***
В костровых чашах ярко горят благовонные смолы, застилая ароматным дымом жуткую фигуру на полу. Девятиугольная звезда из трех равносторонних треугольников в тайной комнате тюремных подземелий, а на каждой точке пересечения млекопитающий. Девять скованных козлов или баранов, задержанных за протест, и двадцать семь хищников в капюшонах и плащах ожидали начала ритуала, когда в залу вошел новый архонт. Это была нескрывавшая голову и своё страстное предвкушение леопардица с золотыми прорезающими тьму глазами и длинными вибриссами-саблями около них. Генеральша прошла к кафедре с древней увесистой книгой в золотом переплете и, легонько кивнув, стала напевать мантры, которым вторили культисты. В центре сигила находилась кварцевая призма, фокусировавшая магическую энергию от всех колдунов своим сиянием, чтобы призвать нечто инородное и могущественное в этот мир. Леопардица направилась к пленникам со злобной улыбкой, протягивая металлическую перчатку с шипами, уже скоро она сжимала их горла до потери сознания, жадно облизывая сладкую кровь. Их души должны остаться в кругу, удерживаемые призмой, чтобы сущность могла увидеть и принять дар. Архонты тянули напевы все выше и выше, призма усилила сияние до невыносимого, когда что-то пошло не так: шепот и смешок, что исходил отовсюду и ниоткуда одновременно, затем второй голос, третий, а дальше целый сонм — все заливисто смеялись, глумились, кричали и обвиняли на всех известных и неизвестных языках, огни жаровен стали колдовски переливаться оттенками синего и голубого, скаля хищные улыбки и мерцая хитрыми глазами, в клубах дыма мерещились змеи, птицы и рыбы. Культисты оказались напуганы: выхватив оружие и панически озираясь на наваждения, они стали затирать линии сигила, переворачивать жаровни и бежать. Леопардица командным голосом велела всем вернуться на места и в доказательство своей воли метнула небольшой заряд молнии в ближайшего паникёра. Культисту оказалось достаточно этого, чтобы вернуться в чувства, другие впрочем подчинились без рукоприкладства. Повиновение колдунов и все попытки усмирить разбушевавшуюся магию, впрочем никак не повлияли на заполняющий всю комнату туман вместе с голубым свечением. Вскоре пропали и всякие намеки на видимость, откуда-то стали накатывать небольшие волны, голоса извне перешли на шепот и невнятные звуки, а вот культисты стихли, все, кроме обладательницы золотых глаз и длиннющих чувствительных усов. Леопардица подзывала по именам своих подчиненных, ходила с саблей наготове кругами в молочной мути так, что давно бы уже врезалась в стену тайной комнаты или набрела на выход, но она всё не встречала ни преград, ни архонтов. Наконец, леди подумала о сущности, которой преподнесла жертву, назвала её по имени. — Кайрос Судьбоплёт… …Как нечто огромное разом сжало её туловище, вытянув с силой наверх. Тело обмякло от мощной хватки: оружие вылетело, руки и ноги стали ватными, вдох застрял посередине груди. — Знал ли жалкий зверолюд, кого пыталс-с-ся призвать?! — зазвучал тихий хрипящий бас. Леопардица была повернута мордочкой к сущности: две головы стервятника в золотых масках с гигантскими острыми клювами и пустыми зловеще светящимися глазами. Один из когтей могучей руки разжался, позволяя вдохнуть даме. — Звездного оракула, видящего прошлое и будущее, способного изменять судьбы мира, мою судьбу — сказала архонт, жадно и часто глотая каждый вдох воздуха. — Великого Визиря Перемен, высш-ш-шего демона и сильнейшего колдуна среди звезд, и всего лишь девять душ через мутную стекляшку — это были все твои подношения, Лирен Ас-с-страза? — продолжила, мерцая изумрудными глазами от раздражения, левая голова Кайроса, поднося лапу в соседнюю пасть, набитую рядами острых мелких зубов из драгоценных камней