Не так быстро, Грейнджер

Гермиона с торжествующим выражением лица наблюдала за тем, как Малфой врывается в кабинет собраний через полчаса после начала совещания. Он пытался придумать оправдание, которое было бы похоже на правду, но провалился. Получив выговор, он сел на свое место. Она чувствовала кожей, как он прожигает ее ненавидящим взглядом, поэтому смотрела на мистера Уоллеса – их начальника – и делала заметки. Шестое чувство подсказывало, что это не сойдет ей с рук, уж точно не в этот раз, но, Мерлин, выражение лица Малфоя, когда он вошел в полный кабинет, было бесценно. Гермиона вылетела из кабинета самой первой, чтобы спрятать отчеты и кинуть защитные заклинания на свой стол, прежде чем отправиться на обед. Конечно, если бы захотел, Малфой смог бы снять чары, как и она с его рабочего места, но обычно они так не делали. Куда интереснее было следить, чтобы потом очередная пакость стала неожиданностью. Джинни уже ждала ее в их привычном месте. В этом кафе готовили просто невероятные вафли с великим множеством начинок. Остановившись на шпинатных вафлях с лососем и мятном чае, она заняла место напротив подруги, ожидая заказ. – Ты подозрительно довольная, – прозвучало вместо приветствия. Голубые глаза с прищуром осматривали ее. – На облажавшегося Малфоя можно смотреть вечно. – Ты все-таки сделала это? – Сделала, – кивнула Гермиона. – Ты же понимаешь, что это уже серьезно? – подруга отпила свой чай. – Ваша война с каждым месяцем набирает обороты. – Не серьезнее, чем испорченный отчет, над которым я сидела неделю! Этот змееныш испортил его настолько, что от общей массы целыми остались процентов пятнадцать! – Эй, я не защищаю его, – Джин вскинула ладони, давая понять, что она здесь вообще не при чем. – Но и ты тоже хороша. Вы стоите друг друга, знаешь? – Я ненавижу его всей душой. Уизли лишь хмыкнула, заставив Гермиону напрячься и окинуть ее подозрительным взглядом. – Ты хочешь что-то сказать? – Нет. Разве что вам нужно быть осторожнее. Вам обоим. Если начальство узнает, что все эти инциденты с опозданиями, пролитым на документы кофе и испорченными отчетами – не случайность, вылетите оба. – Как видишь, за целый год никто ничего не узнал. – В любом случае, полагаю, тебе нужно ждать ответа от него? – Я начеку. Дальше разговор потек в более приятном русле. Они обсуждали бурную подготовку к свадьбе Гарри и Джинни, которая должна была стать событием года. Молли сходила с ума, понимая, сколько к этому событию будет приковано внимания из-за того, кем являлся ее будущий зять. Гермиона знала, что Гарри хотел бы тихое семейное торжество только для своих, но тянущаяся за ним слава Героя войны требовала своего. Она не завидовала другу. Возвращаясь в Министерство, она размышляла над словами Джинни. Конечно, она понимала, что их с Малфоем конфликт разрастался с каждым днем. Они могли выжидать подходящего случая неделями, чтобы устроить хорошую подлянку. На самом деле, это чувство опасности и постоянная бдительность лишь подстегивали ее. Когда все это началось? Гермиона, разумеется, не смогла бы назвать конкретный день или даже месяц. Их война начала зарождаться с того момента, как поползли слухи о том, что помощник заместителя главы отдела планирует перевод. Они оба работали хорошо и выкладывались по полной, но место для повышения было лишь одно. Именно тогда, как ей казалось, они с Малфоем увидели друг в друге конкурентов. Отдел Международного Магического Сотрудничества был одним из самых перспективных, когда пришло время выбирать, в