Простые мелочи

      Юнхо потягивается, разминая затёкшие плечи и шею. Дорога из аэропорта до их общежития и так долгая, а вечером совершенно невозможно объехать жуткие пробки в центре. Неудивительно, что он успел задремать, прислонившись лбом к холодному стеклу. Голова сама собой поворачивается, оглядывая тёмный салон машины. Хонджун рядом подсвечивает своё лицо экраном телефона, ведя активную переписку с совершенно глупой улыбкой. Здесь даже не нужно гадать о том, кто его собеседник. Взгляд скользит назад, где расположились Минги и Ёсан. Ги устало склонил голову на чужое плечо, тихо посапывая в шею. У Ёсана напряжено лицо, он явно чувствует дискомфорт из-за такой позы. Но ничего не может сделать, пока голова Минги покоится на его плече.       Заметив на себе нежный взгляд, Ёсан отрывается от разглядывания вида за окном, смотря на Юнхо в ответ. Теперь его лицо кажется не напряжённым, а скорее уставшим, со слабой улыбкой. Когда машина останавливается на светофоре, Юнхо тянет руку к Ёсану, слегка поворачиваясь. И тот тянет свою в ответ, принимая безмолвную поддержку. Скоро они будут дома.       Хотя навряд ли ещё кто-то кроме них назовёт это место домом. Общежития в максимальной близости от звукозаписывающей студии и репетиционного зала. В каждом собралась компания, от которой вряд ли можно ожидать тишины и спокойствия. Каждый день там что-то, да происходит. Трансляции, написание стихов к музыке, написание самой музыки, даже постановка хореографии с максимальной возможностью травм в таком заставленном пространстве. Но помимо работы там творится и другое. Там творится любовь.       Любовь братская. Они ведь много лет вместе, каждый день плечом к плечу, деля все радости и печали. Хотя нельзя сказать, что всегда всё было гладко. И ссоры были, и недопонимание было. Оно и сейчас временами возвращается, когда на них всех падает слишком много дел. Они огрызаются, дуются как маленькие дети, носами крутят, но потом утирают слёзы в одиночестве, потому что не хотели обидеть. Но в такие моменты время играет им только на руку. За столько лет дружбы они научились уступать, приходить мириться первыми. И это их спасает, возвращая нужный настрой и веру в то, что всё можно преодолеть.       Это любовь первая и совершенно нежная. К ней они шли по-разному. Кто-то быстро, кто-то с долгим осознанием, кто-то так до сих пор и не дошёл. Они и любят по-разному. У них разный язык любви, признания, уровень смелости и желаний. Но есть особое очарование в этом всём. И в том, что со временем их чувства и ощущения начали сходиться.       Юнхо был человеком, который лично за этим наблюдал. Он помнит то, с каким трепетом Минги говорил о Ёсане, о том, как ему хочется его удивить и порадовать. Юнхо тогда давал тихие советы, помогал с тем, чтобы купить подарок, не один раз вкладывая в них собственные деньги. Но это правда того стоило. Улыбка Ёсана и счастливые глаза Минги того стоили.       На его глазах эти отношения из дружеских, трепетных и хрупких превратились в твёрдые, уверенные, настоящие. Они признались группе в них открыто и получили только одобрительные возгласы, объятья и наставления о том, что всё должно остаться в стенах их дома. Конечно, не один раз обещания были нарушены. И его нарушали не только Минги с Ёсаном. Чего стоят только взгляды между Саном и Уёном. Тут даже слепой всё поймет. Но что они могут поделать, когда кровь внутри буквально пылает, а эмоции через край? Сдержаться нереально.       