и металлов, а стоит монстру приложить небольшое усилие, как дама пройдет через глотку одним куском. Десятки голосов всех возрастов, полов и тембров стали требовать и кричать наперекор друг другу:»Какая сладкая душа — пригуби её, опьяняющие благородные помыслы — изврати их, крепкая воля, своенравная — поработи, сожри, сотри ей разум!» — Свою душу, сторонников и власть — но множество волокон языка в виде безглазых змей стали обвивать её тело, смачивая слюной, — Я могу избавить тебя от проклятья! — наконец завизжала Лирен, сдавленная ужасом и монструозной плотью. Отростки резко отступили, Кайрос вытащил даму из пасти, всё ещё крепко сжимая в кулаке. — Теперь ты будешь готова говорить о с-с-сделке — лукаво скривилась правая пасть Судьбоплёта в улыбке, сияя янтарными очами, пока леди держалась на вытянутой руке демона. Каждый вдох тяжело отдавался в надломленных рёбрах, в голове гудело от ужаса и боли, конечности отходили от онемения и тряслись, но Лирен с некой уверенностью и приглушенной дерзостью осматривала тело демона: сгорбленный великан с грубой потрескавшейся кожей на груди, испещренной открывающимися губами вперемешку с оккультными символами вокруг большой восьмиконечной звезды, а на остальных частях тела переливались колдовскими огнями голубые и синие перья, переходившие в бирюзовую чешую на шеях. За шкурой скрывались хаотичные иссохшиеся бугры мышц, с которых внимание перетягивала броня в виде позолоченных птичьих черепов, его роскошные розово-фиолетовые крылья с кинжально острыми волнистыми перьями и шлемы-короны были также богато украшены драгоценностями. В правой руке монстра сжата как посох застывшая молния с колдовским томом и набалдашником в виде символа его бога с живыми глазами. В росте согнутый и горбатый Кайрос был шесть метров до верхней точки основания шеи, но если бы он смог выпрямиться, то был бы не меньше девяти метров. — Но с-с-сначала, откуда ты узнала о пророчестве? — Мы не видели этого в твоих золотых глазах. — Матерь, я получила от неё откровение: млекопитающее, ставшее чемпионом тёмного Бога, сможет снять проклятие с двуглавого оракула и перестроить мир по воле своей. А моему миру нужна помощь, хоть я избрана Матерью… — Мамаша, папаша, сестрица, брательник — вс-с-се были и будут ложные Боги, не было никогда никому от них откровений и избранничества, или… — закаркали обе головы Кайроса насмешливо, а затем глубоко задумались — А как выглядела эта мать, каков был её голос-с-с? Когти разжались полностью так, что туловище и голова Лирен лежали на ладони оракула, а её ноги болтались почти без сил. Решительность блеснула огнями в глазах леопардицы, собрав волю, она стала вставать, опираясь на руки. — Беременная в игре света и тени, она меняла свой вид и голос, но говорила спокойно на моём родном языке — начала культистка, постепенно выпрямляясь — Мать не просила помощи, она направляла меня, как и раньше, я верю и доверяю ей. Я сразу вспомнила, как читала в университете о похожем описании в «Pax Daemonica», и вот — я на твоей ладони — закончила Лирен, когда её взгляд был на уровне очей монстра, она смотрела с уверенностью и потаённой гордостью, хотя в глубине души всё ещё испытывала ужас. — Перемены, но наш-ш-ш владыка не стал бы спускаться к смертной во с-с-сны, тени, была ли это иллюзия, возгордившийся… — головы Судьбоплёта повернулись друг к другу и стали переговариваться, как две отдельные личности, к ним подключились рты на туловище с ворохом неисчислимых догадок и импульсивных предложений, слова были всё более неразборчивы и тихи, но затем клювы Кайроса повернулись к даме — Никто не видел откровение для другого разума, — вели речь обе головы, аккуратно поглаживая темя и ушки дамы сзади указательным когтем правой руки, — так и