какой сфере строить карьеру. Вероятно, Малфой посчитал так же. Глубоко в душе Гермиона лелеяла мечту стать Министром Магии однажды. Она хотела начать с Отдела Тайн – самого недоступного и таинственного, что было ясно из названия. Однако попасть туда, не используя громкое имя и связи, ей не удалось. Грейнджер не пользовалась этим из принципа. Малфой больше не бросался своими школьными оскорблениями – война ни для кого не прошла бесследно, однако заносчивый характер все равно делал его несносным. Он не перестал смотреть на всех свысока, кривя рот в насмешливой ухмылке. Но их новое противостояние было личным. Тем, что касалось их будущего. Хотя Гермиона не понимала, почему он ведет себя так настырно, зачем он пришел на одну из самых низших должностей, если мог устроиться хорошо благодаря связям семьи и деньгам. Он мог заняться собственным бизнесом. Так что же он забыл в Министерстве, которое все еще относилось к нему с опаской? И если Грейнджер не помнила, когда это началось, то с чего это началось она знала прекрасно. Малфой подошел к ней после обеда, прямо перед собранием, и втянул в разговор, связанный с одним из новых договоров. Тогда он незаметно подменил ее отчет. По его же вине она опаздывала, поэтому не обратила внимания на содержимое папки. Все вскрылось тогда, когда пришло ее время держать слово. Гермиона, краснея, пыталась по памяти рассказать все, что нужно, и это было заметно. По ехидной улыбочке на лице «коллеги» она поняла, кто это сделал. После этого случая Гермиона ходила мрачнее тучи, а через неделю-другую совершенно случайно опрокинула флакончик с Дурманящим зельем над Малфоевской чашкой кофе. Смеялся тогда весь отдел. Потом, конечно, Малфой отомстил ей, подлив Икотное зелье, схитрив – стаканчик ей принес Джим, сидящий за соседним столом, что не вызвало подозрений. После этого весь день она мешала работать другим, ловя на себе недовольные и осуждающие взгляды. Поначалу все происходящее можно было считать вполне безобидным, но со временем ситуация начала набирать обороты. Украденные важные листы, без которых не выходило цельного отчета, перехваченные письма и министерские записки, и много чего еще. Но самым ужасным для Гермионы стал испорченный полугодовой отчет, над которым она сидела до поздней ночи целую неделю. Малфой проходил мимо ее стола и будто бы случайно задел чашку. И именно по этой причине она вчера изменила в его записях время очень важного собрания. О, Мерлин, как же она ненавидела его! Иногда – очень-очень редко – он становился похож на обычного молодого парня, вполне сносного. Она была женщиной и, если уж начистоту, признавала, что у него была красивая внешность. Драко был действительно умен, педантичен – на его столе всегда царил идеальный порядок, у каждой вещи было свое место, он никогда не опаздывал и выполнял все в срок. Скрепя сердце Гермиона признавала это. Однако все портили две вещи – несносный характер и то, что они метили на одну и ту же должность. Иногда она даже размышляла о том, что в иных обстоятельствах они могли бы стать друзьями. Но не в этой вселенной. «Вы стоите друг друга». Они действительно были во многом похожи. Вернувшись в кабинет, Гермиона проверила свое рабочее место и пространство вокруг него на наличие ловушек, а затем сняла собственные защитные чары, слой за слоем, чтобы понять, снимал ли их кто-то другой. Чисто. Пока что это не было подозрительным, потому что Малфой мог вынашивать план мести довольно долго, но всегда выходило хитро и изощренно. По-слизеренски.