И может бы Юнхо так и остался посторонним наблюдателем, если бы в какой-то момент не сдался собственным спрятанным чувствам. Это ощущалось как щелчок. Так взрываются бомбы, разрушаются плотины, сотрясается земля. Так он вылил всё на Минги, усадив его перед собой и запретив перебивать. Они просидели почти всю ночь, измучили себя слезами, воспоминаниями о школе, невысказанными ранее словами. Честно признаться, Юнхо плохо помнит то, как всё закончилось в ту ночь.       Но он до сих пор отчётливо помнит о том, что проснулся на следующий день в объятьях Ёсана. Это было неожиданно, странно, но тепло. Даже вечно холодные пальцы не казались такими в тот момент. Опухшие глаза болели, смотреть на улыбающегося Минги было стыдно, слов отчего-то никак не находилось. Но сейчас говорили уже они. Не так экспрессивно, как он прошлой ночью, скорее аккуратно, как будто пытаясь не напугать посылом. А тот в свою очередь был максимально простой. Они не против его любви. Они тоже его любят.       Они его любят. Оба.       Ёсан тогда признал, что с самого начала знал о чувствах Юнхо к Минги. И о том, как Юнхо жертвовал всем — собственным счастьем, деньгами, временем — ради дорогого человека. Рассказал о том, что всегда замечал этот взгляд на Минги. Никто другой ничего особенного в нём не видел, но Ёсан буквально его чувствовал. И это заставляло ощущать трепетное чувство, особую нежность к Юнхо, которая наконец-то нашла выход.       Они не стали на него давить, предложили выбор, даже кто-то упомянул о психологе. Но Юнхо отказался. Он лишь попросил о времени. Между ними снова возникли доверительные отношения, все старались вести себя друг с другом аккуратно. От этого мысль о любви в двукратном размере стала всё более заманчивой. Теперь Юнхо ловил себя на том, что стал часто засматриваться на Ёсана. Когда тот пишет музыку, записывает свои партии, тренируется в зале, мило беседует с Минги в гостиной их общежития. Потом взгляд обычно падал на того же Минги. Но больше жгучего чувства обиды и безысходности не было.       Юнхо потребовалось меньше месяца, чтобы полностью осознать то, что он хочет этих отношений.       Через неделю после признания случился их первый поцелуй. С того момента день не считается законченным, если они втроём не подарили друг другу поцелуи.       Вот и сейчас Юнхо тянется губами к виску Минги, помогая ему идти в темноте коридора. По-хорошему, конечно, стоит включить свет, нормально раздеться, сразу убрать вещи. Но это совершенно не для них. Особенно если перед этим пришлось больше часа трястись в машине.       — О да-а, диванчик, я так скучал! — тянет Хонджун и сам растягивается на диване, блаженно прикрывая глаза. Он чувствует, как всё тело ноет и в горизонтальном положении сильнее клонит в сон.       Они все фыркают в ответ на это и включают точечный свет, чтобы не напрягать и без того уставшие глаза.       — Вы хотите есть? — спрашивает Ёсан, заглядывая в холодильник. Там из еды только оставленные сегодняшним утром завтраки от менеджера. Но это даже назвать перекусом нельзя. — Если да, то нужно будет заказывать.       — Всё, что я хочу — это душ, стакан чая и спать, — ноет Хонджун. Юнхо и Минги, которые приземлились в кресла рядом с ним, только понимающе кивают. Им всем нужен отдых после концертов. Но Джуни в какой-то момент вдруг поднимает голову, смотря на друзей внимательно. — А вы тут останетесь или поедете к себе?       Очевидно, что вопрос к Юнхо и Ёсану. Потому что их общежитие находится чуть дальше.       — Тут, — отвечает за них Минги, слабо усмехаясь. — И как бы ты здесь тоже гость.       — Сонхва разрешил переночевать у него. Мы решили, что мне будет легче забрать его вещи и уехать с ними завтра, чем Хва делать лишний круг. Вы-то домой поедете?       — Завтра, — тихо говорит Юнхо, прикрывая уставшие глаза. Из ванной комнаты доносится звук воды. Ёсан успел воспользоваться случаем и первым занял душевую.       