Зависимость наркоторговца

      Звон в ушах оглушает похуже вечно маячащих вертолётов перед глазами, а просто разомкнуть веки кажется чем-то нереальным, но боль в плечах, груди и спине заставляет в панике дёргаться и осматриваться по сторонам. Картинка перед глазами, превратившаяся в сплошной калейдоскоп, плывёт, но одно точно понятно: его поймали. Вокруг темно, но видно серые, неоднородно мокрые стены, от них в носу застревает запах сырости и плесени, пол точно такой же, но измазан следами расплывшейся крови, будто бы кто-то пытался отмыть, но бросил это дело почти сразу же. Позади слышно, как периодически что-то по капле разбивается о пол.       Аркаша кричать не спешит, зная, что это не приведёт ни к чему хорошему, а первым делом думает о том, как снять верёвку с рук, крепко-накрепко завязанных за спиной, и свалить бы отсюда поскорее. Он точно помнит, что в правом ботинке на такой случай оставил небольшой кинжал, а потому извивается на стуле, чтобы хоть как-то достать своё «спасение», но поздно понимает, что щиколотки намертво привязаны к ножкам стула. — Не это ищешь? — едкий, точно скрежет металла, голос, кажется, ввинчивается в голову. Аркаша жмурится от боли в голове, но взгляд поднимает, переставая пытаться выбраться. Пред ним предстаёт собственной персоной его злейший враг — известный наркоторговец и самый безбашенный человек, которого только знает Аркаша. Он может добиться всего, чего только захочет, чем и пугает. И потому Аркаша совсем не удивлён, что сейчас сидит связанный, а Марин смотрит на него, склонив голову, и крутит меж дрожащих пальцев его ножик. Аркаша лишь гаденько улыбается в ответ и, отзеркалив позу, смотрит, прищурив глаза. — И чего ты хочешь? — спрашивает, приторно-сладко улыбаясь. Марин поднимает брови в удивлении и делает несколько шагов в его сторону, пока в его руках блестит металл.       Марин ровным счётом никак не изменился с последнего раза, как они виделись: всё тот же шрам под глазом — их первая встреча закончилась не очень удачно, — уставший взгляд, изношенная кожаная куртка, почти полностью перепачканная в крови, а на костяшках пальцев ярко-красные следы: явно недавно была перепалка. — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — его голос раздаётся эхом по помещению. Аркаша съезжает вниз по стулу, расставляет широко ноги, и смотрит надменно, хоть и находится явно не в выигрышном положении. — Я хочу услышать ещё раз, — Марин уводит глаза, — это тешит моё эго, — на лице Аркаши застывает злорадная ухмылка. Ему нравится дразнить Марина, чертовски нравится. Играть с огнём — самое любимое хобби Аркаши. На втором месте — убивать врагов. Хотя почему-то именно Марина каждый раз немного жаль. — Я хочу тебя, — оказываясь впритык, Марин смотрит даже как-то просяще, чем удивляет Аркашу. Во все предыдущие встречи Марин выглядел более уверенным, влаственным, а сейчас как будто ломается, сдаётся. — Ты же меня ненавидишь, — с улыбкой говорит Аркаша, уводя взгляд на одиноко горящую тусклым светом лампочку. — Как же так? Ты хочешь своего злейшего врага, самого сильного конкурента. Не боишься потерять власть? — а сарказма и самодовольности у него не занимать.       Марин смотрит прямо на него, смотрит голодно, желающе и опускается на колени. Следом опускает ножик рядом с собой на пол. — Я тебя ненавижу, но это не значит, что я не хочу тебе отсосать, — Аркаша смотрит на него с улыбкой, довольный тем, что ему хочет отсосать самый влиятельный наркобарон страны, закусывает губу, глядя на то, как Марин трясущимися ручонками расстёгивает пуговицу, а затем и ширинку на старых, явно потрёпанных жизнью и временем джинсах. — Даже если я потеряю власть, я не откажусь попробовать тебя на вкус, — пальцы скользят по ткани трусов, оглаживая член по рельефу. — А если я откажусь? — с азартом спрашивает Аркаша, пальцами перебирая край верёвки, связывающей его запястья. — Я убью тебя, — легко отвечает Марин, словно его слова ничего не стоят, а затем кончиком языка скользит по ткани. Аркаша сжимает пальцы в кулаки, хочет выбраться, но получается только нелепо дёргаться. Марин расплывается в едкой улыбке, сжимает пальцами худые бёдра и спрашивает: — Всё ещё хочешь