***
Недалеко от места бойни Акутагава увидел черный автомобиль портовой мафии - Мори умел заботиться о своих сотрудниках, предугадывал их желания и для себя решал, выполнять ли их - и незамедлительно направился к ней. Как только он сел, машина направилась в сторону его дома, а Рюноске закрыл глаза, предвкушая долгий домашний отдых. Он ощущал себя опустошено — так было всегда после битв. В них он отдавал всего себя, а после не хотелось думать ни о чем. Уже дома он понял еще одну причину опустошения и пришел в ужас от осознания того, что оставил свой плащ на своём напарнике, который вызывал в нем неопределенный спектр чувств, который сам Акутагава воспринимал как ненависть. Прокручивая в голове то, как он спешно покинул Дазай-сана и Тигра, потому что чувствовал себя очень уязвимым, а он не хотел таким казаться, ругал себя за такую оплошность, которая могла стоить ему жизни. Расёмон, конечно, до сих пор был при нём и никуда не денется, но в плаще всё же была сосредоточена вся его сила. Акутагава представил, как оборотень неосторожно снимает с себя этот плащ и небрежно кидает его куда-то в недра своей комнаты. От такой картины Рюноске передернуло, и он решил, что незамедлительно отправится за своей вещью. От мысли, что отдых придётся отложить, захотелось плакать. Акутагава оглядел свой внешний вид в зеркало и решил, что прежде всё же стоит привести себя в порядок, а то разодранная, грязная рубашка, запутанные волосы могли привлечь к себе внимание людей, чего ему бы не хотелось. Наспех приняв душ, Рюноске влез в первые попавшиеся брюки и накинул белую футболку. Пригладив влажные волосы, Акутагава выскочил из квартиры и сел в заранее вызванное такси. Конечно, он знал, где проживает Тигр. Истина, которую он себе повторял: логово врага не должно быть тайной. Акутагава смотрел на дверь нужной ему комнаты и задумчиво хмурился. В голове он решал, стоит ли ему проявить вежливость и просто молча забрать свою вещь или лучше бросить несколько угроз и обвинить Тигра в краже его собственности, чтобы в следующий раз ненавистный детектив сам думал, прежде чем ходить в его вещах. Акутагава обречено вздохнул, потому что сейчас был не в силах показывать свою агрессию, поэтому пришлось остановиться на вежливом варианте. Он поднял руку, чтобы постучать в дверь, но какое-то предчувствие остановило его. В голову ему пришла мысль, что Тигр скорее всего спит беспробудным сном после битвы и вряд ли откроет ему. Рюноске улыбнулся от мысли, что застанет своего врага врасплох, но быстро вернул себе серьезный вид и решил попытать счастье открыть дверь без стука. Он повернул ручку и к удовольствию обнаружил, что она поддалась. Тихо открывая дверь, чтобы не разбудить отдыхающего эспера, точнее, как говорил себе Акутагава, чтобы его не заметили (ведь была надежда на то, что плащ получится вернуть себе незаметно, и можно будет быстро вернуться в свою уютную квартиру к желаемому отдыху), Рюноске осторожно просунул голову в открытое пространство и в ужасе расширил глаза от увиденного. Кажется, эта картина уже никогда не сотрется из его головы: приспущенные брюки оголяли половину задницы Ацуши, сам светловолосый парень ритмично двигал бедрами, опираясь о колени; до слуха доносилось громкое прерывистое дыхание, которое сопровождалось приглушенными стонами. Акутагава заметил темную материю между коленей извивающегося тела, под которой правая рука активно двигалась в такт бедрам, и у него помутился рассудок, потому что он узнал свой плащ. Его собственные колени задрожали, а голова закружилась. Пришлось зажмурить глаза, чтобы обработать информацию. «Тигр дрочит на мой плащ,» — пронеслось у него в голове, и он снова открыл глаза в надежде, что ему показалось. Нет, не показалось: Ацуши продолжал дрочить на его плащ. Акутагава нервно сглотнул и пытался понять, что ему делать с представленной перед ним картиной. Но размышления прервали стоны, которые стали громче и вызвали у Рюноске жар где-то внизу живота. «Да как он смеет осквернять