Когда он открывает глаза, то замечает, что Минги успел задремать в кресле. Дорога совсем сморила его. Хотя в голове всплывает их разговор в самолёте о том, что было бы неплохо не спать всю ночь, смотреть старые сериалы и целоваться. О последнем Ги говорил с придыханием и сверкал своими тёмными глазами. Сейчас же он тихо посапывает, уронив голову на бок. Хонджун рядом с ним тоже спит. Кажется, до спальни он так и не доберётся.       Юнхо же вдруг понимает, что не ощущает усталости. Недолгий сон в машине сбил режим, хотя казалось, куда уж больше. Поэтому он решает просто быть полезным. Разносит их сумки по комнатам, разбирает некоторые вещи, что-то бросает в стирку, что-то убирает в шкаф. Когда возвращается обратно в небольшую гостиную, то Минги уже вдруг сидит за столом, а за его спиной греется чайник. Звук воды в ванной комнате постепенно стихает.       — Пойдёшь следующим или я? — тихо спрашивает Юнхо, проводя мягко по волосам. Минги мычит что-то, но ластится под прикосновения.       — Давай я. Я же тебя знаю, застрянешь там на полтора часа.       Юнхо тихо посмеивается, но наводит чай для Хонджуна. Тот без него будет бурчать.       У них всегда так было, с самой средней школы. Минги прекрасно помнит, как всю перемену после физкультуры ждал Юнхо в раздевалке, пока тот мылся. И ведь он не медлительный. Если нужно, то соберётся самым первым. Но когда им никуда не нужно, то его можно потерять. Минги бы хотел сказать, что не знает того, чем именно Юнхо там занимается. Но жизнь сложилась так, что он в курсе всех его этапов умывания и дел в душевой. Что-то узнал случайно, стыдливо прикрывая глаза. Что-то с интересом и огнём в глазах.       Минги снова думает об этом, пока стоит в душе, смывая усталость с плеч. Вода еле теплая, он не привык киснуть в кипятке, как тот же Ёсан, который выходит из душа весь красный, слегка сонный, но довольный. Для него же нет ничего лучше, чем бодрость. И сейчас это снимает сонную пелену с глаз, он выходит как будто обновлённым. Прекрасно знает, что это ощущение исчезнет через час-полтора. Но сейчас ему хочется использовать это состояние по максимуму.       И совершенно не удивительно, что он прижимается губами к шее Ёсана, когда заходит в свою спальню. Тот так и продолжает стоять у кровати, с полотенцем вокруг бёдер, увлечённо печатая сообщения. Минги целует горячую кожу, уже не красную, но достаточно мягкую, податливую. Ёсан пахнет его гелем для душа. Хотя такие вещи уже давно стали общими.       — Кто пишет? — тихо спрашивает Минги. И ему, правда, интересно. Потому что нет времени заглядывать в чужой телефон, пока есть занятие поинтереснее.       — Сестра. Спрашивает, когда меня ждать дома, — тихо говорит Ёсан и в конце его голос скорее скатывается в шёпот. Голова невольно откидывается назад, когда прикосновения учащаются. — Ты же спать хотел, м? Или уже нет?       — Увидел тебя, и сразу перехотелось спать. Ты как утреннее солнце, будишь во мне столько всего.       — Будем считать, что подкат засчитан, — Ёсан тихо смеётся, изворачивается и мягко приподнимает голову двумя руками, отрывая Минги от поцелуев.       Он просто обожает так стоять, мягко поглаживая нежную кожу на лице пальцами, обводя родинки, контур губ, брови. Ему нравится видеть ответную заинтересованность в глазах, счастье, лёгкую улыбку. Ему нравится думать, что он причина этого настроения. Минги для него волшебный, драгоценный, безумно любимый. Ёсан каждый раз покрывается мурашками от мысли, что они действительно вместе. Столько времени прошло, а он всё ещё восхищается этой мыслью. И тем, что они продолжают развиваться.       — Хей, — тихо приговаривает Минги, тоже проводя пальцами по лицу. Он касается пятнышка. Красного, аккуратного, которого иногда и в обычной жизни невидно из-за волос. Но сейчас его видно хорошо. И Минги на короткий момент прижимается к нему губами. — Ты хочешь?       Вопрос простой, а главное важный. Никто из них не пойдет против воли другого. Да, Минги чувствует возбуждение из-за собственной игривости, из-за внешнего вида Ёсана. Но он никогда не станет принуждать. Ему важно услышать согласие. Это тоже часть их жизни. Лёгкое «ты хочешь?» сопровождает их всегда.       Ты хочешь чего-нибудь особенного на завтрак?       Ты хочешь прогуляться?       Ты хочешь посмотреть сегодня фильм вместе со мной и Юнхо?       Ты хочешь меня сейчас?       — Хочу, — тихо, почти шёпотом отвечает Ёсан. Ответ такой же простой, как и сам вопрос.       Минги целует его, слегка наклонив голову. Губы у Ёсана такие же мягкие и горячие, как он сам. Ему нравится его целовать. Долго, влажно, с задержкой дыхания, чтобы голова начала немного кружиться. Это странно, но ему хочется чувствовать только этот поцелуй. Сейчас он прижимает за талию к себе, но ведёт всё равно Ёсан. Тот отстраняется, когда понимает, что им двоим нужно вдохнуть, когда начинает маячить грань. И вдыхать прохладный воздух после жаркого поцелуя — лучшее, что может случиться. Но он отказывается от этой мысли, когда губы покрывают его шею поцелуями-бабочками, еле-еле касаясь кожи.       — Как ты хочешь? — спрашивает Минги, пока сознание не ускользнуло от него окончательно.       — Я хочу быть снизу. Видеть тебя, — отвечает ему Ёсан между поцелуями и сам опускается на широкую кровать, утаскивая за собой, заставляя нависнуть.       Пальцы уже слабо подрагивают, и Минги сжимает-разжимает их, осознавая в момент, что не снял кольца. А сейчас мучиться с ними не хочется. Да и картинки того, как будут выглядеть его руки с украшениями на бёдрах, заставляют кровь бежать внутри быстрее. Он их оставляет. Знает же, что Ёсан тоже их любит. Металл обычно холодит кожу, заставляя чувствовать контраст. Вот и сейчас с его губ слетает слабый стон, когда Минги развязывает полотенце и проводит ладонью от талии до бедра, сжимая. Ёсан медленно выдыхает, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце.       Каждый раз волнительно. Они столько раз видели друг друга обнажёнными, столько раз занимались любовью, но каждый раз они сходят с ума от того, насколько можно быть близко. Кожа к коже, вздох к вздоху. Они только-только начали, а у Минги уже кружится голова. Он мягко тянет к себе одну из ладоней Ёсана, целует бережно около запястья, а после кладёт её себе на плечо, разводит колени в стороны и опускается ниже. Целует красивые плечи, которые в мягком свете спальни кажутся не то медовыми, не то золотистыми. Проводит носом по ключице, не смеет укусить, хотя впереди у них долгие выходные. Просто не может себе позволить испортить эту картину. Поэтому только поцелуи.       Ёсан выдыхает шумно, когда эти до ужаса прекрасные губы касаются сосков. Ласково, почти играючи. Но это заставляет чувствовать приятное тянущее чувство внизу живота. А когда губы оказываются там, то из груди вырывается тихий, хриплый стон. Ёсан облизывает губы, слегка приподнимается и краснеет, когда ловит взгляд Минги. Тот смотрит своими невозможными глазами, целует внутреннюю часть бедра. Это всё кажется нереальным.       Но всё так и есть. Протянешь руку и легко прикоснёшься к чужим волосам. Ёсан это и делает, проводя пальцами по ещё влажным прядям, слегка зачёсывая их назад. И хватка вдруг усиливается, когда Минги опускается ниже, облизывая красную головку члена. В этот раз стон получается звонким, отражающимся от стен.       