***
POV: Снейп
Напряжённая рабочая неделя подошла к концу, и я могу облегченно выдохнуть. Мерлин дёрнул меня оставить нагретое место в Хогвартсе и прийти работать сюда. Разнообразия, видите ли, захотелось. Так теперь приходится носиться за этими артефактами по всей Британии, и ведь не каждый с радостью желает с ними расставаться. Поэтому бывают и погони, и дуэли, и бесконечная отчетная писанина. А чего стоит получить ордер на обыск… Завершив отчёт и отправив его быстрой почтой прямиком на стол к министру, смотрю на часы и поторапливаю себя. Люциус, наверное, уже ждёт. Последний артефакт, который мы добыли, чрезвычайно интересен. С трудом взломав все защитные чары, мы пытались узнать природу самого заклинания, которое было наложено. Накинув на плечи мантию и заперев кабинет, я направился в архив оставить документы, которые брал с утра. Благо мадам Клэр обольстительно мила со мной, что мне не очень-то и нравится, но весьма удобно. На одном из поворотов в меня врезалась копна каштановых волос. Словив девчонку под локти, я выругался, вспомнив мантикор и радуясь, что не повёлся от неожиданности на инстинктах и, выхватив палочку, не оглушил её. — Мой отчёт, — тихо стонет, вызывая в груди странную волну, и я не могу не изогнуть при этом бровь. — Простите, профессор, — шепчет она, краснея, когда замечает, что я всё ещё держу её возле себя. Зачем так делать? Безбожно краснеть, словно я не держу за руки, а прижимаю к стенке или целую её раскрытые губы. Боясь, что она сейчас упадёт в обморок от такой близости, отпускаю её. — Вы простыли? У вас жар? — спрашиваю я и снова ловлю подтверждение своим наблюдениям. Грейнджер странно на меня реагирует последние два месяца. Краснеет и теряется, не зная, что сказать, хотя словарный запас у этой начитанной ведьмочки вполне знатный. Помню, как, придя на работу, стал случайным слушателем разборок с мистером Уизли. Как я понял, после долгого разрыва он снова пришёл попытаться наладить отношения, но мисс Грейнджер весьма чётко и красноречиво объяснила, куда Уизли идти с его намерением. — Нет, я в порядке, простите, — тихо произнесла она и опустилась на колени, пытаясь собрать еженедельный отчёт. Делаю глубокий вдох, смотря на неё сверху вниз, воображение тут же рисует занимательную сцену в таком ракурсе, и я злюсь на себя за свои мысли. Грейнджер — моя студентка. Хоть и бывшая. И я пытаюсь это напомнить монологом о школе. Грейнджер, вот ведьма, смотрит в глаза, а после, словно специально, кидает взгляд вниз — на мои бёдра. Краснеет ещё сильнее, и я усмехаюсь. Видимо, не у одного меня бывают пошлые мысли. Собрав документы и протянув их девушке, я думаю, что пора валить, пока мои эмоции не стали заметными. — Не натрите свои нежные коленки, — говорю напоследок и ухожу, мысленно ругая себя за сказанное. На кой чёрт я это выкинул? Подумает ещё, что я разглядываю её ноги. Но, Мерлин, разве можно просто пройти мимо этих самых ножек, когда Гермиона, поставив лестницу на стеллаж, залезает на неё и рассматривает артефакты. Кто дал ей доступ туда? Поговаривают, что сам министр, но я не особо любопытствовал. Дойдя наконец до архива, я шепчу заклинание, чтобы отпереть дверь, спасибо за доверие, Мадам Клэр. Кладу документы на место, замечаю на соседней полке две сливы, понимаю, что это оставила миссис Донат — она всегда ходит с набитыми едой карманами, то фрукты, то конфеты. И обязательно нужно где-то что-то оставить. Мистер Стэн даже жалобу на неё уже писал, боясь, что так скоро заведутся крысы. Но в Министерстве всегда были крысы. Я усмехаюсь и запираю кабинет. И теперь спешу скорее на встречу к Люциусу. Возможно, попробуем поискать нужный фолиант в его родовой библиотеке, но сначала нужно забрать сам артефакт.***
Гермиона нарочно медленно выбирала папку, которую хотела взять домой, надеясь, что все разойдутся по домам и она сможет ещё часок-другой поисследовать артефакты. Эта область очень интересовала её, и она не раз думала обратиться к министру и попроситься перевестись хотя бы на полставки. Но начальник этого отдела очень по-странному на неё влиял. Гермиона не могла понять свои чувства. Это точно не было влюбленностью. Когда-то Гермиона была влюблена в Рона, но те эмоции были просто ничтожны с тем, что она испытывает сейчас, при встрече с бывшим профессором зельеварения. В груди появлялся ком жара, который сбивал дыхание и заставлял щёки предательски краснеть. Может, её прокляли и стоит обратиться к колдомедику? Заперев кабинет, Гермиона направилась в залу артефактов. Убедившись, что никого нет, она прошла вглубь помещения. В начале каждого стеллажа и полки находились папки с документами с детальным описанием каждого Артефакта. — Так-с, сегодня познакомимся с вами. — Взяв папочку и раскрыв её, Гермиона рассматривала взглядом зачарованные вещи и читала про них. Разумеется, она ни к чему не прикасалась. Она помнит, что было с Кэти Белл. Ей хотелось побольше изучить. Побольше запомнить и узнать. Пройдя пару шагов вдоль ряда, Гермиона заметила, что выше её головы на полке находилось алое яблоко, нахмурилась, подумав: «Что съедобному здесь делать?». Вспомнила, что миссис Донат, возможно, оставила, она не раз замечала за ней такую привычку. Хотя… что миссис Донат могла