***
Берег реки Улькул, взгляд со стороны — Кто он? — прошептала Элисса. Пока Хартонис вглядывался в лица остальных, подмечая наиболее проблемных, она не сводила глаз с удаляющейся спины капитана. — Ветеран войны с Орлеем, — вполголоса ответил маг. — Такой же, как и я. Колдун поймал пристальный взгляд Зиркирта, молодого, но перспективного парня из свежего пополнения Серых. Вот только, в отличие от большинства, он смотрел не на девушку, а на него самого. Хартонис мазнул по нему глазами, переходя на более «зубастые» цели, хотя в голове этот момент удержал. Но о Зире он подумает позже. Значительно позже! Их пара держалась позади всех, перейдя из неровного солнечного света в зелёную тень, где с ходу начали спорить, заглушаемые шумом реки. — Тебе нельзя здесь оставаться! Это невозможно! — бескомпромиссно заявил маг, решительно махнув свободной рукой. Во второй он удерживал посох. Он возвёл вокруг них едва заметный барьер, мешающий подслушиванию. — И куда же мне идти? — ехидно спросила Элисса, вытащив из заплечной сумки тонкий пояс, которым подпоясала собственные штаны. «На стоянке нужно будет подшить», — подумала она. Её била лёгкая внутренняя дрожь, но девушка отгоняла от себя мысль о едва не случившемся и о том, что всё-таки случилось. Пролившаяся кровь не вызвала у неё сильной реакции, но в этом и была проблема. Реакция быть должна! — Куда идти? — удивлённо переспросил Хартонис. — А как ты думаешь? Назад, к матери! В Хайевер, где тебе и подобает быть! — Никогда, — односложно ответила она. — Я знаю твою мать. Я знаю чёртова Брайса! Они тебя любят, пусть и по-своему! — уверенно произнёс волшебник. — То-то же храмовников по мою душу направили, — хмыкнула Элисса. — Наверное, чтобы они рассказали мне, сколь аккуратно надо себя вести при использовании волшебства. — Круг магов спасает людские жизни, — уже не столь уверенно ответил Хартонис. — Пусть у него есть недостатки, но это место куда лучше, чем то, где ты оказалась сейчас. — Круг… куда там… Впрочем, кое в чём ты прав. Здесь шанс оказаться трахнутой всей толпой будет повыше, чем в Башне магов, хотя знаешь, я не уверена в этом наверняка. Но что ты сделаешь с фактом моего усмирения? — Не будут тебя усмирять, — колдун потерял боевой запал, отвечая скорее по инерции. — Подумаешь, мужчины, — улыбнулась Элисса. — Поверь мне, я терпела их раньше. Вытерплю и ещё. — Но не таких мужчин, — насупился Хартонис, находя в словах Кусланд параллель с собой. — Тогда, значит, мне повезло, что у меня есть ты, — хмыкнула девушка. «Она совсем не похожа на Элеонору», — начал понимать старик. Элисса точно так же склоняла голову, словно пыталась буквально разглядеть, что стоит за его словами, и голос у неё становился жёстким, точно так же превращаясь в пронзительный сгусток ненависти, но если не считать этих мелких отголосков… — Послушай меня. Тебе просто никак нельзя оставаться. Это путешествие… — он запнулся, поняв, что именно собирается сказать. — Это путешествие, у которого нет обратного пути. Брюнетка ухмыльнулась и рассмеялась. — Как и у любой жизни, — дерзко выдала она. Была в ней какая-то выводящая из себя язвительность, так и подмывало ударить или подзадорить… Даже не разобрать, что больше. «Нет. На Элеонору она отнюдь не похожа. Даже злое презрение и усмешки — всё только её собственное», — осознал Хартонис. — Ты этим охотникам так и сказал? — тем временем уточнила Элисса. — Как — «так»? — бессмысленно переспросил он, уже зная ответ. — Что в этом путешествии им всем предстоит быть убитыми, — пожала Кусланд плечами. — Нет, — мотнул маг головой. — А что ты им сказал? — выгнула она бровь. — Что покажу им Сокровищницу, — улыбнулся колдун. — Сокровищницу? — не поняла девушка. — В заброшенном тейге Ронгор хранилась казна гномов, — пояснил Хартонис. — Там и правда были целые тонны золота и самых разных драгоценностей, включая старинные артефакты и какие-то уникальные, легендарные предметы той эпохи. Гномы потеряли её больше тысячи лет назад, а я, кроме книг, в которых это упоминалось, видел лишь некоторые эпизоды в своих снах. — Значит, об истинной цели всего пути они не знают? — Элисса почесала нос, одновременно размазывая по нему грязь. — О том, что во сне ты общаешься с тевинтерским магистром, хочешь узнать тайну Чёрного Города, открыть секреты скверны, а также обрести бессмертие, которое он обещал тебе в твоих поисках? — Не знают, — спокойно ответил маг. — Убийца, — с широкой ухмылкой произнесла она. — Если так, то ты — убийца. — Да, — согласился Хартонис. — Тогда учи меня… Учи меня, а не то я всё им расскажу. — Девушка понимала, что он уже согласен, иначе не стал бы её спасать. «Ведь согласен же? — билась мысль в её голове. — Я и в прошлый раз была уверена, что сумела его уговорить, но всё окончилось пшиком». — Шантаж? — хмыкнул он. — Убийство намного порочнее, — уверенно постановила Элисса. — Отчего ты так уверена, что я не убью тебя, если я убийца, как ты говоришь? — спросил волшебник. «Лёгкий вопрос», — подумала девушка. — Потому что я слишком похожа на свою мать, — упёрла она руки в бока. — Это мысль, — кивнул Хартонис. — Наверное, надо рассказать капитану, кто ты такая. Дочь тэйрна Ферелдена! Подумай только, какой за тебя можно получить выкуп! — Да… — задумалась она. — Но, с другой стороны, зачем тебе истекать кровью всю дорогу до Ронгора? Дерзость. Доходящий до какого-то безумия эгоизм! Родилась ли она такой? Нет. Элисса носила шрамы своей прошлой жизни так, как носят собственное зловоние отшельники, как символ всех многочисленных грехов, которые она преодолела. — В этом состязании, колдун, тебе не выиграть, — уверенно сказала она. — Это почему? — притворился он, что не понимает. — Я не дурочка, — поморщилась она. — Уже осознала, что ты специально не берёшь учеников. Те же долийцы обучают всех своих, у кого есть талант. Хасинды обучают всех. Даже другие малефикары, если представится такая возможность… — Как раз таки дура! — взорвался старик. — Раз ты узнавала про меня дома, читала про меня книги, то должна знать: за моими поучениями по пятам идут несчастья! Все