Он не делает резких или глубоких движений, а скорее играется. Проводит языком, губами, лижет и слегка втягивает щёки. Но на Ёсана это действует ещё сильнее, если бы Минги был резок. От пронзительной нежности внутри всё начинает подрагивать. Он дышит часто и сам сбивается протяжным стоном, когда чужие движения становятся уж слишком тягучими, горячими.       — Ги, — коротко зовёт Ёсан. Минги поднимает голову, когда чувствует, что его слегка тянут. И его самого бросает в дрожь от представленной картины. Раскрасневшееся лицо, влажные глаза, приоткрытый рот. Безумно хочется его такого поцеловать. — Ги, пожалуйста...       И Минги подтягивается на одной руке, встречаясь на полпути с желанными губами. Ёсан гладит по линии челюсти, прикусывает нижнюю губу, тут же лижет. Это убивает всё до этого существовавшее терпение.       Оторваться и подняться все же приходится. Коленки, конечно, еле гнуться, сказывается усталость и пульсирующее в теле возбуждение. Минги отчаянно пытается вспомнить, куда он все убрал, шарит по ящикам комода, шипя каждый раз, когда не находит нужной коробки. А когда все же достает, то выдыхает спокойно. У них всё есть, всё хорошо.       — Чего улыбаешься? — тихо спрашивает Минги, когда снова садится между крепких бёдер, кладя рядом с собой бутылочку со смазкой и презервативы.       — Ты такой очаровательный, когда нахмуренный, — Ёсан приподнимается, снова чувственно целует припухшие губы. — Но довольным ты мне нравишься больше.       — Ты мне тоже, — шепчет Минги и мягко толкает в плечо, подтягивая за икры ближе.       Влажный от смазки палец двигается легко. Ёсан лишь втягивает через зубы воздух, но сам крутит бедрами, насаживаясь. Два входят тяжелее, но и их встречают с довольным стоном. А когда они двигаются внутри на манер ножниц, но Ёсан стонет надрывнее, прикрывая рот рукой, когда голос становится непозволительно громким. Господь, а они ещё даже не начали...       Но Минги нравится. Честно, он не знает сам, что ему нравится больше: когда его растягивают или когда он сам занимается этим делом. Ёсан под ним прекрасен. Слегка взмокший, открытый, возбуждённый, стонущий. За такого можно и жизнь отдать. Однако у него бегут мурашки по телу, когда он вспоминает то, как его самого раскладывают на этой же кровати. Юнхо и Ёсан двигают пальцами внутри каждый по-своему, и это сводит с ума.       Сейчас же он засматривается. Он наблюдает за каждым изменением на красивом лице, улавливает каждое движение тела под собой. И ему нравится думать, что Ёсану с ним хорошо. Это видно! То как он рвано дышит, как давит в себе лишние звуки, потому что за стенкой у них всё ещё дремлющий Хонджун и Юнхо. То, как он вздрагивает на каждое особо глубокое движение внутри. Этот вид абсолютно идеальный и Минги хочется вживить его себе под корку черепа, чтобы он навсегда остался с ним. Как и всё, что связанно с Ёсаном.       — Ги, хватит, — скулит спустя какое-то время тот, цепляясь и царапая чужое предплечье. Он нарочито сводит колени вместе, но делает ещё хуже, создавая лишнее трение. Это выбивает из лёгких воздух.       — Всё-всё, тише, — Минги наклоняется и целует мокрый висок. Ёсан под ним шумно выдыхает и сам тянется презервативам.       Минги благодарно целует чужое плечо, пока Ёсан разбирается с упаковкой. Это длится некоторое время, пока с тяжёлым мычанием он просто не рвёт край зубами, помогая. Длинные пальцы обхватывают его правильно, и Минги довольно мычит, прикрывая глаза. Внизу всё как сдавило жутким узлом. Хочется уже почувствовать.       