Сугробы

       Вечерние сумерки мягко касались земли, зажигая уличные фонари все ярче и ярче. Снежные сугробы сверкали и хрустели под ногами, создавая своеобразный ритм. Зимний, скрипящий, ностальгический для каждого. С неба падают снежные хлопья, ярко блестящие, когда попадают на свет. Облепляют всю округу собой, возвышая старые сугробы почти до неба. Мягко падают на черную шапку и торчащие из-под нее рыжие пряди, не собираясь таять. Опускаются на оголенную кисть руки, пропуская по ней холодные капли воды.        Шершанский морщится, январская погода итак пробирает до костей, что приходиться укутываться в несколько слоев одежды, в том числе и Розиной, а здесь еще и снегопад. Барабанщик бесцеремонно сдувает с себя снег, выдыхая дым из легких. Он едкий серый, растворяющийся в темном пейзаже. Курить Яшка начал не сам, так бы и продолжал упиваться в алкоголе и веществах, если бы не Роза. Еще летом гитарист, прождавший неделю с выписки из наркоцентра, всучил ему пачку сигарет, видя как Шершанского трясет от нехватки своей зависимости.        — Лучше кури, чем окисляйся, нахрен, — единственное, что сказал тогда Роза, сверкая черными линзами. Только тогда, впервые на трезвую голову, Шершанский увидел, как его зависимости подкосили и белокурого. Ведь они одно целое, плохо ему, плохо и Розе. Да, тяга к старому не ушла, но барабанщик не смеет о них думать больше, чем секунду.        Белокурый толкает его плечом, заметил как ссутулился Яшка, плотно уйдя в размышления.Улыбается, сияет. На его волосах снега почти не видно, словно часть его самого. По черной, старой на вид, куртке узорами разошлась метель, которую Роза сгонять не хотел. Да и шли ему причудливые снежные узоры, как считал Шершанский. Ему шло все, что окружало его, потому что Роза и есть все.        В руке белокурого затесалась ало-красная роза, уже покрытая выпавшим снегом. Конечно, когда Шершанский вручил ее гитаристу, тот, первым же делом, повозмущался в своей манере. Мол цветочки только малышкам дарят, а не рокерам, пишущим историю, но все же не выкинул ее. Явно скрывая под очками блеск зеленых глаз, пробухтел что-то невнятное, утягивая барабанщика в темнеющую аллею. Яшка сам объяснить не мог, зачем взял ее. Но знал одно, что то общее есть между Розой и этим цветком. Оба невообразимо чудесные и притягивающие. Яшка не романтик и никогда им не был. Он не смог объяснить суть этого подарка, потому что не даны ему красивые слова и метафоры, но почему то захотел попытаться.        — Ей, Шершняга, так и будешь витать в мыслях своих, нахрен? — басит Роза, запуская горсть снега в плечо барабанщика.        Непонятно как, но белокурый уже по колено в сугробе и полностью белый. Очки в моменте съехали на нос, пропуская ярко-зеленые, летние искры. Сквозь воющий ветер слышен звонкий смешок и скрип снега, Роза готовит еще один снежок. Пытаться победить его в любом деле, даже в игре, обреченная на провал идея. В Розе слишком много энергии и воли, чтобы уступить. Поэтому единственным верным решением было добежать до него, попутно уворачиваясь от летящего снега. Зачерпнув в ладонь комок снега, Шершанский постарался максимально сократить расстояние между ними. Буквально в паре шагов его голову осенила идея. Роза не глупый, но обмануть его можно и довольно просто, если правильно рассчитать. Яшка, сделав имитацию броска, в два неловких прыжка пересек расстояние, отрезающее его от гитариста, и, пока тот старался увернуться, схватил его руки, роняя в сугроб. Самому выстоять при таких махинациях не предстояло возможности, потому холод снежного покрывала достиг и его.        Розе не обидно, он смеется. Редко получается расшевелить Шершанского до такой степени, но барабанщик и не думает отступать. За холодный снежок он еще не отомстил. Выловив довольное лицо белокурого, он хватает его ледяными ладошками. Как и думал Яшка, щеки у него горячие, даже если побывали в снегу.        — Повержен? — только и произносит Шершанский, улыбаясь. Роза смешной, чуть мотает головой, чтобы скинуть руки барабанщика. Холодно ему.        — Да, льдышка ты замершая, да, — то ли смеется, то ли недовольствует белокурый. Но проходит мгновение, как Шершанский отнимает ладони с его щек, и тот был моментально опрокинут обратно в снежное одеяло. Вылезти из этого сугроба они смогут только когда не промерзнут до костей, что довольно долго, ведь Розе, как кажется, холод ни по чем.        На самом деле гитарист не даст Яшке замерзнуть, потащит его домой при первом же клацании зубов.