мои ученики нашли тяжёлую и жестокую смерть. Предательство и кова!.. — Ты ошибаешься, думая, что на меня можно подействовать угрозами, мольбами или доводами разума, — палец девушки упёрся прямо в грудь колдуна. — Дар, который у меня есть, эта способность освоить магию, стать такой, как ты, — единственное, что мне преподнесли в подарок, единственная надежда, которой я живу последние восемь месяцев. Я стану волшебницей или умру. — Ты меня не услышала? — скривился он. — На моём учении лежит проклятие! — Значит, мы хорошо друг другу подходим, — лишь улыбнулась Элисса. «Дерзость! Нахальство! Ну что за бесстыжая девка!» — гневно дёрнулся маг. В ту ночь шатёр они разбили неподалёку от остальных. Никто не перекинулся с ними и словом. Среди «Гончих» вообще установилось молчание, такое, что главной нотой беседы стало потрёскивание костров. Только приглушённый голос Лорса продолжал скрипеть как ни в чём не бывало. — Зиркирт, мой добрый друг! Садись поближе, рядом с Ателардом. Ох, тяжёленький выдался денёк! Молодой, но крепкий парень с очень пристальным и будто бы постоянно всё вокруг изучающим взглядом, который имел неприятную привычку иногда чуть ли не испаряться в воздухе, подсел к сержантам, начав едва слышно о чём-то с ними переговариваться. Хартонис покосился на них, но не стал ни подслушивать при помощи чар, ни надолго останавливаться взглядом. Вместо этого он уставился на свой костёр. Волшебнику достаточно было поднять глаза, чтобы увидеть несколько оранжевых лиц, повёрнутых в их сторону — даже среди Серых. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким нелепо заметным. Кроме бормотания Лорса и Зиркирта он ничего не слышал, но прислушивался, не переговариваются ли вполголоса об Элиссе: не оценивают ли грудь и бёдра, облекая неутолённую страсть в яростную похвальбу; не перечисляют ли, что конкретно они бы сделали, как бы лихо засадили, а она бы кричала и стонала; не рассуждают ли, почему да зачем она здесь; о том, что она, должно быть, шлюха, если отважилась появиться среди таких, как они, или если нет, то скоро ею станет… Достаточно было лишь взглянуть на Элиссу, дабы понять, что она тоже прислушивается. Другая, обычная свободная женщина или даже аристократка, воспитывавшаяся в оторванном от мира затворничестве, могла бы ни о чём не подозревать, полагая, что бурные нравы мужчин заключены в то же невинное русло, что и у неё, и волнение у них то же. Другая, но не Элисса. Хартонис чувствовал, что она навострила уши, хоть и не владеет приёмами воинов. Но если сам старик при изучении своего нового окружения испытывал тревогу, острый собственнический инстинкт отца, оказавшегося более слабым, то она, казалось, чувствовала себя совершенно свободно. У волшебника сложилось ощущение, что девушка росла под жадными мужскими взглядами, и хоть страдала от жестоких рук, но выросла сильной. Это было странное чувство, полное противоречий, но Хартонис не мог выбросить из головы ощущение, будто Элисса несла себя со скромной гордостью, словно была единственным человеком в стаде обиженных обезьян. Пускай бормочут. Пускай дрочат. Ей не было дела до тех картинок, в которых она танцевала, стонала и задыхалась в их примитивном воображении — за исключением того, что благодаря этим картинкам она сама и возможности, которые обещали её душа и тело, приобретали особую цену. Она — вещь, которую желают. Пусть так. Найдём способы заставить их платить. Но для Хартониса это было невыносимо. Слишком поразительно было её сходство с Элеонорой. И хотя к её дочери он не испытывал почти никакой привязанности — слишком испорчена оказалась девушка, — но в мать он сейчас влюблялся заново. Элеонора… Порой, когда, глядя на языки костра, Хартонис погружался в слишком глубокую задумчивость, он вдруг вздрагивал, увидев Элиссу боковым зрением, и весь мир вертелся вокруг, пока он лихорадочно пытался отделить воспоминания о войне за освобождение Ферелдена от стылого мрака настоящего. «Вернуться, — проносилось в такие мгновения у него в мозгу. — Отдал бы всё, только бы вернуться…» Так, без какой-то цели, только чтобы разговор помог ему забыться, Хартонис начал объяснять ей специфику колдовства — главным образом желая убить эту похотливую тишину звуком собственного голоса. Элисса смотрела на него широко раскрытыми глазами, оперев о колено лицо — вдохновлённая и прекрасная. Вопреки собственным намерениям, старик начал учить её магическим премудростям.***
Спуск в Юсийские пещеры оказался труднее, чем мне представлялось. Почему-то, когда говорилось: «по этой дороге легко пройдут мулы», я считал, что она будет ровной и удобной, но нет. Она то взбиралась вверх, то резко спускалась вниз. Мулы стучали копытами по твёрдой земле и голому камню. Группа доставала лампы и факелы. — Здесь повсюду растут глубинные грибы, — поведал мне Лотшиль. — Они испускают слабый свет, но его недостаточно. Разве что целая грибница будет, тогда ещё куда ни шло, хоть что-то видно. Иначе — лампы, ну или направлять энергию в глаза, тогда более-менее. Не идеально, но хоть что-то. — Всё от практики зависит, — дополнил Нарсиан. — Я вот, например, почти столь же хорошо вижу, как и на поверхности. Главное — чтобы рядом хоть немного света было, хоть вдалеке, хоть от тех же глубинных грибов. В полной темноте от энергии в глазах пользы не будет. — Жаль, что многие вообще не владеют этим навыком, — хмыкнул Лот. — Тебе ведь говорили, — ткнул он меня локтем, — что Серые куда быстрее обучаются? — Конечно, — кивнул я. — Во-от, — поднял он палец, — потому и видим. А стадо, — бросил взгляд назад, — тащит факелы и лампы. Меня всегда поражало это пренебрежение. Хотя матёрые стражи имели на него право. Они и правда были лучше большинства остальных. Но такие, как я, новенькие, несмотря на выпавшие испытания и постоянные тренировки, обязаны осторожно относиться к любому другому человеку. — Но только сейчас, — пояснил Нарсиан. — Дальше свет погасят, иначе есть шанс приманить порождения. — Удобно грёбаным коротышкам, — фыркнул Лотшиль. — У них зрение изначально заточено под темень. Видят