Рядом

      Мойра вернулась домой тихо, стараясь как можно осторожнее повернуть ключ в замочной скважине и бесшумно прокрасться в комнату, слабо освещенную одними только свечами. Даже после короткого перелета шея совсем затекла, а теперь от наполняющей пространство смеси запахов голова слегка закружилась. Она определенно различала сладковато-древесные нотки сандала, которые любила в своих духах так же сильно, как ненавидела их Ангела. Неужели за жалкие несколько дней порознь можно успеть настолько сильно соскучиться?       Усталость, которая прежде только намекала на свое присутствие, вдруг опустилась на плечи тяжелым грузом. Мойра наконец положила ключи на стол и ослабила непривычно строгий черный галстук. Небольшая сумка с вещами по-прежнему стояла в коридоре: разбирать их сиюминутно не было ни желания, ни сил. Бытовая бессмысленность еще успеет ворваться в жизнь, сейчас же есть куда более важные заботы.       Ангела, одетая в голубое вечернее платье, прекрасно подходящее к ее лучистым глазам, так и уснула на диване, даже не удосужившись смыть смазанную косметику. Плед, небрежно отброшенный за ненадобностью, должно быть, давно оказался на полу, но Мойра не стала его поднимать. Она подошла ближе и наклонилась, чтобы легким движением убрать мешающую прядь светлых волос и коснуться горячей щеки кончиками пальцев, осторожно и трепетно, так, как не касалась никого прежде. Мойра придвинулась к самому лицу, но в ушах отозвался только звук собственного сердцебиения. Сколько бы ни прошло дней, месяцев или даже лет, каждый поцелуй волновал так же сильно, как первый, и кричал о любви громче любых слов. — А ты поздно.       Последние свечи догорели, но Мойре вовсе не нужен свет. Она и без того знала, что Ангела открыла глаза и недовольно поджала тонкие губы, жаждущие нового прикосновения. Несколько дней, проклятые несколько дней без нее тянулись медленно и болезненно, как несколько вечностей, но Мойра не спешила ничего говорить, не спешила снова делиться теплом. — Ты скучала по мне? — молчание нарушил вопрос до того глупый и странный, что в ответ хотелось только рассмеяться. — Конечно, я скучала по тебе, — Ангела вздрогнула, как и всякий раз, когда вместо давно затерявшейся во времени колкости в голосе Мойры слышала почти болезненную нежность. — Думала о тебе каждую свободную минуту. — То есть, никогда? — сделала серьезный вывод Ангела, но если бы в комнате остался хотя бы один источник света, коварная улыбка точно не укрылась бы от внимательного взгляда Мойры. — Любимая, я… — начала было объяснять она, но замерла, когда руки мягко обвили шею и притянули ближе, вновь заставляя губы коснуться желанных чужих. — Это был риторический вопрос, — все-таки решила пояснить Ангела, только Мойра тоже совсем не ждала ответа. Единственное, что ей было нужно, так отчаянно, так по-настоящему, и без того рядом.