***
Тяжелые серые облака медленно плыли, нависая над зимним городом. Солнце скрывалось за огромной пеленой, не показывая никому своих лучей, а голые ветви деревьев слегка раскачивал морозный ветер. С неба то и дело пытались сорваться небольшие снежинки, белыми пушинками опускаясь на холодный грязный асфальт. Наблюдая за мрачной картиной за окном, Анна Щербакова сидела в пустом классе, ожидая начала занятий. К ее удивлению, сегодня она пришла первой, наконец опередив ненавистную Трусову. Наслаждаясь своей победой, она ждала появления рыжеволосой лишь с одной целью: увидеть, как та разозлится, осознав свое поражение. Однако Александра не пришла ни через пять, ни через десять минут. Постепенно класс заполнялся людьми, но Саша так и не появилась, что уже начинало настораживать: девушка никогда не приходила позднее половины восьмого утра. Когда Щербакова уже расслабилась, решив, что вселенная на сегодня решила сжалиться и избавить ее от общества соперницы, в класс вдруг вошла рыжеволосая. Вид у нее был неважный: под глазами пролегли синяки, словно она не спала всю ночь. На автомате поздоровавшись со всеми, она привычно заняла свою первую парту рядом с учительским столом и достала тетрадь. Решив не забивать голову ненужными мыслями, Аннушка продолжила болтать с Косторной, радуясь тому, что сидеть рядом с Трусовой ей не придется еще целых пять уроков.***
— Доброе утро, дети, — холодно поздоровалась директриса, входя в помещение. Этери Георгиевна — или, как за глаза называли ее старшеклассники, Мегера Адольфовна — Тутберидзе была сущим кошмаром каждого в этой школе. Прожигая каждого проштрафившегося ученика своим фирменным ледяным взглядом, она вызывала дрожь по всему телу. Ее боялись все: от первоклашек, слишком шумно ведущих себя на перемене, до учителей, много лет проработавших в этом учебном заведении. Одной из вещей, за которыми тщательно следила Мегера, было неукоснительное соблюдение учениками и учителями устава школы. Нарушители никогда не могли избежать наказания — Тутберидзе без особой жалости увольняла педагогов и исключала проблемных или просто неуспевающих учеников. Ее присутствие в учебном заведении вызывало страх у каждого. Она всегда находила повод для нареканий и стремилась напомнить, что она — директриса, а значит все просто обязаны следовать ее правилам. Этери Георгиевна Тутберидзе знала, как создать атмосферу страха и подчинения. Ее присутствие на коридорах школы заставляло учеников затаить дыхание, стараясь не привлекать ее внимания. Школьники, только начинающие свой путь в образовательной системе, быстро понимали, что для директрисы оправданий не существовало. Они были вынуждены повиноваться жестким требованиям Тутберидзе, которая постоянно следила за тем, чтобы каждый ученик исполнял свои обязанности. Но не только дети были в ее власти. Каждый из учителей также был вынужден считаться с женщиной, заставляющей их работать на пределе своих возможностей и постоянно стремиться к идеалу, заданному неумолимой директрисой. Именно поэтому в ту секунду, когда Мегера, преподающая уроки русского и литературы у старшеклассников, вошла в класс, среди подростков воцарилась гробовая тишина. — Сегодня у нас по плану контрольная работа по литературе, — твердо заявила директриса тоном, не терпящим возражений. Первые пару секунд в аудитории раздались недовольные вздохи, однако после выразительного испепеляющего взгляда Этери Георгиевны все вдруг утихли. — Если я услышу хотя бы один звук, то для вас контрольная закончится, не успев начаться. Увижу телефон — поставлю два без объяснений и аппарат отдам только в руки родителям. «Адольфовна сегодня еще хуже, чем обычно» — написала Алёна карандашом на листке своей тетради, придвигая его ближе к Ане. «Куда уж хуже…» «Твоя правда. Списать дашь?» «Пятьсот рублей, Косторная, пятьсот рублей.» — Эй! — легонько толкнула Аннушку в плечо подруга, возмущенная шуткой Щербаковой. — А как же дружба, взаимовыручка, все такое? — Встали все! — повысила голос Тутберидзе, услышав шум, но не найдя источника звука. От двойки по Мегере Косторную спасло лишь чудо. — Всему классу минус балл. Услышав данное заявление, каждый из присутствующих в классе захныкал, а Аня возмущенно уставилась на подругу, которая на это лишь виновато пожала плечами.***
