Любовь/Ненависть

Если когда-нибудь кто-либо скажет ей, что их отношения с Феликсом с самого начала шли к этому событию, она порвет умника в клочья. Не пожалеет даже немного, потому что она никогда не могла просто представить данное, не то что думать об исполнении. Да и с чего бы, собственно, ей нужно было забивать голову такой чушью? Нет, правда! Когда ей сообщили слишком хорошо слышащие служанки такие новости… Девушка устроила в комнате погром. Разнесла все. Кричала и плакала, подралась с деревянным шкафом, разбив в кровь костяшки. В голове гудело и шумело, перед глазами все кружилось, до тошноты, до белых пятен, казавшихся молниями, как будто в грозу плывешь на корабле, или шторм. Одна. Не знаешь, что делать, куда плыть, какой курс? А главное сейчас — где спрятаться от этого ледяного дождя, по всему телу разливается холод, так что текущие по щекам слезы сильно обжигают нежную кожу. Почему все всегда говорили ей, что друг — это тот, кто желает тебе добра? Почему говорили, что все наши друзья — твои друзья? Почему не сказали, что не все, кто кажется хорошим, может оказаться хуже всех твоих врагов? Почему? Страшно чувствовать ее нынешние ощущения на себе. Никто не захотел бы быть абсолютно уверенным в безысходности. …она обречена на вечность с тем кого терпеть не может. «Ты ребенок и еще не понимаешь множества вещей в этом мире.» — Вот что сказала мама. И нет, не в детстве, не из-за вопроса о том зачем столько учиться и не от того, что девушке стало интересно, зачем носить такую неудобную одежду… Нет. Она сказала это, когда дочь шла к алтарю, причем так небрежно, что на глаза навернулись слезы. Жених еще долго успокаивал ее вечером в спальне. Точнее ее успокаивали служанки, а он ходил вокруг, объясняя смысл сказанного матерью. — Но я не согласна. — Всхлипывает девушка, мотая головой. Снова жмурит глаза, проводит руками по шее. — Я этого не хотела… — На подобное Феликс только многозначительно вздыхает, закатив глаза и прогоняет прислугу, девушки в миг поднимаются, отцепляя от себя руки молодой госпожи и быстро выходят из покоев, громко прошуршав юбками на прощание. Теперь молодожёны совершенно одни. От осознания того, что сейчас должно случится она… Начинает рыдать сильнее, плюсом добавляется то, что на нее правда всем плевать. Особенно здесь. Эти служанки — просто великолепные актрисы. Им сказали жалеть, они делают сочувствующие лица, говорят уйти, так они буквально отталкивают тебя и исчезают. Будто бы куклы. — А теперь, Карина… Хотел бы уточнить, что же тебе так во мне не нравиться, что ты так яро сопротивлялась идти под венец со мной?.. — Вкрадчиво с усмешкой на лице, спрашивает Феликс, хлопая ресницами. — Неужели больше не красивый?.. — Ты знаешь. Ты говорил, что это всего лишь дружба, что более этого ничего не будет! Причем говорил ты мне это тогда, когда я раскрыла для тебя душу… Ты очень сильно меня обидел тогда, назвав легким флиртом наши поцелуи, наши ночные прогулки под звездами… — Пытаясь успокоиться объясняла девушка. — И что?.. — Засмеялся Юсупов, ядовитость была ощутима даже с закрытыми глазами. — Ты правда думаешь, что это можно было назвать любовью? Может влюблённость… Но не больше. — Нет… — Рыдает она, не понимая от чего ему так смешно. Не зная, что он не со зла, просто не может долго слушать подростковый бред, начинает вспоминать себя… А там в этом возрасте была такая идиотская философия, что послушать ее сейчас, так голова взорвется. — Неужели тебе было настолько все равно на мои чувства, ты вообще-то забрал мой первый поцелуй…! — Орет девочка срывая голос. — Не забывай, о том, каким сказочным он был, что ты почувствовала тогда и как отреагировало на это твое тело. — Феликс наконец подходит к ней, сидящей на кровати, заплаканной, она поджимает к себе ноги и смотрит на него такими большими глазами, что складывается ощущение, что он каждый день ее насиловал и вот пришел снова. Его взгляд нечитаем, на лице та же лисья ухмылка, как и всегда. Глаза горят искорками, а клык будто случайно увеличивается, когда он небрежно проходит по нему языком, следя за тем, чтобы она обязательно заметила это. — Кстати, полезно отдавать все свои… «первые разы» одному и тому же человеку. Да, он прекрасно знал о ее чувствах. Да, еще до того как она ему рассказала, ведь он не был слепым. Тем более человек столь проницательный и