мой плащ, — с раздражением подумал он и неосознанно добавил неожиданно для себя, — и без меня.» Желание, которое охватило его тело, придало ему решимости, и Акутагава проникнул в комнату, тихо закрыв за собой дверь. — Что ты делаешь, Тигр? — громко спросил он, придав себе самый невозмутимый вид. Будто всё это его совсем не смущало, ноги не дрожали, а руки не трясло от желания заменить другие руки, которые были в разгаре процесса. — Ты же не собираешься пачкать мой плащ своей спермой? — добавил Акутагава голосом отвращения, который с трудом ему удался. Рюноске наслаждался тем, как Тигр вошел в оцепенение. Тело Ацуши сейчас было таким уязвимым, что Акутагава прикладывал все силы, чтобы не взять его прямо сейчас, но он собирался использовать этот момент, мучительно вгоняя своего напарника-соперника в самую непристойно-неловкую ситуацию. Акутагава медленно прошел к Ацуши, чуть обойдя футон, и встал прямо над ним. За это время Накаджима опустил свой зад, медленно убрал руки из-под плаща и натянул брюки, словно это поможет сгладить ситуацию. Лицом он до сих пор утыкался в черную ткань, но Акутагава смог разглядеть красную кожу щек. — Можно я заберу свой плащ? — требовательно задал Акутагава еще один вопрос. Ацуши, не поднимая головы, руками собрал из-под себя плащ и протянул стоящему рядом Рюноске, в надежде, что тот его заберет, уйдет, и они оба сделают вид, что ничего не было. Но у Акутагавы были свои планы. — Никак это не прокомментируешь? — он забрал свою вещь и добавил своему голосу выразительности, дав понять, что ждет ответа. Ацуши еще некоторое время даже не шевелился, но затем тяжело вздохнул, поняв, что в покое его не оставят, и объясняться придется. Он повернул голову, показывая лицо, покрытое красным румянцем. — Япрсбранпржиепслбитв, — промямлил он, не осмелившись взглянуть на своего гостя. — Тигр, я ничего не услышал, говори громче, — властно велел Акутагава. — Я просто сбрасывал напряжение после битвы, — громче повторил Ацуши, но голос его дрожал. — А мой плащ тут причем? Накаджима снова тяжко вздохнул и решил, что в такой ситуации надо действовать уверенно, а не то мафиози съест его живьем, а он не мог себе этого позволить. Он полностью развернул лицо и решительно посмотрел на Акутагаву, принимая этот вызов. — Слушай, ситуация неловкая, но давай просто ты уйдешь, хорошо? Акутагава удивился этой внезапной уверенности, но она еще больше его раззадорила. — И пропустить завершение? Не, я пожалуйста останусь и посмотрю, — он с издевкой ухмыльнулся и оглядел лежачего парня. Тот был всё в той же рубашке, в которой и сражался, она была вся в грязи, разодрана во многих местах, подтяжки где-то спрятались за спиной, а брюки были расстёгнуты и давали вид на нижнее белье, которому не удалось спрятать бугор недавно возбужденного члена. Пару секунд Ацуши смотрел на Рюноске непонятливым взглядом, но затем его глаза расширились от того, что ему сейчас предлагалось. — Я не буду продолжать, Акутагава, уходи, — серьезно сказал он, не желая участвовать в злой шутке. Акутагава развернул плащ, который всё это время был в его руках, и надел. Он закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул, словно только что получил глоток воды, который был так давно необходим. Ацуши взволновал тот факт, что мафиози не побрезговал надеть его после такого, и стал пристально рассматривать его. Это был не первый раз, когда Акутагава вот так вот возвышается над ним, но в первый раз, когда Ацуши чувствует себя загнанным в угол котенком. На лице Рюноске чуть виднелась злая ухмылка, что указывало на то, что он очень даже упивался текущим положением. Накаджима нервно сглотнул: властвующий вид Акутагавы его предательски привлекал. — Расёмон шепчет, что ей невероятно понравилось, — издевательски медленно проговорил Акутагава. Конечно, он лукавил, и никто ему ничего не шептал, но в приоритете сейчас была не честность, а желание загнать Тигра в более непристойную пытку. Ацуши отвернул взгляд в противоположную