***
Они шли домой, в небольшой и уютный частный домик, оживлённо о чем-то споря. От обоих несло алкоголем. Поход в бар принёс желанные хорошие эмоции и пару капель веселья. Эррор не заметил, как стал чаще улыбаться при нахождении рядом с художником. А последний не замечал, как начал показывать больше эмоций. Сейчас, когда они шли в обнимку, чуть пошатываясь от лёгкого головокружения и чувствуя себя как никогда хорошо, заливаясь звонким смехом от, казалось бы, несмешных шуток. Как дети, зато живые. Зато радостные. Зато искренне улыбающиеся. До дома они дошли благополучно. И слава богу. Спор, начатый ранее по дороге домой, причину которого оба уже забыли, ненадолго был прекращён, пока они «вваливались» в дом. После он разгорелся с новой силой. А когда они шли в обнимку, выглядели как лучшие друзья или действительно счастливая пара без ссор. — С чего это вообще ты? — А с того, — Чернильница воспользовался моментом, чтобы резко прижать Дестроя к стене, нависнув сверху. Парни уже сняли верхнюю одежду, обувь и, вроде бы, собирались уйти в спальню. — Долбаёб. — Твой. — Был бы мой, не уходил бы так часто и не пойми куда, — речь прерывистая и с запинками. — Ты знаешь, куда и зачем я ухожу. — Знаю. И похуй. Я тебя ненавижу, Радужка. — Я тебя больше, Эрри~ — и снова эта дурацкая, смазливая улыбка. Раздражающая, но одновременно отпечатавшаяся в памяти чем-то тёплым. Имя было пропето чуть ли не по слогам. — Не-ет, — Глюче протягивал гласную, чем заставлял Инка раздражаться больше, кусать губы и щёки. И резко Инки берут за отворот белой футболки, местами испачканной чем-то вишнёвым — вином, ранее выпитым в баре, —притягивают к себе, собираясь поцеловать. Но, когда Чернильница притупился, Эрр, так же резко, прижал уже его к стенке, поменявшись местами. Он хитро улыбнулся, облизнув губы, предвкушая их длительные споры за то, кто ведёт, которые всегда заканчивались одинаково. Они стали уже привычкой. Или даже частью их жизни. Однако, Оши сделать чего-то ещё не дали. Красочный, так же хитро улыбаясь, поднял его на руки, благо поднять его и донести до кухни, усадив на столешницу, он мог. И сделал. — Давай лучше выпьем чаю и пойдём спать? Хочешь чаёчек? В голове Эррора резко проскочило обзывательство по отношению к Кики, шипящее «Идиот». Но в ответ он кивнул. — Как обычно? — Как обычно. — Вот и славно. Чайник с водой уже был поставлен кипятиться, а после кипяток был разлит по кружкам, и сделан чай. Дестрой со столешницы так и не спустился, с неё наблюдая за художником. Ему протянули его кружку. Горячий напиток в ней неприятно обжигал руки. — Вот и славно, — спародировали сказанные несколько минут назад слова Инки. — Тебе что-то не нравится? — Да. Ты, — Глюче хмыкнул. — Ты меня бесишь. — Тогда почему мы вместе живём, общаемся и вообще находимся в отношениях, м? — Прогоняешь? — Да, — в этих двух буквах слышался нескрываемый сарказм. — Да. Руру положил свободную от кружки руку на его голову, зарываясь пальцами в блондинистые волосы, с частыми завитушками. К счастью, Красочный не отходил и стоял прямо перед ним. Растрепал их, а после загладил обратно. Инк на это промолчал. Лишь слабо улыбнулся, закрыв глаза. Его уже клонило в сон. Потому и позволил ему такую шалость. — Если уснёшь, до кровати я тебя не донесу, — проговорил Эрр, смотря в окно. На ночном небе горели маленькие точки — звёзды. Облаков почти не было. Свет узкого серпа приятно освещал кухню и другие комнаты через открытые шторы. — Ну и не надо, — в ответ парень пожал плечами, делая последние глотки чая и дожидаясь, когда допьёт Дестрой и они пойдут спать.***
Утром они проснулись лежащие в обнимку. Точнее проснулся Эррор. Инк обнимал его со спины, прижимая к себе и уткнувшись в его шею носом. Наверное, ему снились хорошие сны. И будить его сейчас не было смысла. Да и не хотелось. А зачем? Лежать и тонуть в тёплых объятиях было приятно. Подумать только, а ведь пару лет назад чьи-то прикосновения ему казались неприятными и были чуть ли не грязью для него. Он даже их побаивался. А сейчас всё по-другому. Хороший конец? Возможно. Кики всё ещё бесил его, время от времени. То ли случайно, то ли специально. Чёрт его знает. Но разбудить Радужку пришлось. Где-то в кармане зазвенел будильник. Отвратительная, пиликающая мелодия эхом отдавалась в голове, заставляла скривиться. Пришлось повернуться и потрясти Кики за плечо, чтобы он выключил эту «бесячую хуйню», как часто отзывался Глюк о будильнике. А Чернильница в ответ недовольно мычал, тихо бурчал что-то под нос, отмахиваясь. Ему было как-то всё равно на раздражитель, так помешавший Оши наслаждаться, вроде бы, прекрасным утром. Он привык к этой мелодии. Поменять всегда забывал. Ещё одна деталь художника, которая бесила Глюче. Вообще, он весь бесил собой и своим присутствием. Но и без него было плохо. Через ещё пару пинков и уговоров выключить эту хрень, Инки всё же поднялся, нащупал телефон, выключил этот и все последующие. И лёг обратно. Вставать не хотелось от слова совсем. И Эррору тоже. Лучше, конечно, было бы переодеться, что они должны были сделать ещё вчера, перед сном, но вместо этого в выходной одежде улеглись на постель. — Нахер ты их вообще поставил? — Забыл. — Как обычно... — Ты всё ещё удивляешься? — Лежи молча уже. Не заёбывай с самого утра. — Хорошо, хорошо, — быстро протараторил Инк, улыбнувшись. Решение сходить в бар в вечер субботы закончилось хорошо. Даже отлично. И это радовало. До того момента, пока они не встали с кровати, дабы позавтракать. И если Кики чувствовал себя прекрасно, будто пил вчера не вино, а виноградный сок, то у Эррора заболела голова. После таблеток стало лучше. Правда, это всё равно не отменит того, что Радужку потом покроют трёхэтажным матом, ибо это была его идея. Не первая и не последняя точно.