в этих туннелях, как мы на поверхности. Никаких трудностей! Группа не волновалась, все действовали спокойно, привычно и размеренно. Спуск на Глубинные тропы длился почти четыре часа. Имею в виду — наклон вниз. На каком-то этапе мне казалось — всё, добрались до самого дна, но потом, после непродолжительного движения по прямой, снова шёл наклон вниз. Каменные стены периодически пестрели надписями от самых разных артелей, когда-то проходивших здесь, но никто не обращал на них внимания. Кое-где я замечал старые истлевшие вещи: гнилые щиты или одежду, ржавые порванные кольчуги, чьи-то кости. Иногда по ним ползали жирные чёрные жуки. От долгой напитки глаз энергией начал психологически уставать. Казалось, что сил тратится всего ничего, но это напрягало. Словно постоянно продумывать в голове какую-то задачу, которую нельзя забыть. Пару раз я случайно терял концентрацию и резко замирал, едва не падая, оказавшись в, казалось, полной темноте. Хотя это было не так. Имею в виду тьму вокруг. По краям группы и за нашей спиной шли десятки людей, держащих чадящие факелы и масляные лампы. Время от времени я поглядывал и на самый конец колонны. Туда, где шла «сладкая парочка», как их успели окрестить мои спутники. Девушка, безусловно, привлекала взгляд. Я признавал, что она была красивой. Причём даже по современным меркам, что уж говорить про текущие? В то, что она дочь мага, мы, обсуждая ситуацию с Раваром, Лотом и присоединившимся Нидо, откровенно не верили. Не сходится, и всё тут. Особенно когда я поделился своими выводами и подслушанной фразой про желание обучаться. — Тогда кто она? — хасинд взмахнул гривой волос. — Любовница его? — Не похожа, — слабо улыбнулся эльф. — Может, не дочь, а племянница? А для простоты он называет её дочерью? — А в чём разница? — я хитро посмотрел на него. — Родственница, которая владеет даром, но при этом не обучается? — Может, дар пробудился поздно? — Лот пожал плечами. — Я слышал о таких случаях. — Не знаю. — Я неохотно признал, что аристократ может быть прав. Почему-то хотелось верить, что колдун — закоренелый лжец. — В любом случае ситуация нестандартная, — Лотшиль закинул руки за голову. — Впервые иду на тропу с бабой в команде. Аркуэнэ он, очевидно, за женщину не считал. — Чем, думаешь, всё закончится? — притворно незаинтересованно спросил я его. — Она умрёт, — парень был достаточно серьёзен. — Я не верю, что старик сможет долго её защищать. Сдохнет — как сам, так и его девица. — А как же тейг Ронгор? — спросил Нидо. — Сокровищница? — Жрица выведет нас, — улыбнулся Лот. — Она ведь вспомнила, верно? — Угу, — кивнул я, припоминая совещание, на котором присутствовал. — Но доверять её памяти я бы поостерегся. Харт говорил, на Сокровищнице лежат какие-то чары. Что, если Жрица не сумеет их снять? Не вспомнит — как? Возвращаться обратно, имея в карманах лишь набившуюся за время дороги пыль? Весь путь до самого вечера, который «Гончие» определяли не по солнцу (его не было), а по пройденному расстоянию и заранее намеченному месту для стоянки, волшебник и девчонка о чём-то болтали за спиной колонны. Не сдержав любопытства, ушёл в скрыт и замедлил шаг, отставая от группы, тем самым неспешно приближаясь к парочке. Подслушать издали не мог — слишком уж велико было расстояние. Это не как в «Задранной лапе», тут колонна растянулась метров на сорок. Поэтому пришлось приближаться самому. Сильно близко подходить не решился, однако оказалось, что старик предусмотрел подобный шаг с моей или чьей-то иной стороны: их окружал барьер, мешающий звукам свободно распространяться. Проклятье! Грёбаный колдун! Впрочем, такой любопытный был не я один. Напротив, стоило лишь вернуться, как на меня налетели едва ли не толпой, начиная спрашивать, что я разузнал. Пришлось открыть печальную правду о наличии барьера, отчего народ резко взгрустнул. Казалось, все разговоры теперь крутились лишь вокруг них, а я, откровенно, не понял ажиотажа. Ну девка, да. И что? Они будто бы ни разу не видели женщин! — Видеть — видели, — пояснил Нарсиан, когда я адресовал ему этот вопрос. — Но ходили ли с ними? Нет. Никогда ещё в отряде «Гончих» не было женщин. Аркуэнэ не в счёт, — улыбнулся он. — Такое не может не привлечь внимание. Люди делают ставки, кто первый сорвёт её цветок. Гадают, кому красотка достанется потом. Решают, как поступить со стариком. — У вас, как я гляжу, всё схвачено, — хмыкнул я на это. — Умные люди, — Нарсиан указал на себя, — и без того понимают, что девчонку возьмёт капитан. Иное и представить нельзя. Пусть он не стал делать это сейчас, — страж пожал плечами, — факт остаётся фактом. Постепенно, по мере пути, «Гончие» сближались с интересующей их парочкой. Там, где позволяла ширина дороги, вокруг них всегда, словно бы случайно, скапливалась группка человек в десять. Люди следили за ними каждый раз, как выпадала возможность, причём некоторые — совсем откровенно. Харт от этого сильно злился, но мне показалось, что больше оттого, что часть невольного внимания перепадала именно на самого старика, который предпочитал не выделяться. Вскоре Рокс придумал новый план, решив тоже поучаствовать в «погоне за свежатинкой», как это стали называть остальные. Он подходил к магу с вопросами, отчего тот вынужден был убирать свой барьер. Следом за ним последовали и остальные, вступая с ними в беседу. Охотники вели себя дружелюбно, до чрезвычайности учтиво, но трудно было не почувствовать их задиристость или не заметить, как хищно горели их глаза, особенно когда пересекались со взглядом колдуна. Я ощущал, что каждый из «Гончих» буквально таил в себе угрозу и бесшабашность. Несмотря на правила тропы, несмотря на то, что лорд Суртон уже зарезал одного из своих, причём не кого попало, а самого стража, эти люди ничему не учились и лезли как мухи. Рано или поздно маг выйдет из себя, и я помнил, что большая часть «Гончих» ему будет на один зуб. Правда, за такое его точно убьют, теперь я в этом не сомневался. Самое смешное, что Харт тоже всё осознавал. Особенно его бесили моменты, когда некоторые охотники, с фальшивой галантностью