сторону, не желая вестись на провокации, но вопрос, появившийся в его голове, неконтролируемо сошел с губ: — А тебе? Взгляд он не решался вернуть, а от волнения начал кусать внутреннюю сторону щеки. — Так я же видел не полную картину. Может, ты мне всё же её покажешь? Ацуши в удивлении перевел взгляд на Акутагаву, потому что помимо власти в голосе он услышал что-то похожее на искреннюю просьбу. Подтверждение этому он нашел и в его глазах, в блеске которых читалось неподдельное желание действительно увидеть полную картину происходящего ранее. От такого взгляда Накаджиму накрыла волна нового возбуждения, и он надеялся, что бугор под расстёгнутыми брюками его не выдает. Для полной конспирации пришлось убедительно нахмурить брови. — Не покажу, — тихо ответил Накаджима, вновь отводя взгляд. Но дрогнувший голос выдал его с потрохами, и Акутагава преисполнился полной решительности дойти до конца. Он понял, что парня осталось только немного подтолкнуть. Рюноске опустился на колени, от чего Ацуши дернулся и ринулся встать, но Акутагава остановил его, положив руку на плечо. — Лежи, — приказал он, и его послушались. Ацуши почувствовал озноб в теле, но еще не понимал, от возбуждения или от страха, но когда рука Акутагавы с плеча переместилась на тыльную сторону его руки, Накаджима предвкушал следующие действия. — Тигр, — Акутагава звучал тихо, томно и очень уверено, — я правда хочу смотреть на тебя. И этот голос сломал барьер, за который держался Ацуши. Стеснение не ушло, но с громким вздохом он позволил себе погрузиться в то чувство исступления, которое сдерживал в себе последние минуты. Акутагава на коленях сексуальным голосом просил его самоудовлетворяться — конечно, он не откажет. Сейчас ему показалось, что он ждал этого ну очень давно. Ацуши положил свою руку на пах и медленно начал поглаживать свой полутвёрдый член, стараясь максимально расслабиться. Взгляд Акутагавы упал на эти действия, в глазах заиграл огонь победы и дикого желания. Он облизнул губы и какое-то время наблюдал за неуверенными ласками. — Давай я тебе облегчу задачу, — озорливо проговорил Акутагава. Из его плаща вытянулись ленты Расёмона. Они обхватили линию брюк Ацуши и дерзко стянули их вместе с бельем. К довольному взору Акутагавы представился член, который, словно почувствовав свободу, показал свою максимальную твердость. Ацуши от таких действий успел только ахнуть и зажмуриться от смущения. — Можешь продолжать, — ласково сказал Акутагава и погладил щеку Накаджимы, внимательно смотря на его лицо. Ацуши, не открывая глаз, вернул руку к своей плоти, сжал и начал монотонные движения по её длине. — Тигр, открой глаза. Ацуши послушался и тут же встретился с взглядом Акутагавы. Он смотрел нежно и желанно. Одна рука всё еще была на щеке Накаджимы. — Расслабься, пожалуйста. Видеть Акутагаву такого нежного и ласкового было неожиданно, но это сводило с ума. Ацуши ощутил, что он правда очень напряжен, и это не только возбуждение. Он решил поверить в эту теплоту Акутагавы и расслабился с облегченным вздохом, от чего приятные ощущения в паху начали распространяться выше. — Вот так, хорошо, ты замечательно справляешься. Голос Акутагавы его словно тоже ласкал, от чего волна дрожи прошла по каждой клеточке его тела. Ацуши машинально снова закрыл глаза и предался сладким ощущениям, прерывисто дыша. — Нет, Тигр, ты должен смотреть на меня, ясно? — Акутагава добавил в свою нежность требовательности, которую невозможно было ослушаться. Ацуши вновь открыл глаза. Он ускорил движения рукой, потому что наслаждение разлилось уже до мозга. Пристальный взгляд серых глаз словно выжимал из него каждую частицу блаженства и впитывал его восторженно. Его удивляло, что Акутагава почти не смотрел прямо на его интимные действия, он как будто желает поймать самые откровенные куски его души в его глазах. Рюноске к удивлению заметил рубашку на теле Ацуши и стал быстро её расстегивать. Когда последняя пуговица поддалась ловким пальцам Акутагавы, тот распахнул