хочу чувствовать тебя.

тихие шаги и противный скрип двери. привычное уже обоим молчание под шуршание верхней одежды, которую аккуратно развешивают на спинку старого выцветшего кресла. такая же привычная для двух обывателей кромешная темнота, нарушенная резким взмахом волшебной палочки только что вошедшей девушки. по началу – раздражало все. момент, когда перестало/стало вдруг родным?/ - упустили оба. слабый огонь наполовину прогоревших свечей наконец-то освещает просторное помещение, угол которого заставлен древним, покосившимся шкафом с пыльными книгами, такими же старыми и поломанными стульями и столами с кучей ненужного хлама. а главное – человека, стоявшего в пол-оборота около окна, стекло которого было настолько грязным, что вряд ли в нем можно было бы хоть что-то рассмотреть. высокая фигура в темной одежде, напряженная, застывшая, будто статуя. словно не дышит. глаза закрыты. в руке тлеет сраная маггловская сигарета. - как всегда, опаздываешь ровно на двадцать минут. только бы она не начала привычно чихвостить его за дурную привычку – нападает на нее первый, а в голосе – усмешка, пускающая тысячу мурашек по всему телу. и руки Грейнджер уже сами тянутся к нему. коснуться, встряхнуть, спросить какого-черта и что-с-этим-делать. девушка даже не знает, когда это началось. может, когда Поттер стал засиживаться в ее кабинете, молча наблюдая за тем, как глава отдела перебирает кучу бумаг? или когда на семейных ужинах семьи Уизли он стал садиться рядом с ней, под столом раз по 5-6 случайно/ли?/ задевая ее колено своим? когда она начала заходить каждое воскресенье в маггловский магазин, чтобы купить приторно сладкие конфеты, которые он так любит/она терпеть не может/, и оставлять их на своем рабочем столе, каждый день заново наполняя чашку? может когда после очередного рабочего задания парень игнорировал министерских докторов и шел лечить раны сначала в кабинет к Грейнджер, а после ночных рейдов – в ее квартиру? а может быть, когда разочарованная «я-думала-ты-идеальный» Джинни, попросила взять таймаут в их с Гарри отношениях? или когда Рон, картинно убитый горем, признался, что чувствует к девушке-тренеру его команды по квиддичу больше желания, чем к Гермионе? черт его знает когда. и честно – ей плевать. сейчас их выбрали для визита заграницу на международные магические переговоры, а главное – предупредили, что придется танцевать на светском приеме. ни в одной из их квартир не было достаточно места для репетиций, поэтому – вот. пыльно, темно, достаточно много пустого пространства, есть где отдохнуть - конечно, можно было бы починить всю мебель, но им нравилось отдыхать вдвоем на единственном целом кресле, располагаясь как можно ближе друг к другу, постоянно касаясь. оба приходят сюда каждую субботу, как домой. и пока Поттер здесь, в этой комнате, с ней – плевать на все причины. - постоянство - признак мастерства. выпаливает резко, рвано. так, чтобы рукам, которые секунду назад уже тянулись к Поттеру, не хватило сил. он поворачивается и открывает глаза. все так же улыбается, а глаза неестественно блестят. взмахивает палочкой, и комнату заполняет едва слышимая мелодия. это не похоже ни на что, под что они репетировали до этого. но девушке нравится. и мелодия, и то, как Гарри смотрит на нее. так же пристально и странно, как все эти последние/неловкие/ месяцы. - солнце, придется нам сегодня задержаться на эти двадцать минут. Поттер почти смеется, когда брови Грейнджер взлетают вверх от удивления. солнце? приятно, неловко, играючи, изображая кого-то дерзкого. но в чем причина – ей становится понятно через секунду. - Гарри, сколько огневиски ты выпил сегодня с Симусом и Невиллом? звонкий смех того-самого-мальчика – господи, как же ей нравится это слышать! – заставляет и саму девушку заулыбаться и даже расслабиться. это же Гарри. ее Гарри. почему ей должно быть с ним сложно? - на самом деле много, - он подходит ближе, - прости. - минус 10 очков Гриффиндору, мистер Поттер. после уроков на отработку в мой кабинет. она решает поддержать шутку. двигается навстречу. сил/желания/ нет быть на малейшем расстоянии, когда он так близко. тон МакГонагалл прерывается на половине фразы, как только соприкасаются тела. его шумный, нервный выдох/смех прям ей в ухо. если бы между ними была замкнута электрическая цепь, Британия осталась бы без света. его теплые/такие-родные/ руки на ее талии. ее грудь касается его живота, руки тянутся к черным волосам на затылке. слегка перебирают. теперь все правильно. - тебе и самой не помешало бы иногда расслабляться, Гермиона, - полушепотом до мурашек по спине, - будешь? у меня с собой. какой бы правильной она не была, сейчас – плевать. - давай. на полсекунды прижимается к ней сильнее. и отпускает. отходит к подоконнику с бесформенной кучей своей одежды и рюкзаком. пару взмахов палочкой – протягивает ей напиток в идеально трансфигурированном из обломка дерева под подоконником бокале. жадно осушает залпом. горько. невкусно. но как же приятно. - иди ко мне. они едва двигаются под музыку. совсем не то, что они репетировали. или наоборот – то самое? прижимаются сильнее, ближе, ярче. руки начинают жить отдельно от головы – изучают, наслаждаются. неожиданно для самой Грейнджер оказываются под футболкой Поттера. горячее сбитое дыхание – кожа покрывается мурашками от каждого медленно-сладкого, легко-дразнящего прикосновения холодных ладоней по спине. пальцы Поттера сильнее сжимают ткань рубашки девушки – она так сильно ему мешает. но Гермиона была бы не Гермионой, если бы не. - Гарри, что с нами происходит? может быть им кто-то подлил в чай зелье? или смеха ради заколдовал? может какая-то магнитная волна над чертовой планетой накрыла именно этих двух? мягко скользит руками вверх по ее спине, зарывается в волосы. притягивает ближе. заставляет уткнуться носом в свою грудь. стук сердца в его груди окончательно перебивает музыку. это настолько правильно, естественно. будто сходятся в идеальном узоре последние два пазла огромной мозаики. ладонь тянется к ее лицу, гладит. срывает тихий стон удовольствия с губ. просьба не останавливаться застывает над ними в воздухе. пульсирует, подбивает. такого тепла она не чувствовала ни с кем. -не знаю. просто хочу чувствовать тебя. неудачная попытка/нежелание/ продолжать разговор захлебывается в жадном поцелуе. губы у Гарри твердые, пропитанные маггловским табаком и огневиски, но Гермиона только сильнее жмется к нему. отругает его как-нибудь потом. когда он придет отрабатывать наказание. казалось бы – куда еще ближе, но. им так не хватало их. и надо ли думать о том, что будет с многолетней дружбой? надо ли разбираться с чего это началось, чем закончится и что скажут окружающие? такая необходимая и столько лет недостающая маленькая деталь картины вдруг нарисовала сама себя – идеальный шедевр готов.