***
На следующий день Флаттершай недовольно что-то проворчала, стоя напротив причудливого памятника. Вокруг него вновь нападало множество листьев, а сзади виднелись ростки злополучной крапивы. Кроме того, табличка вновь была покрыта непонятным жёлтым налётом. В этот раз Флаттершай справилась быстрее, что она и отметила лёгкой ухмылкой в сторону статуи. Затем выходные кончились, пегаске нужно было возвращаться на работу. Хотя труд в ветклинике казался ей скорее приятным времяпрепровождением, чем работой. Это слово вообще ассоциировалось с чем-то малоприятным. Оно всегда с отвращением и усталостью слетало с губ Дэш, когда та звонила ей раз в пару дней, дабы узнать, как идут дела. Оно сухо произносилось клиентами, когда те жаловались, что не могли привести собаку на осмотр раньше, ведь у них был завал. И потому это слово так не нравилось Флаттершай. Пегаска предпочитала называть свою работу "трудом". "Я тружусь в ветклинике", "я тружусь в своём саду перед домом". Потому что папа всегда с гордостью говорил: "Я тружусь на фабрике". И он действительно был доволен своей должностью контролёра качества облаков. Флаттершай всегда нравилось слушать его рассказы про очередной образец тучки, что он принёс домой. – Снова здесь работаешь? Флаттершай поёжилась. Во-первых, от очередного испуга, во-вторых, от неприятного слова. Прошла уже неделя, и пони вновь вернулась в парк. За это время крапива волшебным образом успела отрасти, а памятник, точно издеваясь над ней, покрылся мхом ещё больше, чем в самый первый день. На вопрос садовника Флаттершай лишь поджала уши, сутулясь. В какой-то момент она даже испугалась, что занимается чем-то незаконным. – Ты с ним аккуратнее, он с характером, – мул вновь усмехнулся, исчезая вдали парка. Флаттершай неспешно отошла от паники, понимая, что арестовывать её, вроде как, не собираются. Тяжело вздохнув, она вновь взялась за садовые ножницы. Сложно было сказать, почему Флаттершай продолжала сюда приходить. Каждые свои свободные выходные она брала садовые инструменты и направлялась в парк. Кроме неё этот уголок никто не посещал, а потому можно было работать в своё удовольствие. Флаттершай долго думала, в тягость ли ей это? И сперва она действительно стала считать это "работой". Вот только в неприятное место так часто не возвращаются. В какой-то момент пегаска поймала себя за тем, что тихо напевает во время уборки. Но вот наступила зима, и грабли сменились лопатой. Пони то и дело налетала ей на камни, спрятанные в снегу. Один раз, наткнувшись на особенно большой, Флаттершай тихо рассмеялась, смотря на статую, как на милого нашкодившего ребёнка. – Тебе так нравится делать мою жизнь непредсказуемой, верно? – это было первым, что она сказала за всё время работы здесь. Хотя нет. Это была вовсе не работа. Флаттершай трудилась рядом с причудливым памятником. В середине января выдалась сильная метель. Все улицы Понивилля занесло. И пока шли разбирательства с отвечающими за погоду, Флаттершай грустила в своём домике на окраине города. Пройти по улице было бы невозможно, а уж лететь в такой холод и подавно. Как раз был её выходной и пегаска печально посматривала в окно, думая о том, как должно быть удручающе сейчас выглядит занесённая снегом аллея. Все эти статуи молча жалуются друг другу на погоду, и лишь одна стоит за осыпавшимися клёнами в гордом одиночестве. Прийти туда удалось лишь через две недели. Флаттершай быстро споткнулась о непонятно откуда взявшийся корень дерева. – Ты злишься, прости меня, – виновато проговорила пони, потирая ушибленное копыто. Уборка в этот раз действительно была сложной. Вся статуя покрылась ледяными наростами, а не просто была завалена снегом, как то было всегда. К концу февраля Флаттершай уже спокойно напевала рядом с памятником, тихо рассказывала ему о том, как прошёл день или о том, как домашний кролик Энджел вновь отказывается есть. Так всё и продолжалось до лета. Флаттершай приходила примерно раз в две недели, очищала изобретательную на грязь статую, рассказывала всякие неважные штуки и уходила, обещая вернуться в следующий раз с новыми новостями. Облик существа давно стал для пегаски привычным и родным. Она даже стала видеть в нём красоту. Ведь памятник, в каком-то смысле, был настоящим воплощением её любви к различным животным. – Это Драконикус. В этот раз старик не напугал Флаттершай, ведь она только направлялась к памятнику, а садовник шёл прямо ей на встречу. Пони остановилась, ссутулившись, но внимательно слушая мула. Сегодня он улыбался особенно приветливо. – Точно не знаю, сколько он уже здесь стоит, думается мне, ещё мой прапрадед видел его. Когда-то и я пробовал наводить вокруг порядок, правда мне это быстро надоело. Но, мне кажется, вы, юная леди, ему нравитесь. Флаттершай молча смотрела в землю, ковыряя её копытом, а затем, не зная, что делать, постаралась тихонечко уйти. Мул улыбнулся ей вслед. – Не бросайте его! Флаттершай и не собиралась. У неё было не так много друзей. Одна только Дэш, если не считать животных. Однажды она пришла в парк после окончания своей дневной смены, чем явно удивила статую, не успевшую навести надлежащий беспорядок к её приходу. Но сегодня пони была без инструментов. Она достала из сумки книгу и устроилась у подножия статуи, принимаясь тихо читать. В тот день сломалась некая стена. Теперь Флаттершай чаще приходила в парк без предлога уборки. Иногда она читала, пару раз вместе со своим домашним кроликом устраивала небольшой пикник. А иногда просто приходила в парк, садилась на колючую траву рядом с Драконикусом и прикрывала глаза, вслушиваясь в шум ветра. – С годом знакомства, – прошептала она, смотря на едва всходящее солнце, скрытое за дымкой полупрозрачных облаков.Часть 1
15 февраля 2024 г. в 12:51
Пегаска неторопливо водила граблями по листве, собирая её в маленькую кучку у одной из дорожек. Её собранные в пучок волосы сегодня были дополнительно укреплены зелёным крабиком, что весьма нелепо смотрелся на розовой гриве. Вдоль широкой каменной дорожки было ещё много волонтёров с граблями.
