Сквозь столетия

Хуа Чэну действительно следовало бы обследоваться у врача. Желательно у психиатра. Но этому мешали три серьезных обстоятельства: Он был демоном. Непревзойденным демоном, возрастом в три тысячи триста пятьдесят шесть лет. Вряд ли бы врач (будь то любой лекарь — обычный медик, фармацевт или тот же психиатр) обрадовался, узнав, что его клиент — демоническое создание. Второе обстоятельство имело чуть больший вес для Хуа Чэна — он не любил врачей. Его давний враг (из числа прочих), небожитель Му Цин, помимо своей профессии Бога Войны был также покровителем медицины, поэтому врачей Хуа Чэн недолюбливал. Были, конечно, среди них и редкие исключения — например его знакомая целительница, поклоняющаяся все тому же Му Цину. Однако именно ее, Мэй Шу, Хуа Чэн не винил за веру в Сюаньчжэня. Ну и самое важное, третье обстоятельство, удерживающее Хуа Чэна в стенах Дома Блаженства — ему было лень. Лень, конечно, Хуа Чэну а не дому, пусть резиденция Непревзойденного и обладала своим собственным сознанием. Поэтому несмотря на свой ворох психологических проблем и серьезную болезнь (пусть она и не доставляла особых сложностей), Хуа Чэн сидел за столом в своих комнатах, в Призрачном городе (который уже давно превратился в разгул нелегалов, нежели демонов, но Хуа Чэн не очень вникал). Князь Демонов занимался скучнейшим, по его мнению, делом — разбирал бумаги, заставляя плывущие перед глазами строчки складываться в отчеты о доходах и расходах, и пытаясь не уснуть (потерять сознание) прямо тут, во время работы. Бумаги не хотели разбираться, но Хуа Чэн все-таки осилил половину. А после этого совершенно без сил (все-таки болезнь выматывает, несмотря ни на что) Князь Демонов приложил щеку к шероховатой поверхности черного стола. Голову тут же заполнили мысли о Его Высочестве и собственной ничтожности. Хуа Чэн был настолько бесполезен, что не смог отыскать его спустя две тысячи триста тридцать один год. Хуа Чэну было страшно представить, что принц пережил там, в одиночестве, скитаясь по миру — скованный кангами, лишенный удачи и духовных сил, разбитый Безликим Баем. Как же он с этим справляется? Как он справлялся тогда, как? Тысяча пятьсот тридцать один год назад (Хуа Чэну тогда было около восьмиста лет) Черновод, бывший еще Мин И, там, на Небесах, доложил Хуа Чэну о том, что Се Лянь вознесся. В третий раз. Хуа Чэн остался ждать новостей. Но больше на связь Хэ Сюань не выходил. Князь Демонов потихоньку начинал волноваться, постепенно приходя в ярость. Сколько бы он ни звал — духовная сеть молчала, Небеса что-то сковывало и подняться он не мог, боясь навредить Се Ляню, бабочки рассеивались на полпути. Никаких известий от марионеток Хэ Сюаня тоже не было… …А потом Небесные Чертоги вспыхнули ослепительным пламенем. Алое марево полыхало в небе, испуганные смертные то и дело повторяли, что Небеса горят и наступает конец света. Призрачный город тоже охватила паника — по большей части от того, как выл Хуа Чэн, засев в Доме Блаженства. Он кидался на любого, кто попадется ему на глаза, принял наполовину звериную форму, потерял рассудок настолько, что сжег несколько десятков городов, приводя в ужас страны. Мир трепетал перед Собирателем цветов под Кровавым Дождем, что нес пламя на фоне полыхающих Небес. Это был мрачнейший период в жизни Хуа Чэна, период, полный боли и тоски. Все более-менее улеглось через месяц. Хуа Чэн неподвижно сидел у себя, даже не пытаясь отнять у Инь Юя свой прах, когда в Дом Блаженства ввалился окровавленный и изрядно подпаленный Хозяин Черных Вод. Это было действительно неожиданно. Хэ Сюань словно прочел вслух целый роман, описывая как выжившие небожители пели дифирамбы Наследному Принцу Сяньлэ (оказывается, он