мы не видели это в твоём прош-ш-шлом, но слышали похожие слова от других зверолюдов, иначе бы не пришли на зов или с-с-съели бы тебя — тут язык одной из пасти облизал край клюва — это было неес-с-стественно и смехотворно, чтобы слабоумные дикари, развращённые Хаос-с-сом с рождения, спасали высшего демона от проклятия, что сильнее самих Богов. Мы не видели пророчество и его исход чётко, лишь туманные, мутные образы, но мы собрали список претендентов на его исполнение — кончик клюва перелистнул страницы книги на посохе, оглядывая вышитые цветным волокном зарисовки о козлоподобных хищных монстрах с грозными искажениями, — они были и ещё будут такие же жалкие как ты — грубые нити, из которых только будут с-с-сплетены гобелены великих побед — слегка надавил на макушку леопардицы когтем Великий Визирь Перемен. Лирен нахмурилась от первого же прикосновения к своей голове, но страх всё ещё был силён в ней, а желание подчинить мир своей воле ещё сильней. — Я хочу перестроить Аэродан и мою родную страну, ибо она не едина: травоядные выступают против природного права хищников, даже благородные рода хищников ведут борьбу друг с другом за власть и автономию, раздирая страну на куски. Я служу правящему роду, пока это способствует объединению, но Лига Челюстей стоит на фундаменте сдержек и противовесов, разрешения которым я не вижу — всё только усложняется, разобщается. Дай мне силу изменить это, и я сниму проклятие с тебя, сделаю всё, что ты попросишь. — Целеустремлённос-с-сть всегда была твоей лучшей чертой, воительница, но ты видела в границах мира своего времени, потому и не могла, и не будешь способна увидеть решения этим противоречиям — демон взмахнул посохом, рассеивая белёсый дым — Мы будем показывать тебе ход дорог, если ты не будешь нес-с-сти перемены. Марево сменилось космическим полотном из тысяч далёких звёзд и рассекающих тьму комет на фоне перетекающих запредельными холодными цветами туманностей. Но рядом вращается она — единственно родная — планета Аэродан вместе с Луной. Кайрос выпустил леопардицу из руки в невесомость, а сам расправил пурпурные металлически острые и блестящие крылья, как их поверхность стала манящими днями детства и отрочества, когда всё было легко и солнечно. — Мы будем видеть то, что было, а потому вс-с-се твои и других смертных тайны нам давно известны. Мы видели то, что будет, и поэтому мы знали путь Лиги: во время тяжёлой кампании среди заледенелых пиков и снежных расщелин, когда ты и твои солдаты будут, превозмогая, добывать победу кровью и потом, будет предательс-с-ски убит Кайзер, гражданская война и восстания за независимость раздерут страну, неважно к кому ты будешь примыкать в змеином переплетении корыс-с-стных интересов — травоядные всех видов и государств смогут обеспечить слабость твоей державы на века… Тебе будут помогать жалкие культис-с-сты и твоя лживая Богиня — будут помогать свести в могилу раньше времени, помогать свести тебя с твоим палачом — Ис-с-стребителем. На крыльях всплывали сцены, чудовищно острые и реальные вместе с туманными и обрывочными: на левом — как огненный хлыст разрезал и сжигал её горло, живот, или как герой когтями и зубами разрывал плоть Лирен, алчущий по свежему мясу и крови, на правом — как от голода, болезней и прочих ужасов смуты живьём гнили мирные люди: старики, женщины, дети, как войска перечерчивали карту раз за разом своей кровью, разрушая дома, сжигая леса. — Тебе осталось три года, пять месяцев и от одного до пятнадцати дней в зависимости от сценария, как ты видела — никакой избранности, никакого света на пути. Мы шептали тайны с-с-смертных Богам, в том числе твои для лжебогини, воительница, ей было известно о всех твоих прегрешениях — на крыльях резко и смазано показались картины