Истории любви 2

Начинать с начала было сложно. Это как если бы вести одну линию, а потом резко прервать её, после чего начать вести её снова, как и раньше. Какаши уже не был прежним, тем, кого помнил Ирука.Уходил один человек, вернулся другой. Он и не ожидал, что война проходит бесследно, но что она настолько меняет людей — он был к этому не готов. Они тогда расстались, глупо, по-детстки — просто перестали разговаривать. Ирука порывался было написать, позвонить Какаши первым, но каждый раз останавливал себя. Думал, что успеет разрешить этот вопрос, все откладывал его на потом. Всегда находились дела поважнее. То работа, то забывал… А потом стало поздно. О том, что Какаши уехал в горячую точку, он узнал от общих знакомых. Тогда от этой новости он оторопел, не веря, что Какаши поступил вот так, ведь он обещал ему, что не будет ввязываться ни во что подобное. Он был контрактником, но служил до этого только в тихих, отдалённых местах. Теперь же он был на передовой, и осознание этого подкашивало Ируку. Расстались ведь они по-плохому, даже не попрощавшись. Ирука даже не знал, куда именно уехал Какаши. Он не мог ни позвонить, ни написать ему. Было невыносимо представлять Какаши там, где окопы, свистящие пули над головами, грязь, холод, сменяющийся жарой, ранения, смерти. Ирука был виноват в этом. Возможно, если бы они не поссорились тогда из-за какой-то ерунды, которую он даже не помнит сейчас, Какаши бы не решился бы уехать, не бросился бы опрометью в уходящий поезд, лишь бы подальше от него. Не променял бы мирную жизнь и гражданку на тяжёлые берцы и камуфляж с оружием за спиной. Не поставил бы на кон свою жизнь, балансируя на лезвии ножа. Неужели боль от его слов была настолько сильной, что Какаши предпочёл броситься в прорубь с головой, оставив все, что у него было? Когда Какаши вернулся, Ирука не знал, как к нему подступиться. Прошёл почти год с тех пор. Ирука осознавал, что Какаши изменился, но это не означало, что он сможет просто так забыть его, как будто ничего не было. Он не сможет так жить. Встретиться с Какаши впервые после его возвращения было страшно. Казалось бы, Ирука ждал этого так долго. Ждал и надеялся, что он вернется. Вернулся. Ирука стоял у двери, до боли знакомой. Набрался смелости, позвонил в звонок, отсчитывая секунды. Послышались шаги. Какаши открыл дверь, не прогнал его с порога. Позволил войти внутрь. Казалось, он не ожидал его увидеть, но разглядывал пристально. Ирука не мог понять, злился ли Какаши, радовался ли он. Какаши стал казаться чужим. Он стал худее, жилистее. Волосы отрасли ещё больше, черты лица словно заострились. Взгляд стал тяжелым, а шрам будто проявился отчетливее на бледной коже. Изменилась даже походка и манера держаться. Но все же это был Какаши. Его Какаши. Тот, в которого Ирука влюбился пару лет назад. С которым разделил первый поцелуй и постель. Тот, к кому хотелось спешить поскорее домой после работы. Тот, кто любил собак и гулять по вечерам, читал дурацкие книги и спать подольше по утрам. Тот, которого он любил. И который любил его. В доме царило запустение. На поверхностях скопилась пыль. Казалось, что тут никто и не живет, но кое-где лежали вещи, а на столе стояла кружка. Они прошли на кухню. Ирука сходу сбивчиво попросил прощения, хотя все, что ему хотелось тогда, обнять его и стиснуть в руках крепко-крепко. — За что? — спросил лишь Какаши, когда он закончил. Ирука запнулся. — За… все. Какаши не сводил с него взгляда, разглядывая его лицо. — Ты даже не знаешь, за что просишь прощения, — сказал наконец он. Без злобы, без насмешки. Просто констатировал факт. — Даже если и так, мне все равно есть за что. Помолчали. — Так… прощаешь? — осторожно поинтересовался Ирука. Какаши почесал затылок. Старая привычка. При виде этого у Ируки немного потеплело на душе, словно от отголоска прошлого. — Я и не держал обиды. Тебе незачем извиняться. Ирука закусил губу. Разговор шёл не по плану. В голове лихорадочно заметались мысли. Он ожидал чего угодно — обвинений, игнора, холодности, но не вот этого. Какаши словно окаменел, покрылся коркой льда, сквозь которую не пробиться. — Какаши… — начал было Ирука, но тот внезапно перебил его. — Кажется, что прошла целая вечность, — пробормотал Какаши, разглядывая его напротив, словно видел впервые и хотел запомнить каждый изгиб, каждую линию. Потом он медленно протянул руку вперёд, чтобы коснуться его лица. Ирука застыл, когда почувствовал мягкое прикосновение Какаши. Так, как он когда-то касался его прежде. Это было нежное, любящее прикосновение. — Знаешь, я думал о тебе все это время, — сказал Какаши. Ирука сглотнул, его сердце забилось чаще. — Почему ты не писал мне? — с легкой горечью спросил он едва слышно. — Я думал, ты ненавидишь меня. Какаши отрицательно качнул головой. Он выглядел усталым. — Я не ненавижу тебя. Никогда не ненавидел. Вдруг он издал смешок. — Из-за чего мы тогда перестали разговаривать? Ирука встрепенулся. Горячая ладонь Какаши продолжала лежать на его щеке, большой палец оглаживал его кожу. — Я не помню. Кажется… Кажется, поссорились из-за того, что ты опоздал. Неважно, — резко тряхнул головой Ирука. — Это так глупо, прости. Потом он опомнился. — Ты в порядке? Как твоё здоровье? Я слышал, ты получил несколько ранений… — Ирука замотался, разглядывая его сверху вниз. — Ерунда, — ответил Какаши, отмахнувшись. — Все по касательной, одна навылет. Ничего страшного. Знаешь же, что на мне, как на собаке все заживает. Ирука кивнул, а потом несмело протянул руки и положил их Какаши на ссутуленные плечи. Жесткие. Провел осторожно вниз, к предплечьям, по напряжённым, словно каменным, мышцам. Какаши отнял руку от его лица, но Ирука подхватил его ладони и сжал их в своих. — Я все ещё люблю тебя, Какаши, — забормотал он, в груди стиснулось что-то так сильно, что ему стало трудно дышать, горло сжалось. — Пожалуйста, больше не уходи. Он обнял его, обхватив руками. Какаши первые секунды стоял, не шевелясь, а потом обнял в ответ, сначала осторожно, а потом хватка усилилась. Ирука прижался ближе, желая словно раствориться в нем. Он ощущал, как сердце в груди Какаши билось часто-часто. Прямо как у него. Они стояли так какое-то время. Ирука уложил голову ему на плечо. Какаши все также крепко стискивал его. Кажется, он плакал. Его плечи едва заметно вздрагивали, и Ирука поглаживал его по спине, по шее, по волосам. Его глаза и так были мокрые, а горло и нос щипало. Все не будет как прежде, но все будет хорошо, потому что они есть друг у друга.