i'm not afraid of god, i am afraid of men.

♫ lebanon hanover - gallowdance.

      Эвтида уже который час ворочалась в неудобной кровати, не оставляя жалких попыток уснуть. Сон совсем не шёл. Дия снова бродила по окрестностям, а потому Эва была в хижине одна. В это время в её голову лезли самые разные мысли, и далеко не все из них были приятными. В голове вспышками мелькали различные образы из несчастливого детства. Детства, которое она предпочла бы не вспоминать. Раздражали, нервировали, гневили. Пугали. Старый дом, мать, побег… Кожа покрылась мурашками, и девушка повела плечами, сбрасывая неприятное наваждение. — Нужно подумать о чём-то другом… О чём-то более хорошем.       Стали появляться мысли о том, кем она является. Не совсем то, что хотелось бы, но в целом… Почему решила стать шезму, как пришла к этому, для чего? Вспомнила самые первые уроки, знакомство с наставником — Реммао, друзьями — Дией, Рэймссом… Тогда учёба казалась чем-то невероятно лёгким, в какой-то степени даже несерьёзным. Она вместе с другими учениками и Исманом смеялась, веселилась и забывала о том, каким опасным являлся этот мир. Тогда у Эвы не было даже мыслей о проклятых охотниках, старших черномагах, настоящих заказах…       Тогда не было мыслей и о нём. О верховном эпистате. О том, чьё имя она иногда даже боялась произносить. В то же время он был тем, чьё имя и образ вызывали в ней странного рода интерес. Эва часто вспоминала цепкий взгляд его дымчато-серых глаз, его белёсые волосы и сильные руки. Вспоминала его касания и то, как ласково, по-свойски он её называл. — Моя непокорная Неферут…       В голове возник недавний… инцидент. В тот день, в библиотеке… Вспомнился голос Амена: тихий, почти интимный, угрожающий, но в то же время бархатистый, слегка хриплый. Нуждающийся. Вспомнилось то, как он касался её шеи, плеч, спины. Его тяжёлое дыхание. Губы, почти касающиеся нежной, мягкой кожи Эвы…       Вздох. — Нет. Мне нельзя о нём думать. Кто я — и кто он?, — решительно подумала Эва и закрыла глаза, поудобнее устраиваясь на кровати.       Сейчас же выкинуть из головы все мысли про эпистата. Неправильные. Такие мысли. Мысли о его опасной ухмылке, подтянутом, сильном теле, запахе его аромамасла: мирт и гранат…       Чёрт. Не выходит. Не получается. Он просто не шёл у Эме из головы. — Нельзя с ним сближаться, нельзя позволять ему делать всё это со мной… Он же охотник. Он причинит мне вред. Обязательно ведь причинит, правда?..       Пытаясь убедить себя в правдивости своих слов, девушка представляла у себя в голове разные сценарии и то, как могли бы развернуться события, будь всё по другому. — Если бы он не был охотником… В теории… Нет, я не хочу никакой близости. Ни с кем. Лишняя морока и ненужная ответственность. Это ведь не игрушки. Я шезму. Мне даже думать о таком непозволительно. Я не хочу обрекать близкого мне человека на смерть. Если меня когда-то поймают…       Внутренний монолог Эвтиды продолжался ещё долго. Убеждая себя в том, что никакой близости она не хочет исключительно потому, что она — шезму, Эва успокаивала себя. На деле же всё было намного, намного сложнее. Сама мысль о том, чтоб подпустить кого-то так близко к себе, нервировала и пугала её. Размышления касательно того, что в где-то в Египте будет жить человек, который знает все её секреты и тайны, который видел её и в радости, и в горе, который знает даже её второе имя, съедали её изнутри. Она не могла этого позволить. От такого человека ведь потом не отвяжешься, верно?       Вообще-то, у неё уже был такой человек. Исман. Но это… это другое. Они познакомились ещё в детстве и были просто друзьями.       В детстве всё легко, несерьёзно. Но не в детстве Эвтиды. Знакомство с Исманом и его семьёй даже в столь раннем возрасте далось ей с огромным трудом. Эва несколько лет держала под подставкой, на которой спала, остро заточенную палку. На всякий случай. Не доверяла, сторонилась всех и каждого. Только через пару лет знакомства с другом она, наконец, начала понемногу становиться собой рядом с ним и не пытаться отыскать в нём и его семье какой-то подвох.       Страх открыться перед кем-то, снять маску самоуверенности и быть самой собой. Кто знает, что случится потом… А если её бросят? А если сделают больно? А если она сделает кому-то больно? Это всё так… сложно. И страшно. Это ведь такая ответственность.       А что, если… что, если кто-то решит ею воспользоваться?       Воспоминания уносят Эву по реке времени далеко-далеко в прошлое. Она таки проваливается в сон. Всплывает неприятная сцена…       Одним грубым движением её резко отшвыривает в стену. Она больно бьётся спиной так, что перехватывает дыхание. Оно с хрипом вырывается из груди, когда Эвтида приподнимается на локтях и в страхе вскидывает голову, смотря на свои окровавленные ладони и колени. — Хорошие девочки так себя не ведут… Ты кто, собака или человек? За такое тебя ждёт наказание!       Мужчина подносит к её лицу свою руку и демонстрирует кровавый укус, оставленный Эвой минутой раннее. — Разве ты не хочешь быть хорошей девочкой? Моей… маленькой… малышкой.       Внутри у неё что-то взрывается, разрядом проходит по телу от макушки до пят. Пробудившаяся злость помогает ей найти силы подняться с холодного, грязного пола. Не сводя глаз с мужчины, Эва проговаривает и выплёвывает каждое слово с такой ненавистью, будто она прожигала её изнутри. Рычит сквозь зубы: — Я. Не. Твоя. Малышка.       Лицо человека меняется, на нём застывает жуткая гримаса. На губах больше нет приторной, липкой, мерзкой улыбки. — Нет? Я покажу обратное. Тебе понравится.       Злость, подобно неуправляемому огню, разгорается сильнее. Ярость пульсирует, застилает взор. Всё мутнеет перед глазами, животное исступление оглушительно лопается, ноги сами несут её вперёд. Всё вокруг алеет. — Нет!       Эва резко подскочила на постели. Таращилась во тьму, пытаясь восстановить дыхание. Казалось, будто сейчас кто-то выскочит откуда ни возьмись и нападёт на неё. Воображение рисовало кривые, страшные тени в углах хижины заставляло слышать то, чего не было. На глазах заблестели слёзы. Сердце билось в бешеном ритме, а ладони дрожали мелкой дрожью. Бельё неприятно липло к телу. Она провела рукой по лбу и шее и осознала, что вся взмокла во сне от страха. Опустила ноги на пол, чтобы почувствовать прохладу под ступнями. Хотелось смыть с себя весь этот ужас, все эти прикосновения.       Нет… Нет. Никогда. Больше никогда и никто не сможет поступить с Эвтидой так же, как поступил он. Она не позволит. Убежит. Убьёт. Но не пройдёт через всё это снова. Не испытает вновь того страха, отчаяния, кошмара. Нельзя позволить никому приближаться к ней, иначе… Иначе обязательно случится то же самое.       Эва не хочет этого. Эва боится этого.