здесь делать? Пройдя в начало ряда и взяв папку, Гермиона прошлась указательным пальцем по списку Артефактов. Яблока в нём не было. Приподнявшись на носочках, Гермиона попыталась посмотреть на полку, где стояло яблоко, вдруг там была бы какая-то бирка или скрученная рукопись. Но ничего видно не было. Протянув руку, девушка осторожно коснулась яблока. Ничего не произошло, и она, облегчённо выдохнув, взяла тяжелое спелое яблоко в руку. Подумала о том, что нужно будет отдать фрукт хозяйке. Всунула его в сумку и вновь открыла папку, принявшись читать про заколдованную шкатулку. В животе предательски заурчало, напоминая, что обед был более шести часов назад. Поджав губы, Гермиона перешла к следующему заколдованному экземпляру. В нос ударил аромат сочного фрукта, который так и манил к себе. — Потом куплю миссис Донат другое яблоко. — Довольствуясь своим решением, Гермиона достала алое сокровище, сжала крепко двумя руками и откусила. Хруст разнесся эхом, сочная мякоть пустила сок, который дорожкой стёк с уголка губ. — Мм… — Гермиона прикрыла глаза на миг, наслаждаясь сладостью желанного яблока, и ощутила, как ослабели ноги и руки. Яблоко со стуком упало, а следом за ним и сама Гермиона.***
POV: Снейп
— Где твои манеры, Малфой? — Еле отвязался от министра. Он всё уговаривает меня сыграть с ним шахматы. На кой чёрт ты ему это рассказал? — Пытался хоть этим закрыть тот факт, что ты был в ближайшем кругу Тёмного Лорда. — А-а-а. — Вот поэтому и советую сыграть с ним. В нём неугасаемый мальчишеский дух соперничества. Да и хороших игроков сложно найти здесь, поэтому порадуй его хоть немного. — Я понял. — Малфой нахмурился, задумавшись. — Думаешь, стоит пригласить его к себе? — Можешь хоть к нему с доской прийти, он будет рад, — усмехаюсь я, представляя довольное лицо Кингсли. — Пойдём скорее, заберём и в библиотеку. Малфой довольно кивает и следует за мной. Пройдя пару коридоров и зайдя в нужную, окутанную тишиной залу, в полумраке иду к нужной полке, к нужному артефакту. Взмахом палочки поднимаю в воздух, насылаю пару защитных чар и шарообразное заклинание, чтобы можно было взять объект, при этом к нему не прикасаясь. Неожиданный хруст раздался откуда-то с глубины полок, а после и глухой тяжелый стук, разнесшийся эхом по зале. — Что это? — Люциус достал палочку. Я вернул артефакт на полку и ринулся туда, откуда доносился звук. Подумал о воришке, что нынче такое добро продавать опасно, но денег оно стоит немереных. Вдруг кто захотел подзаработать. Люциус следует за мной, прикрывая мне спину. — Выходи, если хочешь жить! — приказываю, но кругом тишина. Следуя мимо рядов, в полумраке я обращаю внимание на что-то тёмное, лежащее на полу. — Люмос! Пара шагов вперёд, и я узнаю эту копну волос. — Грейнджер! В миг оказавшись возле неё на коленях, берусь за её плечо и тяну, желая заглянуть в лицо. — Грейнджер! — зову я, но девчонка даже не шелохнулась. — Что с ней, Севесус? Она жива? — Люциус склоняется над нами, светит палочкой, помогая. — Вроде да, тёплая, пульс есть. Прижимаю пальцы к шее, хочу убедиться, что все в порядке, что жива. Взгляд пробегается по полкам, что перед нами. Всё на месте. — Возможно, она просто потеряла сознание? Переутомление или голодный обморок, — просто прикидываю я. Люциус касается её руки и проводит волшебной палочкой, сканируя. — Глубокий сон, — констатирует он. — Но она-то и не голодала, — указывает Малфой на красное яблоко, которое откатилось в сторону. Люциус призывает фрукт, и он вертится в воздухе перед нами. — Она укусила его. — Грейнджер, твою… — запускаю ей руку под плечи и коленки, думая о том, что пол слишком холодный, чтобы на нём лежать. Беру девушку на руки и встаю. — Может, она с собой его принесла? — Проверь по папкам, было ли яблоко на какой-либо полке. — Смотри, здесь две папки. Возможно, Грейнджер тоже проверяла. Увидела яблоко и решила проверить. — Люциус поднимает папку, раскрывает её. — Чаша, заколка, футляр для очков, ножницы, гребешок, туалетный горшок, часы, книга, ваза… — Что за книга? — Сборник взрослых сказок. О, смотри, здесь и подпункт есть. Прилагается артефакт к третьей сказке. — Призови книгу и найди, что за артефакт. Люциус взмахнул волшебной палочкой, и с верхней полки появилась небольшая красочная книга. С помощью магии страницы начали листаться до нужной сказки. — Так, здесь сказка о принце, с которым не хотела спать какая-то девчонка, из-за чего лесная колдунья дала принцу яблоко. И сказала, что как только девушка вкусит его, то он без сопротивления сможет властвовать над её телом, так как девушка впадёт в сон. — Твою ж! Люциус, это ведь то самое яблоко! — Видимо, да. Слушай, здесь ещё. Колдунья предупредила, что сон будет длиться сутки. И пробудить девицу по истечении суток можно только сексом. Охренеть… — протянул Люциус, у которого от волнения даже голос охрип. — И сделать это должен только тот, кто первым прикоснется к спящей красавице. Люциус уставился на меня, а я на него. — Мантикора её дери! Я, наверное, оставлю её здесь, пусть спит на этом ледяном полу и после пробуждения, когда отморозит задницу, будет думать в следующий раз, что можно кусать в отделе артефактов, а что нет. — И упустишь такую возможность? — удивляется мой