***
Если бы Чиасе ещё полгода назад сказали, что она будет с кем-то встречаться тайком, она бы громко рассмеялась и посмотрела на говорящего как на городского сумасшедшего. Но… как говорится: «если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Вот и планы девушки были нарушены одним весьма симпатичным парнем. Казалось в нём было всё, о чем можно только мечтать: умный, симпатичный, заботливый, спокойный, если бы не одно «но». И имя этой напасти было: «каламбуры», которыми парень сыпал, как из рога изобилия, где надо и где не надо. В основном, где не надо. Поначалу девушку это не смущало. Тем более, что и встретились они в лучших традициях романтических фильмов. Чиаса тогда задержалась у подружки допоздна, а когда вышла на улицу, заметно похолодало, хотя и стояло лето. И как всегда бывает в таких ситуациях, автобуса не было до ужаса долго. Легкая шелковая блузка не грела от слова совсем, поэтому оставалось только зябко ежиться и проклинать запаздывающий транспорт, а заодно себя за недогадливость попросить у подружки какую-нибудь кофту. Неожиданно Чиаса чихнула и, стоящий на той же остановке высокий парень спортивного телосложения, покосился на неё, а потом подошел и предложил девушке свою ветровку. В обычных обстоятельствах, она бы отказалась, но, во-первых, у неё уже зуб на зуб не попадал, а, во-вторых, парень был очень уж симпатичным, как раз во вкусе Чиасы. В автобусе они сели рядом и разговорились. Оказалось, что они живут в одном районе, да к тому же ещё и ходят в одну школу! За время поездки Чиаса узнала, что парня зовут Изуки Шун и что он играет в баскетбольной команде. Чиаса, в свою очередь, рассказала о себе и литературном клубе, который посещала, а потом парень проводил её до дома, сказав, что ходить по темноте в одиночку опасно. Не то, чтобы парень не каламбурил в их первую встречу, но тогда Чиаса списала это на неловкость от разговора с незнакомым человеком. Ну пошутил неудачно! С кем не бывает? В общем, Чиаса летала как на крыльях, а когда парень неожиданно предложил ей встречаться, даже и не подумала отказать. Сперва, правда, они оба решили не афишировать свои отношения. Мало ли? Да и была пора экзаменов, не до расспросов других. А потом… Потом девушка поняла, как же она сглупила. Оказалось, что каламбуры – неотъемлемая часть жизни парня и он сыпал ими везде и всюду. А с незнакомыми людьми этот «талант» работал с удвоенной силой, поэтому у Чиасы дергался глаз от перспективы познакомить парня со своими родителями. Пожалуй, единственным, кто бы из её семьи оценил юмор парня, был дед, любящий за столом сыпать несмешными армейскими шуточками. Изуки же, как назло, последнее время всё чаще заговаривал о том, что пора бы уже сделать их отношения явными для других. Чиасе пока удавалось находить отговорки: то время неудачное, то она ещё не готова. Но девушка чувствовала, что дальше так продолжаться не может. Она была в шатком положении эквилибриста на канате…***
— Ну так порви с ним, — предложила Кику. Чиаса вытаращила на неё глаза. — Что ты смотришь на меня, как кот на ветеринара? — спокойно начала пояснять свою мысль подруга, — Ты и встречаться с ним открыто не можешь, и парня от себя не отпускаешь. Чиа, так нельзя! Плыть в двух лодках одновременно невозможно. А ты, как ребенок, пытаешься скрыть неудобную для себя вещь. Определись уже, нужен тебе такой парень или нет. — Кику, тебе этого не понять! Шун мой идеал во всем. Но эти каламбуры! Это же просто кошмар какой-то! Ты слышала этот его перл: «лучше хлеб с хлебом, чем хлеб с хлебом»? И вот этого парня ты предлагаешь представить родителям? А рифма: «подушка как подружка»? Да надо мной весь литературный клуб будет ржать! Мне стыдно. Ты понимаешь, СТЫДНО!!! — Чиа… — ЧТО?! — Оглянись… — тихо сказала Кику. Чиаса оглянулась, и сердце пропустило удар. За её спиной стоял Изуки, заметно побледневший. В руках у парня была коробка конфет, явно предназначавшаяся ей. — Шун… — растерянно произнесла Чиаса. Изуки всегда отличался потрясающей выдержкой. Вот и сейчас он подошел к девушке, отдал ей конфеты и сказал: — Что ж, видимо, это прощальный подарок… Чиасе потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. Она вскочила со скамейки, на которой они с подружкой сидели, и бросилась следом за парнем, уже собирающимся уходить. — Шун! Да стой же ты! Ну ты чего? Я ведь не собиралась рвать с тобой отношения. Изуки остановился и спокойно, слишком спокойно, произнёс: — Ты – нет. Их разорву я. Раз тебе на это не хватает смелости. — Что? — Знаешь, Чиа, ты ведь не первая девушка, которая сбегает от меня из-за каламбуров. Когда я тебя встретил, то подумал: «вот, наконец, та, которая принимает меня таким, какой я есть!». Но, очевидно, я ошибся. — и твердо сказал, глядя Чиасе в глаза, — Я не хочу быть рядом с девушкой, которой за меня стыдно.***
