Дарованное чудо

      В воздухе витал запах подогретого солнцем мха, на опушках чувствовалась пряность диких трав, постепенно превращающихся в сухостой. Опытным взглядом я находил в этом царстве жизни знакомые тропы. Нос уловил запах цитрусовых и можжевельника. «Я уже рядом», - пронеслось в голове, пока ноги несли туда, откуда учуял ее запах. Наткнувшись на сплошную стену из кустарника, я глазами нашел в, казалось бы, сплошной преграде брешь и, пригнувшись, нырнул за нее, оказавшись на опушке, о которой знали только мы и никто другой.       - Тоша! - тут же окликнули меня, а в следующий момент мы с Алисой уже обнимались.       Потребовалось довольно много времени для того, чтобы наши объятия разомкнулись. Встав друг напротив друга, мы переключились на разговор:       - Прости, что так поздно, Алиса.       - Ничего страшного, Тоша. Я же знаю, что для тебя улизнуть из дома — не самая простая задача. И что значит «поздно»? Сейчас, вообще-то, еще даже не полдень, - успокоила она меня.       Дальше мы говорили о каких-то пустяках, произошедших за время разлуки. Кто-то бы сказал: «Какая там разлука: не виделись всего полтора дня!», но для нас этого было достаточно для того, чтобы соскучиться. Стоя чесать языками было не очень удобно, и мы легли на мягкую траву, прижимаясь друг к другу.       Солнце степенно двигалось к своему зениту, и беседа тихонько затухала. Молчание не было некомфортным: и я, и Алиса наслаждались тем, что были рядом. Мы просто смотрели в небо через многочисленные кроны и ветви кустарников. В воздухе запахло малиной — где-то неподалеку уже плодоносил ягодник. Лес был одновременно тихим и необычайно шумным. Для внимательного слушателя он играл свой фирменный концерт, солистами в котором были птицы, белки и стволы старых сосен. Казалось, что того леса, что я увидел, переехав в поселок почти пять лет назад, уже не существует: вместо страха во мне царило умиротворение. Видимо, заметив на моем лице проблески не слишком приятных воспоминаний, Алиса шепотом спросила:       - Не верится, что мы лежим сейчас здесь, не так ли?       Я понимал, о чем она говорила, а потому прижал мою лисичку к себе и сказал:       - Не волнуйся. У нас с тобой теперь все будет хорошо.       - Я понимаю, - ответила девушка, на которой уже давно не было карнавальной маски, отчего я имел честь оценить всю красоту ее небесно-голубых глаз. - Просто до сих пор иногда ночью мне снится тот день.       Вторя ее словам, я ненадолго погрузился в воспоминания.       ***       Казалось, кровь и гниение пропитали воздух насквозь. С каждым выдохом существа передо мной вонь становилась сильнее. Уняв дрожь в голосе и теле, я повторил свой ответ:       - Я никого не буду приводить.       Блеющий смех разнесся по ветру.       - Ты же понимаешь, что в таком случае нам придется тебя съесть?       Краем глаза заметил, как взволновалась Алиса. Сердце укололи иглой вины, но отдавать кого-либо из семьи, друзей или недругов, да даже просто незнакомцев на съедение Хозяину Леса было бы гораздо хуже. Раз уж влез в такую историю, то и выбираться из нее придется самостоятельно. Я не собирался просто так отдавать свою жизнь — только не теперь, когда у меня появилась та, ради которой был готов горы свернуть, - однако шанс того, что, будучи обыкновенным человеком, я смогу одолеть стаю и ее козла-хозяина, был околонулевой. «Надеюсь только, что Алиса не сильно будет травмирована моей смертью», - пронеслась тревожная мысль, пока голос давал козлу ответ:       - Это лучше: я умру самим собой, а не монстром, приведшим дорогих людей на смерть.       Воздух затрещал, будто была дана команда к трансформации. Вместо веселых и дружелюбных зверей вокруг меня стояла Алиса и чудища, состоящие из разлагающейся плоти, костей и остатков лесной живности. Несмотря на то, что моя первая любовь выглядела не лучше, в ее глазах и видел боль, что причинил своим поступком. Прозвучали роковые слова:       - Еда подана.       Волк, Сова и Медведь тут же ринулись вперед, а я просто закрыл глаза, однако прошла секунда, две, а смерть и боль все не касались моего тела. Вновь взглянув на мир, внутри разразилась буря из чувств. Алиса держала их всех, Сову укусив за крыло, Волку вцепившись когтями в шею, а Медведю — обвив костлявым хвостом горло. Троица от шока даже не напала в ответ. Только Хозяин недовольно пророкотал:       - Ты что делаешь, дурная?!       