друг-придурок. — Она же спит, — рычу от злости, — я ж не извращенец какой-нибудь. И вообще, с какой кстати я и она… она и… — Ой, да брось, все уже знают, что вы по уши втрескались в друг друга. Эта краснеет и теряет речь, когда тебя видит, а ты ядом и сарказмом плещешь ярче обычного. Что это, если не любовь или хотя бы желание. Ты только посмотри на эти изящные коленки. — Взгляд серых глаз метнулся по ножкам. — Иди ты к драклу под хвост, понял? Я и мисс Грейнджер коллеги. И нечего на неё пялиться. Клади книгу и яблоко на место. Отнесу её в её кабинет. Пусть спит хоть все выходные. Прихватываю поудобнее мою сонную ношу, мой взгляд пробегается по хрупкому телу. Такая нежная, такая миниатюрная… — Чего там застыл? — я оборачиваюсь к Люциусу, который завис над книгой. — Северус, она умрет, если ты этого не сделаешь. — Что? — Здесь написано, у принца есть ровно сутки насладиться покорностью спящей принцессы до её пробуждения. Но если не притронуться к деве, она канет на веки вечные непробудным сном. Мурашки побежали по коже, я заглянул в лицо безмятежно спавшей Гриффиндорке. — Бери книгу с яблоком и пошли. Переместившись по каминной сети в мой дом, я заношу девушку в спальню и опускаю её на кровать. Моментально становится неловко, когда я замираю возле неё, вытягивая руку и ощущаю на лице её размеренное дыхание. Стягиваю чёрные туфли на небольшом каблучке с её ног. Люциус зашёл вслед за мной и остановился рядом. — Нужно ещё раз прочитать книгу и заняться исследованием библиотеки, — предлагаю я, а Малфой морщится. — Лучше бы ты занялся изучением того, что у неё под блузкой. Смотри, эта пуговица так и норовит расстегнуться. Я сжимаю запястье моего хитрого товарища по всем удачам и неудачам. — Не смей, — шиплю. — Думаешь, что она тебе одному нравится? Я с удивлением кошусь на Люциуса. А он хмурится. — Когда она начинает огрызаться, как фурия, у меня вот здесь все закипает. — Свободная рука опустилась на грудь. — А потом огонь разливается по всему телу. Ты только представь, какая она страстная. — Увы, не могу, так как она спит. И нам нужно найти более гуманный способ её разбудить. Идём. — А чем секс тебе не гуманный способ? Ну, Снейп! — стонет Люциус, всё никак не желая оставлять спящую девушку. — Да что ты привязался со своим сексом? Ты ж не мальчишка, у которого тестостерон скачет в крови. — У меня уже два года не было после того, как Нарцисса ушла от меня, — признаётся он, нахмурившись. — Я думал, ты с этой… мисс Блум. Вечно крутишься возле неё. — Эй, там просто флирт от скуки, знаешь, не моё она. А вот Грейнджер… Ты посмотри на эту львицу. — Пальцы Люциуса нырнули в волны ароматных волос. — Не заставляй меня применять силу. Пошли. — Взяв под локоть, я увожу Люциуса от Грейнджер. — Мы скоро, дорогая, — бросает он напоследок спящей Гермионе. — Вот посмотришь, Снейп, мы опять к этому вернёмся. Не зря же эта книга в Отделе артефактов стояла. А был бы антидот какой-то, он стоял бы рядом. Тебе ли не знать? — Так, может, никто и не искал этот антидот. Вдруг все сразу прыгали в постель? — Я стараюсь не вникать в логику его слов, возможно, этот негодяй и прав, но здравый рассудок не терял надежду. — До шести вечера нужно найти нормальное решение этой её проблемы. — Тебе нужно было на Гриффиндоре учиться, благородный ты наш. — Люциус недовольно морщится, прижимая руку к животу. — Я есть хочу. — Иди на кухню, Барни накроет. Я сейчас… — Ты к ней? — с надеждой спросил он. — В библиотеку. Люциус махнул рукой и направился за ароматом готового ужина. Прихватив с десяток книг, я тоже направился на кухню. Люциус нетерпеливо дожидался меня, сидя за накрытым столом. — Где ты бродишь? Решил всю библиотеку просмотреть? — Вспоминал, в каких книгах есть упоминание о сексуальной магии. Барни подала горячее, и Люциус, не дожидаясь моего кивка, приступил к ужину. Прямо как у себя дома. — Поешь сначала, ещё ведь куча времени, — усмехается Люциус, отвлекая меня от книги. — Я так понимаю, помогать ты мне не намерен? — Я искренне желаю тебе не добиться успеха, — растягивает в глумливой улыбке свои губы этот засранец. Наколов кусочек мяса на вилку, он под моим прищуренным взглядом и с явным наслаждением отправил его в рот. — Но в свою библиотеку я тебя свожу! — тут же добавляет, понимая, что я все же зол. — Разумеется. Куда ты денешься, — фыркаю я, накладывая себе салат и отбивную. Наблюдаю за тем, как Малфой тщательно пережёвывает мясо и вздыхает о чем-то, мечтательно задумавшись. И я уверен, что думает он о Грейнджер. Неприятна ли мне мысль о том, что гриффиндорская зазнайка может нравиться Малфою? Я не знал. Но от этой мысли почему-то покалывает в груди. Что это? Ревность? Жадность? Вздор. Я встряхиваю головой, мисс Грейнджер мне не принадлежит. Она моя бывшая ученица, которая попала в беду. И я во что бы то ни стало найду способ ей помочь. — Да, чувствую, что это будут самые занимательные выходные за последние два год, — растянув губы в самую счастливую улыбку, протягивает дамский угодник, попивая чай с земляничным вареньем. — Фантазию уже свою попридержи. Пойдём к тебе, я возьму нужные книги, и можешь отдыхать. — Я останусь у тебя! — заявляет хамская рожа. — Позволь спросить — зачем? — А вдруг ты передумаешь и пойдёшь