её, оголив грудь и живот. Тут тело дернулось в спазме, Ацуши издал краткий стон и тут же закусил губу. — Если ты уже близок, то лучше тебе замедлиться, я еще не полностью насмотрелся тобой, — притязательно сообщил Акутагава, — а вот стоны не сдерживай. Я скажу, когда ты можешь кончить. Рюноске положил ладонь на грудь Ацуши и неспешно начал гладить, невесомо задевая пальцами возбужденные соски. Накаджима же послушал голос своего мучителя и замедлил ласкающие движения, а стоны от прикосновения к телу действительно было бы тяжело сдерживать, поэтому он уже не стеснялся ими показывать своё удовольствие. Пальцы Акутагавы изучили каждое выпирающее ребро и переместились на живот, очерчивая узоры вокруг пупка. Ацуши изгибал спину, тянувшись на ласки Рюноске. — Я долго не протяну, — хрипло протянул он. — Потерпи, я еще немного понаслаждаюсь тобой, — убаюкивающе ответил Акутагава. Рюноске правой рукой продолжил гладить талию Ацуши, а левую запустил в его волосы. Длинные пальцы массировали кожу головы, от чего Накаджима испустил протяжный стон. Акутагава довольно улыбнулся и продолжил теребить волосы, вызывая у Ацуши непристойные звуки. Тут в его глазах заплясали огоньки. — Тигр, покажи уши. — Что? — Ацуши нахмурил брови, надеясь, что ему послышалось. — Ты слышал, давай, — Акутагава не был готов принять возражения. Ацуши закусил губу и зажмурился. На его голове поверх его собственных появились округленные тигриньи уши. Глаза Акутагавы заблестели, он высунул язык, словно появившиеся уши были долгожданным десертом после голодной недели. Рюноске основными пальцами продолжил теребить волосы, а большим прошелся по уху. — А-ах, — протяжно застонал Ацуши и зажмурился, зажав голову в шею, пытаясь избавиться от этих прикосновений. — Не знал, что они такие чувствительные, — восторженно сказал Акутагава. — Я тоже, — дрожащим голосом протянул Ацуши. Акутагава словно не заметил сопротивления и продолжил гладить ухо. — Не надо, — чуть не плача просил оборотень, отодвигая свою макушку, — очень чувствительно, я не выдержу. Рюноске вскрикнул от восторга. Ацуши перед ним сейчас почти плакал от того, как ему было хорошо — такое зрелище он не упустит. — Тогда не выдерживай. Ты можешь сейчас кончить. Слишком возбужденно сказал Акутагава и вернул свою руку к уху оборотня. Он теребил его, пропуская сквозь каждый свой палец, и каждое движение сопровождалось громким стоном. Ацуши извивался, выгибал спину и словно куда-то старался деть своё тело, чтобы оно не чувствовало такой поток наслаждения, потому что не был уверен, что его душа не оставит его после такого. Другая рука Рюноске продолжала гладить каждый его изгиб. — Не закрывай глаза, не отводи взгляд, смотри на меня, — тихо повторял Акутагава, стараясь ухом направлять голову Ацуши в свою сторону. Накаджиме очень сложно было удерживать взгляд, но он прилагал все усилия и позволил себе окунуться в эти серые глаза, отдавая им всю свою сущность, до которой не доходил даже он сам. Он всё это время не переставал ублажать себя, сейчас движения казались слишком хаотичными без какого-либо ритма. Стимуляция уха так хорошо сочеталась с ощущениями внизу живота, что Накаджима не понимал, с какой стороны больше получает удовольствие. Объединение оргазма с эйфорией от дрожащих прикосновений вызвало такое блаженство, что Ацуши не сдерживал, да и не хотел, крики экстаза, которые лились из него в результате освобождения от этой гаммы чувств. Его трясло, и Акутагава, который сейчас в потоке новых ощущений казался таким до боли родным, с готовностью принимал его чувства, и так хотелось показать ему всего себя - все свои интимные стороны - отдать этим глазам свою душу без остатка, что он сейчас и делал. Когда последние спазмы закончили распространяться по телу Ацуши, он опустошенно смотрел на Акутагаву, пытаясь понять эмоции у него на лице. Был ли он доволен результатом или всё это стало ему противным? Рюноске непроницаемо продолжал вглядываться в Ацуши некоторое время, за которое Накаджима