отказаться? — Нет, — отвечает Аркаша, глядя на то, как Марин оттягивает резинку трусов, — я и не хотел отказываться, — Аркаша сдержанно улыбается, когда видит в глазах Марина полную удовлетворённость его ответом и желание, заполняющее всю радужку. — Может, развяжешь меня? Развлечёмся по-другому… — В прошлый раз я тебе поверил — и пролежал под капельницей несколько дней, так что… — размышляет Марин, приспуская трусы. — Нет, — по-детски наивным голосом говорит Марин, а затем накрывает языком головку. Аркаша невольно дёргает ногами, подавляя вставший посреди горла стон. Марин, придерживая член рукой, опускается к его основанию, а затем ведёт шершавым языком по всей длине вверх-вниз несколько раз, отчего Аркаша весь извивается, но не стонет. Эдакая молчаливая игра, в которой Марин, он уверен, выиграет.       Аркаша снова и снова дёргает руками, желая выбраться, ведь выход так близко: протяни руку — и кинжал будет меж пальцев, а там всего пара движений — и вот уже и Марин в руках надёжных врачей, а он на воле. Но почему-то в этот раз руки связаны слишком сильно — развязать не получается.       Марин работает ртом размашисто, так, что у Аркаши искры перед глазами, а с губ так и норовят сорваться беспорядочные стоны. Но всё, что Аркаша себе позволяет, это только закинуть голову и, сжав руки в кулаки, изредка громко выдыхать и мычать. Отсасывает он хорошо, с этим не поспоришь. Несмотря на то, со сколькими шлюхами он спал, Марин — самая дорогая из них и самая желанная. Как гранёный бриллиант среди остальных. Только вот обычно люди хотят бриллианты, а не наоборот.       Мурашки пробегаются по всему телу, хоть от них и противно. Аркаша невольно опускает взгляд вниз и видит лишь темноволосую голову, которая так хорошо двигается и очень невовремя останавливается. Марин с пошлым хлюпом выпускает член изо рта и смотрит замыленным взглядом на лицо Аркаши. Непонятно, кто из них более красный, но точно понятно то, что обоим это до чёртиков нравится, хоть и ни один, ни другой это не признают даже под дулом пистолета. — Наигрался? — с вызовом, когда Марин больше не берёт в рот, а только ведёт пальцами вдоль, трёт чувствительные точки, заставляя Аркашу нервно ёрзать и издавать приглушённые просящие стоны. — Ещё нет, — с какой-то безумной улыбкой отвечает Марин, продолжая давить пальцами, отчего через какое-то время прикосновения становятся болезненными, — я хочу, чтобы ты был в моей компании, — Аркаша застывает в удивлении, — ты хорошая рабочая сила, хорошо продаёшь и доставляешь вовремя и без проблем. Поверь, мне не стоило ни копейки, чтобы получить всю информацию о тебе, — внутри плескается необъяснимая радость от того, что он сумел поставить Аркашу в ступор. — Ты не выйдешь отсюда живым, если не согласишься. — Какая же ты сволочь, — немного отойдя от шока, шипит Аркаша, когда Марин снова берёт в рот полностью. — Ты же знаешь, что я не соглашусь, так чего ты ждёшь?! — в его голосе так и сочится злоба и ненависть. — Ну же! Убей меня прямо тут! — слышится улыбка, отчего Марин поднимает глаза, не отрываясь от работы ртом. Аркаша словно сходит с ума, ловит этот азарт и смотрит на Марина как-то нетрезво, поэтому тот останавливается и отстраняется. — Ты же знаешь, что всё это — фальшь? — спрашивает с улыбкой Марин, поднимаясь с места. — Тебе придётся согласиться, потому что твоего начальника убили, — смотрит на часы, что под левым рукавом измученной куртки, — ровно десять минут назад! Как же совпало, — Марин опирается на его бёдра руками, а потому лица опасно близко. Аркаша хмурится и уже готов плеваться ему прямо в лицо. — Как же так вышло? Бедному Аркаше некуда идти! — столько сарказма в свою сторону Аркаша давно не слышал, а потому плевок так и просится. — Да, сладкий? — Иди на хуй, — по слову отчеканивает Аркаша, снова пытаясь высвободиться из оков, которые знатно так натёрли кожу. Смотрит вниз, впервые чувствуя себя опущенным и оскорблённым.       Марин лишь хмыкает и двумя пальцами поднимает его лицо за подбородок, заставляя столкнуться взглядами. — Так что? Работаешь? — спрашивает, а самодовольная ухмылка не слазит с его лица. — Затрахал, — отвечает Аркаша и, подавшись немного вперёд, накрывает чужие губы своими.