***

Чертова ведьма. Драко чувствовал себя полнейшим идиотом. Нужно было с самого начала обратить внимание на то, что многих коллег нет на местах. Но он доверял своим записям, а теперь, как выяснилось, и на них положиться нельзя. И когда она, черт возьми, только успела? Гермиона Грейнджер оказалась той еще фурией. Соперничество с ней рождало в равной степени, как удовольствие, так и жгучую ненависть. Малфой никогда не думал, что можно одновременно испытывать к одному и тому же человеку полярно противоположные чувства. И сейчас в нем кипела такая ярость, что Драко был готов взорваться, стоит лишь кому-нибудь глянуть в его сторону. Из зала для совещаний Грейнджер сбежала самая первая, что было глупо. Уж она то должна была знать, что месть – это блюдо, которое подают холодным. И он всегда следовал этому правилу, взвешивая все риски и продумывая ответный ход до мелочей. Пока что ему в голову ничего не приходило, но Драко знал, что для начала стоило остыть. Он был взбешен, а в таком состоянии принимать решения – не лучшая идея. Малфой заметил, как ненавистная выскочка сначала ушла на обед, а затем вернулась, боязливо осматриваясь и проверяя рабочее место. Он злорадно ухмыльнулся. То-то же. Он не был фанатом физического насилия, особенно после того, что происходило в его родном доме, но иногда так хотелось сжать ее тонкую шею и припереть к стенке, припугнуть. Дать понять, что эти игры до добра не доведут. Он не знал, почему в нем рождалось это желание, да и, чего уж там, никогда не поступил бы подобным образом. Стоило признать, что Грейнджер была действительно смышленой, делала всю работу на совесть и часто задерживалась даже после окончания рабочего дня, как и он сам. Ведь цель была у них одна и та же. Вот и сегодня они задержались. Со своего места он видел, как ведьма что-то фанатично строчила, закусив губу. Буйная копна, которую она называла волосами, распушилась к концу дня еще сильнее, а туфли были сброшены и стояли в стороне. Единственное, что он всегда замечал в ней – гребаные офисные юбки. Они плотно обтягивали ее бедра, и чертова ведьма носила их каждый день. Драко знал, что это магловская одежда, в которой сейчас ходят многие, но именно она маячила перед глазами. Казалось, что у Грейнджер они есть всех оттенков серого, синего и коричневого. Ну и черные, разумеется. Только оказавшись с ней в одном отделе и увидев это воочию, Малфой понял, что у нее женственная фигура, которая всегда скрывалась под бесформенными мантиями и школьной формой. Тем временем, стрелка на часах перевалила за цифру семь, а Грейнджер даже не собиралась уходить. Драко планировал понаблюдать за ней какое-то время, чтобы появилась идея для очередной пакости, но тратить на это весь вечер пятницы точно не собирался. Заперев все ящики, он погасил свет, накинул пиджак и, забрав нужные папки с собой, отправился домой, оставляя ведьму в гордом одиночестве. На то, чтобы выйти на улицу и аппарировать у него ушло минут десять, и только раскладывая документы в кабинете Малфой понял, что забыл порт-ключ. Он заказал его еще на прошлой неделе, чтобы утром воскресенья отправиться в Болгарию на матч по квиддичу, который предшествовал близившемуся Чемпионату. Тяжело выдохнув, он решил не переодеваться и взял с собой лишь палочку – для похода в бар со школьными друзьями точно сойдет. Блейз всегда щеголял в лучших костюмах, даже если встреча с кем-то была назначена в Дырявом Котле. Драко решил, что потратить еще десять минут и сделать крюк не будет проблемой. Завтра он планировал отоспаться после отменной посиделки в компании огневиски, поэтому зайти в Министерство лучше сегодня. Интересно, Грейнджер все еще просиживает свой стул? Войдя в просторный кабинет, он у самых дверей заметил, что светло не в одном месте, как он предполагал. Маленький огонек трепетал возле его чертова стола. Блядство. Она возомнила себя бессмертной? Кинув чары на туфли, чтобы передвигаться бесшумней, Малфой