как раз успел отдышаться. — Ты обворожителен, — тихо нарушил молчание Акутагава, гладя Ацуши по голове, случайно вновь задевая ухо. От этого прикосновения Накаджима снова дернулся, затем зажмурился и убрал уши тигра. Акутагава ухмыльнулся, но ничего не сказал по этому поводу. — И так тоже, — только прокомментировал он. Ацуши смущенно улыбнулся и приподнялся на локтях, собираясь встать и избавиться от последствий оргазма на руке и животе, но встрепенулся от резкого движения со стороны: Акутагава вновь выпустил Расёмон, его ленты направились в сторону стола и захватили из пачки несколько салфеток, затем вернулись к Ацуши и бережно, едва касаясь, вытерли участки его тела. — Очень удобно, — задумчиво кивнул Ацуши. — Я потом пришлю тебе брошюру «1001 способ использовать Расёмон» лимитированное издание — специально для подписчиков, — серьезно проговорил Акутагава, но взгляд его был игрив. — И много подписчиков? — Только один, но, пожалуй, я остановлю на этом приём заявок, — Акутагава многозначительно поднял брови. Ацуши всё же не терял намерений встать, потому что липкость на теле всё равно ощущалась, но Рюноске остановил его за плечо. — Теперь моя очередь, — тихо сказал он. — Ты тоже будешь…? — почти шепотом спросил Ацуши. Акутагава покачал головой. — Нет, ты будешь. Рюноске зашевелил своим телом, меняя своё положение. Он перекинул ногу через Ацуши и сел на его футон, устраиваясь поудобнее. Накаджима ошарашено наблюдал за ним и громко вздохнул: наивно было полагать, что Акутагава оставит его в покое после такого «представления». Тот же вальяжно раздвинул перед ним ноги. Свободные брюки никак не стесняли силуэт стоячего члена. Акутагава вызывающе смотрел на Ацуши, приподняв одну бровь, а затем наклонился к нему и схватил за подбородок. Накаджима не отстранял взгляд, выражая им всю свою покорность и облизнул губы. Рюноске повторил движения языка, проводя по влажным губам большим пальцем. — Сделаешь это своим хорошеньким ротиком, — он почти прошипел эту фразу, обжигая своим дыханием лицо Ацуши. Тот громко сглотнул и нахмурил брови. — Ты не хочешь? — Акутагава заметил замешанность в его взгляде и смягчился. — Я не буду заставлять, если не хочешь. Ацуши помотал головой и прошептал: — Я хочу. Рюноске убрал руку и расположился на своих локтях, давая понять, что внимательно за ним наблюдает. В глазах Ацуши заблестел огонь, словно ему подарили игрушку, о которой он давно мечтал. Накаджима уверено снял брюки с Акутагавы, открывая себе вид на твердый член, который уже пульсировал и был влажен от предэякулята. Ацуши довольно усмехнулся от мысли, что именно он довёл его до такого состояния. И тут до него дошло, что сейчас Акутагава полностью в его власти: именно в его руках (и не только) была судьба этого члена и тела, которое так желало сейчас получить удовольствие его силами. Ацуши легонько прошелся пальцами по основанию плоти, вызывая у Акутагавы легкий стон. Он одними подушечками пальцев водил по венам, от чего член дергался, а за ним и всё тело. — Черт, Тигр, возьми его уже в рот, — с хрипом велел Акутагава. Раздраженный тон совсем не обидел Ацуши, а наоборот вызвал восторг от того, как Рюноске сейчас под ним изнемогает. Накаджима облизнул губы и прошелся ими по головке, затем подключил язык. Вкус почти не ощущался, но сладкий запах его плоти буквально вскружил голову, потому что это был настоящий запах Рюноске, нотки которого он так улавливал в плаще. Бедра под ним снова дернулись, и Ацуши вобрал в себя большую часть члена. Поглотить его целиком было сложно, поэтому он высовывал язык и доставал им до открытых частей плоти. Акутагава запустил в его волосы руки и двигал бедрами навстречу его губам. Стоны его были тихими, больше похожие на рычание, а когда Ацуши ускорил темп движений головой, то они превратились в протяжные хрипы. — Я сейчас… Акутагава убрал руку со светлой головы и, давая понять, что можно закончить не ртом, немного потянул на себя бедра, но Ацуши силой обхватил их и вновь притянул