Сквозь зубы я услышал неразборчивую речь Алисы. В ней были слышны умоляющие и отчаянные ноты. Увы, но что бы не говорила лисичка, темной рогатой фигуре было все равно:       - Ты знаешь, что другого не дано. Отпусти остальных сейчас же. Или я напомню тебе, почему вы все здесь оказались.       С ужасом в сердце я понял: Алиса будет защищать меня, причем какой-то невообразимой ценой. Ее глаза на секунду потухли, а затем вспыхнули решимостью и готовностью бороться.       - Что же, ты сделала свой выбор, - сурово вынес жестокий дух моей Алисе приговор.       Медленно и отчетливо я увидел, как страшные когти поднялись в воздух и гораздо быстрее устремились вниз, туда, где располагалось у Алисы сердце. «НЕТ!» - раздался вопль в моем разуме, и тело быстрее, чем любая мысль, двинулось, чтобы встать, закрывая спиной лисичку. Крика не было, хотя боль, причиненная козлом, обожгла все, до чего те дотянулись. Я в последний раз в своей жизни посмотрел той, кого полюбил за столь короткое время, в глаза, полные неверия.       - Прости, - прошептал из последних сил, пока зрение постепенно сужалось до точки.       Стало холодно, и свет жизни пропал из моего тела.       ***       Теплый поцелуй разогнал мрак воспоминаний, и я обратил внимание на лежащую рядом девушку, живую и горячую, словно печка. Рыжие волосы рассыпались волной частично по зеленой муравушке, частично — по моей руке. Почти незаметные веснушки добавляли и так солнечной девушке дополнительное тепло.       - Ты в порядке? Не надо было вспоминать об этом, - сожалея о брошенных словах, выразила она беспокойство.       - Я-то в порядке, а вот тебе было гораздо хуже, чем мне тогда.       - Не напоминай, - уткнулась она носом в мою шею. - Иногда мне кажется, что еще чуть-чуть, и не было бы никого из нас на этой опушке.       На самом деле, о том, что произошло после того, как когти козла вонзились в плоть, я знаю только со слов самой Алисы. Как-то раз, когда ее донимал особенно жестокий кошмар, лисичка поделилась тем, что лежало на сердце. Это был долгий рассказ, прерываемый рыданиями и подзатыльниками для моей дурной головы.       ***       Когда мое тело соскользнуло с длинных когтей, раздался страшнейший рев боли и горя. Кричала Алиса, совершенно забыв про то, что до этого держала остальных членов стаи. Хозяин хохотал, а после вновь дал команду к трапезе. Сова, собравшаяся клюнуть первой Антона, получила лапой по глазам и отшатнулась. Прикрыв своим телом мальчика, вернувшего ей эмоции и человечность, давшего ей имя и свою любовь, Алиса приготовилась рвать все, что движется, в клочья. Без лишних слов завязалась драка. Во все стороны летели перья, клочья шерсти, кости, корни. К сожалению, лиса проигрывала, стоя в одиночестве против троих — козел не стал принимать участие в потасовке. Хвост потерял несколько позвонков, передние лапы, как и щека, были разорваны в клочья, а спина потеряла несколько клочков мяса, когда, стараясь защитить Тошу хотя бы посмертно, Алиса банально легла сверху и поджала конечности так, чтобы чудищам не было видно ни единого волоска. Ее тело продолжали рвать на части, но эта боль лишь вторила той, что бушевала у несчастной внутри. Совершенно неожиданно прямо на лицо лежащего мальчика закапали слезы. «Я не думала, что способна плакать», - призналась потом Алиса. - «Слуге Хозяина слезы не положены». Капли были прозрачными и огромными. Стекая сначала по ее, а затем по моей щеке, слезинки проливались на землю, растапливая окрасившийся в розовый от крови снег.       Вдруг атаки прекратились, Хозяин издал истошный рев. Подняв голову, Алиса в шоке наблюдала, как корни сосен, елей и лиственных деревьев пронзали насквозь стаю и ее предводителя, а ветви — заключили тех в своеобразные клетки. Как только зверей коснулись растения, они стали похожи на кукол с обрезанными нитями: не совершали ни единого движения. При этом глаза их медленно закрылись, как будто стая просто заснула. Вот только стоило корням проникнуть глубже, как с телами начало твориться что-то странное: они буквально иссыхали на глазах. В итоге от Совушки, Волчика и Медвежутки ничего не осталось: тела буквально рассыпались песком по ветру. А вот козел все это время страшно кричал: места, которых касался Лес, дымились с характерным шипением. Его тело также постепенно осыпалось пеплом.       