прошлой войны в горах, но этого хватило чтобы погрузиться в ужас и отчаяние вновь. Кошмар, о котором ей хотелось забыть или вычеркнуть навсегда — более ты не будешь ей доверять или надеяться. Твоя судьба, судьба Лиги слишком долго была подвешена на тоненьком волос-с-ске — затянул монолог Кайрос, паря вокруг Лирен практически без движений крыльями на фоне всех чудес и красот космоса. Горло Лирен болезненно сжалось в предчувствии грядущей смерти, шерсть встала дыбом и взмокла от пота, в глазах вспыхивали сцены собственной смерти и жуть, оставленная далеко позади, но вечно напоминающая о себе, а эта боль, будто реальная, прокатывалась по всему телу вместе с волнами холода и жара одна за одной, одна за одной, зубы скрежетали от смеси злобы, разочарования, страха и отчаяния — слишком много вдруг стало истинно ясно для леопардицы — но внутри её души бурлило что-то ещё, кипела и пенилась гордыня: она слишком молода, чтобы умирать, она достойна большего, она может большее, амбиции роились в голове, голоса, что шептали и кричали о мощи и путях её достижения всё громче и громче, становясь всезаглушающими. — Мы чувствовали твой трепет, твой ужас перед нами, потому будем готовы дать тебе год-другой на раздумия, но время будет течь, нити судьбы — спрягатьс-с-ся, затягиваясь в удавку у твоей шеи, шеи Лиги. Но мы могли бы сплести новую судьбу, дать тебе мощь провести свою волю, ибо видели потенциал, огонь горящий внутри тебя — демон легонько ткнул когтем у её сердца, нежно поглаживая плоть вокруг, — жажда влас-с-сти и перемен, жгучее желание, с-с-страсть овладеть магией и запретными знаниями — это было и будет с-с-силой, породившей, питающей нас и нашего Бога. Ты ведь слышала голоса в голове? — это была сила, сила Варпа взывала к тебе, к твоим амбициям, предлагала достижение прос-с-славленных высот, будешь смотреть — клюв правой головы открыл форзац книги, где было написано кровью и трижды обведено золотом:"Используй силу, и позволь силе использовать тебя» — будешь следовать мотиву — открывать свою душу ветрам магии и нашему Богу. Ты ведь будеш-ш-шь использовать силу и следовать голосам? Но будет нужда знать — ступив однажды по этому пути, не было и не будет дороги назад, душа — вечно для Варпа и Тёмного Бога! Эманации Варпа разделились, бесконечно перебивая друг друга:»Откажись, это обман. Можно продать душу выгоднее и чёрту поприличней старого петуха! Соглашайся, эта птичка довезёт до самых вершин. Ты сама можешь всего добиться, не слушай ни двуглавую курицу, ни мамашу. Киска, не доверяй имперскому гербу, оно тебя сожрёт, не лезь! Он научит тебя магии, он даст тебе связи, смотри только лучшее время, чтобы предать его и вернуть душу», но им было поздно высказываться, Лирен уже сделала свой выбор, решившись призвать демона. Когда эта мысль зазвучала чётко в голове, то из протоков мощи стали чётко и слаженно литься призывы и указания:»На колени, смертная, вытяни руки ладонями вверх, назови себя, отрекись, прими знак своего нового властелина, вверь свою судьбу и душу, чтобы мы могли вести тебя к триумфам!» — Я, Лирен Астраза, отрекаюсь от Матери, ибо это ложная Богиня, это прах у моих ног, я слышу голоса Варпа, голоса силы, и я буду следовать им, ибо принимаю метку перемен, вверяю свой путь и душу Архитектору Судеб и его служителю Кайросу Судьбоплёту — произнесла леопардица свою часть, как демон положил свою правую кисть в ладони леди, и переливчатый ветер окутал их. — Мы, Кайрос Судьбоплёт, Великий Визирь Перемен и правая рука Архитектора Судеб, будем плес-с-сти тебе, Лирен Астраза, новую судьбу, мы будем изменять твои пути, с-с-связывая их с планами Хаоса и Господина Лжи, чтобы в будущем привести тебя к пикам господства над магией, властью и знаниями, ибо то было