выжил в пожаре), который разоблачил Цзюнь У, оказавшегося Безликим Баем, и у всех на глазах, доказав свои слова, убил демона. Сам Се Лянь, вызнавший у Мэй Нянцина (как он там оказался — тот еще вопрос) технику снятия проклятых канг, провел обряд с Ши Цинсюанем (которого месть Черновода не затронула) и скрылся в неизвестном направлении, оставив небожителей отстраивать подожженную Бай Усяном Небесную Столицу. Вновь полный надежды Хуа Чэн развернул оживленные поиски — настолько активные, насколько было возможно. Несколько раз ему казалось, что вот-вот, принц так близко, но… …Но все без толку. Принц Сяньлэ словно сквозь землю провалился. — Ах да, — вспомнил тогда Черновод. — Приходя помочь Цинсюаню… в смысле… понаблюдать за поражением Безликого, я слышал, как Советник Сяньлэ говорил Се Ляню о кангах. Се Лянь теперь бессмертен — но только условно. Его можно убить, да, но он даже после снятия основной канги не стареет и не может умереть своей смертью. То есть, ты не потеряешь его от старости. И убить его, просто оторвав голову, скажем… — Хэ Сюань увернулся от летящей в него вазы. — Тоже нельзя. Там какой-то особый метод нужен, типа твоего праха — сломал и ты мертв. У Се Ляня тоже что-то такое теперь есть, какое-то особое оружие, которое может принять любую форму. Только им Наследного Принца можно лишить жизни. Хуа Чэн отблагодарил Хэ Сюаня полным снятием долга (настолько он был подавлен утратой), и вышвырнул взашей со своих территорий. Правда, долгожданное освобождение от долгов Хэ Сюаню не очень помогло — через пару сотен лет он опять погряз в поручениях Хуа Чэна, опять став его должником. Хуа Чэн искал Се Ляня всеми доступными ему способами. С развитием технологий и вступлением в свои права двадцать первого века, это стало гораздо проще. Сейчас у Хуа Чэна было на примете несколько людей, живущих в разных концах света, которые могли бы быть бывшим Наследным Принцем. Хуа Чэн не спешил проверять их — ему нужно было дождаться случая посетить места, где обосновались «подозреваемые», так как он был довольно знаменитым писателем и его внезапный отъезд мог вызвать волну лишнего ненужного внимания. Хуа Чэн призвал бабочку. Не зная, зачем он это делает, он отправил ее в Небесные Чертоги, которые небожителям удалось отстроить только спустя пятнадцать лет после Небесного Побоища. Так этот период назывался в истории Небес — Князь Демонов лично читал длинный старинный свиток, описывающий тот период. Конечно, сейчас свитки даже на Небесах заменили книги, но Хуа Чэну хотелось коснуться невесомого прошлого хотя бы чуть-чуть, самыми кончиками пальцев. Поэтому он потребовал у Линвэнь свиток. В истории Китая (да и в Мировой Истории тоже) также был отмечен период «Пылающих Небес». В учебниках говорилось, что это были погодные аномалии, из-за которых очень многие страны охватил «Великий Пожар». Хуа Чэн, конечно, знал, что никаких аномалий не было — он сам был причиной Великого Пожара и своими глазами видел, как горит скверна Небес. Это было бы невероятным зрелищем, прекрасным сюрпризом и лучшим подарком… …Если бы Хуа Чэн не знал — там, на Небесах, горит душа Наследного Принца, переживая вновь и вновь ужас восьмисот лет. Сталкиваясь с Безликим Баем в одиночку. Ломая себя. Подавляя свой страх. Хуа Чэн ведь просто… хотел счастья. Разве он просил так много? Ему лишь хотелось укрыть Се Ляня от жестокости этого мира. Разделить с ним вечность, отведенную им обоим. От мрачных дум Хуа Чэна отвлек Хэ Сюань, бесцеремонно ввалившийся в Дом Блаженства, вместе с Ши Цинсюанем. Хуа Чэн до сих пор не понимал, как так вышло, но потерявший когда-то духовные силы Повелитель Ветра, вознесся вновь через каких-нибудь полгода, причем самостоятельно и стал