помогали Элиссе преодолеть наиболее коварные участки пути. А потом то же самое предлагали и ему, словно бы говоря: «Старик, оставь её нам…» Сама девушка, конечно же, делала вид, что ничего не замечает. Именно делала вид, так как я с ходу приметил её острый взгляд, который периодически вонзался в спину то одного, то другого головореза поблизости. Вскоре мы прошли длинный туннель насквозь, оказавшись в огромной пещере. Здесь был слышен шум подземного источника, а на стенах плотно росли глубинные грибы, испускающие свет. Я ожидал, что будет устроен привал, но капитан повёл людей дальше, так что мы прошли огромную, но пустую и мало чем примечательную пещеру, направившись в одно из ответвлений. Спустя, наверное, час, когда я начал подмечать признаки усталости у некоторых наёмников, пришёл приказ остановиться. — Зиркирт, — рядом со мной нарисовался Лорс. — Идём, — махнул он, — может, твоя светлая голова выдаст чего-то полезного. — Что-то случилось? — нахмурился я. — Иначе я не позвал бы своего помощника, верно? — ухмыльнулся сержант. — Но вначале возьмём мага. В конце колонны, так же, как и среди нас, никто не знал причину задержки, но люди там были настолько измотаны, что ни один не счёл нужным поинтересоваться. Вот оно — наглядное отличие Серых от обычных людей. Пусть последние могут быть тренированными и владеть даже бóльшим количеством приёмов с энергией, однако выдыхаются всё равно раньше. Я же выделялся даже среди остальных. Способности к крови позволяли быть крепче, а тренировки лишь закаляли тело. — Колдун! — крикнул Лорс, махнув руками Харту, который что-то объяснял Элиссе. — Капитан тебя зовёт. — Коротышка улыбался, как обычно, хотя в морщинках, сеточкой окруживших его глаза, было написано немалое огорчение. Сержант хрустнул шеей, скорчил подобие улыбки в сторону девушки, потом оглянулся на мрачно толпящихся поодаль «Гончих». — Тревожные новости, — добавил он, понизив голос до едва слышного шёпота. Более Лорс не произнёс ничего, направившись обратно. Мы с Хартом — который оглянулся на Элиссу так, будто всерьёз раздумывал, взять ли её с собой, но так и не решился на это — двинулись следом. По дороге я заметил, что волшебник изо всех сил старался не отставать от старого головореза, шагавшего вверх по склону. Приближаясь к вершине, маг уже тяжело дышал и при каждом шаге опирался руками о свой посох. Тут ещё и духота стояла, отчего пыхтение Харта стало особо звучным. Командование отряда расположилось на естественной возвышенности, возле места, похожего на стоянку. Кажется, именно тут Теллер планировал сделать привал, но оказалось, что местечко было занято. Наконец поднявшись, я огляделся, замечая лорда Суртона, рядом с которым маячила Жрица. Оба смотрели, как Ателард препирался с каким-то незнакомым мужчиной, высоким, как Джултон, но намного старше и не так крепко сбитым. Говорили они на каком-то смешанном языке, в котором сочетались элементы ферелденского и орлейского. Неподалёку стояли и взирали на них несколько десятков потрёпанных соплеменников гостя. Прозвище высокого, как шёпотом объяснил Лорс, было Перо, хотя в его внешнем виде я не увидел ничего птичьего. Буйную шевелюру здоровяка, рыжую с проседью, украшали несколько привязанных прямо к волосам костей. Перевязь на поясе вместо бусин была отделана высушенными фалангами пальцев. Судя по их виду, они принадлежали порождениям. Кроме грязной кирасы, единственной уступкой этого гостя цивилизации был висевший на шее знак Создателя, своеобразный герб церкви, используемый в Тедасе вместо привычного мне креста. Представлял он из себя жёлтое солнце, внутри которого было ещё одно — красное, но поменьше. Знак поблёскивал золотом, но смотрелся откровенно неуместно. Словно нищий, который носил бы изукрашенную корону. Встав рядом с остановившимся Лорсом и задыхающимся от взятого темпа Хартом на расстоянии в несколько шагов от незнакомца, я почувствовал неприятный запах его мехов, звериную вонь крови и мочи. «Обожаю» такое. Люди… тьфу, плюнуть и растереть. И ведь, судя по виду, это глава группы, чужой капитан! Значит, не может быть идиотом, однако создаётся ощущение, что он именно из таких. Лорс тем временем вполголоса продолжал рассказывать, что это вождь одного из так называемых племенных союзов, большинство из которых составляют горные аввары. Люди, так долго и отчаянно ведущие войну с порождениями Тьмы, которые периодически вылезают в Морозных горах, что эта война стала для них миссионерским призванием. Когда Ателард и Перо закончили дела, рослый вождь и лорд Суртон пожали друг другу предплечья. Если отрешиться от запаха, то сцена, надо признать, вышла впечатляющей. Два суровых лидера собственных отрядов, с внешностью наёмных убийц, облачённые в потрёпанную одежду, пародию на боевые одеяния своих народов. Я впервые видел, чтобы капитан раздавал столь драгоценную вещь, как уважение. Сделав какой-то загадочный знак рукой, вождь продолжил путь, сопровождаемый длинной вереницей своих людей. Безумные синие глаза царапнули по мне, когда Перо прошёл мимо, отчего я с трудом подавил собственные чувства. «Бей или беги» — вот что кричало мне тело, когда я смотрел в лицо этого человека. — Они хотят встать лагерем на нижней части склона, возле Большой пещеры, — тем временем рассказывал Ателард Теллеру, — а завтра пойдут на поверхность — охотиться и копить провизию. — Что случилось? — спросил отдышавшийся Харт. Ателард повернулся. Глаза у него улыбались, но выражение лица в целом оставалось непроницаемым. Торжествующий вид человека, который методично подсчитывает победы и поражения. — Проход в сторону Морской Трещины завалило, — сказал он. — Легион Мёртвых уже оповестил Орзаммар. Скоро подтянутся гномы-рабочие, которые периодически обновляют укрепления в Мёртвых Рвах. Однако, — едва уловимо ухмыльнулся мужчина — мы застряли здесь примерно на месяц, если не больше. «Дерьмо… или очередной знак судьбы?» — задумался я. — Что ты хочешь этим сказать? — напрягся старик, а потом перевёл взгляд на сурового капитана. — То, что твоя славная экспедиция, колдун, подошла