Эмпатик

Кого я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся

      Быть эмпатиком та ещё задача, но Кей никогда не жаловался, ощущая с самого детства свою способность знать, что творится в незнакомых душах. Кей с лёгкостью чувствовал чужую радость, от которой шло тепло, и грусть, вгоняющую в тоску, глубокую печаль и бескрайний гнев. У раздражения был особый терпкий вкус, у счастья — неповторимый сладкий. Отвращение тяготило желудок и выворачивало наизнанку. Страх пробирал до дрожи, возбуждение оседало сладкой негой внизу живота, интерес щекотал. Зависть разгоралась на кончике языка, тревога отключала от всего вокруг. Боль, казалось, дробила ему грудную клетку, а любовь разливалась нежностью в сердце. Знал он и что такое ревность. Ревность убивала всё внутри.       Десятки эмоций и чувств, их нескончаемые оттенки, которые невозможно перечесть в полной мере, проходили через него с помощью касаний. Похлопать по плечу, обнять, зацепиться за палец на руке, погладить по волосам, прижаться. Кей умел угадывать на расстоянии и делал это весьма хорошо. Его дар и проклятье. Его сила и слабость. Говорят, что эмпатия может свести с ума. Стоун надеялся, что с ним это не случится.       Значительная часть жизни Кея прошла в интернате. В эти годы много что пробовалось впервые. Впервые он и влюбился в девочку, натурально так втюхался, прям по самые уши. Его возлюбленная, Жизель, была немного старше, почти выпускница и между прочим очень красивая. Он помнит её идеальные черты лица до сих пор.       Жизель много болтала, каждый раз при встрече с ним проявляла интерес, касалась, привлекала внимание, понимала с полуслова — типичная эмпатичка. Конечно, же Кей не остался равнодушным, растёкся лужей под её ногами после поцелуя в тёмном закутке коридора. Но, как оказалось, встречаться с эмпатиком и быть самим эмпатиком — квест для особо ударенных, а не одарённых. Кей привязался, любил и ревновал слишком сильно. Его разрывало на части, но избавиться от этой зависимости он не мог.       — Положи руку мне на грудь, — прервав поцелуй, шептала ему Жизель в их излюбленном углу, пустеющем во время занятий.       Кей несмело опустил ладонь туда, где рёбра соединялись вместе на грудине, где рядом часто-часто билось её сердце.       — Чуть правее… ниже… Возьми меня за грудь.       Стоун затормозил, и девчонка, ведомая расцветшим чувством, оседающим тяжестью внизу живота, сама направила куда нужно. Кей рвано вздохнул, ощущая мягкость под комбинезоном, чёткий полуовал низа груди и полное отсутствие белья.       — Единый…       — Что чувствуешь?       — Мне кажется, я сейчас потеряю сознание.       Она засмеялась и, зарывших пальцами в его волосы, разлохматив их, с жадностью продолжила целовать.       Возбуждение, чистое и жгучее. Неугасаемое влечение. Интерес. Его чувство — её, увеличенное в разы. У Кея кружилась голова. Ему хотелось, чтобы Жизель была только его, чтобы находилась рядом постоянно. Слишком долго без неё он едва мог вытерпеть. Все мысли о ней. Смысл — в ней. Всё, что он делал, предназначалось для неё. Любое внимание со стороны парней, и Кей приходил в бешенство.       — У тебя уже было? — осторожно спрашивал Стоун.       — Что было?       — Ты поняла.       — Секс?       Жизель игралась, хотела видеть смущение на его лице, но вместо этого столкнулась с молчанием, пришлось отвечать на заданный вопрос.       — Ну конечно. У тебя разве нет?       Кей залился румянцем, поджав губу. Она усмехнулась.       — Что в этом смешного?       — Нет, я не потому... Извини, Кей. Вышло глупо.       — И с кем это было?       — М, что? Спрашиваешь, с кем я трахнулась? Фу, как грубо, месье Стоун.       — Ты сама так сказала. Он ещё учится?       — Да какая разница? Было и было…       — Жизель, — твёрдо прервал Кей.       Она не обиделась, потрепала его по щекам.       — Ты такой милый, когда ревнуешь.       Кей надулся ещё больше. Милый, когда ревнуешь… Милый. Ревнуешь. Две несовместимые вещи.       — Приходи ко мне после отбоя.       — А твоя соседка?       — Я разберусь.       — Я приду… Да, приду.       И Кей пришёл, прокравшись в женский блок тихо и незаметно. Жизель его ждала. В приглушённом свете, исходящем от настольной лампы, она выглядела изумительно, прям фантазия девственника.       — Хочешь, начнём на столе и продолжим на кровати?       Стоун, стараясь не растеряться, кивнул, уверенно прошёл к ней, уже расстегнувшей комбинезон и обнажившей грудь. Он подоткнул Жизель к письменному столу. Вниз полетели книги и тетради. Плотная ткань скатилась с острых девчачьих плеч. Торопливо, жадно, боясь, что всё слишком быстро закончится и пойдёт не по плану. Кей целовал в изгиб шеи, кусал в ключицы, присасывался над вершинами груди, пока она рывками его раздевала.       