опять повелевать воздухом. Это не помешало Черноводу влюбить в себя бога, а повелителю стихии влюбиться. Теперь Хуа Чэн завистливо наблюдал за счастливой парочкой. — Хуа-сюн! Привет! — Ши Цинсюань повис на шее Князя Демонов и отскочил, пока не прилетело по первое число. — Ну как твоя болезнь? — Никак, — буркнул Хуа Чэн, не утруждая себя приветствием. Хэ Сюань тоже не стал здороваться, пройдя в комнату и заняв место на диване из черной кожи. — Премерзкое местечко, — не удержался от комментария Хозяин Черных Вод. — Стены будто кровью облили. Как ты тут живешь? Хуа Чэн фыркнул в ответ: — Я тебе тоже поражаюсь, как ты еще не ослеп в своем черном-черном дворце? Поддевки помогали им обоим сохранить «боевой дух» как выражался Цинсюань. Эта реплика не очень пришлась по душе Хуа Чэну, но он смирился, потому что это было похоже на правду. — Ах, Хуа-сюн, я уже попросил Мэй Шу-мэй прийти и подлечить тебя завтра. Потому что на улице солнышко, хорошо, зачем сидеть дома? — Солнышко тут только благодаря моим стараниям. Хочешь тучек? — угрожающе протянул Хуа Чэн, крайне не любивший когда кто-то нарушает его личные границы. Действительно, за прожитые века Хуа Чэн в совершенстве овладел искусством управления погодой. И иногда (довольно редко правда) он мог внять просьбам Ши Цинсюаня и на несколько деньков разогнать облака. Лето только начиналось, но жара стояла как в середине июля. Плюс тридцать в тени, на солнце и того жарче. Хуа Чэн удивлялся до сих пор — откуда такая погода? Но ни демонам, ни небожителям не было до нее особого дела — боги у себя на Небесах могли создать любые условия, а на демонов температура не особо влияла. Прямо как на Хэ Сюаня, невозмутимо поедающего булочки. Стоп. Это же его, Хуа Чэна, булочки! — Рыбина, — угрожающе протянул Князь Демонов. — Положи на место. — М-м-м… — Хэ Сюань закинул маньтоу в рот целиком. — Не-а. — Ой, Хуа-сюн, ладно тебе! — Хуа Чэн рассеяно подумал, что Цинсюань уже вконец обнаглел. Интересно, он помнит его титул вообще? — Ладно, — Хуа Чэн хлопнул ладонью по столешнице и поднялся. Луч солнца, проникнувший сквозь неплотно задернутые шторы, выхватил его фигуру из темноты и осветил, очерчивая сияющий алый ореол. — Чего пришли? Ши Цинсюань достал фотоаппарат и сделал пару снимков. Хуа Чэн даже бровью не повел — Ши Цинсюань постоянно фотографировал его и Хэ Сюаня вместе со всем тем, что находилось вокруг. — Так, — Ши Цинсюань убрал свой «фотик». — Мы с Хэ-ланом хотели предложить тебе через недельки две смотаться на Мальдивы… — Нет, — оборвал Повелителя Ветра Хуа Чэн, даже не дослушав. — Я никуда не еду и билеты вам тоже не покупаю. Ши Цинсюань сделал жалостливое выражение лица: — Пожалуйста? — Нет. — А я о чем тебе говорил? — подал голос с дивана Хэ Сюань. — Ему Се Лянь уже не важен. Хуа Чэн развернулся настолько резко, что едва не сшиб стол: — Что?! — Не кипятись, Хуа-сюн, — немного нервно попросил Повелитель Ветра. — Просто мы с Хэ-ланом узнали, что там может быть Его Высочество, и пришли сказать тебе об этом… — Так чего же раньше не сказали?! — Ну… — Цинсюань почесал щеку. — Мы хотели отвезти тебя на Мальдивы и там уже сказать… Устроить сюрприз, ха-ха… Хуа Чэн смерил его взглядом, безмолвно поведав все то, что он думает о его мыслительных способностях. — Хорошо, — наконец сказал он. — Попробуем. — А как же пресса? Ты же не можешь просто взять и поехать? — Я могу просто взять и отдохнуть, — отозвался Хуа Чэн. — В Америке, например, где живет один из предполагаемых, просто так не отдохнешь. А на Мальдивах — запросто. Ши Цинсюань не выглядел особо убежденным, но если уж Хуа Чэн решил, то остановить его невозможно. — Наш первый пункт — столица, — объявил Собиратель цветов под Кровавым Дождем.