором. Арлекино понятия не имела о чем они беседовали, да и не то чтобы это заботило ее, однако было что-то, что затронуло струны ледяной души.  Благодаря своему известному дипломатическому мастерству Арлекино никогда, в отличие от других Предвестников, не пьянела. Алкоголь не имел на нее влияния, ей просто нужна была причина чтобы выйти из тени и осуществить свои желания.  — Удачи, Слуга. — Колумбина слегка подтолкнула Арлекино под локоть. Третья была настолько наблюдательной, будто действительно смогла прочесть женщину словно открытую книгу.   Арлекино слабо вздохнула в ответ, прежде чем отставить стакан в сторону и начать пробираться сквозь шумную толпу к центру танцевальной площадки, вернее, чуть в дальше, где стояли Ла Синьора и Регратор.  Сотни пар глаз следили за каждым ее движением, но только не объект ее желания. Так было всегда — Ла Синьора никогда не обращала на Арлекино внимания, будто и вовсе считала ее пустым местом. Не исключено, что это был эффект алкоголя — два глотка огненной воды едва коснулись ее глотки и Арлекино уже ни о чем не переживала. Чувство уверенности внезапно окутало ее и несло навстречу загадочной особе.  Как только Арлекино подошла к этим двум, оркестр тут же начал играть медленную мелодию, словно подготавливая почву для танца. Волшебство праздничного вечера казалось усилилось, когда тень Слуги нависла над двумя предвестниками.  В конце концов Ла Синьора была вынуждена признать присутствие женщины вежливым кивком головы. Регратор же окинул Арлекино заинтересованным взглядом, узнавая личность сокрытую под усыпанной бриллиантами маской.  — Надо же, неужто это Слуга собственной персоной решила почтить нас своим присутствием? — ухмыльнулся Регратор, смерив взглядом Арлекино.  Не обращая внимания на язвительный комментарий мужчины, Арлекино переключила свое внимание на Ла Синьору. Вычурные канделябры мерцали теплыми золотистыми оттенками, отражаясь в любопытных и в то же время равнодушных глазах Прекрасной Леди. Словно предчувствуя грозившую разразиться бурю, Регратор удалился, оставляя двух предвестниц в напряжённой атмосфере.  — Розалина, — тишину нарушил бархатный, отдающий стальными нотками голос Арлекино. Ла Синьора нахмурила брови, встречаясь глазами с Арлекино под маской — упоминание ее настоящего имени вызывало раздражение.  — Слуга, мы находимся на официальном мероприятии, так что прояви хоть капельку приличия. — сухо ответила Синьора, с трудом скрывая раздражение в голосе.  Оставив без внимания ее замечание, Арлекино слегка наклонилась вперёд и протянула руку в перчатке.  — Позволите пригласить вас на танец? Как и ожидалось, Синьора сомневалась. Зачем Слуге понадобилось приглашать ее на танец? Разве только Синьора что-то упустила, ведь их отношения вряд ли можно было назвать достаточно хорошими для такого предложения.  — Никаких скрытых мотивов. Клянусь своим именем, — заверила ее Арлекино, все ещё протягивая руку. — Всего лишь один танец не навредит, Розалина.  Один танец, Розалина, и, возможно, ты поймёшь, что скрывается под этой маской. Синьора знала, что лучше не отклонять приглашение сразу, особенно учитывая маскарадную тематику праздника. К тому же что-то в глазах Арлекино привлекло ее внимание.  Что в них? Желание? Обман? На этот вопрос не было ответа.  Немного помешкав, Синьора вложила свою ладонь в руку Арлекино в перчатке и слабо кивнула, принимая предложение. Ее малиновый наряд, украшенный замысловатыми узорами, напоминавшими заледенелые огоньки, едва заметно колыхался при каждом ее движении.  Заметив согласие, Слуга мгновенно сомкнула пальцы, крепко сжимая ладонь Синьоры в своей, словно никогда не желая отпускать.  Мелодия окутала их, плавно кружащих в танце, словно дуэт под люстрами среди океана масок.  Ужасные движения Арлекино не стали неожиданностью — жесткие и монотонные, они полностью отражали ее род деятельности и личностные качества, резко контрастируя с плавными и отточенными движениями Синьоры. Однако для Синьоры это все таки стало открытием — она всегда привыкла видеть Слугу преуспевающей во всем. Так что видеть ее неуклюжесть было... странно занимательно.  — Никогда бы не подумала что "великая Слуга" будет испытывать трудности на танцполе. Вполне возможно я переоценила твои способности вне государственной деятельности? — сказала Синьора, едва пряча язвительную улыбку.  Арлекино усмехнулась — низкий гортанный звук завибрировал под ее маской. Она знала о своем отсутствии танцевального таланта, но все равно твёрдо двигалась навстречу Синьоре. Даже сидевшая в углу зала Колумбина видела исходящую от женщины уверенность.  — Вполне возможно. Но все же было бы упущением не пригласить нашу Прекрасную Леди на танец.  Синьора выгнула бровь, застигнутая врасплох таким неожиданным ответом.  — Что ты замышляешь, Слуга? Что-то вроде политического маневра?  Губы Арлекино изогнулись в слабой ухмылке, а взгляд смягчился.  — Если мне что-то и нужно от вас, так это ваше внимание, Розалина. Пусть даже ненадолго.  А?  Синьора не могла понять, что подразумевала Арлекино под своими словами. Что ей нужно ответить? Оркестр образовал вокруг них водоворот из нот, и на мгновение мир за пределами бального зала словно перестал существовать.  — ...и зачем тебе понадобилось мое внимание? — Чтобы вы могли сосредоточиться на мне.  Синьора прищурилась, в ее взгляде читалось недоверие. Она всматривалась в глаза Арлекино под маской, пытаясь найти в них хоть малейший признак обмана, на что Арлекино лишь отмахнулась, посмеиваясь — немногие могли наблюдать ее смех.  — В это так трудно поверить? Синьора хмыкает холодное «ха», прежде чем ответить. — Я лучше, чем кто-либо другой знаю, какими скользкими могут быть твои слова, Слуга,  — замечает Восьмая, в ее голосе чувствуется холод, — Ты известна своей способностью утаивать истинные чувства. Именно эти твои приёмы стали причиной неминуемой гибели наших политических недоброжелателей. Закончив высказываться, Синьора метнула взгляд к Арлекино. Что же, ожидаемая реакция, но всё же Слуга желала услышать иные слова.  — Истинные чувства, не так ли? — улыбнулась Слуга, придвинувшись на пару сантиметров ближе к Синьоре во время их танца. — В таком случае неужели вы действительно считаете, что я неспособна быть по крайней мере хоть немного честной? — Именно. — ясный и однозначный ответ. В глазах Синьоры нет ни капли сомнения. — Даже если твои слова чисты, я знаю, что лучше не поддаваться, если я не хочу сожалеть об этом позже.  Ах. Так вот какой ты меня видишь. На лице Арлекино промелькнула почти неуловимая уязвимость, но она ответила со слабой улыбкой. — Мудрое решение. Как и ожидалось от нашей Прекрасной Леди.  Синьора была права, в любом случае скрывать эмоции Арлекино умела лучше всего.  Это не потому что ты не можешь этого видеть. Даже если бы моё сердце  разрывалось на части на твоих глазах, ты бы все равно предпочла не видеть.  Но все в порядке, Розалина. К изумлению Синьоры, Арлекино крепче сжала пальцы Восьмой и оставила нежный поцелуй на тыльной стороне ее ладони, вызвав бурные аплодисменты окружающих. Моя любовь к тебе и не должна быть заметна, но пока она будет жить внутри, мое сердце будет биться.   Оркестр отыграл финальные ноты и взгляд Арлекино задержался на Ла Синьоре. Ее голос, теперь едва громче шёпота, касался ушей Прекрасной Леди.  — Благодарю за то что удовлетворили мое эгоистичное желание, Розалина. Мне бы хотелось чтобы это длилось дольше, но тогда бы моё сердце желало большего.  Синьора замерла, не в состоянии сказать что-либо в ответ. На ее лице отражались шок, раздражение, множество других различных эмоций, кроме чего-то, хотя бы отдаленно похожего на одобрение или признание.  Арлекино понимала — это было всего лишь выдавание желаемого за действительное.  — Пока наши пути вновь не пересекутся.  Поклонившись, Арлекино отпустила ладонь Синьоры и скрылась в водовороте океана масок. Атмосфера в бальном зале вновь вернулась к оживленной болтовне, словно ничего и не случилось. Алая Ведьма так и осталась стоять на том месте, где они танцевали, теряясь в догадках, что она чувствует по поводу всего, что только что с ней произошло.