***
Дилюк проснулся с бешено бьющимся сердцем. Вся кровать была смята, а тело пропотело насквозь. Он пытался отдышаться, привести свои мысли в покой, но голова пульсировала с каждым вдохом всё сильнее и сильнее. Пальцы надавили на виски, пульсация прошла даже через них. Дни бывали тяжёлыми. Слишком много документации, людей, которые что-то хотели от него, друзья, пытавшиеся помочь ему (в чём? Он сам не знал, нужна ли была ему помощь), ночные похождения в виде героя, что не должен был становиться таким важным в его жизни. Это накапливалось и вылезало в виде странных снов. Дилюк готов был отдать всё, в пределах разумного, чтобы прекратить эти сны. Почему не кошмары? Почему его мозг считал, что если во сне он будет видеть Кэйю, то это должно обязательно давить на него? Почему именно Кэйа? И все сны были такими однотипными. Альберих сидел на коленях возле Дилюка. Он же возвышался над ним, как судья над осуждённым. Мастер никогда не видел его лица в своих снах. Он мог передвигаться, убегать от Кэйи, но всё равно возвращался назад. Каждый чёртов раз всё одно и тоже. Капитан, молча, сидел, голова низко преклонилась к полу, и он слушал. Слушал, слушал и слушал. Рагнвиндр не переставал говорить и лишь всего одну фразу. Я ненавижу тебя! Он шептал её, мог прорычать на одном коротком звуке, растягивал каждую букву, кричал в припадке, срывался на истеричный смех, ревел взахлёб. Этот сон всегда казался таким длинным, хотя в нём по сути ничего не было. Почему же он просыпался так, будто это был кошмар? Дилюк так запутался во всём этом. Альберих вечно путал его. Постоянно преследовал, будто ничего не было между ними, будто Дилюк не пытался убить его в прошлом, будто не грозился рассказать его секрет всему Мондштадту! Каждую их встречу Кэйа, как назло, признавался ему в любви. В таверне, куда он пришёл выпить, ему обязательно нужно было подойти ближе к Дилюку и прошептать, как сильно он его любил. И уходил за столик к своим подчинённым рыцарям, а мужчина озлобленно проклинал его уже вслух. Когда Альберих заходил на Винокурню по поручению Джинн, он обязательно между их разговором вставил бы эти три бесполезных слова и продолжил бы говорить, как ни в чём не бывало о том, сколько Мондштадту требовалось вина на ближайший праздник. Почему Кэйа вообще приходил к нему с этими вопросами, а не обычный посыльный? Во время сражения, если они вдруг случайно встретились в лагере монстров. В безумном плясе, раскидывая острые льдинки по противникам, он смеялся и мог хотя бы раз сказать, как скучал по этому и любил его. Дилюк так устал. Он уже перестал реагировать так ярко на все его признания. Он знал, что Кэйа лгал и просто выстроил для себя нужную маску, чтобы позлить Мастера. Это так долго продолжалось, и Альберих, наверное, просто привык. Рагнвиндр больше не допускал мысль о том, что он мог говорить правду. Он не верил Кэйе, который просто решил поглумиться над его чувствами (он признался тогда в детстве и глубоко сожалел, что вообще испытывал что-то подобное к этой змее).***
Они были на пути к поражению. Но до последнего сражались за земли свободы. Дилюк угрюмо проводил отступающих рыцарей. Он небрежно попытался вытереть стекающую кровь вдоль щеки, которая разрезала левую сторону лица. Зрение расплывалось, он видел только одним глазом, ведь другой неизбежно заплыл от крови. Разорванный сюртук оголял ткань белой рубашки, которая тоже уже была пропитана тёмными пятнами. Он впервые чувствовал тяжесть от двуручного меча. Руки тряслись. Мимо пронеслась Джинн, что отдавала команды оставшимся рыцарям. Она расформировывала отряды новобранцев и с более низким рангом, заставляя их отступать, и Дилюк в принципе понимал почему. Они были слишком слабы для этого… Он внимательно проследил, как столб огня взлетел в небо. Чтецы Бездны. Ещё и с разными стихиями. На поле боя оставались лишь те, кто мог владеть Глазом Бога. Взгляд зацепился за Альбедо, которого откинуло назад чей-то стихией, его одежда тлела даже