к концу, — с удовольствием ответил Ателард. — Можем подождать, можем пойти в обход, через Перекрёсток Каридина, что займёт немногим меньше времени, а можем направиться на поверхность и двинуться через Орлей, как я предлагал изначально. Однако все варианты, кроме последнего, ставят крест на сроках. Мы не попадём к Гаморданским Вершинам к началу зимы. В глазах у второго сержанта безошибочно читалось облегчение. — А Тёмные пещеры? — возразил кто-то. Женский приятный голос. Это была эльфийка, Жрица. Она стояла, повернувшись к нам изящной спиной, капюшон её смотрел на восток, к самому ближайшему проходу по правую руку от капитана. От её голоса шли мурашки по коже, столь необычным было звучание. Редкое и… красивое. — К нужной цели есть другой путь, — продолжила она, повернув к нам скрытое тканью лицо. — Я помню его. Харт напрягся и прищурился. Мне показалось, что его лицо успело побледнеть, однако для меня её слова не звучали ровным счётом никак. Блаженны невежды и глупцы, не понимающие ничего… это про меня. Лорс в то же время фыркнул, словно услышав шутку, которая недостойна была даже его вульгарной насмешки. Лорд Суртон пристально изучал свою необычную помощницу, настороженно вглядываясь в её абсолютно чёрные глаза. — Ты уверена? — негромко спросил он. Последовала долгая пауза, наполненная гортанными фразами, которыми перебрасывались аввары, устало шагавшие вниз, следом за Пером. — Я жила там, — произнесла Аркуэнэ. — Когда-то давно. До того, как ты нашёл меня. До того, как присоединилась к «Гончим». В то время там ещё обитали гномы. — До второго Мора, — едва слышно прошептал Харт. — Ты действительно помнишь? — уточнил капитан. На его каменном лице не было ни единой эмоции, но почему-то мне казалось, что он сомневался, стоит ли довериться эльфийке. Капюшон Жрицы опустился ещё ниже к земле. — Это были… трудные дни, — на грани моего слуха ответила девушка. Теллер с мрачной решительностью кивнул. — Капитан! — возразил Ателард. — Ты же знаешь, какие ходят истории! Каждый год какой-нибудь очередной дурак ведёт свою арте… Лорд Суртон не смотрел на сержанта, пока тот не произнёс слово «дурак». Одного взгляда было достаточно, чтобы говорящий осёкся. — Ну, Тёмные пещеры так Тёмные пещеры! — воскликнул Лорс с хриплым смешком, которым обычно смягчал наиболее жестокие намерения своего капитана. Он не пропустил никого, сипло обращаясь к каждому по очереди и похохатывая. — Ателард! Ателард, ты что, не понимаешь? Мы же «Кровавые Гончие», приятель, мы — «Кровавые Гончие»! Сколько раз мы говорили про Тёмные пещеры? — А как же слухи? — оборвал его второй сержант, но осторожно, как побитая собака. — Какие слухи? — спросил Харт. — Ну как же! — хихикнул Лорс. — Люди не могут просто так мириться с тайной. Если артель съедают, надо придумать Великого Пожирателя Серых Стражей, неважно кого, — он повернулся к волшебнику, скептически поморщившись. — Ателард считает, что в Тёмных пещерах прячется дракон. Дракон! — Взгляд Лорса метнулся обратно на второго сержанта. Раскрасневшееся лицо коротышки было поднято вверх, руки сжимались в кулаки. — Дракон, ну конечно! Да твари их убивают. Всех нас рано или поздно убивают твари. — Точно ли дело лишь в порождениях? — вклинился я. — Хоть я и новичок — как в Ордене, так и в «Гончих», но даже мне известно, что Глубинные тропы скрывают множество опасностей, не все из которых упираются в порождения. Перед мысленным взором пролетели кадры далёкой игры, в которой драконы вполне себе существовали. И эти ублюдки были чрезвычайно сильны! Но, кроме них, были глубинные охотники, похожие на крупных ящеров, вырастающих до метра в высоту (в основном меньше), которые обожали собираться крупными стаями и нападали даже на порождения. Имелась нежить, то есть трупы, в которые вселились демоны. Сами демоны, ибо из-за всяческого дерьма Завеса в местах масштабных и кровавых битв обычно истончалась до предела. И куда же без гигантских пауков? А также гигантских пауков, которые отведали скверны и обратились в гораздо более опасных зверушек? — Потому что их отряды каким-то образом перебираются в окрестности Иджхолла и Мёртвых Рвов, — пояснил Лорс. — Вопрос — как? Если грёбаные гномы следят за всеми ближайшими направлениями и ответвлениями? А они хоть и ростом вполовину меньше человека, но думать умеют, а опыта борьбы с порождениями побольше, чем у нас всех, вместе взятых, — сержант поднял палец, подчёркивая важность своих слов. — К тому же, — здесь он хохотнул, — почему, ты думаешь, столько охотников за головами рискует идти в Тёмные пещеры? Хотят по-быстрому набрать голов, не углубляясь на Глубинные тропы! Я кивнул. Немного новых сведений заняли место в моей голове. — Я же тебе говорил, — упирался Ателард. — Я встретил тех двоих стражей, вернувшихся из Тёмных пещер, единственных, кто остался в живых из отряда «Высоких Щитов»! Меня не проведёшь, я знаю, когда… — Слабаки! — сплюнул Лорс. — Тряпки! Да на выпивку тебя хотели раскрутить! «Высоких Щитов» повырезали у тейга Кадаш, это к юго-западу от Редклиффа, если смотреть по поверхности! Хочешь сказать, Тёмные пещеры ведут так далеко, Ателард? Может, ещё скажешь, что они проходят под всеми Глубинными тропами? Ха-ха! Ателард-Ателард, — он покачал головой, — это ведь все знают. Тейг Кадаш! До хрена отсюда! Два сержанта уставились друг на друга. Взгляд Лорса был умоляющим, как у сына, который вечно защищает перед отцом своего родного брата, а у Ателарда — скептический и раздражённый, как будто он был единственным психически здоровым человеком в толпе сумасшедших — что, подумалось мне, было совсем недалеко от истины. — Повернём у того прохода, — отрезал лорд Суртон, кивнув на ответвление впереди. — И войдём в Тёмные пещеры. Тон был такой, будто капитан осуждал всё человечество, а не только затеянную здесь мелкую перепалку. Аркуэнэ, в тёмном плаще, скрадывавшем её высокую худенькую фигуру, продолжала пристально смотреть в восточном направлении. Поймал себя на том, что задаюсь вопросом, только ли на лице у неё татуировки? Проклятье, хочется узнать больше, но… надо