Когда даже рогов не осталось, корни никуда не исчезли, а медленно поползли к Алисе. Она подумала, что, как и остальные, вот-вот прекратит свое существование, а потому, вернувшись к облику девочки с маской лисы в длинной дубленке, доползла до моего тела и, как могла, обняла. Деревья ласково коснулись нас и Алису потянуло в сон. Никто не знает, что происходило в то время, когда мы оба были не в сознании.       ***       Первое, что я почувствовал — тепло. Оно распределялось по телу неравномерно. Голову пронзила мысль: «Я жив?! Я чувствую свое тело!» Глаза открылись неожиданно легко. Ночное небо будто положили в плетенку, вот только последняя начала расползаться, стоило лишь задержать на ней взгляд. Попытавшись встать, я понял, что на грудь давит что-то тяжелое. Скосив глаза, ошалел окончательно: на мне лежала Алиса. Вот только вместо лисьей мордочки у нее было совершенно человеческое лицо. Единственное, что выделялось — большие лисьи уши, едва подрагивающие в ответ на скрип стволов, качающихся от постепенно усиливающегося ветра. К слову, от того же ветра, отнюдь не теплого, в феврале-то, у меня резко стали замерзать уши. Видимо, шапка слетела, когда падал. Правда, я вообще не понимал, как после всего снова могу дышать, чувствую запах мандарин, характерный для Алисы, слышу ее тихое дыхание. Возвращаясь к ушам, я на ощупь нашел шапку и вслепую попытался надеть ее. Телодвижения разбудили Алису, и она резко подскочила, встав на четвереньки. Я так и замер с наполовину надетым головным убором. А моя лисичка отчего-то застыла, глядя на меня, как на нло. И еще до того, как я нашел в себе хоть одно слово, она протянула руку без извечной перчатки и и коснулась зачем-то моего уха. А спустя секунду я, отбросив шапку, сам с не менее шокированными глазами щупал собственные уши. Дело в том, что рука Алисы была направлена совершенно не туда, где у обычного человека расположены ушные раковины. «Они… мохнатые?» - только и пронеслось в голове. Надо было уточнить один момент:       - А-Алиса, эм, мои уши?..       - Волчьи, - на автомате ответила она.       - А почему не заячьи?       Дальше диалог не развился.       ***       - А помнишь, как мы с тобой крались ко мне домой? Я еще отчаянно пытался запихнуть с твоей помощью неожиданно длинный хвост под куртку.       - Конечно, помню. - засмеялась Алиса. - Ты тогда еще спросил, как я спрятала свой, и мы на месте осваивали эту «лесную науку».       - А еще ты тогда решила почесать щеку и начала ощупывать лицо, так как не подозревала, что изменилась, как и я.       - Ага. Я еще помню, как мы с тобой вместе залезали через окно в мою комнату, после чего вместе плакали и смеялись.       Чужие руки обвили мое тело, и пару минут мы просто лежали молча, вспоминая, сколько всего произошло после того, как исчезло чудище, именуемое Хозяином Леса.       Перво-наперво мы той же ночью постарались научиться контролировать, в какой форме находимся. Получалось так себе, однако мы были благодарны уже за то, что остались живы. Как назло, утром надо было в школу, и в тот день Рома бежал от меня, сверкая пятками, так как, попытавшись пристать по поводу Полины после школы в тихом уголке, услышал от меня низкое звериное рычание. Причем я даже не сразу понял, что это из моего горла исходят звуки, похожие на заведенный двигатель. А когда понял, то аж поперхнулся, прервав шоу и посмотрев на Рому круглыми-круглыми глазами. Больше ко мне вопросов у местных пацанчиков не было.       К сожалению, нам с Алисой приходилось скрывать отношения, так как в таком маленьком поселке банально не могла взяться из ниоткуда двенадцатилетняя девочка. Правда, моя лисичка сразу сказала, чтобы я не переживал за ее ночлег и питание, так как оказалось, что в лесу есть вполне себе достойный бревенчатый домик, в котором когда-то давно жил егерь. Однако зимой я старался тайком отворять вечером окно и помогал девушке влезть внутрь, поскольку справедливо считал, что не дело Алисе ночевать в неотапливаемом помещении. Мы спали на моей кровати, зачастую оборачиваясь в звериные формы. Зрение мое, кстати, восстановилось до единицы, поэтому очки были аккуратно заброшены в дальний ящик стола.       