направился прямиком к своей цели. – Так-так-так, – довольно протянул он, остановившись прямо за ее спиной. – И кто это тут у нас? Он с удовольствием наблюдал, как девушка напряглась, вытягиваясь как струна. Она не спешила оборачиваться. – Птичка доигралась и попала в клетку. Как интересно получается, да? – он наигранно задумался. – И что же мне с тобой делать? Вероятно, последний вопрос задел ее, отчего ведьма резко развернулась на каблуках. Она выглядела слишком воинственно для той, кого застали с поличным – взгляд, полный вызова, и вздернутый подбородок. Сейчас Драко излучал опасность, а ее это совершенно не волновало. Это… интриговало. – Ничего, Малфой. Ты ничего мне не сделаешь, и мы оба это знаем, – для всех ее голос звучал бы уверенно, но Драко слышал легкую дрожь. Если она и не боялась, то опасалась уж точно. Интересно. – Я, пожалуй, пойду. Ведьма собиралась обойти его, но Драко сделал шаг вперед, перехватив ее за запястье. – Не так быстро, Грейнджер. Он сделал еще шаг, становясь в шаге от нее и склоняясь ближе к лицу. – Малфой, что ты… – Неужели ты думала, – прошипел он, – что это сойдет тебе с рук? – Отпусти, – она опасно прищурилась, пытаясь выдернуть руку. Внутри Драко растекалось что-то обжигающее, перекрывающее даже чувство довольства. Кипящая секундой ранее ярость трансформировалась в нечто совсем иное. Там, где он касался ее руки, кожу непривычно покалывало. Напряжение вокруг них, казалось, сгущалось с каждой секундой. Он видел, как разливается румянец на щеках Грейнджер и стало интересно, от злости или же… от чего-то еще? – Нет-нет, не так быстро, – он победно ухмыльнулся, смотря прямо в темные глаза. – Так просто ты отсюда не уйдешь. А затем сделал то, чего даже сам от себя не ожидал – дернул ведьму на себя и впился в ее губы. Одной рукой крепко обхватив за талию, он прижал ее к себе, другую же запустил в спутанные кудри на затылке, не давая так быстро отстраниться. Ее тело казалось горячим в его объятиях, и он только ухмыльнулся прямо в губы, когда Грейнджер отмерла, и маленькие кулачки ударили его в грудь. И тогда он точно понял, чего бы ему хотелось. Однако Драко не напирал, медленно сминая мягкие губы. Он ждал ее реакции.

***

Гермиона замерла в ужасе, когда Малфой прижал ее к себе. Она смотрела на его напряженное лицо широко распахнутыми глазами – веки опущены, челюсть напряжена. Клокочущая ненависть и испуг, прикрытый уверенностью, исчезли без следа, оставив место оцепенению и чему-то столь же обжигающему, но в корне отличающемуся от того, что она обычно к нему испытывала. Казалось, что её огромный мозг просто завис. Она на автомате ударила его кулаками в грудь, но понимала, что в этом не было и десятой доли того сопротивления, которое она могла бы проявить. Малфой продолжал медленно, но уверенно целовать её. Она чувствовала, как длинные пальцы впиваются в рёбра, а его грудная клетка тяжело вздымается. Но он не давил. Словно бы ждал ответной реакции от неё, следующего шага. Но что бы Гермиона сделала? Внутри неё шла борьба, ощутить которую она даже не ожидала – одна её часть вопила о том, что нужно оттолкнуть его – извечного врага – и влепить пощёчину, а другая молила поддаться искушению и мягким губам. Она ведь уже думала о том, что не отрицает его привлекательности, ведь так? Несмотря на его прошлое, многие девушки и даже женщины засматривались на него, причём не только из их отдела. И всё же, почему-то в этой ситуации – прижатая к его телу и буквально плавящаяся – оказалась она. Грёбаный Мерлин... Расскажи кому, её тут же упекут в соответствующее отделение Мунго. Вообще, Гермиона всегда старалась поступать правильно. В рамках собственного представления об этом, конечно, как и все люди. Ведь все вкладывают в это понятие разные вещи. Ее жизнь была довольно бедна на эмоции, и сейчас ей хотелось получить чего-то... особенного. Сильного и захватывающего. Она впервые за долгое время сделала то, что хотела. Вопреки доводам