Ёсан сам разводит бёдра в стороны, когда снова откидывается на постель. Минги жадно облизывает губы, чувствуя, как рот наполняется слюной. Он, как и хотел, сжимает пальцами слегка покрасневшие бёдра, приподнимая их, и делает движение вперёд. И его тут же оглушает долгий и протяжный стон. Ёсан слегка сжимается, дышит тяжело, но спустя несколько секунд расслабляется, сжимая пальцами чужую руку. Взгляд Минги падает вниз. И он сам хрипло стонет, когда видит, как член аккуратно погружается в податливое тело.       Сейчас он не знает, что его глушит сильнее: стоны Ёсана, которыми он отзывается на каждый толчок, или звуки шлепков кожи о кожу. В каждом есть что-то идеальное, прекрасное, заставляющее Минги гнаться за собственным удовольствием, подмахивая бедрами сильнее, задерживать дыхание. И он, правда, думает, что нельзя чувствовать больше.       Ровно до того момента, пока не ощущает на своих плечах ладони. Юнхо.       — Мои мальчики шалят? — тихо спрашивает он, кладет голову на влажное плечо.       На это Ёсан только отзывается глухим стоном, потому что Минги замирает внутри него, а горячая плоть давит на простату. Он тянет руки к плечам, слегка царапается. И у него самого всё внутри надламывается, когда Юнхо перехватить одну из его ладоней, аккуратно целуя кончики пальцев. А потом его губы скользят вновь по плечу, шее, подбородку Минги.       Юнхо сжимает пальцами влажные бёдра и помогает двигаться, снова вызывая у всех долгие, протяжные стоны. Минги поворачивает голову, их носы сталкиваются, а следом и губы. И Ёсан готов поклясться в том, что этот поцелуй — самый эротичный и красивый, который он когда-либо видел. В нём Юнхо позволяет Ги отпустить себя, не бороться. В нём Юнхо кусает нижнюю губу, облизывает, снова мягко толкается вперёд, укладывая одну из рук на талию.       Этот поцелуй разрывается только в тот момент, когда Ёсан сжимается вокруг члена, хныча от нехватки движений. И Минги тут же делает это, снова набирая темп, склоняясь над Ёсаном. Они сталкиваются губами и зубами, шипят и тихо смеются, но всё равно целуются. И у них двоих кружится голова от странного ощущения. Как будто они оба чувствуют в поцелуе Юнхо. Наверное, на это влияет оставшаяся на губах гигиеническая помада, которой он обычно пользуется после душа.       — Вы просто произведение искусства, — тихий голос раздается рядом с ухом Ёсана. Тот поворачивается на него, сталкиваясь с внимательным взглядом Юнхо. Его губы касаются виска и скулы. А пальцы возбуждённого члена, поглаживая под головкой. Ёсан тут же отзывается на это. — Ты такой восхитительный, Ёсанни. Красивый, совершенный. Как и ты, Минги. Драгоценный наш, самый... Ги, ты даже кольца не снял?       — Забыл, — выдыхает в солнечное сплетение Минги, склоняясь над телом под собой.       Он прикрывает на мгновение глаза, потому что ощущения слишком. Но распахивает их, когда Юнхо берёт руку в свою и подносит указательный палец к губам, вбирая его в рот. Юркий язык скользит по подушечке, облизывает фаланги и добирается до кольца. А после в ход идут зубы, которые как раз и сжимают металл. Добивает Юнхо совершенно невинным взглядом, хлопает глазами и аккуратно стягивает кольцо с пальца. Он выплёвывает его на постель рядом с собой и переходит на другой палец.       Минги наблюдает за ним совершенно заворожённо и стонет. Но окончательно сходит с ума, когда Ёсан тоже проворачивает такой же трюк и одновременно сжимается на нём. Он лижет хаотичнее, слегка втягивает щёки и старается быть послушным, хорошим. Минги довольно мычит, удерживается в позе только благодаря собственной выдержке и ногам Ёсана, которыми он сжимает его торс.       