Потом была кровать, тесная, односпальная. Покрывало, сдёрнутое за считанные секунды, смялось на полу. Кей навис над Жизель, почувствовав в себе небывалую уверенность, правда до тех пор, пока она не начала стягивать с него трусы.       Что Стоун только не чувствовал? Страх, радость, смущение, желание, стыд, полнейший восторг. Кажется, было всё. Прислушиваясь, читая вдоль и поперёк, притягивая к себе каждый оттенок её эмоции.       — Ты хочешь сверху или снизу?       Жизель вырвала его из полуобморока действующих пси.       — Что? А-а, я не… я не знаю, как лучше…       — Переворачивайся.       Она вылезла из-под Кея, подождала, пока он уложится на спину.       — Стой, а защита? — потревожился Стоун.       — А зачем? Нулевая фертильность, помнишь?       Кей неосознанно отполз назад, приподнявшись на локтях.       — Всё хорошо. Не нервничай так. Я чувствую, как твоя тревожность гудит у меня под кончиками пальцев.       — Прости. Плохо получается.       Жизель села сверху, слегка потёрлась о член. Кей дёрнулся.       — Расслабься.       Но Стоун всё больше тонул, далеко-далеко уходя от собственного «я». Он бы поклялся, что умирал и воскресал тысячу раз. Растворяясь в Жизель, теряя себя.       Слишком высокое возбуждение. Слишком большое перенапряжение. Минимальное касание к головке без стимуляции сносило крышу. Нервные окончания будто оголены. Кей сначала не понял, что произошло. Так быстро, так неожиданно. Глаза резануло, потом зажгло. Кровь покатилась по щекам крупными каплями. Внизу развязался затянувшийся узел, и по бедру потекло что-то вязкое.       — Пиздец…       Жизель, впервые услышав от него ругательство, подлетела, скрылась в ванной комнате. Кей отчётливо помнил с того вечера журчание воды, холодное полотенце у себя на глазах и как его первая любовь утирала кровавые слёзы. Позорный позор. Иначе не скажешь.       — Прости, я полнейший идиот, — извинялся Кей, когда они уже натянули бельё и сидели на кровати. Боль не унималась, а вместе с ней не останавливалась кровь.       Жизель поддерживающе погладила его по плечу.       — Ничего. Когда накрывает, дыши глубже и ровнее. Ещё помогает отвлечься. Считать начинай про себя или подумай о чём-нибудь гадком.       — Попробую, спасибо.       Стоун считал большой удачей их последующие встречи. Никаких усмешек и напоминаний. За это Жизель огромное спасибо. Через год она выпустилась, и больше они не пересекались. Влюблённость сама по себе сошла на нет. Кею уже давно не семнадцать, и он давно научился управлять своими пси, не задыхаясь под натиском чужих чувств, не принимая их и не пропуская через себя.       — Крэп, я представила.       Теперь Лу стоит перед Кеем абсолютно голая, слушает его минуты позора и откровения, не без удовольствия наблюдая за тем, как он спокойно справляется с застёжками на ремешках портупеи, расположенной у неё на бёдрах.       — Не очень возбуждает, да?       — Тут как посмотреть… Лежишь такой в кровище и в конче.       — Перенапрягся, спустил ей на простынь. Я даже не вошёл.       — Досадно?       Кей пожимает плечами.       — Давно было. Уже всё равно, но урок остался на всю жизнь. Эмоции могут тебя буквально сожрать. Влюблённость, ревность, страх. Это должно было случиться, когда полузрелый эмпатик теряет голову. У меня долгое время оставались проблемы с доверием. Я просто знал больше.       — Ты часто подстраиваешься под меня. Сейчас же всё нормально?       — Да. Оно приходит с опытом, не переживай.       Кей застёгивает последний ремешок, тянет, проверяя на прочность — порваться не должны.       — Готово.       — Тогда иди сюда.       Рид целует его, быстро и настойчиво, сминая губы и стараясь проникнуть языком вглубь рта, пока Стоун тянется к её лобку, скользит между половыми губами и, вымазав пальцы в смазке, возвращается наверх к клитору. Лу довольна, но это не в полной мере её устраивает. Она разрывает поцелуй и толкает Кея в грудь, укладывая на лопатки. Нависает сверху. Его руки сразу же ложатся на бёдра, сжимают ягодицы через кожаные ремешки, подталкивают вперёд.       Лу медленно лезет выше, поглаживая торс и грудь Кея, сдавливает ему шею и останавливается только тогда, когда его голова отказывается между её ног. Рид смотрит вниз, видит его аккуратный нос, и насмешливо бросает, запуская пальцы в каштановые кудри эмпатика, сжимая пряди у основания:       — Только не кончи в трусы раньше времени. И не надорвись.       Кей не обижается. Прервавшись, выдаёт в ответ:       — Мадемуазель Рид, следите за собой. Я знаю, вы скоро будете на пределе.