ближе к себе, заглатывая член еще глубже. Ощутив усиленную пульсацию влажных вен, он немного сбавил темп и посмотрел на Акутагаву: тот откинул голову и в блаженстве кусал свои губы с закрытыми глазами. Ацуши, отпустив одну ногу, протянул руку и погладил лицо Рюноске, привлекая к себе внимание. Встретив затуманенный взгляд Акутагавы, он указал на свои глаза, тем самым требуя, чтобы он смотрел только на них. — Дьявол, — прошептал Акутагава, но взгляд не убрал. Лицо Рюноске было напряжено, хриплые звуки слетали с его губ, и он вглядывался в фиолетово-янтарные глаза Тигра, который уже набрал упущенную амплитуду. Взрыв удовольствия разлетелся множественными нитями, которые приятно щекотали каждую клеточку тела Акутагавы, и он ощущал буквально каждую их дрожь. На мгновение он задержал дыхание, стараясь уловить этот множественный разряд, а затем сорвал с губ неконтролируемый рёв. Ацуши ловил на языке струи горячей жидкости и сразу сглатывал, не упуская ни капли. Когда бедра под ним прекратили биться в спазме, а взгляд Акутагавы смягчился, он всосал головку и отпустил ее, оставляя след своей слюны. Рюноске тяжело дышал и внимательно смотрел, как Ацуши облизывает свои губы, а затем вытирает их тыльной стороной ладони. — Понравилось? — спросил Накаджима с игривой насмешкой. В ответ Акутагава потянулся к нему, схватил за шею и примкнул к его губам, сразу проникая в них своим языком, от чего поцелуй вышел влажным и небрежным. Ацуши охотно отвечал, вкладывая в движения языка всю свою страсть, от чего он немного терял равновесие и держался за расставленные по его боками колени. Рюноске чувствовал терпкий вкус своего семени, и ему кружило голову от мысли, что при первой встрече он хотел убить этого парня, а сейчас ощущал в нём себя. Он отстранился и внимательно посмотрел на Ацуши. Его глаза были полуприкрыты, губы взбухшие и влажные. — Тигр, хочешь продолжения? — шепотом спросил Акутагава. — Да, — тоже шепотом ответил Ацуши, — только не сейчас. Я очень устал. И в подтверждение своих слов он улегся на грудь Рюноске, обхватывая его поясницу. Акутагава улыбнулся и начал ласково гладить Ацуши по спине. Когда дыхание Тигра стало глубоким и ровным, Рюноске нежно снял с него потрепанную рубашку, оставляя его совсем голым. С помощью Расёмона он полностью обволок Ацуши в свой плащ и аккуратно уложил его на футон. Сам же быстро натянул брюки и лег рядом. Они оба погрузились в такой необходимый для них глубокий сон для восстановления сил, которые позже они вновь потратят друг на друга.Часть 1
16 февраля 2024 г. в 00:11
Закончив мощную атаку, в которую была вложена вся сила тела и духа, Ацуши спрыгнул на землю. Он почувствовал в ногах больную отдачу, но удержался и посмотрел в сторону своего напарника. Акутагава тоже успешно стоял на ногах, его взгляд был направлен на противника, который в конвульсиях извивался на земле и терял последние остатки сознания.
— Вот поэтому не стоит идти против портовой мафии и детективного агентства, особенно когда их силы объединены, — послышался издалека довольный голос.
Ацуши и Акутагава обернулись, им навстречу шёл наставник с радостной улыбкой, а в его глазах читалась усталость.
— Дазай-сан, мы справились, — уверенно сообщил Ацуши, но с сомнением посмотрел на тело побежденного эспера.
— Удалось остановить распространение химического оружия? — спросил Акутагава, глядя на Дазая сосредоточенным взглядом.
— Да, Акутагава, все растения, которые успел продать этот парень доверчивым жителям, были найдены и обезврежены — Йокогама вновь спасена.
Дазай одарил их сияющей улыбкой и продолжил:
— Сейчас сюда прибудет спецотдел организации по работе с одаренными, и его люди будут зачищать последствия вашей битвы - наделали вы делов, конечно.
Последняя фраза звучала с поддельными упреком, но парни её проигнорировали.
— Тогда я пошёл, — бросил Акутагава и направился в сторону домов.
— Что, в этот раз даже без угроз убить меня? — Ацуши изобразил удивление, но на лице была самодовольная улыбка.