рассудка. О последствиях Грейнджер подумает потом. Закрыв глаза, она прижалась к нему сама, размыкая губы и охотно отвечая на поцелуй. Кулаки разжались, и ладони скользнули вверх по его груди, к плечам, шее, пока не коснулись коротких волос на затылке. Гермиона провела по чувствительной коже ногтями и улыбнулась, ощутив собственными губами прерывистый выдох. Казалось, что на мгновение Малфой опешил от её действий, но быстро пришёл в себя, теперь уже выкладываясь по полной. Прикусив губу, он провёл по ней языком, затем проникая им в рот и углубляя поцелуй. Внизу живота медленно разливалось тепло, всё болезненно пульсировало и ей хотелось больше контакта, чтобы хоть как-то ослабить это ощущение. Словно прочитав её мысли, Малфой начал оттеснять её назад, к столу, и когда она упёрлась в него он ловко подхватил её под бёдра, сажая на столешницу. Юбка немного задралась, и его ладони тут же опустились на тонкий капрон, скользя выше. Когда длинные пальцы коснулись кружевного края чулок, парень отстранился, с громким звуком разрывая поцелуй. Его брови удивлённо взлетели, а губы растянула привычная ухмылка. – Чулки, Грейнджер? Тяжело дыша, она закатила глаза, немного откидываясь назад и упираясь ладонями в стол. – К твоему сведению, я не ханжа, Малфой. Он усмехнулся, отклоняясь ещё немного и осматривая развернувшуюся перед ним картину. Черт возьми, она сидела на его гребаном столе, раскрасневшаяся после поцелуев и в задранной юбке. – О, точно нет, – серые глаза сверкнули в полумраке. Он медленно, подобно хищнику, вновь начал приближаться, а её сердце забилось сильнее в предвкушении. Выдернув полы её рубашки из-под пояса юбки, он начал медленно расстегивать пуговицы, вместе с этим осыпая поцелуями её челюсть. Гермиона вцепилась пальцами в его плечи, откинув голову назад и давая больше доступа. Казалось, что его губы жалят, оставляют ожоги на её коже. Она видела, как горят жаждой и вожделением его глаза, ставшие почти чёрными, когда Малфой закончил с пуговками и распахнул ткань. Его взгляд пробежался по открывшейся шее, груди, обтянутой кружевным бра, и впалому животу. – А ты полна сюрпризов, – голос звучал низко и хрипло, пуская дрожь по её телу. Воспользовавшись возможностью, Гермиона подалась вперёд, расстегивая его пиджак и спуская его по плечам. Ослабив галстук, она стянула и его, принимаясь за рубашку. Он молча наблюдал за ней, жадно пожирая глазами каждое движение. Распахнув рубашку, она облизала довольным взглядом подтянутое тело. Торс пересекало несколько длинных шрамов, вероятно, оставленных Гарри. Когда они вновь встретились взглядами, выдержка Малфоя слетела к чертям. Пальцы вцепились в её талию, а губы впились в нежную кожу на шее, иногда покусывая. Его язык очертил выпирающие ключицы, заставив её громко простонать и вновь откинуться назад. Его руки переместились на её бедра, теперь уже бесцеремонно задирая юбку и обхватывая ягодицы. Он придвинул её ближе к краю, разводя ноги и устраиваясь между ними. Гермиона ощущала его возбуждение внутренней стороной бедра, и придвинулась ещё теснее, получая такое желанное трение. Низ живота пульсировал от возбуждения, ставшего чуть ли не болезненным. Она хотела как можно скорее ощутить его. Спустившись поцелуями к груди, Малфой, не церемонясь, просто отодвинул ткань, обводя языком чувствительный сосок, пока пальцы сжимали и оттягивали второй. Стоны и всхлипы, вырывавшиеся из её горла, становились громче, и Грейнджер думала, что рано или поздно задохнётся ими. Мерлин, он действительно был хорош. Драко ласкал её тело так, будто видел не впервые и уже знал, что сделать, чтобы ей сносило крышу. Гермиона уткнулась в его плечо, заглушая вскрик, когда пальцы коснулись её сквозь влажное бельё и слегка надавили. – Малфой... – сорвалось с губ всхлипом. Пальцы потянулись к пряжке его ремня, потому что она не могла больше терпеть эту пытку. Она расправилась с его брюками удивительно быстро, стягивая их вместе с