к ней? — Во-первых, я не передумаю. Во-вторых, даже если я и пойду к ней, то в свидетелях не нуждаюсь. — А я и не хочу быть свидетелем, я хочу быть соучастником! Я делаю тяжелый вдох и выдох, пытаясь унять раздражение. — Я понимаю, что мы Пожиратели смерти в прошлом и с тобой на пару наворотили много дел, но я не позволю тебе надругаться над девочкой. Она просыпается во время того, как её насилуют двое взрослых мужчин. Ты можешь представить её реакцию? — Империо с Обливиэйтом все решат! — смеётся Малфой, но тут же поднимает руки, словно сдаваясь, когда я ненамеренно делаю злой рык, после чего он, гад, смеётся ещё сильнее. — Ещё скажи, что она тебе не нравится, Снейп. Напридумывал ты тут страшилок. Она будет течь под нами, вот увидишь. — Люциус довольно облизнулся, словно кот. Я сощурился, пытаясь понять, когда мой серьезный, невозмутимый товарищ превратился в похотливого извращугу. — Это все война, — тут же поясняет Люциус, словно услышав мои мысли. — Все мы пережили такой стресс, и я вправду думал, что погибну во время битвы. Я понял, что так многого ещё не сделал в жизни. Я так и не жил по-настоящему, всё время скрывал эмоции, чувства, желания, всё время боялся. — Люциус был серьёзен и хмур. Напускное ребячество и шаловливость померкли в его глазах. — Это мерзкое чувство, которое угнетает, уничтожает тебя изнутри. И ты меня прекрасно понимаешь, я уверен. Я знаю, через что тебе пришлось пройти. А теперь ты ходишь мимо этой прекрасной девушки и не можешь позволить себе пригласить её на ужин. За эту свободу ты боролся? — Я просто не уверен, что нам это нужно, — объясняю. — Ясно, — пожал плечами Люциус. — Когда ты сделаешь своё дело и она проснётся, я скажу, что хочу её. И решать будет только она. — Хорошо, пойдём уже! Люциус запивает чаем ягоды и, поблагодарив, протирает губы салфеткой. Фамильная библиотека Малфоев поражает величием и размерами. — Кажется, я останусь у тебя ночевать, — выдыхаю, оглядывая стеллажи, до потолка набитые книгами. — Как хочешь, я обещал Барни сыграть с ней партейку в шахматы. — Хорошо, иди. Как найду нужные книги, вернусь. Люциус, довольно ухмыляясь, исчезает за дверью, и в холле вспыхивает пламя камина, сообщая, что он ушёл. Я вовремя вспоминаю, что где-то на третьем стеллаже у Люциуса стояла книга сложных чар. Я пересмотрел все книги и облегченно вздохнул, найдя нужную. Помню, что когда-то, листая ее, заметил заклинание призыва по ключевым словам. Это могло намного упростить поиск. — Вот ты где! Отлично! Достав волшебную палочку, я призываю нужные мне книги, используя заклинание и ключевые слова, которые меня интересуют: «Любовная магия», «сексуальная магия», «сексуальные ритуалы», «изнасилование», «принуждение», «похоть». Десятки книг полетели в меня, и я, ловя их, тут же складывал в ровную стопку. Набралось добрых три десятка. Довольствуясь быстрым результатом, я с помощью чар поднимаю книги в воздух. На ум приходит Малфой и его довольная ухмылка, с которой он уходил. Грейнджер! Спешу к камину, книги летят за мной, порошок под ноги — и я своём доме. — Барни, — вижу эльфийку, протирающую пыль на столике в гостиной, — где Малфой? — Он там, сэр, — указывает эльфийка на дверь кухни. Я облегченно выдыхаю и заглядываю в комнату. Скрестив руки на груди, Люциус Малфой храпел, уснув на стуле. Разложенная шахматная доска стояла перед ним на столе. — Он уснул после моего хода конём, — поясняет Барни и, призвав плед с гостиной, накрывает гостя. — Молодец. Спасибо, — киваю, облегченно выдохнув, возвращаюсь в гостиную и, обложившись всеми книгами, что сумел насобирать, удобно располагаюсь. Время летело бессердечно быстро, стрелка часов перевалила за полночь. — Иди отдыхать, Барни, — велю я засыпающей эльфийке. — А если что-то нужно будет? — Я сам возьму. Иди спать. Барни, нехотя морщась, направляется в свою комнату. Книга за книгой улетают в сторону проверенной стопки. Везде не то, что нужно. Страшные ритуалы, пытки, принуждение, с ума сводящие заклинания, зацикленные на сексе. В глазах двоилось от усталости. Годы давали о себе знать. Решаясь прогнать накатывающую сонливость, я решил прогуляться. Ноги сами привели меня к Грейнджер. В спальне был полумрак, но силуэт девушки, лежавшей на моей кровати, был отчётливо виден. В комнате было прохладно, и я разжёг камин. Огненные блики заиграли на бледных щеках и вздёрнутом носике. Взгляд мимо воли прошёлся по её телу. Стройные ножки, прямая юбка до колен, что немного задралась, белая блузка и плавно вздымающая грудь от глубоких вдохов. — Не стыдно вам, мисс Грейнджер, так соблазнительно развалиться на моей постели? — спрашиваю тихо, и пальцы сами касаются нежной кожи щеки. — Наверное, Люциус прав. Я трус и так и умру старым затворником. У меня была храбрость противостоять Лорду, но нет храбрости попытаться построить отношения с девушкой, которая волнует мою душу, смешит румянцем и восхищает силой. Лучше бы ты вышла замуж за Уизли. Тогда я бы меньше обращал внимания на этот соблазн, которым окутана вся твоя личность. Касаюсь большим пальцем пухлых губ. Такие мягкие, манящие. Я призываю плед и накрываю им свою гостью и, ещё раз окинув её взглядом, ухожу. Ароматный свежесваренный кофе под храп моего друга, и я вновь с головой