Они слаженно работали уже несколько месяцев: сражались на миссиях, тренируя совместные атаки, и метелили друг друга на отдельных тренировках, оттачивая собственные силы. Но каждая их встреча заканчивалась тем, что Акутагава не забывал напомнить о том, что в один день он обязательно убьёт Ацуши. Конечно, эти угрозы не воспринимались всерьёз, но были их условным прощанием.
— Не сегодня, Тигр, ты не стоишь моих последних сил, их нет даже на угрозы, — ответил Акутагава, оглядывая Ацуши взглядом неприязни, и покинул поле боя.
— Сил нет, но смотался очень резво, — прокомментировал Ацуши и тяжело вздохнул. — Я буду добираться до дома вечность, мои ноги вряд ли способны сделать даже шаг.
Светловолосый парень оглядел свои ноги: брюки ниже колен были разодраны, а голени грязные и в крови от мелких царапин. Ацуши знал, что завтра на них будет множество синяков. Он обречённо простонал и медленно поволокся в сторону своего дома. Очень хотелось ему отлежаться в ванной и уснуть дня на три.
Дазай, всё это время внимательно рассматривающий своего кохая, понимающе ухмылялся и совсем не обиделся, что с ним даже не попрощались. Он улыбнулся лукавой улыбкой ему вслед, словно понял некую истину.
Ацуши волочил ноги мимо домов, удивляясь самому себе, ведь он даже ни разу не свалился и не заплутал на неверную улицу, что часто бывало с ним от усталости. Словно какая-то сила держит его тело и разум и не дает расслабиться, пока он не будет в безопасном месте - дома.
Когда Ацуши добрался до своей комнаты, он без сил свалился на неубранный футон лицом в подушку. Желание отдаться во власть сну было выше желания отмыть все последствия битвы. Накаджима лежал с закрытыми глазами, надеясь, что сон заберёт его прямо сейчас, но яркие картинки сражения не давали ему расслабить сознание. В этот раз им с Акутагавой вновь пришлось использовать совместную атаку чёрного тигра, а она буквально требовала активации всех чувств, которые теперь будоражили парня: и страх в вперемешку с волнением от неизвестности результата бойни, и гнев, обрушенный на врага, который убил уже многих невинных, и сосредоточенность на защите вынужденного напарника, который в момент такой атаки был очень уязвим. Этот шквал накопившихся эмоций сейчас окутал Ацуши, и ему очень сложно было погрузиться в простой сон, который ему сейчас очень нужен.
Обычно Накаджима выплескивал эмоции с помощью слёз, затем ему становилось легче, но в этот раз он ощущал душевную опору, которая позволяла ему в этот раз не плакать, и отдавала в душе тепло. Ацуши перевернулся на спину, вскинул руки в стороны и заметил скованность своего тела. Он поглядел на свои предплечья и от неожиданности вскрикнул и вскочил.
Ацуши, дрожа от тревоги, оглядел себя со спины и с облегчением громко вздохнул.
— Всего лишь плащ Акутагавы, — сказал он вслух и снял с себя этот предмет одежды.
Ацуши внимательно рассматривал его, и в голове у него не укладывалось, как Акутагава позволил себе забыть его, ведь плащ являлся фактически частью его тела: забыть его где-то - всё равно что остаться без руки.
Не в состоянии долго стоять на ногах, Ацуши вновь лёг на футон и продолжил изучать плащ, держа его в воздухе.
— Это ведь не живой Расёмон, а просто кусок одежды? — бормотал он себе под нос, не понимая, что из себя представляет этот предмет. — Если хозяина способности нет рядом, вряд ли он активируется, да?
Он задавал себе эти риторические вопросы, будто если они прозвучат вслух, то ответ придёт к нему в голову незамедлительно, но полное понимание работы способности Акутагавы так и не приходило.
Ацуши ощутил внезапное желание снова почувствовать тепло этого плаща. Он сейчас осознал, что душевная опора, которая помогала ему справиться с эмоциями, ушла, как только он снял эту одежду, и оставила за собой пустующий сосуд, который вновь необходимо было заполнить. Захотелось заново погрузить эту защиту в своё тело.
— Так вот что чувствует Акутагава, имея при себе Расёмон, — вновь заговорил парень сам с собой и повторно удивился факту, что мафиози умудрился оставить свой плащ у него.
