Вознесение

      Смерть.

      На это раз окончательная и бесповоротная, и хочется тебе себя пожалеть, да вот только не получается. И понять, почему так, тоже не получается поначалу, а потом тени вокруг истончаются, сменяются светом, и ты возносишься к Ним.       Они будто сами из света сотканы, ты тянешь руки, и лучи охватывают твою плоть, растекаясь по ней солнечными зайчиками. Высветляя до такой степени, что смотреть на свою кожу становится практически так же больно как на Них самих. Одна пара эфемерных рук касается твоей груди, и видится тебе в этом что-то знакомое, но вспомнить причину сложнее, чем воскреснуть вновь. Ты не знаешь, происходит ли то же самое с другими людьми, из четвертого посмертья никто еще не возвращался, поэтому в тебе теплится надежда, что ты такой один. Особенный. Любимый крепче всех остальных.       Это неправильно, и ты знаешь об этом, потому что из света собирается плеть в руках Старшего, но он не бьёт тебя, и это обнадеживает, но одновременно с тем и пугает: неужто Старший из Близнецов разгневался до той точки, где даже наказания тебя считает недостойным? Взгляд против твоей воли мечется к Младшему, не спешащему меч свой призвать. Вместо этого Его фигура касается твоей щеки кончиками пальцев, тянет к себе, прижимается губами к твоему лбу, и ты чувствуешь тепло, будто всё правда закончилось, и ты наконец-то вернулся домой. Вернулся туда, где тебя всё это время с нетерпением ждали.       Руки Старшего ложатся тебе на плечи практически отеческим жестом, твое тело расслабляется настолько, что ноги больше не держат, ты опускаешься на пол — хотя никакого пола здесь нет вовсе, лишь слепяще-яркий свет — и чувствуешь, как пальцы Младшего касаются твоего подбородка, приподнимая лицо. Глаза слезятся, но ты не отводишь взгляд, на мгновение даже кажется, что видишь за яркой оболочкой нечто иное, нечто, по чьему подобию были созданы ты и твои предки.       Старший куда-то исчезает, ты не чувствуешь за спиной его тепла, но зато пальцы Младшего зарываются в твои волосы, ты опускаешь голову, наслаждаясь касаниями, и смотришь на Его узкие ступни, не сразу понимая, что правда их видишь. А подняв взгляд выше видишь и Его самого, или того, кем Он хочется тебе показаться, потому что лицо Его тебе точно знакомо, и перед глазами мелькает встреча в Маркианском обществе — изящный, практически обнаженный юноша, открыто предлагающий тебе разделить ночь. Воспоминание проносится за секунду, но её достаточно, чтобы Младший успел склониться к тебе и оставить поцелуй уже на губах.       А после Он опускается рядом с тобой, не на колени, конечно, Ему по статусу не положено, но вы вновь оказываетесь на равных, и ты видишь Его всего, полностью, всё такого же как в Маркианском обществе, с одним лишь платком, повязанным на бёдрах. И ты тянешься к Нему, потому что сопротивляться Его притяжению здесь, в Его родных Чертогах, невозможно. И рука твоя цепляется пальцами за Его тонкую щиколотку, опираясь на неё и давая тебе вновь приблизиться к Его губам.       Но ты вдруг чувствуешь её.       Тонкую цепочку, невидимую, но вполне осязаемую, обхватывающую его ступню, и тянущуюся куда-то в слепящую белизну.       Цепочку, после обнаружения которой Он смотрит на тебя с недоверчивым прищуром, явно не веря, что ты правда её нащупал.       Но Он вдруг улыбается, так, как ты не видел до этого ни в одну из ваших встреч, и ты забываешь про эти металлические узы, по крайней мере до тех пор, пока не остаёшься лежать в слепящей белизне, горящий таким же ярким светом как и всё вокруг и не способный сделать ни одного лишнего вдоха. Вот тогда ты вспоминаешь, и подслеповато прищурившись шаришь руками по пространству вокруг. Младший смотрит с усмешкой, ровно до той секунды пока твои пальцы не подхватывают тонкий металл, и ты не устремляешься туда, откуда он тянется к Близнецам.       И, конечно, ты находишь Его. Ты просто не мог не найти. Третьего Близнеца. Воплощение Воли.       И только тогда ты понимаешь, насколько мертвецки тихо было в Чертогах до этого момента.       Потому что скованное тонкими цепями Третье Божество при виде вас с Младшим истошно кричит.

      Что вы выберете на этот раз, Господин Бранте?

      Империю

Дело

      Удел

Себя самого

      Семью

Правду