ныряю в изучение книг. Но результата нет и после второго десятка изученных фолиантов. Часы на стене отбивают третий час ночи, а голова, набитая тяжелыми мыслями, склоняется к маленькой декоративной подушечке диванчика. Грейнджер в моих объятиях. Такая красивая, обнаженная и горячая. Она отворачивается, плачет и скулит, когда я раз за разом грубо толкаюсь в её горячее и сухое лоно. В ногу пнули, и я раскрыл глаза, дёрнув рукой. — Спокойней, — шипит Люциус, уставившись на вытянутую перед его носом волшебную палочку. — Мерлин, ну и реакция, дружочек. С тобой ни одна война не опасна. — Ты только сейчас это понял? — ухмыляюсь сквозь душевную боль. Заплаканное лицо Грейнджер все ещё было перед глазами. — Спина болит, есть восстанавливающие зелье? — ноет Малфой, потирая шею и плечо. — Нужно было спать у себя дома на своих шелковых простынях, и всё было бы хорошо. Сторож недоделанный. Люциус шипит, потирая пятую точку. — Кажется, я задницу отсидел. Мимо воли я закатываю глаза. За что мне выпала судьба такая — нянчиться с этим высокомерным павлином? — Схожу в душ и дам зелье. Иди кофе свари. Барни не зови, пусть спит. Люциус, не споря, скрывается на кухне, я же скрываюсь в своих комнатах. Стараюсь не смотреть на Грейнджер. Дурной сон оставил в душе вкус ржавчины, хотелось отмыться от мыслей, от насилия, которое я делал. Я не хочу причинять ей боль, я не хочу брать её силой. И я боюсь реакции этой девчонки, когда она проснётся. Разрыдается, как во сне, и обвинит меня в надругательстве. И та боль и ненависть, что будут в её глазах, разорвёт мою душу на части. И тогда совет Люциус не кажется таким безумным. Один Обливиэйт избавит меня от ненависти в её глазах. Освежающий душ приводит мысли и тело в порядок. Успокаиваюсь, у меня ещё куча времени и куча книг, до которых я не добрался. Но день пролетает незаметно. Завтрак и восстанавливающие зелье для нас двоих, Люциус играет в шахматы с Барни, а я штудирую книги. Захлопываю последнюю. Наношу запирающие и сигнализационные чары на свою спальню и трансгрессирую к школе. Недолгая беседа с Минервой, получаю разрешение на посещение библиотеки и зарываюсь в изучение фолиантов в запретной секции. В висках пульсирует от напряжения, я чувствую себя настоящим подлецом, возвращаясь домой, так и не найдя решения нашей проблемы. — Где тебя носит? Остался час. Уже хотел Барни послать за тобой. — Я был в школе, — выдыхаю я, окинув Люциуса беглым взглядом. — Ничего не нашёл, — понимает он, не дождавшись моего кивка. — Эй, взбодрись. У тебя такое лицо, словно ты обязан её Круциатусами замучить. И я не думаю, что секс с тобой настолько ужасный. — Оценивающий взгляд серых глаз прошёлся по мне, и я не смог сдержать смешка. — Как скажешь, Люциус, — грустно улыбаюсь. Ощущаю крепкую руку на своём плече. — Иди. Пока ты расчехлишься, она кони двинет. Думай о том, что ты спасаешь её от неминуемой смерти, а не берёшь её безвольное тело, которое даже не способно сопротивляться. — Спасибо, ты очень помог, мой дорогой друг, — саркастично благодарю. — Всегда пожалуйста. — Губы этого плута растягиваются в довольную ухмылку. — А пока я отнесу книги на место. И пойду готовиться: приму душ, побреюсь, надену любимое белье и… — Избавь меня уже от подробностей и иди с богом. Довольно усмехаясь, Люциус исчезает со своими книгами в камине. Бросаю взгляд на часы и, потирая ноющие виски, направляюсь в спальню. Камин потух, в окно бьют лучи заходящего солнца, и я, пройдя к окну, задёргиваю шторы, создавая в комнате полумрак. Стараюсь не смотреть на спящую гостью, словно это поможет мне от неё избавиться. Разжигаю камин, зажигаю свечи по комнате, запираю двери и ставлю заглушающие чары. — Я вас подвёл, мисс Грейнджер. Я перерыл гору книг, но не смог найти другого способа помочь вам. И, видит Мерлин, я хотел бы сделать это с вами совсем при других обстоятельствах, не говоря уже о состояниях, — выдыхаю я. Пусть девушка спит и никак не может мне ответить, но я знаю, что должен был это сказать. Я не насильник и не сомнофил, и мне претит прикасаться к другому человеку без его желания. А то, что мне предстоит сделать… Я отворачиваюсь, словно не хочу, чтобы она могла увидеть мой стыд. Мерзко. Пуговицы на сюртуке поддаются легко, рубашка скользнула с плеч, лаская кожу. Бросаю злой взгляд на ненавистные часы, которые неумолимо отсчитывают время до её вечного сна. Скидываю туфли и, оставшись в одних брюках, забираюсь на кровать. Ложусь рядом с девушкой и тяжело вздыхаю. Смотрю на её профиль, касаюсь мягких волос на подушке. Приподнявшись на локте и лёжа полубоком, плавно стягиваю плед с мирно спящей гриффиндорки. Пальцы касаются щеки, очерчивают овал лица, скользят ниже вдоль шеи и замирают возле ряда белых бусинок на рубашке. Волнение проносится по телу сверху вниз, ощущаю себя школьником, подглядывающим за кем-то. Кровь будоражится, и в районе солнечного сплетения затягивается томительный узел предвкушения. Плавное движение пальцев, и петельки освобождают пуговицы. Пальцы пробираются между краями блузки и касаются тёплой нежной кожи. Дыхание обрывается, когда ткань расходится в стороны, открывая вид на небольшие груди в белом кружевном бюстгальтере. — Когда вы успели вырасти, мисс Грейнджер? И