Пророк

      Собрание глав кланов и прочих важных представителей в Конохе проходило чинно и благородно: шиноби неторопливо беседовали, хвастались, оскорбляли за спиной, козыряли разными ништячками, к счастью, пока что обходилось без драк, хотя споры на повышенных тонах где-то уже были слышны. Туда же со скоростью сверхновой мчался лыбящийся Хаширама, улаживал конфликт и переключался на следующую парочку умников.       Мадара, скрестив руки и подперев стенку, стоял в самом тёмном углу и зыркал мангёко шаринганом на всех, кто осмеливался подойти. После встречи глаза в глаза желающие резко меняли решение и направление, делая вид, что просто проходили мимо. Учиха осточертело это ещё часа два назад, то есть в самом начале. Он изначально говорил, что устраивать этот балаган — плохая идея, но нет, куда ж ему против непробиваемого, прущего изо всех щелей энтузиазма Хаширамы лезть. Тот даже на активированный мангёко дебильно рассмеялся и хлопнул по плечу, уверяя, что всё будет хорошо.       Хорошо не было, терпение Мадары Учиха подходило к критической точки кипения.       Если бы можно было уйти, он бы не приходил вообще.       Но, черт возьми, статус второго основателя Конохи прибивал к земле мёртвым грузом.       Да и ползущий по потолку по направлению к выходу основатель выглядел не солидно. Имидж, чтоб его, репутация.       Поэтому, создав мёртвую зону отчуждения вокруг себя, Мадара просто ждал, впрочем, не забывая прислушиваться. Надо же знать, каким сволочам после прописать Катоном в физиономию в чисто профилактических целях.       Собственно, так Мадару и привлёк один очень громкий индивидуум, умудрившийся перекричать с другого конца зала Сенджу.       Мужчина весь был окутан в белые одежды монаха, представлялся Пророком, уверял, что имени у него нет, предсказывал будущее направо и налево и пил на брудершафт столько, что слёг бы даже самый стойкий шиноби, а желудки у ниндзя железобетонные, гвозди переварят. В целом, наблюдать за ним было интересно, так что Мадара нашёл развлечение на вечер.       Интереснее стало, когда мелкие предсказания безымянного Пророка стали сбываться: вон несущийся Хаширама чуть не подскользнулся на разлитом саке, что для шиноби — нонсенс, кто-то из свиты Даймё уснул мордой в салате, таки устроившие стычку два идиота в запале перевернули себе на голову поднос с закусками, чем навлекли гнев перфекциониста Тобирамы. А ведь кому-то Пророк даже обещал смерть…       Можно было бы списать всё на случайность, но мангёко шаринган обмануть сложно, если не невозможно.       Мадара отлепился от стены и, ледоколом разрезая охотно расступающуюся толпу, гордо прошествовал к Пророку.       В сущности, Учиха не успел ни задать вопрос, ни обозначить своё присутствие, Пророк резко обернулся к нему, будто весь вечер и делал, что ждал его присутствия и явился на сборище только из-за него, его выражение лица комично вытянулось, глаза округлились, а рот приоткрылся со звуком «О!», затем сверху послышался шум включившийся лампочки, и Мадара вживую увидел, как в голове Пророка появляется Идея-видение со спецэффектами рождения свехрновой. И Пророк громко, слегка заплетающимся языком сказал:       — А хотите шутку? Во время Четвёртой Мировой Войны шиноби против воскресшего Мадары Учиха какой-то Хьюго крикнул: «Не смей нас недооценивать! Хьюго — сильнейший клан Конохи!», а из толпы ему и отвечают: «Естественно, все остальные-то вымерли!».       Гробовая тишина, наступившая после «шутки», наверное, и правда могла воскресить мёртвого. Замерли все: и драчуны, и спорщики, и, вот что самое удивительное, Хаширама со свистом затормозил на месте с таким противным скрипом сандалей о доски, что некоторые особо дёрганные личности сбледнули так, словно за ними вотпрямщас Шинигами с косой и зловещим гоготом примчится и устроит кровавый пир.       Ко всеобщему потрясению, спокойнее и адекватнее всех отреагировал Мадара.       — Действительно? Так и будет? — задумчиво спросил демон Учиха, так по-человечески наклонив голову к плечу и просканировав встроенным в глаза сверхмощным рентгеном — уже не по-человечески.       — Не имею привычки ошибаться в собственных видениях, — бесстрашно ответил Пророк, словно у него есть знакомый задолжавший ему ирьёнин S+ ранга, — Вашему другу стоит попросить брата уничтожить ту технику. Насколько бы благими ни были его намерения, вреда они принесут больше, чем пользы. Выпьем?       — Не откажусь.       После согласия атмосфера в зале, опустившаяся на несколько градусов, оттаяла и даже могла показаться дружелюбной, но таковой она являлась только для пьющих на брудершафт за знакомство Пророка и Мадары Учиха, остальные гости и шиноби стали потихоньку рассасываться, сливаясь с тенями, по-быстрее заканчивая свои дела и унося ноги из эпицентра предстоящего взрыва. Уж фантастические байки о пьяных вдрызг шиноби слышал каждый, а если уровень шиноби — сам Мадара Учиха, как минимум, Коноху придётся отстраивать заново. Судя по той решимости, с которой второй основатель заглатывал саке, как воду, под одобрительные подбадривания собутыльника, под угрозой уничтожения находилась парочка соседних Скрытых Деревень.

***

      — Тобирама! А ну, — ёрш твою медь! — гони сюда свою технику! Я воскрешать буду! — запнувшись на пороге и от души выругавшись, помянув всех предков Сенджу до десятого колена, ввалился в чужую спальню Мадара, на буксире таща за собой заплетающегося ногами и хихикающего Пророка.       — Учиха, какого хрена?! Ночь на дворе! Нормальные люди спят! Вали к ёкаям, алкаш! — подорвался спросонья с татами разбуженный и оттого разгневанный, как тасманский дьявол, Тобирама, подумывая, в какую часть тела Учиха лучше бросить кунай. Чтоб наверняка, насмерть, и Ками с ним, болезным.       — Не ебёт, — предельно честно просветил Мадара, — Я воскрешатель, воскрешу и буду воскрешать.       Нифига се, скороговорка. И как только язык повернулся в столь плачевном-то состоянии?       — Хаширама, забери своего дружка, иначе я за себя не ручаюсь!       Пророк вновь пьяно хихикнул и сполз по стеночке на пол. Так вот, кто доработал Эдо Тенсей. Ну, а действительно. У кого ещё мозги под таким углом свернутся, как не у взволнованного и нарезавшегося до куража демона Учиха?