быть осторожным. — Жрица говорит, что она помнит, — закончил Теллер. Возвращаясь назад, я шёл вместе с Хартом. Двигались мы в полнейшем молчании и, судя по всему, каждый из нас размышлял над своими думами. Лично я припоминал драконов, мысленно прикидывая, как бы действовал, при встрече? Нет, понятно что сразу бы ушёл в скрыт, но что, если попаду под случайный поток огня? И ещё, насколько развито у них обоняние? Тц… не хочется выяснять всё это на практике! Однако, собираясь разойтись с колдуном на середине пути, ведь он направлялся в конец колонны, а я в середину, осознал, что нет. Похоже, нам нужно в одну сторону. Невольно переглянувшись с Хартом, увидел на его лице выражение досады, скрытого гнева и раздражения. На моём, скорее всего, было нечто похожее, но с поправками. Причина была проста. Чуть ли не в центре колонны, рядом с группой Серых, стояла Элисса. «Гончие» плотно её окружили, забрасывая вопросами, а сами старались изобразить максимальную дружелюбность. Рядом с высоченными Джултоном и Роксмаром девушка выглядела беспомощной, как котёнок, и изображала сдержанную доброжелательность. Она старалась стоять вполоборота к тропинке, словно готовясь в любую секунду ретироваться, а также избегала смотреть на любого из них дольше нескольких мгновений. Было очевидно, что Элисса боится, но собой владеть в состоянии. — Значит, ты из Хайевера? — спросил Нарсиан, на что брюнетка кивнула. — Тогда понятно, почему капитан втюрился… — ухмыльнулся Лотшиль. — Может быть, он теперь не будет раздевать своими злобными глазами нас! — дополнил Рокс. Смех звучал вполне искренне, так что Элисса тоже улыбнулась, вот только я легко обнаружил отличия. Веселье охотников было совершенно не похоже на обычный разбитной гогот. Похоже, это попытка изобразить деликатность. Забавно, что она проявлялась лишь в присутствии тех женщин, которых нельзя купить или овладеть силой. Ныне каждый из стражей, даже такие, как Равар и Нидо, изображали из себя беззаботных весельчаков, проявляя вежливый интерес к разным пустякам. Мне казалось, что с их помощью большинство этих мужчин прикрывали свои глубоко въевшиеся страдания и ненависть, глубину которых не в состоянии была постигнуть эта девушка. Нельзя забывать, что эти люди, к которым теперь имел отношение и я, были больше, чем солдаты, даже больше, чем охотники за головами. «Кровавые Гончие». Люди, чья жизнь полна дикости и неуёмной жестокости. Головорезы, которые с лёгкостью забывают мёртвого насильника, который раньше был их закадычным другом. И той, кого они не могут взять, они попытаются добиться. Когда я с Хартом подошёл ближе, Лотшиль широко улыбнулся, коротко посмотрел на меня и будто бы подмигнул, хотя это могло быть его обычным состоянием. Потом аристократ взглянул на волшебника. Вид у него был крайне благожелательный, но чувствовалось некоторая настойчивость, которой разумнее было не перечить. — Так я и думал! — воскликнул он. — Элисса тоже одна из нас! В воздухе витал дух заговора. Похоже, в отсутствие старика они придумали способ, как переманить добычу к нашему костру. Видимо, в ближайшее время все темы будут не просто крутиться вокруг девчонки, но и углубляться. «Охота на свежатинку» подходит к концу. Тц… Не слишком приятная перспектива. Особенно учитывая, что каждый начнёт притворяться, изображая из себя не того, кто он есть, а некого посланца небес, чуть ли не принца в изгнании. Благородного донельзя, приторно сладкого и всеми силами желающего залезть кое-кому в трусы. — Пополнение, — тем не менее улыбнулся я, посмотрев на девушку. Не было никакого желания портить парням игру. — Меня зовут Зиркирт, приятно видеть, что чисто мужская компания оказалась хоть немного разбавлена. — Я — Элисса, — тонко натянула она улыбку, бросив на меня короткий оценивающий взгляд и тут же снова уставившись куда-то вбок. — Проход в сторону Морской Трещины завалило, — между тем поведал им Харт. Можно было заметить, как лица собравшихся будто напряглись, изо всех сил пытаясь подобрать приличествующее выражение. Следить за внезапными переменами бывает забавно. Своего рода обнажённость ума — когда планы вдруг повисают в воздухе, лишившись логики, на которой были основаны изначально. Плотские устремления моих новых соратников были связаны с исходом экспедиции, а исход экспедиции зависел от перехода. — Решение принято, — продолжил маг. Я различил в его голосе нотки скрытого удовлетворения. — Мы бросим вызов Тёмным пещерам. Удивление и даже страх — вот что я увидел в глазах этих людей. Заночевали мы здесь. Несмотря на протесты, Элисса и Харт разожгли отдельный костёр, однако половина вечера была посвящена тому, как cтражи обсуждали девчонку и возможности её завалить. Оставшуюся половину — Тёмные пещеры. — Там находится древний гномий тейг Марзагар, — сказал Косстон. — В глубине пещер. Огромные, сука, ворота и за ними то самое место… Серый и сам знал немного, но всяко больше остальных. Как оказалось, до того как присоединиться к «Гончим», он ходил с другой группой и они подходили к Тёмным пещерам, однако так и не решились через них пройти. Следующим утром, как всегда завершив лёгкую разминку, добавил энергию к глазам, а потом направился собирать вещи. Что свои, что Равара. — Что, эльф-служка уже отработал своё? — посмеялся проходящий мимо Лорс. — Мы подмениваемся, — хмыкнул я в ответ. И вот группа направилась в Тёмные пещеры. Туннель был почти таким же, как и все остальные. Не было ничего, что намекало бы на смертельную опасность, которая могла бы нас там ожидать, однако я периодически поглядывал то на Жрицу, то на Харта. Старик выглядел взволнованным, но понять причину не представлялось возможным. Может, думал о трудностях пути, может — переживал за Элиссу, а может — просто устал и у него ноют ноги. В этот вечер почти всё повторилось. Люди вновь начали обсуждать Марзагар, строя десятки и сотни теорий того, что в нём случилось. Откуда столь ужасная репутация у тейга, который находится не так чтобы сильно далеко от Мёртвых Рвов и, соответственно, Орзаммара. Не в шаговой доступности, но примерно