скажите, почему я был так слеп? — усмехаюсь. И снова думаю о том, насколько я сейчас омерзителен. Она моя бывшая студентка. Она была ребёнком в моём классе. Смотрю на дверь и сдерживаю себя от побега. Я должен её разбудить. Она проснётся, мы ей все расскажем, и она поймёт. И мы забудем всё это словно страшный сон. Словно ничего и не было. Время идёт. Делаю глубокий вдох, пытаюсь настроить себя. Прикрываю веки и склоняюсь к её ушку, держа свой вес на локте — хочется спрятаться от её закрытых глаз, словно боюсь, что они могут резко открыться и я увижу в них укор и обвинение. Ощущаю легкий цветочный аромат её парфюма. Морщась от душевной боли, касаюсь её шеи невесомым поцелуем. Ещё и ещё. Такая тёплая, такая ароматная. Руки сами находят занятие: ныряют под распахнутую рубашку и поглаживают, словно желают разжечь огонь страсти в юном теле. Но она безучастна, окутана в морок крепкого сна. — Ничего, скоро проснётесь, мисс Грейнджер, и ваши щёки вновь покроются румянцем. Подняв голову, смотрю в лицо девушки. Так доверительно расслаблена. Словно у неё есть выбор. Усмехаюсь, прикасаюсь к щеке и не могу отвести взгляда от её нежно-алых губ. В голове мелькает мысль, что, может, стоит попробовать. Вдруг как в старой доброй сказке, а я — всё же принц! Припадаю к манящим губам нежным поцелуем. С надеждой смотрю в глаза, но длинные ресницы сомкнуты. Это сказка для взрослых и здесь другие правила. Прижимаюсь снова, толкаюсь языком, раздвигая неподвижные губы и, прихватив нижнюю губу, сладко посасываю, ощущая, как возбуждение окатывает жарким потоком всё тело. Такая сладкая, все ещё с привкусом того запретного яблока, который она вкусила. А теперь я вкушаю её податливые губы. Касаюсь её безвольного тела… Нужно просто представить, что она не против и просто позволяет делать с ней всё, что вздумается. И фантазия уже рисует жаркие ответные объятия, поцелуи и стоны. — Я бы хотел, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты стонала и просила большего, — шепчу, покрывая шею хаотичными поцелуями. Спускаюсь губами ниже, скольжу языком по краю кружев над чашечкой и прижимаюсь к ней всем телом, потираясь бедром об её бедро и ощущая, как болезненно ноет вставший член. Хорошо, отлично. Идеальная Грейнджер идеально возбуждает, даже когда спит. Взгляд на часы. Всё в порядке, времени немного, но оно всё ещё есть. Отодвигаю пальцами край чашечки и втягиваю в рот розовую пуговку с ореолом. Сладкая, такая сладкая. Посасываю, размашисто облизываю и, вновь поглотив, посасываю. Чувствую, как налившийся член больно упирается в ставшие тесными брюки. Превосходно, мисс Грейнджер, превосходно. Свободной рукой поглаживаю женские бёдра, пальцы задирают юбку и скользят по внутренней стороне бедер. Кончики пальцев касаются хлопкового треугольника, и сквозь ткань я ощущаю нежность гладко выбритых лепестков. И я издаю стон от нетерпения, пытаясь задрать юбку выше, но неудобно. — Чёрт побери! Поднявшись, взмахом палочки убираю с неё нижнее белье и узкую юбку. Окидываю довольным взглядом всё те же стройные ножки и гладкий манящий лобок. Расстёгиваю свои брюки и, приподняв одну её ногу под коленкой, ложусь на неё. Прижимаю её согнутую ногу под локтем одной руки — раскрываю Грейнджер для себя. Удерживая вес на второй, опускаюсь ниже, член сам находит вход, тычется в мягкие манящие складки. И по телу пробегается дрожь предвкушения. Желание оказаться сейчас глубоко в ней становится маниакальным. Шепчу заклинание, делая её влажной для меня, ведь не хочу, чтобы ей было больно сейчас и саднило позже. Не хочу, чтобы она плакала, как в моём сне. Так, нет, не думать об этом. Взгляд на часы… пора. — Прости девочка, но я должен, — шепчу ей в губы и плавно погружаюсь в её горячее естество. Глаза сами закрываются от удовольствия, с губ срывается стон облегчения, и я делаю ещё полутолчок, погружаясь глубже, и понимаю, что марафон мой будет недолгим, ведь она неимоверно тугая, восхитительно горячая и влажная. Покрываю поцелуями нежную кожу щеки и шеи, свободной рукой поглаживая приподнятую ногу и скользя ниже, сжимаю ягодницу. Чуть оттягиваю, раскрывая её сильнее, и двигаю бёдрами, задавая нужный темп. Так сладко, так приятно. Тёплая нега расползается по телу, стекается вниз и напряжённо сжимает яички. Так восхитительно. Балдею от соприкосновения наших обнаженных животов. Наслаждаюсь её разгоряченным телом, ароматом и нежностью. Удовольствие подстегивает делать более резкие движения, вбиваться в жаркое сочное влагалище. Толчок и ещё. Хлесткое наслаждение заставляет сжать свободной рукой копну волос на подушке и, впиваясь пальцами в мягкую упругую ягодицу, размашисто насаживаться в сочную дырочку. Глубже, туда, где так жарко и сладко. — Если бы ты так текла для меня, я бы вылизывал тебя до оргазмов, — шепчу и представляю, как она стонет, закинув ноги на мои плечи, и подергивается от удовольствия. Последние размашистые толчки, и я ощущаю, как основанием бьюсь о её бугорок, и с глухим стоном, уткнувшись носом над её плечом, кончаю, глубоко войдя в неё. Удовольствие, словно небольшие разряды, проносятся по всему телу, вызывая чувство удовлетворенности и сытости. Отпускаю ее ногу, пытаясь привести дыхание в норму. — Профессор… — слышу тихий