бельём. Ладонь сжалась вокруг твёрдой горячей плоти, двигаясь вверх и вниз, и выбивая из груди Малфоя громкий стон, отдавшийся вибрацией по её телу. В ответ он отодвинул ткань и проник в неё сразу двумя пальцами начиная двигать рукой. Пальцем свободной руки он подцепил кружево на бёдрах, стаскивая его вниз и оставляя висеть на щиколотке. Затем потянулся к палочке, тихо что-то пробормотав, и она ощутила лёгкий холодок в области живота. Противозачаточные чары. Пока Гермиона покрывала поцелуями острую челюсть, он вторгся в её тело резко и без предупреждения, заставив выгнуться навстречу, и тут же замер. Несколько мгновений он давал ей привыкнуть к ощущению наполненности, пока она сама не подалась бёдрами навстречу. – Почему же ты... – горячий поцелуй в шею, – такая ужасно... – и ещё один, – невыносимая?.. Низкий шёпот опаляет кожу, посылая мурашки. – А ты... не провоцируй. – Ты ведь не центр вселенной, Грейнджер, – она вздрогнула, когда он переместился к уху и прикусил мочку. – Ненавижу тебя, – выдохнула со стоном, когда он резко толкнулся. – Я вижу. Малфой легонько толкнул её назад, заставляя откинуться на локти, и снова приник к груди, начиная медленно двигаться. Ладони сжимали её ягодицы, скользящие по столешнице. В наслаждении прикрыв глаза, Гермиона отдалась ощущению его губ, рук и уверенных толчков. Она плавилась в его объятиях, создавалось ощущение, что она раньше ничего подобного не чувствовала. Были ли виной тому азарт и, так называемый, «запретный плод» – она не знала, да и не хотела знать. Она всё оценит и взвесит, когда останется одна в своей квартире. Сейчас были только он и она. Тишину пустынного кабинета нарушали лишь ударяющийся о стену стол и громкие стоны. Прохладный воздух холодил разгоряченные тела. Гермиона наблюдала из-под ресниц за тем, как перекатываются мышцы под бледной кожей при каждом движении, как дёргается кадык и сжимается челюсть. Все происходящее походило на чистой воды безумие. Ее тело горело от переизбытка ощущений, а давление внизу живота усиливалось, отдаваясь болезненными импульсами. В какой-то момент она ощутила, как Малфой ускорился, сильнее впиваясь пальцами в бедра и удерживая её на месте. Он тяжело дышал, виски покрылись капельками пота, а на лице застыло неприкрытое выражение удовольствия. – Мерлин... – она не узнала собственный голос. Пальцы сжали край столешницы, она пыталась хоть как-то зацепиться за реальность. Её уносило волнами подступающего блаженства всё дальше и дальше. Спина резко выгнулась, когда весь окружающий мир разлетелся на части. Она зажмурилась, слыша, как ногти скребут по дереву, и вскрикнула. Толчки стали хаотичными, Малфой навис над ней, пытаясь достичь собственного удовольствия. – Блять... – с его губ сорвался стон. Когда это произошло, он уткнулся лбом в её плечо, удерживая собственное тело, чтобы не придавить её. Их грудные клетки тяжело вздымались, Гермионе казалось, что из кабинета в миг выкачали весь кислород. Она не знала, сколько времени они провели в таком положении – десять минут? Двадцать? Когда Малфой отошёл от неё, кинув на обоих очищающее и принимаясь застёгивать брюки, она встала. Собственные ноги не держали её, тело словно налилось свинцом. Они одевались молча. Да и о чем здесь, собственно, говорить? Они оба понимали, что это был импульсивный поступок, вызванный переизбытком эмоций. Ну, ладно, возможно, доля физического влечения всё же присутствовала, но не более. Она была уверена. Решив не задерживаться, Гермиона привела себя в порядок парой взмахов палочки, затем вернулась к своему столу и собрала вещи. Обойдя Малфоя, она направилась к выходу, когда в спину донеслось насмешливое: – Как-нибудь повторим, Грейнджер? Она обернулась, наблюдая, как он медленно застёгивает рубашку. В отличие от неё он никуда не торопился. Губы украшала порочная ухмылка, волосы были растрёпаны её пальцами, весь его вид кричал о том, чем он занимался. Гермиона хмыкнула. – Мечтай, Малфой.