Неожиданно для себя Ацуши всё же прижал к себе плащ и физически ощутил, как заполняется пустующее пространство в его груди. Он вдохнул тёмную материю и окунулся в запах человека, которого ненавидел с первой встречи, которого так хотел победить в схватке, с которым так трудно было сотрудничать, с которым так хотелось стать ближе. Ароматные нотки цитрусов и мёда дурманили его разум. Накаджима не знал, был ли это парфюм, мыло или лосьон для тела его напарника, но позволил себе представить в голове, как темноволосый парень после ванны намазывает своё тело сладким средством, начиная медленно водить рукой по своим плечам, ключице, а затем опускаясь ниже.
Волнение окутало тело Ацуши, и он повернулся набок, закрыл глаза и сильнее прижал к себе плащ, словно хотел слиться с ним, чтобы новоприобретенное душевное тепло его никогда не покидало больше.
Улавливаемый запах Акутагавы всё больше проникал в заслонки его сознания, в голове всплывали моменты, которые Ацуши обычно прогонял из своих мыслей: как они каждый раз оглядывали друг друга взглядом ненависти, но в то же время изучали с интересом; как частенько прижимались телами в порыве желания убить, но, очнувшись, отталкивались; как в моменты примирения низкий голос обращается к нему.
— Тигр… — прозвучало в его голове так реально, что от неожиданности Накаджима открыл глаза.
Ацуши оглядел комнату: никого не было. Он бросил взгляд на плащ и не мог поверить, что эта вещь так взбудоражила его сознание. Накаджима ощутил, что тепло в его груди стало разгораться, и теперь в нем распространялся жар, концентрация которого была в районе паха. Стало очень волнительно и стыдно. Стыдно от того, что единственное, чего сейчас хотелось Ацуши — прикоснуться к себе сквозь плащ, почувствовать касание этой ткани на своей плоти, которая уже предвкушено увеличивалась от одной только мысли об этом.
Размышления о том, что Расёмон может передать все воспоминания, как только воссоединится с хозяином, покинули его. Он надеялся на то, что это работает не так.
Ацуши отстегнул подтяжки, открыл молнию брюк, приспустил их вместе с нижним бельём и провел пальцами по своему возбужденному члену, облегчённо выдыхая с тихим стоном. Он медленно провел большим пальцем по головке и вновь вспомнил, как Акутагава к нему касался во время схваток: жёстко и со страстью. Конечно, не с той, которую сейчас воображал Накаджима, но страсть к победе над человеком очень близка к страсти к владению телом этого человека, думал Ацуши. Вспомнилось и обжигающее дыхание на лице, когда они были так близки, словно вот-вот поцелуются, но последнее скорее было просто фантазией.
Он уже не стеснял себя в воображении и под откровенные картины в глазах, в которых Акутагава имеет его где-то между контейнерами портовского склада, ускорял движения рукой, сжимая свой член до той силы, которая ему подходит и доставляет наслаждение. Другой рукой он теребил плащ, а носом ловил любой намёк на запах Акутагавы. С губ слетали тихие стоны, которые он сдерживал, прикусывая черную материю. Ацуши ощутил, что уже готов кончить и решился взять себя через манящую ткань. Вытянув одну ногу широко в сторону, Накаджима обхватил ей складки темной одежды, повернул своё тело животом вниз, опершись на колени, в последствии чего почти полностью накрыл собой плащ и опустил под него руку, которой ласкал себя, и вновь схватился за свой пульсирующий орган. Ощущения этой ткани вызвало в нем спазм удовольствия в теле, который приблизил его к оргазму, и Ацуши не сдержал громкий стон. Он продолжил сжимать член через ткань и активнее создавал трение, которое окутало всю его плоть, и он добавил поступательные движения бёдрами. В закрытых глазах он видел, как Акутагава под ним прижимается к его телу и извивается следом за ним. Эта картина была так реальна, что ощущения приближающегося оргазма усиливались. Стоны Ацуши приглушались плащом, напряжение уже почти разлилось по телу предвкушая сладкий взрыв.
— Что ты делаешь, Тигр?
Этот голос был уже реален, сомнений не было. По Ацуши пробежала волна тока и ввела его в состояние оцепенения, из-за чего блаженное удовольствие, которое ощущалось так близко, улетело без следа, а на смену пришел такой страх, что захотелось умереть.