В школе у меня друзья так и не появились: я по-прежнему не вписывался в толпу, но уже немного по другой причине. С Полиной отношения также изменились, остыли, но это и к лучшему. Мы не стали дружны, но и в неприятели друг друга не записали. К тому же, я каким-то образом довольно хорошо сблизился с ее дедом. О том, что Харитон работал в краеведческом музее, а по образованию был историком-фольклористом, одноклассница никогда не говорила, совсем чуть-чуть стыдясь этого. Однако для нас с Алисой дедушка оказался незаменимым человеком. Благодаря его широкому кругозору удалось более или менее разобраться в том, что произошло. Харитон говорил, что Лес сам по себе — величественное и справедливое существо, как считали далекие предки местных коренных жителей. Они верили, что тот все время спит, однако от особо ярких эмоций и поступков может пробудиться, а потому совершали обряды каждый раз, как выходили на охоту или за ягодами-грибами. Наверное, слезы моей второй половинки и помогли ему проснуться. Вообще, Харитон как-то обмолвился, что Хозяин Леса — очень лицемерный титул, так как Лес никому не принадлежал и никого, ясное дело, не слушал. А кличку такую давали самому опасному для человека существу, дабы умилостивить и спасти собственную шкуру. В качестве подтверждения он достал с полочки старую книжку, что называлась «Малый фольклор Восточной и Юго-восточной Азии», открыл ту где- то посередине и ткнул пальцем в главу с названием «Фигура тигра на территории Корейского полуострова». В самом низу страницы автор упоминал неких «бульгасари», возможно, отошедших от китайских «иньшэн». Далее описывались уже они, и по спине пробежал холодок. Иньшэн считались духами людей, съеденных тиграми, что заманивали других людей к своим жнецам и прислуживали полосатым духам, в деревнях зачастую именуемыми «повелителями гор». Действительно, прослеживалась некоторая аналогия с моей ситуацией, и отпадали вопросы, почему после пропажи ребенка я видел новую маску в стае.       Также благодаря дедушке Полины мы смогли примерно разобраться в том, кем стали: наиболее близкими способностями обладали оборотни — не те, что существовали в европейском фольклоре. Смущало только то, что в местных легендах, которые удалось найти, они всегда уходили в лес, когда старели. Наверное, такова была цена за жизнь, данную Лесом.       От воспоминаний снова отвлекла Алиса, задав вопрос:       - Ты же в следующем году выпускаешься, верно? - в голосе чувствовалось напряжение, и до меня дошло: Алиса готовится к тому, что мы расстанемся.       - Да, буду сдавать экзамены сначала здесь, а потом — в Новосибирске. Попробую пробиться в НГУ. Поедешь со мной? Через Бяшу удалось узнать, как тебе можно документы выправить, а экзамен и экстерном сдать можно. Кто же знал, что у неприметного бурята довольно много родственников в узких кругах.       - Была бы рада, но ведь школу я разве что снаружи видела.       - Да это ничего! Ты у меня умница, за год, думаю, подтянем вдвоем знания. Заодно и я получше подготовлюсь.       Вместо ответа или согласия лисичка еще крепче сжала меня в объятиях. Я чувствовал, что ей самой хотелось выйти в люди, перестать скрываться, но из-за того, что места вокруг были малолюдные, сделать это было почти невозможно. Что же, Новосибирск — большой город. Одной рыжей красавице место в ней найдем.       Устав валяться на траве, мы пошли к ручью, перекинувшись в звериные формы. Вообще, в лесу нам обоим хотелось как можно меньше ходить на двух ногах: так мы казались здесь чужими. А вот перепрыгивая через корягу и тявкая смешливо друг на друга, мы не чувствовали неловкости и давали волю обычно сдерживаемым порывам, периодически сваливая партнера на землю и кубарем единым шерстяным комком катаясь по ней. Я, кстати, к этому моменту по размерам перерос Алису, отчего та дулась, что больше не может с первого тычка повалить волчью тушу на бок.       Порезвившись около воды, мы, довольные и уставшие, прилегли тут же, наслаждаясь журчанием. Избавившись от одышки, я неожиданно выдал то ли в небо, то ли все-таки для лисьих ушей:       - Знаешь, было бы здорово, отучившись в городе, вернуться сюда. Поселиться рядом с лесом, устроить мастерскую и рисовать. Приглашать людей посмотреть на картины и местный край, облагородить поселок, дать его жителям возможность выбраться наверх, не выбивая у остальных зубы. Мы бы жили вот так, тихо и спокойно, а после ушли в лес и смотрели бы оттуда на то, как дети и внуки продолжают наше дело или развивают свое.       Алиса молчала несколько секунд, потом встала и присела рядом, облокотившись о мое плечо:       - Да, это было бы действительно здорово.       Лес был все также тих, но казалось, что он ласково гладил нас по волосам, принимая за своих детей и благословляя во всех начинаниях.