Однажды на берегу....

      Шум прибоя заглушал крик чаек. Маленькому Натаниэлю и десяти лет не было, когда он влюбился в непослушные волны, в свободный ветер и в бесконечный горизонт. Маленькому Натаниэлю казалось: всё, что есть у мира — небрежный, вечно неровный рассвет. И море. — Нат, пора ехать. — Мэри протянула ему руку, угрожающе поглядывая на прогуливающихся вдоль берега людей. — Я хочу взять ракушку. Всего одну! – его большие голубые глаза отражали и небо, и это несчастное море. И Мэри знала, что однажды в этих глазах кто-нибудь да потонет. — Я жду в машине.       Он бежал так, словно стая голодных волков неслась за ним по горячему песку, заваливая за сандалии осколки солнечных мидий. Он бежал к накрывающей берег волне, словно это было его шансом быть свободным. — Эй, это моё! — каре-зелёные глаза сощурились, бледная ручка потянулась к его и он замер. Впервые Натаниэль замер не от страха, а от желания узнать, что будет дальше. Что этот маленький мальчик сделает? Ударит? Толкнёт? Пригрозит? — Если не отдашь, то помоги собрать больше.       Угроза в его голосе показалась рыжему просьбой и он подумал, что искать ракушки с этим мальчиком будет лучшим его решением. Возможно, потом мать будет снова и снова повторять, как люди опасны, но сейчас эта протянутая рука манила больше всего на свете. Неподдельный мальчишеский интерес разгорался в нём, вызывая сопернических дух. Он старательно выгребал из песка отколотые брошенные раковины и быстро понял, что соревноваться с тем, кто бывает здесь чаще него, бесполезно. — Тебе нравятся ракушки? — теперь он складывал в ладошки всё, что ему протягивал блондинистый мальчик. Натаниэль шёл за ним по пятам, сверкая голубизной и поглядывая на воду. Чем-то мальчик впереди него был похож на это море. Запахом соли, спокойствием волн и... — Мне нравится их собирать. Забирай все себе. — Я хочу отдать тебе одну. Или все. — Нат резко сбросил с макушки кепку, мотнув в лучах солнца рыжим беспорядком, и высыпал горсть различных узорчатых ракушек, камней и осколков, выискивая ту самую. — Я Эндрю. — А мне мама не разрешает говорить имя. Но для тебя я могу придумать новое. — Зачем?       В эту самую секунду, под палящим солнцем и брызгами, он выжидающе моргал. Такой терпеливый, такой любопытный, открытый ему. И Нат наконец вытащил круглую ракушку с водорослями. Он бы отдал все, но вспомнил, что не может забирать у моря больше, чем сможет отдать. Такова жизнь, верно? Он просто слишком правильный для этого неправильного мира. И за одну эту ракушку он заплатит горстью. — Она подходит тебе. — поднялся, отряхиваясь, и покосился – вспоминая это несчастное обещание – на машину. Оттуда на него смотрела мать, прожигая взглядом. Он знал, что ему не будут напоминать. Знал, что должен сдерживать обещания. Одна ракушка. Только одна. И только одно прощание. А ещё он знал, что одному из этих людей сегодня соврёт. — Я Натаниэль. Мне пора. Не забудь ракушку!       Песок примет форму его крохотных ножек, вода любезно заберёт каждую раковину, которую маленький Натаниэль вернул морю, а Эндрю навсегда запомнит его имя. — Не забуду.