без самого огня. Из-под земли начали вырываться яркие каменные цветы, стремясь к эпицентру сражения. Да, Альбедо не был силён в ближнем бою. Дилюк сделал глубокий вдох. Он должен был двигаться, а не стоять на месте. Острая боль отдалась во всём теле, кажется, у него были сломаны рёбра. Как же не вовремя. Превозмогая это, Рагнвиндр лишь на одном адреналине перехватил двуручник и зажёг его своей стихией. Он рванул в эпицентр сражения, ведь Дилюк ориентировался на ближний бой. У них было слишком мало бойцов на ближний бой. Ему нельзя было выпадать так рано из строя. Не сейчас Оставшихся Чтецов можно было по пальцам пересчитать. Их потрёпанный вид говорил о том, что оставалось совсем немного до их полного поражения. Дальний фронт готовил мощное заклинание, как передала ему Джинн. Дилюк еле держался на ногах, но он чувствовал, как на его спину опирался кто-то, не давая упасть. Он не смог обернуться (чтобы понять, кто это был), лишь видя краем глаза, как Рэйзор увёл от враждебной атаки застопорившеюся Ноэлль. Оба всё равно попали под мощный залп водяной стихии. Розария заморозила атаку, заслонив подростков, которые медленно пытались прийти в себя. Что-то крикнув им, девушка провернула своё копьё в руке и кинулась на Чтеца. Дилюк озлобленно прорычал, приняв угрожающую стойку. Заряженная атака вылетела фениксом прямо на противника. Перед плывущим взором он увидел, как попал, и Чтец начал распадаться в чёрный пепел. Ещё один был готов. Под рёбрами бешено застучало сердце от переизбытка адреналина, он чувствовал, как кости медленно пытались вернуться на место. Их целитель уже был на последнем издыхании, раны затягивались всё медленнее и медленнее. Глаза засекли резкое движение за спиной. Он обернулся, застав уже угасающую вспышку света. Перед глазами выросла спина Кэйи. Его подпаленные волосы на концах тут же покрылись лёгким льдом. Начиная от спины, начал распространяться иней. Дилюк неверующе дёрнулся в его сторону. Порыв ветра сбил приближающегося к ним Чтеца. Рядом уже стояла Джинн. — Уноси его, Дилюк! — она вновь создала пару вихрей, не позволяя подойти монстру из Бездны. Её взгляд был полон непоколебимой решимости. Напряжённые мышцы проглядывались сквозь одежду, что утратили свой светлый оттенок. Рагнвиндр, как болванчик, закивал головой, уже сгребая в охапку совершенно несопротивляющегося Альбериха. Теперь он почувствовал, что ощущали рыцари, сбегая с поля сражения под командованием самого Магистра. Отчаяние… Мимо него проносились люди, которые возвращались к сражению после восстановления. Дилюк пока не мог вернуться, он чувствовал, будто нёс в руках кусок льда. Он старался не смотреть вниз. Ноги сами несли вперёд. Остановился он уже возле временного лагеря, что служил им перевалочным пунктом. Здесь уже были люди, такие же раненые, как и он, так же как и Кэйа. Целители бегали от одного человека к другому. Дилюк в бессилии упал на колени, когда понял, что больше не мог двигаться. К нему уже направлялась Барбара с её не по годам серьёзным взглядом. Она что-то говорила, но Мастер не понимал ни слова. Он крепко держал что-то важное у себя в руках. Сердце разрывалось на части. Кого он держал? Он чувствовал, как это пытались забрать, но он не позволял, смотря пустым взглядом в разгневанное лицо Барбары. Он не отпустит! Если он отпустит, то что-то точно произойдёт. Что же это… Холод обжёг его левую щёку, и Дилюк вздрогнул, тут же переведя взгляд вниз. Их глаза встретились. Кэйа дышал поверхностно, будто воздуха не хватало. Его волосы полностью побелели, покрывшись инеем. Холод, который ярко ощущался на щеке, оказался его рукой. Альберих мягко улыбнулся. Посиневшие губы приоткрылись и, к удивлению Дилюка, он услышал теперь хоть что-то. Не только биение собственного сердца. — Отпусти меня, идиот, — Кэйа тихо прошептал. Он попытался засмеяться, но это было больше похоже на хрипение, — Сейчас меня подлатают и вместе вернёмся в бой. Дилюк расслабил руки, и Капитан моментально пропал