эмоциональный как он, просто не мог не обращать внимание на частые нервные жесты и неловкость девушки, в его присутствии. И началось это за долго до того как они начали ходить по ночам… Тогда уже прошло несколько месяцев с момента их знакомства, и в принципе он не совсем хотел начинать подобные «любования на звезды», потому что вроде девушка понравилась ему… Но он не мог жениться на ней… По крайней мере так скоро, как она того желала (нужно было подождать, чтоб заключить брак седьмой раз), Тем не менее, почему-то решил предложить ей прогулку. А она согласилась. Ну, конечно, как не согласиться? Он ведь ей снился все время. Потом через год, она смогла объяснить ему свои чувства, что для него было не новостью, и взаимность он испытывал. Правда. Но… Сказал обратное, соврал, что ему просто нравилось целоваться с молодой и красивой девушкой, почему нет? Ничего плохого он ведь не делает? Так что, поняв, что все это было здорово для него, но абсолютно не взаимно, юная графиня разрыдалась. Думала, что сердце выскочит из груди, ощутив его ладони на своих хрупких плечах. Тогда. Она хотела его оттолкнуть, ударить, к сожалению совсем не именя возможности воплотить свое желание, он держал слишком крепко. Сам не хотел отпускать. И вроде не виделись еще год. Оба за это время стали реже улыбаться, чаще устраивать истерики. Князю было так плохо, что не помогал даже кокаин, как только наступала очередь галлюцинаций, ее образ никак не хотел исчезать из его кабинета… Со стола. Она приходила из раза в раз чаще. Говорила что-то. О том как он неправ. Как она ненавидит его, за то что он сделал, за то что обесценил ее любовь. То как ждет встречи… Скучает. Но он не мог вернуть ее. Шла революция, коя почти на прямую могла зависеть от его решений. Если что-то случится с ней из-за него, он застрелится. Хотя… Потом его начали посещать мысли, о том что он ведь не может не защитить ее… Да? Тогда в голову пришла безумная идея, проверить, что если не ему одному так плохо? Что если она тоже хочет вернуть их общение, и не только общение… Он вновь стал приезжать к ним домой, будто бы говорить с ее отцом, с коим они были почти ровесники. Феликс был старше. В общем, сидя в гостиной, ее родитель не раз просил служанок привести к ним юную Карину, не раз получая ответ, что она не может сейчас подойти, пришло вдохновение для новой вышивки, хочет скорее воплотить в жизнь. Но Феликс всегда слишком отчётливо чуял запах девушки, стоящей за толстой дубовой дверью, поглядывающей в щель или замочную скважину. Когда она видела его, ей вроде как ненадолго становилось легче. — Я скучал. А ты? — Скажи мне… Ты прада любишь или я всего лишь очередная твоя жена? — Всхлипывает она в который раз, вздрагивая при этом всем телом. — Ну, нет. Не очередная. Будь точнее, милая, ты седьмая. — А ты и рад! — Да, потому что в этот раз я выбрал девушку по любви. — Она похлопала глазами, не понимая пока, насколько сильно хочет его ударить. — Я хотел вернуть тебя. Я не могу без тебя. Ты мерещишься мне по ночам, приходишь во снах, я вижу тебя под наркотиком и алкоголем… Ты нужна мне, ты моя настоящая зависимость. Я знаю, что ты… — Нет, ты представить не можешь, что я чувствовала тогда! Ясно? Я ненавижу тебя, Феликс! Видеть тебя не хочу. — Ты врешь. Притом так нагло, что сама не понимаешь этого, разве не ты стояла под дверьми гостиной, вслушиваясь в каждое мое слово?! Тебе хотелось увидеть, но ты не могла позволить себе это из-за треклятой гордости! И я тоже. Я тоже не мог приехать и посмотреть тебе в глаза, мне было плохо. Я знаю, что виноват, но поверь… Это событие, — он аккуратно поднимает ее руку своей, на обеих кольца, — значит мое истинное мнение, по поводу тебя. — Ты такая сволочь… Ненавижу тебя. — Нет, ты меня любишь. И будешь любить дальше. — Наконец, он позволяет себе невиданное до этого, берется за ее талию, резко притягивая к себе, от чего она шире распахивает глаза. Она не знает куда смотреть, не на него точно! Но не в силах отвести взгляд, оторваться от этой кожи, белой, прозрачной, украшенной рыжей россыпью веснушек. Или от крупных золотых кудрей? Непослушных ужасно, если не укладывать, но быть растрепанным ему больше идет. Ее руки сами собой тянуться к его лицу, касаются щек, легко гладят пальцами. Проводят по носу и тонким губам, от чего он улыбается, сразу облизывая фаланги девушки.