предс-с-сказано и подготовлено нами во благо Губительных Сил. От имени Архитектора Судеб мы будем принимать твою душу, давая тебе знак изменений, но закрывая навеки дорогу назад. Мы будем скреплять с-с-сделку кровью. Возникший ветерок перешёл в свистящий вихрь, и из его потоков формировались явления Варпа: гигантские птицы, рыбы и моллюски с тысячью обманчиво улыбающихся масок, клювов и морд, с десятками искрящихся безумно вращающихся глаз или вовсе без них, с множеством рук и щупалец — всё это вырастало и переливалось одно из другого ежемоментно, никогда не останавливаясь на одном образе, вечно размывая и фокусируя черты и контуры. Когда трение прожгло раны в ладонях, что с них стали падать и перемешиваться кровь высшего демона и млекопитающего, то порождения Хаоса стали накладывать свои изменчивые конечности поверх кистей Лирен и Кайроса, эхом потусторонних голосов произнося на всех языках:"Я скрепляю сделку» Судьбоплёт и черти убрали руки. Лирен увидела на своей правой ладони выжженную метку Изменяющего Пути: волнистый хвост угря с восьмью маленькими глазами, примыкающий к огромному оку и слепой голове. Оккультный знак моргал и внимательно осматривал воительницу как живой. — Эта с-с-стигма будет позволять тебе колдовать, магия всегда влекла за собой перемены мира, так она в будущем повлечёт изменение твоего тела: будешь носить одежду пос-с-сдержаннее, чем повязки под плащом — наклонилась левая голова Кайроса с издёвкой в шёпоте — А вот это тебе больше не пригодится — когтем коснулся металлической перчатки, как та утратила всю магическую силу. Кайрос коснулся сердца и мозга Лирен, будто его когти проходили сквозь плоть, вытянув из неё тонкую блёклую нить одной рукой, демон тряхнул посохом, мириады сверкающих нитей, ранее скрытых от леопардицы, исходили из книги, переходя друг в друга и бесконечно много и извилисто переплетаясь доходя до далёких звёзд и туманностей, будто вся Вселенная есть его пряжа. Судьбоплёт стал щёлкать клювами и петь птичьи трели, раздавая указания эманациям. — Будь с-с-спокойна и недвижима, ибо твоя душа будет оплетена и вш-ш-шита в планы моего господина — заворковала левая голова Великого Визиря Перемен, не отвлекаясь от пряжи, — будешь рассказывать свои мысли о грядущей войне. Судьба Лирен впрягалась с неисчислимым множеством других путей, лиц, цивилизаций, миров и событий в одну более толстую пряжу, что они вспыхивали перед леди в видениях возможного будущего. Порождения Господина Лжи разделяли пряжу на части, а Судьбоплёт переплетал готовые нити в верёвки с чарующими узорами и сложными последовательностями, склонившись всем телом и сморщив от усердия все черты морд. — Правящий род Каранора жестоко пытал и убил младшего брата Кайзера, пытаясь выведать государственные тайны. Враги долго скрывали и отнекивались от своего преступления, но когда были предоставлены неопровержимые доказательства и начались судебные разбирательства, то козлы оскорбили наследного принца Бурана и просто ушли с переговоров. Горные хребты пролегают по большей части Каранора, береговой рельеф затрудняет высадки и применение тяжёлых боевых кораблей, граница укрыта рядом мощных фортов, но Буран — блестящий главнокомандующий, под его началом я уже билась с баранами, и обида нанесённая ему — моя личная обида, которую я любой ценой должна вычеркнуть кровью вражеской династии. — Да, но будет ли кучка камней и мяса стоять трёх лет и шестидесяти тысяч солдат, не считая будущ-щ-щего раскола страны и последующих жертв? Твои армии были слабы, смертная, но твоя обида будет утолена одним моим воином за восемь дней, восемь час-с-сов, восемь минут и восемь же секунд с начала похода. — Это должна быть победоносная война, месть, а не такое же подлое убийство. — Ты будеш-ш-шь