Ему хочется разорваться в этот момент. Он не знает, куда именно ему смотреть. Они оба сводят его с ума. Но если Юнхо ещё в трезвом сознании, то Ёсан на крае. Поэтому они вдвоём переключаются на него хнычущего. Минги толкается сильнее, резче, чаще, а Юнхо опускается с поцелуями по шее к груди, лаская чувствительную кожу. А пальцы вновь касаются члена, гладят, размазывая естественную смазку. И Ёсан поддаётся подкатывающему удовольствию, сжимая одной рукой волосы на макушке у Юнхо, а второй предплечье Минги.       Его глушит собственный оргазм. А Юнхо и Минги чужой надрывный стон.       От Ёсана взгляда не оторвать. То, как он зажмуривается, как хнычет, пока Минги продолжает двигаться внутри, как дрожит от лишних поцелуев. Им стоит приложить усилия, чтобы оторваться от него такого, не сделать больно. Они потом расскажут о том, как у них скулы сводило от желания зацеловать его в этот момент.       — Теперь ты, — шепчет Юнхо на ухо, целуя его в шею. — Ты ведь не против, Ги?       — Нет, Юю. Я не против, — выдыхает в ответ. И тянется сам за поцелуем, снова слегка разворачиваясь.       Целовать Юнхо приятно также, как целовать Ёсана. Эти поцелуи отличаются, но они такие же желанные. Эти губы такие же манящие и горячие. Минги сходит с ума каждый раз, когда чувствует их даже в обычной жизни. Когда Юнхо целует его утром или днём после тренировки в зале. Когда они вдвоём в комнате или когда на общей кухне в общежитие готовят ужин. Каждый раз в груди вспыхивает от простого прикосновения губ. А сейчас ему хочется умереть с этими губами на коже.       — Быстро или медленно? — спрашивает Юнхо, оставляя ещё один поцелуй за ухом.       — Быстро, пожалуйста, — практически скулит Минги. Он мягко опускает ноги Ёсана, улавливая его тихое мычание. Глаза прикрыты, ему нужно прийти в себя.       — Конечно, принцесса.       Юнхо устраивается за спиной, мягко толкает Минги, заставляя того нависнуть над Ёсаном. И тот снова тянется целовать плечи, ключицы, шею. На прикосновения отзываются слабым хныканьем, которое постепенно переходит в тяжёлые вздохи.       — Эй... Привет, — тихо говорит Ёсан и обнимает Минги за его плечи, мягко проводя по напряжённым лопаткам.       — Привет, — шепчет тот в ответ, оставляя совершенно лёгкий поцелуй на щеке. И почти в этот же момент стонет, чувствуя, как Юнхо мягко растирает холодную смазку между бёдер.       Они вдвоём всегда говорили Минги, что его бёдра созданы для того, чтобы их любить. Это одна из самых закрытых частей на теле, поэтому здесь Ёсан и Юнхо по-настоящему отрываются. Целуют, кусают, ласкают так долго, что Минги под ними уже начинает выть. Вот и сейчас Юнхо не отказывает себе в удовольствии. К тому же у них нет времени на долгую растяжку, плавный секс. Если Ги нужно быстро, он сделает это.       А Минги старается сжать бёдра сильнее, интуитивно понимая, к чему это всё ведёт. И действительно угадывает, когда Юнхо, держа его за невыносимо тонкую талию, толкается меж бёдер. Их громкие стоны переплетаются в горячем воздухе. Приходится на мгновение задержаться, прижаться близко-близко, пережить это сумасшествие. У него от ощущений искры из глаз, во рту как в пустыне и он облизывается, целует лопатку. Там, где несколько секунд назад лежала рука Ёсана. Теперь она сжимает член, сняв с него презерватив.       Минги стонет так громко, что скоро Хонджун начнёт к ним ломиться из-за нарушения правила тишины.       Но сейчас им всё равно. Всё равно Юнхо, который ритмично двигается между мягких бёдер, чувствуя их жар и лёгкую дрожь. Всё равно Ёсану, который зацеловывает подставленную шею, аккуратно ласкает покрасневшую головку, собирая с неё капли предэякулята. Всё равно и Минги, который зажат между двумя телами и совершенно не собирается думать о том, что ему сейчас «нельзя». Он хочет стонать от распирающих грудь чувств, от того, как приятно ощущаются четыре руки на теле, от покалывания в слегка затёкших ногах.       