как вотчина Логейна от Денерима — порядка трёх-четырёх недель неспешного конного пути. На моменте, когда Джултон рассказывал, что Марзагар скрывает под собой вымерших от страшной эпидемии гномов, в разговор включился маг. Кажется, у Харта уже начала полыхать жопа, поскольку начал он с того, что обвинил всех собравшихся в скудоумии, как профессор нерадивых учеников. Правда, прежде чем «Гончие» успели возмутиться, начал рассказывать сам. — Это была Обитель! — махнул он рукой. — Место, где когда-то гномы приютили эльфов, скрывающихся от войны. Всё началось очень давно… Харт умудрялся объяснять, что называется, с душой, моментально оказавшись в центре внимания. Даже мне, избалованному современной подачей, было интересно его слушать. Чем-то это напоминало сказки, смешанные с серьёзной и достаточно кровавой историей. Честно сказать, глядя на поведение стражей, становилось немного забавно: суровые воинственные мужчины ловили его слова как дети, задавали такие же простодушные вопросы, глазели на него с таким же робким нетерпением. Гешрен, например, начал громко подсказывать, что, по его мнению, должно случиться дальше, но тут же одёргивал себя и переходил на приглушённое бормотание. Хотелось посмеяться, но… очень быстро мне стало понятно: эти люди оторваны от основных мировых событий. У них нет интернета, телевизора или хотя бы газет, чтобы знать о том, что происходит не только где-то в Тевинтере или Андерфелсе, но даже родном Ферелдене. — Думаю, стоит начать с самого начала, чтобы понимание было максимально полным. — Когда Харт погряз в вопросах, то не растерялся и начал рассказ заново, но уже с совершенно иных событий. — Думаю, все знают, что современные эльфы — лишь тень своих предков. Собственное имя эльфов — «элвены», что означает «народ». Когда-то они правили огромным королевством под названием Элвенан, что переводится как «место народа». Его столицей был потерянный ныне город Арлатан. Говорят, что когда-то эльфы были бессмертными, жившими согласно своим законам и верованиям. Первые люди, которых они повстречали, оказались магами империи Тевинтер. Какое-то время эльфы торговали с империей и были дружелюбны к людям, но вскоре узнали, что от браков с людьми рождаются только люди. Причина в генетической приспособляемости эльфов. Им приходилось растить детей человеческой расы, течение жизни которых было гораздо быстрее. А дальше мнения расходятся, но наиболее достоверная теория гласит, что частые контакты с людьми привели к ускорению жизни и самих эльфов. Впервые они начали стареть и умирать — этот процесс они назвали «ускорением». Пока он говорил, всё больше и больше «Гончих» подсаживались к нашему костру. Подошли даже Лорс с Ателардом. Элисса сидела, прижавшись головой к плечу Харта, и не спускала с него заинтересованного пытливого взгляда. — В ужасе эльфы перестали контактировать с людьми, но империя восприняла это как признак слабости и напала на Элвенан. Эльфы были завоёваны, большинство из них порабощено, а их столицу, Арлатан, сравняли с землёй. Точные детали войны исчезли в веках, хотя артефакты, найденные в руинах империи, означают, что Элвенан был разграблен или что некоторые эльфы, присоединившиеся к империи, принесли артефакты с собой. За многие поколения эльфы, жившие под гнётом Тевинтера, едва не потеряли свою культуру, язык и историю. Харт на мгновение остановился и задумался. — Если хотите взглянуть на руины, далеко ходить не надо, — добавил он, кивнув на сухой холм, где в одиночестве сидели капитан и его помощница нечеловеческого племени, — посмотрите на вашу Жрицу. Потерянная. Беспамятная. Живущая под грузом проблем и бед. Осколок истинных эльфов или обычная долийка, которую и правда поработил демон, проживая в её теле сотни и тысячи лет? То для нас загадка, — нахмурился старик. — Но когда-то давно люди для эльфов были всё равно что для нас порождения Тьмы. Возможно, даже хуже. Покосившись на холм, я различил, что Аркуэнэ что-то сказала Теллеру, а потом поднялась на ноги, направившись в нашу сторону. — А потом случилась церковь, — произнёс старик. На этом моменте многие важно закивали, а Равар скривился, будто бы самолично через всё это проходил. — На своём пути к власти Андрасте и её Культ Создателя развязали успешную войну против Тевинтера, заставив его отступить, оставив свои границы. Возглавляемые неоднозначным сторонником Андрасте, эльфом Шартаном, порабощённые эльфы Тевинтера восстали, чтобы помочь делу пророчицы. За верную службу эльфам была дарована свобода и дана земля на юге Орлея — Долы — и новая столица Халамширал. Исход на новую родину был назван «Долгий Путь». Отведя взгляд, я заметил фигуру в плаще, которая встала на небольшой возвышенности, вдали, за пределами костра. Аркуэнэ. Подошла, но остановилась там, во тьме. Может, этот рассказ позволит ей ещё что-то вспомнить? Уверен, она слышит каждое наше слово! Мысленно усмехнувшись, кивнул эльфийке, не зная, заметит ли Жрица это движение. Зачем я это сделал? Ни малейшего понятия. Зачем мы, мужчины, ведём ритуальные танцы вокруг женщин? Пока «Гончие» пускают слюни по Элиссе, я делаю ставку на куда более опасную цель. Дурак? Ещё какой… — В Долах эльфы попытались воссоздать свою культуру и вернуться к поклонению пантеону потерянных богов. За многие годы под властью Тевинтера большая часть старых обычаев и даже имена некоторых богов были утеряны. Эльфы применяли то, что сохранилось в памяти народа, и заимствовали новые верования, чтобы восполнить утерянное. Какое-то время люди, верные памяти Андрасте, уважали своих эльфийских союзников. Но через поколения и Церковь Света, и религия Создателя распространилась по людским нациям, а дипломатические отношения между Долами и соседними человеческими государствами охладились, так как эльфы отказывались переходить в новую веру. Отношения с людьми оставались враждебными, а после того как эльфы отвергли веру в Создателя, они навлекли на себя ещё и гнев Церкви. Для защиты своих земель от вторжения эльфы созвали легион, известный как Изумрудные Рыцари. Напряжение росло, и