шёпот возле уха, и на меня словно ледяную воду выливают. Поднимаю голову и смотрю в раскрытые карие глаза. По проступившему румянцу понимаю, что Грейнджер осознала, что только что произошло между нами, но молчит. И даже не плачет. — Я вам сейчас всё объясню, — приподнимаюсь на локте повыше и вспоминаю о своём члене, который всё ещё в ней. Взгляд Грейнджер скользит вниз, и она облизывает влажные от поцелуя губы, краснея ещё сильнее. Проклиная всё на свете, со смачным чавком выхожу из неё. Грейнджер смущённо сводит ноги и тянет на себя плед. Я насылаю на нас очищающие чары. Подтягиваю брюки, застёгиваю пуговицу с молнией и только сейчас замечаю, как она внимательно следит за каждым движением моих пальцев. Я замираю. Её взгляд изучающе скользит по моей обнаженной груди, шее и застывает, встретившись с моим. Но я не выдерживаю, ощущая жгучий стыд, опускаю мечущийся взгляд и думаю, как ей все объяснить. — Я… то яблоко… Тёплые пальцы прижались к губам, заставляя замолчать. Я поднимаю взгляд на её глаза и непонимающе свожу брови. — Я всё слышала, профессор. Я спала, но мое сознание было здесь и я всё слышала. Все ваши разговоры с мистером Малфоем и ваши слова… — Грейнджер замолкает, томно вздохнув. И я вспоминаю не только о высказанных вслух переживаниях и сожалениях, но и о том, как хотел бы её вылизывать. Прямо ощущаю, как воздух словно накаляется между нами. Соски твердеют, а член вновь заинтересованно дергается в штанах, совсем не против продолжения. Грейнджер снова облизывается, на миг показав свой язык, и мне смерть как захотелось коснуться его своим. В дверь постучали. Упомянутый Малфой словно пятой точкой чуял, что говорили о нём. — Что там, Северус? Вы хоть живы там? Если ты так и не смог её разбудить, то я тебя убью. Взмахиваю рукой, и Малфой, не ожидавший, что дверь раскроется, заваливается в комнату, еле устояв на ногах. — О! Как я рад, — довольно восклицает он и, шумно втянув воздух, улыбается ещё шире. Словно почувствовал аромат недавнего секса. — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — обольстительно мурлычет Люциус, подходя к нам. — Мистер Малфой, — кивает Гермиона, осматривая с ног до головы холеного, готовившегося блондина в одной накрахмаленной рубашке и брюках. — Думаю, что мисс Грейнджер нужно поесть, прежде чем ты решишь её заболтать. — О, а я принёс вам восстанавливающее зелье, чтобы мы не теряли драгоценное время. Подойдя поближе и опустившись на колено возле кровати, Люциус протянул Гермионе фляжку с зельем. — Дай сюда, — отбираю снадобье и, открыв, нюхаю и проверяю магией, желая убедиться, что здесь нет любовного или возбуждающего. Просто восстанавливающее. Надо же. Удивленно смотрю на Малфоя. — Я ж не ты, который действует, даже не спросив! — дразнит меня этот негодяй. Гермиона улыбается, но тут же меняется в лице, когда Люциус берет её руку и целует. — Вы мне нравитесь, мисс Грейнджер, и я хотел бы предоставить вам удовольствие, — низко шепчет он и, не сводя с неё взгляда, разворачивает её руку и нежно целует в запястье, где пульсирует венка. Пошлая ухмылка растягивает его губы, а взгляд готов разжигать поленья. На миг я завидую этому дамскому угоднику и его харизме. Гермиона зачарованно смотрит в его глаза, и на её щеках снова появляется румянец. Это вызывает жгучую ревность, и я ожидаю её реакцию, затаив дыхание. Вместо словесного ответа Грейнджер берет фляжку из моих рук и выпивает зелье. Облизав капли с губ, она кивает, вызывая на лице Малфоя победоносную ухмылку. Понимаю, что выбор сделан. А я упустил шанс из-за нерешительности. Люциус, получив карт-бланш, уже осыпает поцелуями предплечье гриффиндорки. Я же, думая, что мне лучше уйти и не мешать им, пытаюсь встать, но Гермиона хватает меня за руку. — Вы обещали мне оргазмы, — говорит она требовательно, смотря в мои глаза. И я сглатываю, смотря на неё, краем глаза замечая ухмылку своего соперника.***
В тёмных глазах мужчины Гермиона видит неверие. Желая наконец стереть все недосказанности, она подтягивается ближе к нему, запускает руку в волосы, скользит на затылок и притягивает его к своим губам. Снейп целует отчаянно и сладко, так, что томится низ живота и желание начинает пульсировать где-то в глубине её женственности. Гермиона ощущает прикосновения к плечам и, двигая руками, помогает Малфою снять с себя рубашку и бюстгальтер. Люциус довольно цокает языком, осмотрев обнаженную девушку. Забравшись на кровать, прижимается сзади, целует плечи и шею, скользит руками вперёд, сжимая округлые груди, вследствие чего Гермиона стонет в горячий рот Снейпа. И она тут же хнычет, откидывая голову на плечо Люциуса, когда его пальцы проходятся по животу и по-хозяйски сразу же входят в её всё ещё влажное лоно. Люциус утробно стонет, прикрыв глаза и уткнувшись носом в волосы. Уверенно потирая и начиная размашисто двигать рукой, заставляет гриффиндорку извиваться в его объятиях. Северус скользит поцелуями по шее, прихватывает губами сосок и теребит его языком, увлажняя. И тут же насухо вылизывает, вызывая стоны у девушки. — Ты её трахал, Северус, а она текла под тобой, — шепчет Люциус, смотря в глаза друга. — Я увлажнял заклинанием. Люциус достаёт палец и облизывает его, губы удовлетворенно расстёгиваются. — Нет, это