Он чувствует то, как Юнхо двигает, плоть скользит между ягодиц, слышит тяжёлое дыхание над ухом и хриплые слова о том, какой Ги мягкий, нежный только для него. Это выбивает весь дух из лёгких. Минги сам несколько раз двигается то назад, шлёпаясь задницей о бёдра, то вперёд, гонясь за крепкой рукой, а после с гулким стоном кончает, пачкая собственную кожу и живот Ёсана. Коленки разъезжаются, и он откровенно падает на тело под собой. В ушах шумит, он не слышит больше ничего. Только чувствует ладонь в волосах. А после и капли спермы на своих ягодицах. Отголоски хриплого стона Юнхо добираются до его сознания, приятно тешат.       Юнхо сам не наваливается сверху. Он опускается рядом, тоже ложась на спину. Дыхание сбитое, руки и ноги будто ватные. Ему требуется ещё немного времени, чтобы голова наконец-то пришла в норму. И первое о чём думает — это то, что завтра им будет лень всё убирать. Нужно позаботиться об этом сейчас. Вот и приходится встать первому. На губах играет улыбка, когда видит, как Ёсан обнимает Минги, обвивая его плечи.       Даже не думает о том, чтобы закрыть бёдра хоть чем-нибудь, так и идёт до ванной, смачивая небольшое полотенце в тёплой воде. И Минги отзывается хныканьем на эти прикосновения, с трудом поворачиваясь на бок и приподнимая бедро. Юнхо целует в коленку, без слов хваля за это. Следующим идёт Ёсан, который смотрит уже понимающим, но сонным взглядом. Тянется, целует в губы и откидывается на подушку, позволяя Минги прижаться носом к плечу. И сам Юнхо с удовольствием лёг бы тут же рядом.       Если бы не суматошный стук в дверь. Хонджун.       Тут отвертеться от очередного разговора не получится. Поэтому Юнхо всё же обматывает бёдра банным полотенцем, открывая дверь недовольному и уставшему Джину дверь. Тот хлопает глазами, смотрит через плечо, замечая на кровати два обнажённых тела, и слегка краснеет.       — Юю... Сказать сколько время?       — Не нужно, — Юнхо выходит из спальни, прикрывая дверь. Ему не хочется будить их разговорами. За одно и унесёт мокрое полотенце в ванную. Может даже удастся перед сном перекусить.       — Мы правила согласовывали ради шутки?       — Впереди всё равно выходные. В общаге никого нет...       — Я для тебя пустое место? — фыркает Хонджун, шуточно строя недовольное лицо. Знает же, что они все друг друга любят. Просто у кого-то эта любовь сильнее. И это нормально.       Юнхо только закатывает глаза и ставит чайник во второй раз, делая на этот раз чай для Хонджуна в знак извинения за испорченный сон. Тот только хитро улыбается, что-то лепечет про то, что расскажет всё Сонхва и, забрав кружку, уходит в спальню. Для себя же Юнхо греет оставленную еду, понимая, что на завтрак перед долгой поездкой домой действительно придётся что-нибудь заказать.       Еда и чай вызывают у него желание завалиться спать. Он сонно моргает, следуя в комнату. Здесь всё ещё пахнет недавним сексом и гелем для душа. Приходится даже слегка открыть окно, чтобы спалось легче. Свет оказывается везде уже выключен. Юнхо ставит свой телефон и телефоны ребят на зарядки и, подойдя к кровати, тихо умиляется. Кто-то из них достал для него запасную подушку и большое одеяло. Простая забота, совсем мелочь, а от этого становится так тепло в груди, что хочется накинуться на спящих парней с объятьями. Но он только тихо забирается на широкую кровать, обнимая Минги со спины и протягивая руку так, чтобы коснуться предплечья Ёсана. Тот мычит через сон, сам гладит пальцами по руке, что-то бурчит и натягивает своё одеяло выше на плечи.       Ночь для них наконец наступает.