когда, предположительно, небольшой эльфийский отряд напал на человеческую деревню Рэд Кроссинг, Церковь, утверждавшая, что всего лишь обороняется, призвала к Священному Походу, в результате которого эльфийский народ был сломлен, а Долы завоёваны в череде жестоких сражений. Выжившие эльфы, изгнанные из Долов, разделились. Одни стали кочевниками, известными как долийцы, которые скитаются группами и упрямо придерживаются той части традиций, что удалось сохранить. Другие эльфы, смирившись со своей горькой судьбой, живут теперь среди людей. Это «городские эльфы», обитающие в обособленных кварталах, носящих название эльфинажи, — закончил старик. Языки пламени вздыбливались и сплетались в душных подземельях. Казалось, они высушивали всю ту влагу, которая оседала на одежде и теле, делая его липким и потным. Вокруг стояла тишина и темнота, которая освещалась немногими глубинными грибами и кострами. Факелы и лампы давно были погашены. Каждый из артели старался взаимодействовать с энергией, чтобы получить возможность что-то видеть. — Так, а что же тейг Марзагар? — спросил я, заметив, что Харт замолчал, а остальные лишь тихонько обсуждали ситуацию с эльфами. — Да, точно, — кивнул колдун. — То случилось уже позже, когда приверженцы Церкви Света уничтожили Долы. Тогда часть эльфов смогла договориться с гномами, которые не участвовали во всём этом, а тихонько продолжали сидеть под землёй. Тогда-то и случилось это… объединение. Эльфы и гномы какое-то время жили мирно. Но к чему приводит, — спросил Харт, глядя на наши лица по другую сторону костра, — когда счастливые и довольные живут на одной земле с озлобленными и обиженными? Когда ангелы ступают по тем же местам, где ходят простые смертные? Что бывает, когда ты безнадёжно находишься в тени, прозябаешь в сиянии славы другой расы? Восхищаться? Преклонять колени и признать свою зависимость? Или завидовать и ненавидеть? Равар сжал кулаки, злобно посмотрев на Харта. Очевидно, ему не понравились эти слова. — Теристар, его супруга Исилиэль и их сподвижники из остатков Изумрудных Рыцарей — ненавидели. Лишённые всего, они поддались алчности, а поддавшись алчности, принялись злословить на тех, кого жаждали обобрать. Они поступили так, как поступают все, в том числе и люди — вы, я — на протяжении всей нашей жизни. Они перепутали потребность и всеобщую справедливость, своё желание и закон. Обратившись к запутанным строкам своих старых преданий и законов, они вытащили на свет те мысли, которые могли послужить их бесчеловечным намерениям. — Какое вероломство, — вполголоса проговорила прижавшаяся к его боку Элисса. — Воспользовавшись тем, что гномы никогда не были в ладах с магией, но издавна добывали лириум, — рассказывал маг, — Теристар, Исилиэль и остальные, будучи весьма искусными волшебниками, разработали план. Хитростью завладеть запасами лириума, чтобы увеличить свои магические способности до недосягаемых величин, пусть даже временно. Но потом свою роль сыграла бы магия крови и демоны, которых они взяли в союзники. Эльфы планировали закрыть тейг Марзагар, сместить его в Тень, чтобы навсегда оставить в своём собственном владении маленький кусочек реальности. Конечно же, если бы им удалось, то мы бы не сидели сейчас тут, обсуждая, как туда попасть. — Что случилось дальше? — хрипло спросил Рокс. Ему в такт закивали остальные «Гончие». — Тейг — это практически город, — пояснил маг. — Но и эльфов тоже было немало. Десятки тысяч спасшихся против сотен тысяч гномов. Огонь мятежа залил все подземные залы. Ярость шла по пятам за горем, к низким потолкам вздымались обнажённые клинки и лилась на резные полы кровь… Харт рассказывал о коридорах, перегороженных пиками, о подземных домах, охваченных пламенем. Он описывал обезумевших и отчаявшихся гномов, которые бежали кто на смерть от мечей длинноухих, кто от их стрел. Он рассказал о злобных взглядах эльфийских магов, чьи заклинания летали по запутанным, как лабиринт, улицам. Поведал, как несколько гномов-алхимиков подорвали залы с лириумом, чтобы он не достался эльфам. Как Теристар, с испачканным лицом и запёкшейся в волосах кровью, поверг правителя тейга, который рыдал и смеялся, сидя на своём троне. Как сам Теристар умер, пав от руки славного гнома Корхура, капитана гвардии. — Храбростью и жестоким коварством, — сказал Харт, на чьём лице гуляли тени от костра, — эльфы сделались хозяевами Марзагара. Часть гномов попряталась, но со временем их отыскали — при помощи голода, железа или магии, это уже было неважно. Другие спаслись бегством через подземные ходы, о которых не знал ни один эльф. Может быть, их тела до сих пор лежат где-то там. А потом Исилиэль и оставшиеся волшебники стали проводить кровавый ритуал смещения в Тень, используя кровь сотен жертв вместо лириума, но её оказалось недостаточно. Надорвали Завесу, но их могущества не хватило на большее. Потом туда пришли армии короля гномов, убив оставшихся эльфов-безумцев, почти все из которых стали одержимы. Вот только жить там из-за повреждённой Завесы стало невозможно. Несколько раз гномы слали запросы людям и их магам, которые могли бы восстановить рану мира, но в связи с огромным размером безлюдного тейга это оказалось очень сложной задачей. Ни одна из десятка экспедиций так и не вернулась. Что с ними случилось — неизвестно. С тех пор Марзагар остаётся незанятым никем и ничем. Стал огромной могилой, на костях которой пируют лишь демоны и порождения Тьмы. Я бросил взгляд в сторону, на Аркуэнэ, но на прежнем месте эльфийки уже не было. Тьма же была столь глубокой и всеобъемлющей, что меня бросило в холодный пот. Рассказ колдуна произвёл впечатление, заставляя как наяву видеть все эти картины. Безумные эльфы резали мирное население, потроша тела и заливая кровью огромные каменные залы. Творили темнейшие ритуалы и вызывали демонов. Этой ночью мне снилась кровь и чёрные глаза Жрицы, которые смотрели с каждого умирающего лица. Люди тянули ко мне руки, взывая о помощи, пока позади, за горами трупов, медленно собирался кровавый дракон. Архидемон. Уртемиэль. Тевинтерский бог красоты.