Флаттершай никуда не торопилась, в отличие от остальных. Подобная работа доставляла ей истинное удовольствие своей монотонностью. Кроме того, лёгкий осенний ветер приятно обдувал лицо, в то время как тело было надёжно укрыто под немного бесформенным коричневым свитером. Солнце сидело низко над горизонтом. Оно подёрнулось полупрозрачными облаками. Словом, погода невероятно лениво вела себя этим утром, даря тем самым приятный уют жителям Понивилля.
Флаттершай перешла к следующей части своей территории. Той, что находилась на каменной аллеи. Так называли часть парка, где стояли статуи. С момента переезда юная пони так ни разу здесь и не была. Сгребая листья, она невольно косилась на монументы, внутренне вздыхая от восхищения и лёгкой тревоги. Пустые каменные глаза всегда её пугали.
Новая кучка листьев собралась у одной из лавочек, когда Флаттершай в изумлении приоткрыла рот, складывая губы в ровное «о». Спрятавшись за кронами двух кленов, стоял памятник невероятного существа. Отставив грабли, Флаттершай с робким любопытством подошла ближе. Дорожка до статуи была небольшая, её словно бы добавили в последний моменты и старались сделать как можно незаметнее. Листвы здесь было особенно много, а сама статуя покосилась и вся заросла.
Пегаска завороженно раскрыла глаза, смотря на это невероятное существо. Оно было точно сшито из разных частей животных. В какой-то момент Флаттершай мысленно сравнила его со старой игрушкой, которую много раз чинили, пришивая чужие части. Подобная мысль вызвала у пегаски некоторое отторжение. И хотя Флаттершай с самого детства питала страсть ко всему живому, она бы соврала, сказав, что не почувствовала неприязнь, смотря на подобное существо.
Он был странным. И он был одиноким.
Флаттершай вернулась к своей внезапной находке спустя пару минут, таща в зубах грабли. Убирать листья в этом месте было практически невозможно. Инструмент всё время натыкался на коряги, корни деревьев или вовсе путался в траве, не желая сдвигаться с места.
– Вы занимаетесь бесполезным делом, мисс, – прозвучал сзади старческий голос, сильно напугавший Флаттершай. Она оглянулась, замечая низенького пожилого мула. На нём была потрёпанная шляпа с заплаткой и поношенное покрывало на спине. Он жевал какую-то травинку, при этом уже совершенно не имея зубов. Флаттершай узнала в нём местного садовника, но, к своему стыду, никак не могла вспомнить его имени.
– На этом участке бесполезно убираться, всё зарастает уже через день. Я давно бросил это дело и вам советую.
Старик усмехнулся, уходя за клёны, по всей видимости, собираясь проверить остальных работающих. Флаттершай же облегчённо выдохнула, а затем перевела взгляд на памятник. Он, столь бездушный и холодный, словно бы насмехался над ней и над всем парком разом. Пегаска ещё минут десять пыталась справиться с граблями, пока наконец-то не сдалась. Она недовольно топнула копытцем, подхватывая инструмент и удаляясь. Но уже через полчаса пони возвратилась с садовыми ножницами.
Лоза, обвивавшая памятник, давалась особенно сложно. Она столь сильно отросла, что стала практически каменной у самых своих корней. Помимо этого Флаттершай наступила на крапиву, уютно расположившуюся за статуей. Но даже это не остановило упёртую кобылку. Она молча работала целый день, пока наконец-то этот Селестией забытый уголок не стал выглядеть хоть немного прилично. Лоза пропала, крапива была выдернута с корнями, все палки и листья собраны в чёрный мусорный пакет, а сам памятник подвергся очистке от мха и налёта. Флаттершай с удивлением заметила отсутствие какой-либо надписи на прикреплённой к монументу табличке.
И всё же пони была довольна своей работой. Она стёрла грязным копытцем пот со своего лба, лишь сильнее пачкаясь. Солнце уже давно зашло за горизонт, и лишь сейчас Флаттершай поняла, что весь день совершенно ничего не ела. Подхватив крыльями грабли с ножницами и игнорируя боль в копыте, Флаттершай вцепилась зубами в мусорный пакет, утаскивая его по дорожке в место, где волонтёры устроили временную свалку.