— Чиа, ты не заболела? — спросила мама, наблюдая как девушка рассеянно ковыряет палочками еду в тарелке. Та отрицательно покачала головой. — Тогда что случилось? — допытывалась женщина, — Детка, ты можешь всё мне рассказать. Ты попала в какую-то нехорошую историю? — начала предполагать она, — Плохая компания? Алкоголь? Наркотики? Вы разбили чью-то машину? — Да ничего такого, ма! Какая машина? Я ещё школьница. — Тогда что случилось? Не заставляй волноваться старую больную женщину. — Мам, ну что ты прибедняешься? Какая ты «старая и больная»? По две авоськи с рынка таскаешь, вместо того, чтобы в ближайшем супермаркете затариться, — засмеялась Чиаса. — Там овощи свежее. И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Говори уже, что за беда приключилась? Ну вот и как объяснить маме про разрыв с парнем, когда та даже не была в курсе его существования? Да и к тому же, сложно передать словами, насколько она скучает по Шуну, по их прогулкам, его улыбке, теплым объятиям, серым серьезным глазам, в глубине которых таилась нежность по отношению к ней… Этого не рассказать, поэтому Чиаса решила объяснить вкратце. — Самая страшная беда из всех возможных. Я обидела одного очень хорошего человека. — вздохнула девушка. — А чем обидела-то? — Дала понять, что мне стыдно за одну его… эм-м… особенность. — Плохую? — уточнила женщина. — В общем-то нет. Просто странную. А он обиделся и сказал, что не хочет быть рядом с человеком, которому за него стыдно. — вздохнула Чиаса, собирая рис горкой. — Понимаю, — кивнула мама, — Помню как краснела перед подружками за своего отца с его… своеобразными шутками. Сама знаешь, дедуля у тебя огонь. Чиаса засмеялась и кивнула, а женщина продолжила: — Пока однажды не поняла, что подружки сегодня есть, а завтра нет. А семья – это навсегда. Да и что они за подружки, если не принимают тех, кого я люблю? Знаешь, милая, нас с твоим отцом тоже много что раздражало друг в друге поначалу. Каждый человек не идеален, тараканы есть у всех, но со временем учишься принимать других такими, какие они есть, находить компромиссы. И если недостатки, это, скажем, не расчленение людей или пинание котят, а всего лишь милые чудачества, то почему бы и нет? Жизнь и так слишком серьезна, чтобы не позволять себе такие вещи. — подмигнула она дочери. Чиаса молча кивнула, обдумывая эти слова, а потом спросила: — Но что мне теперь делать, ма? Как загладить свою вину? — Самый простой и одновременно самый сложный способ – извиниться, — улыбнулась женщина. — Попробуй, говорят, помогает. — А если не простит? — А ты извинись так, чтобы простил. Сама же сказала, человек хороший, значит, простит. — Ну-у, я попытаюсь, — грустно улыбнулась Чиаса. — Вот и молодец! А теперь ешь давай, не расстраивай маму!***
Чиаса долго обдумывала слова извинения, хотя знала, стоит ей увидеть Шуна, как всё тут же выветрится у неё из головы. Хотя план всё же небольшой был. Но ой как не хотелось к нему прибегать. — Шун! Эй, подожди! — окликнула она его в коридоре. На неё заглядывались. Может быть и не стоило так вопить при других учащихся (пусть и немногих, так как основная масса уже разошлась по клубам), тем более, называя парня по имени. И уж тем более рядом с дверьми литературного клуба. Но Чиаса так перенервничала, боясь, что парень уйдёт на тренировку и момент будет упущен, что ей было уже решительно всё равно. Изуки удивлённо обернулся. — Шун, мне нужно с тобой поговорить. Очень. — умоляюще сложила бровки домиком Чиаса. — Это кто? Твой парень? Как же невовремя принесло сюда главу их клуба, задавшую этот вопрос, притом достаточно громко. Чиаса растерянно оглянулась. Девушки из клуба, выглянувшие на голоса, тихо перешептывались. Вот попала так попала! — Нет. Я не её парень, — произнёс Изуки, придя ей на помощь, и хотя его голос звучал спокойно, в глазах читалась самая настоящая боль. Ну вот, сейчас он уйдёт и всё будет потерянно навсегда. «Нельзя плыть в двух лодках», — вспомнились Чиасе слова подруги и она решилась. — Нет, Шун не мой парень, — сказала она с вызовом, — Потому что я его обидела и не достойна быть его девушкой. Однако я хотела бы перед ним извиниться. — Чиа… — растерянно произнёс Изуки, — Ты уверена, что хочешь это сделать именно сейчас, при всех? — Да плевать я хотела на репутацию! — сверкнула глазами Чиаса, — И если кому-то за меня стыдно, то это только его проблемы. В общем, прости меня! И… — она выдохнула и продекламировала, — «Это только моя вина, если Шуну я не нужна». Вот… Изуки застыл, пару раз моргнул, а потом вдруг расхохотался. — Это что? — спросил он сквозь смех, — Ты пыталась каламбур сочинить? — Почему «пыталась»? — обиделась Чиаса, — Не пыталась, а сочинила. — Прости, но это не каламбур. Ты точно в литературный клуб ходишь? — Ну, знаешь ли! Я тут стараюсь изо всех сил, а он… — девушка развернулась и хотела было уйти, но Изуки быстро догнал её и обнял, не давая этого сделать. — Это неправильный каламбур. И знаешь почему? — Почему? — буркнула Чиаса, всё ещё злясь. Мало того, что опозорилась, так ещё и говорят, что каламбур неправильный! Да что ж такое то? — Потому что, во-первых, в каламбуре главное не рифма, а игра слов, — пояснил Изуки, — А во-вторых, что ещё за «не нужна»? Нужна. И даже очень! С этими словами парень развернул девушку к себе лицом и наклонился, запечатлевая на её губах быстрый и нежный поцелуй. А когда отстранился, увидел совершенно счастливые глаза Чиасы. Кажется, впервые девушке было плевать, что скажут потом остальные.***