соки нашей сладкой мисс Грейнджер, да? И Грейнджер кивает. Так рьяно кивает, буквально втираясь при этом в обоих мужчин. — Или мы можем называть тебя Гермионой? — Да, — шепчет девушка, ощущая, как Снейп потирает бугорок между её половыми губами, покрывает поцелуями шею и плечи. — Что «да», дорогая? — Да, Люциус, — хнычет и довольно стонет, когда Малфой вгоняет в неё сразу всю фалангу. — Маленькая гриффиндорка такая мокрая для нас, Северус. Тебе понравилось, как твой профессор трахал тебя? — Люциус сжимает подбородок Гермионы, заставляя её смотреть на зельевара. Снейп переживает, больно ли девушке, и берётся за руку Люциуса, желая убрать, но замирает, услышав протяжное «да-а-а» от Грейнджер. Люциус ухмыляется, самодовольно смотрит в глаза брюнета. Но Снейп смотрит лишь на Грейнджер и снова ощущает эти энергетические разряды между ними. — Видишь, а ты переживал. А ведь уже вчера могли бы так сладко развлекаться, да, моя горячая фурия? — страстно шепчет Люциус и потирается выпирающим бугорком в штанах об обнаженную попку гриффиндорки. Гермиона стонет, берётся за брюки Снейпа и помогает с ними справиться, толкает зельевара в плечо и под его жгучим взглядом тёмных глаз склоняется над ним. Нежная рука обхватывает налившийся член, следуют несколько изучающих движений вверх-вниз, и Гермиона склоняется ещё ниже. Целует бархатную головку, скользит губами по крепкому, покрытому парой голубых венок стволу. Снейп громко стонет, когда Гермиона глубоко берет его в рот, придерживая у основания. Плавные движения руки, которые синхронны с горячим влажным ртом, и Снейп выгибается от удовольствия. Люциус справляется с брюками, расстёгивает и приспускает, надавливает на поясницу Гермионе, заставляя прогнуться, после чего плавно входит, довольно что-то шепча. Гермиона протяжно стонет, не выпуская изо рта член, и волна её удовольствия эхом отдаётся в Снейпе. Люциус слишком долго этого ждал, чтобы делать все размеренно и медленно. Шлёпнув по ягодице и крепко взявшись за бёдра, он задвигался в ней глубокими толчками. Его размашистый ритм помогал и ей с движениями, лаская член Северуса. Чувство наполненности вскружило её голову, а дикость и пошлость их поз прошибала развратом и разжигала ещё сильнее. И Грейнджер поняла, что то были за ощущения, когда она встречала своего бывшего профессора. Страсть и дикое желание пульсировали в её теле, но обволоченный строгой моралью и правилами мозг не давал осознать свои ощущения. А сейчас, посасывая каменный член своего профессора, Грейнджер ощущала, как удовольствие растекается по крови, когда она слышала стоны этого самого профессора. И, чёрт побери, она готова ублажать его хоть каждый день, лишь бы слышать эти сладострастные стоны от человека, который только и делал, что саркастически усмехался и строго смотрел взглядом чёрных глаз. Шлепок по ягодице развеивает мечтания. Люциус, утробно шипя, хватается за бёдра и жёстко дёргает то к себе, то от себя, насаживая сочное влагалище Грейнджер на свой член, а ее рот на член друга. — Ну что, Северус, тебе с нами интересней, чем… Ох… Со своими книгами? — Иди к дьяволу, о-о, — стонет Снейп, приподняв голову и смотря, как Грейнджер заглатывает по основание, а её нежные пальчики перебирают поджимающиеся яички. С новым протяжным стоном Снейп откидывает голову, когда ощущает, как горячий и влажный от слюны и его смазки язык скользит по члену вниз и ласкает яйца, заставляя сжать пальцы ног и благодарно коснуться рукой каштановых волос. Люциус хмыкает, отпустив бёдра девушки, и довольно усмехается ещё шире, видя отпечатки пальцев на её коже — его отметки. Словно извиняясь, он нежно поглаживает окружности и толкается бёдрами плавно, радуясь её отзывчивому молодому телу. Пальцы Люциуса опустились на бугорок между её ножек, затеребили нежно, но уверенно, и Гермиона заскулила, ощущая разряды удовольствия. Вовремя выпустила член со рта, чтобы не сделать больно, кончая, но тут же яростно задвигала по нему рукой, размазывая свои слюни и проступающую смазку. Снейп изогнулся, сжимая руками одеяло, выстреливая в сжатую девичью руку вязкую жидкость его семени. Снова бодрящий шлепок по второй ягодице, снова размашистые властные толчки, и, Гермиона, взвизгнув, утыкается лбом в бедро зельевара и стонет. Подаётся бёдрами навстречу, шепчет, вспоминая Мерлина и Моргану. И с каждым глубоким погружением твёрдого члена всё громче хрипит и снова дергается, выгибаясь, как кошка, впившись ногтями в ногу Снейпа и кончая во второй раз ещё ярче и протяжнее. Люциус с гортанным полустоном-полухрипом влажными шлепками припечатывается к бёдрам гриффиндорки и облегченно выдыхает, закатив глаза, ощущая восхитительную пульсацию в глубинах женского тела. Снейп тянет Грейнджер за плечи в свои объятия, дарит благодарный поцелуй в раскрытые губы и прижимает её к своему плечу. Люциус, пытаясь восстановить дыхание, падает рядом. — Нужно полистать ту книжку. Вдруг там ещё какие-нибудь интересные сказки есть, — задумчиво протягивает Малфой, очерчивая изгиб талии гриффиндорки. — Надеюсь, что они до Пиноккио не добрались. Потому что в этой книжке расти будет явно не нос! — шепчет Геомиона и заливается звонким смехом. Снейп с Люциусом усмехаются и призывают книгу.