из них. Кто-то из рыцарей выхватил Кэйю и отнёс совсем недалеко. Его расположили на земле. Мастер не сдержал порыва потянуться за ним. К счастью, никто не держал, и он не стал сидеть на одном месте. Прилив сил дал понять, что его тоже начали лечить. Магия Барбары поразительна. Она могла лечить на расстоянии, даже не прикасаясь к человеку. Барбара нависла над Кэйей, руки надавили на грудь. Она хмурилась, но продолжала лечить. Дилюк опустился на колени возле них, и Альберих медленно перевёл взгляд на него. До этого хмурое лицо моментально преобразилось, и он улыбнулся. Его болезненный вид никуда не ушёл. Казалось, что стало только хуже. Рагнвиндр видел, как на чужих ресницах скапливался иней. — Не смотри так на меня, — зашептал Кэйа. В его голосе появилась одышка. Дилюк задрожал. Что он говорил? Он бросил взгляд на Барбару и вместо ожидаемой сосредоточенности увидел панику. Зубы заскрипели от сдерживающегося гнева. Что происходило? Он вновь бросил взгляд на Капитана. Его губы были всё ещё растянуты в улыбке, изо рта вырывался белоснежный пар. А ведь на улице была плюсовая температура. Взгляд уже не смотрел на Дилюка, который попытался привлечь его внимание. Он мгновенно снял перчатки со своих рук и прислонил к чужому лицу. Какой же он был холодный! Действия Мастера проигнорировались, взгляд был направлен сквозь него. — Эй! Эй! Смотри на меня! — прорычал Дилюк, надавив своими пальцами на щёки Кэйи. Никакой реакции не последовало, ещё одно облачко пара вылетело из его рта, — Отвечай, когда я говорю! — Я… — вылетело тихо-тихо изо рта Кэйи вместе с охлаждённым воздухом. Руки Барбары в его поле видимости дрожали. Дилюк закусил губу от напряжения, — Я… та-ак любл-ю тебя… Рагнвиндр поражённо убрал пальцы с чужих щёк. Он не смог отвести взгляда от остекленевших глаз. Его грудная клетка затряслась в истерическом смехе, когда он заметил, как Барбара убрала руки от тела Капитана. — Этот цвет волос тебе не идёт, — уже не сдерживая смех, Рагнвиндр запустил пальцы в белоснежные и мягкие волосы. Воздуха стало не хватать. — Лёд попал в сердце и заморозил его, — услышал он тихий шёпот девушки. Её беззвучные рыдания дошли до него в последнюю очередь. Дилюк перестал смеяться и попытался сделать вдох, лёгкие зажало в спазме. Этого не могло произойти на самом деле. Руки метнулись к горлу в удушающие порыве, а перед глазами лежало тело полностью покрытое снегом. Он не верил в происходящее… Дилюк стоял напротив Кэйи, который сидел на коленях. Голова была низко опущена в землю. Рот Дилюка уже хотел было открыться, но Альберих медленно пошевелился. Его руки упёрлись в землю, и он начал вставать. По мере того, как он становился выше, Рагнвиндр начинал опускаться на колени. Они полностью поменялись местами. Холодные глаза Капитана смотрели в упор на Дилюка. — Я тебя люблю… Мастер не сразу понял откуда шёл голос. Но стоило этой фразе повториться, как он осознал, что сам её и говорил. Надломленный шёпот распространился по всей комнате. Дилюк пытался встать, он пытался поднять руки, хотел дотянуться до Кэйи. Но каждый раз его приковывало к земле, и он только и мог, что повторять одну и ту же фразу постоянно. Снова и снова. До хрипа в горле. До скулящих звуков. До утробного рычания и истеричного завывания. Дилюк подскочил на кровати. Его рот открылся в беззвучном крике. Руки безумно тряслись каждый раз, как он пытался подтянуть их к голове. Перед глазами всё плыло. Из коридора послышался спешный звук приближающихся шагов и звук распахнутой двери. К его кровати подлетели и моментально заключили в объятия. Запах ванили резанул нос, и Дилюк аккуратно попытался ответить на объятия Аделинды. Из его горла вырвался хрип, и чужая хватка тут же усилилась. — Я… — попытался заговорить Дилюк, но продолжение вылилось в яростный всхлип. — Я знаю, что ты его не ненавидишь, — зашептала женщина в успокаивающем жесте. Слёзы сорвались с крепко закрытых глаз, и Дилюк не смог сдержать ещё одного всхлипа. Он так его любил…