получать свои почести за войну, будут тебе и твоим солдатам подвиги, но позволь нам показать тебе хотя бы толику мощи Губительных Сил в действии, ведь будет нужда сохранить большую часть с-с-солдат на предотвращение гражданской войны. Из огромного пучка связанных линий жизни Кайрос вытянул одну — Эрцгерцог Буран, первый в линии наследования престола, посвятивший все свои годы военному делу, у него было множество жён, после множества попыток родился лишь один ребёнок, ребёнок супружеской неверности. Великий Визирь Перемен бесстрастно убрал нить назад, закончив с пряжей. Судьбоплёт протянул руку к планете Аэродан, висевшей так рядом, но и так далеко одновременно, чтобы Лирен обратила на это внимание, а другой чуть приобнял даму за талию. Из метки на его ладони к миру устремились потоки волн и ветров перемен, больше похожие на шипастые языки, слизывающие горные цепи, сдирающие вековые леса, лакающие моря и океана досуха. Земной шар покрылся трещинами под усиливающийся зловещий свист и хохот, пока не развалился на безжизненные голые глыбы, уплывающие в пучины холодного космоса. А крики агонии и мерещащиеся морды млекопитающих, искаженные нестерпимыми муками, корчащиеся расплавленной плотью всё не покидали разума Лирен. — Если ты будешь чемпионкой Архитектора Судеб и спасительницей меня от проклятия, то здесь не надолго — не будешь сильно привязана к этому миру, мы будем на миллиардах похожих, таких, где обитали и будут обитать колдуны, могущ-щ-щие дать нам бой, мы развращали и уничтожали их изрядно, ты будешь равной им по силе, способная уничтожать миры также. А если ты — не та, что была нужна, то будешь умирать вместе с планетой — мы не испытывали никаких сожалений и привязанностей к с-с-смертным. Будеш-ш-шь помнить. Лирен нервно сглотнула и застыла на несколько секунд, но затем, поправив вибриссы, сделала невозмутимую и даже гордую морду. — Я не подведу, и я достигну своих целей, чего бы мне это ни стоило. Весело каркнув, Кайрос разрушил видение одним взмахом. Лирен резко открыла глаза, увидев, как лежит в полумраке на холодном полу в липком поте посреди ритуального сигила с чёртовой меткой на ладони, глядящей в ответ. Тела её подчинённых и жертв стали плавиться, булькать и течь в одну лужу, из белой жидкой плоти вынырнул чёрный, чернее самой тьмы, исполинский скрюченный двуглавый скелет с мощными крыльями. Материя плыла вверх по остову, наливалась во внутренние полости, пузырилась и пенилась перьями и чешуёй, шипела и уплотнялась когтями и тканью, кристаллизовалась драгоценными металлами и камнями. Ещё не закончилось воплощение, как Великий Визирь Перемен протянул культю к Pax Daemonica, лежащей на кафедре, брызги плоти обхватили и вросли в том, превратив её в Книгу Судеб. Судьбоплёт открыл сияющие звёздным светом глаза и закрепил фолиант на посохе, подав даме руку. — Эти культисты были без искры разума в глазах, лишь жалкая пыль у ног, когда ты будешь нес-с-сти перемены за собой, то достойные будут сами присоединяться к тебе, Саблистка Тзинча.Великий обман
26 марта 2024 г. в 22:00
Задули холодные ветра, холодные ветра приближающейся войны задули в паруса и красные флаги нескольких десятков кораблей. Могучие четырёхмачтовые галеоны и каравеллы, с двумя-тремя дюжинами пороховых орудий на каждой, плыли к Тритусору — крупному городу-порту, военно-морской базе и сердцу всей торговли на море Мулькен. Вслед за военными судами залив заполняли грузовые, многократно больше грузовых кораблей, что могли снабдить провиантом несколько легионов. Вот уже вперёдсмотрящий мог разглядеть в подзорную трубу острые шпили храмов, зубчатые башни замка и крепости, ряды вытянутых многоэтажных домов из красного кирпича с белыми наличниками окон, бледно-зелёную черепицу на крышах.
Корабли швартовались в порту, деревянные краны разгружали суда, когда сотни пехотинцев и всадников на боевых гончих сходили на белокаменный причал, поднимаясь по набережной к главной улице города. Впереди всех на варге-альбиносе, ростом выше рядового солдата, лихо гарцевал наследный принц — белый, как снег на горных вершинах, коренастый тигр. За ним на не менее грозной и исполинской боевой гончей ехала под алым знаменем генеральша — грациозная леопардица с длинными вибриссами-саблями около золотых глаз. За лидерами следовали бесчисленные сотни стройных рядов пехотинцев и всадников разных видов: волки, медведи, рыси, барсуки, львы.
Когда процессия шла по улицам, то горожане открывали окна, выходили на балконы: дамы махали платочками, слали воздушные поцелуи и бросали букеты так, что алые лепестки роз и белые лепестки хризантем нежно опускались на головы воинов. Особенно много одаривали вниманием принца Бурана, ибо большая часть его роскошной бригантины из красного бархата и позолоченных заклёпок была скрыта под цветами. Мужчины радостно кричали и бились с военными кулак о кулак, отдавали честь или хлопали по плечам своих братьев и давних товарищей.
Генеральше тоже дарили букеты, но она не обращала на них особого внимания, пока к ней не подбежала маленькая девочка — леопардица в синем платьишке.
— Это вам, тётенька! — протянула красную гвоздику малышка.
— Большое спасибо, доченька, а как тебя зовут, сколько тебе лет, где твои папа и мама? — воительница просияла от счастья и подхватила ребёнка на руки.
— Меня зовут Архелия, и мне семь лет, мой папа в строю, он такой же сильный и храбрый, как вы, а мама красивая, а вот моя мамочка, можно мне покататься с тётей на собачке? — повернулась Хеля в сторону матери, спешащей к своей кровиночке сквозь толпу.
— Всё хорошо, миссис, мы только немного покатаемся — обратилась генеральша к женщине, на что та учтиво кивнула.
Воительница усадила девочку в седло, расспрашивая о её жизни и поучая верховой езде. Дама внимательно слушала Архелию, примечая в ней задатки лидерских качеств, упорство и дружелюбие — огонь юной жизни, разгорающийся всё ярче и ярче с каждым днём, а радость — его тепло, которое чувствовала леди, гордость за следующее поколение.
Меж тем не все были рады приходу армии в городе: волки и барсуки с недоверием и непониманием смотрели на представителей других видов и своих собратьев в вооружённых рядах, уходя с улицы и ворча себе под нос самые чёрные слова. Однако, другая группа недовольных попыталась перегородить улицу, крича антивоенные лозунги, и вот уже в сторону военных полетела бутылка. Снаряд пролетел мимо головы Бурана в строй, но так никого и не задел.
Провокаторы оказались горными козлами — осевшими выходцами из страны, с которой вскоре начнётся война — они пытались что-то доказать агрессивным блеянием и ножами. Буран и первый ряд всадников тут же выхватили плашмя шашки и нагайки, пытаясь разогнать протестующих силой. Толпа яростно сопротивлялась, но сила не была на её стороне, козлы дрогнули и кинулись в рассыпную, кавалеристы задерживали одного протестанта за другим, пока улица не опустела — остальные горожане в страхе и смятении попрятались по домам.
— Почему они напали? — хныкала Архелия, уткнувшись мордочкой в шею генеральши.
— Тише-тише, дорогая, я с тобой — прижимала девочку к себе воительница, чувствуя, как на неё капают горячие слёзы — Не все горожане хотят защищать честь правящего рода и мстить за эрцгерцога и прошлые войны. Но те, кто будут мешать восстановлению справедливости, поплатятся.