— У меня точно будет двойка, — несколько часов ныла Алёна, переживая за итоговую оценку в четверти по литературе. — Мы даже не разбирали это все! Почему на Москву нападают жуткие существа в повести «Роковые яйца»? Да чтобы эти самые москвичи своими яйцами не выпендривались, блин! Откуда я могу это знать, если мы этого не проходили? — Я буквально положила перед тобой свой лист с ответами, — парировала Щербакова, пытаясь успокоить Косторную. — Думаешь, я могу написать на двойку? — Ладно, хорошо, возможно, ты меня убедила, кивнула Алёна со знанием дела, вдруг задумавшись. — А что у нас дальше по расписанию? — История, — удрученно заметила Аннушка, вдруг осознав, что время пролетело слишком быстро. Нет-нет, она любила историю, да и Туктамышева была учителем от бога, но в связи с последними событиями на данный урок ей хотелось меньше всего. — О-о, опять с Сашкой будешь сидеть? Удачи, — усмехнулась подруга, за что тут же получила уничтожающий взгляд со стороны Анны. — Все-все, прости, я молчу как рыба. Спустя четверть часа раздался звонок на урок, и через несколько секунд в класс вошла Елизавета Сергеевна, приветствуя ребят лучезарной улыбкой. Аня, решив испытать судьбу, села на свое прежнее место рядом с Косторной, надеясь, что учительница не вспомнит о своей недавней рокировке и не пересадит ее обратно к Трусовой. Сама же Александра сегодня была на удивление молчаливой. Закутываясь в объемную толстовку, она держалась в стороне от одноклассников, проводя время наедине с собой и телефоном. Правда, если бы Алёна не указала подруге на отстраненность рыжеволосой, сама Анна вряд ли бы стала думать о Саше. В те моменты, когда им не приходилось общаться по поводу подготовки проекта, Аня по-прежнему предпочитала игнорировать существование соперницы. Однако ей даже понравилось время, проведенное в выходной с Трусовой, было весело подкалывать друг друга и бросаться подушками. Но правда признается себе в этом Аннушка намного позже.***
— Итак, зайчики, как прошли выходные? — начала разговор Туктамышева, поправляя прядь волос и усаживаясь поудобнее в свое кресло. Спустя пару минут обыденных разговоров учительница уже собиралась начать новую тему, как вдруг повернулась к Щербаковой: — Аннушка, первая парта ждет тебя, не думай, что я забыла. — Вот же черт… — пробурчала себе под нос девушка, забрасывая тетрадь в рюкзак под тихий смех Алёны. — Сделаю вид, что этого не слышала, Щербакова, — строгим голосом предупредила ее Елизавета Сергеевна, когда Аня уже занимала место рядом с рыжеволосой. На протяжении получаса старшеклассники слушали про начало Великой Отечественной войны, а затем, когда время урока стало подходить к концу, Туктамышева отвлеклась от обсуждаемой темы. — Некоторые из вас задавали вопросы по поводу ваших проектов, — вдруг сказала она, обращаясь ко всему классу. — Вам действительно не хватает времени? После единогласного положительного ответа Елизавета Сергеевна вздохнула и разрешила старшеклассникам делать свой проект в течение всей оставшейся четверти, до конца которой оставалось чуть больше месяца. Обрадованные отодвинутым дедлайном школьники заулыбались, начав перешептываться и обсуждать идеи для своих индивидуальных заданий.Вы, 12:49 ЕЩЕ ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ СОВМЕСТНЫХ РАБОТ С ТРУСОВОЙ
Вы, 12:49 АЛЁН
Вы, 12:50 Я ЖЕ УМРУ
Вы, 12:50 ЭТО ЖЕ ПОЛНЫЙ…
Косто, 12:50 Щербакова, не пиши ты по одному слову хотя бы на уроке. Бесит После звонка первой из класса вылетела Трусова, в который раз удивляя всех своим сегодняшним поведением. Затем кабинет покинула Туктамышева, а за ней и Косторная с Щербаковой. Алёна сразу же убежала в столовую, а Аннушка двинулась по коридору в сторону кабинета химии — последнего на сегодня урока. Вдруг заметив, что другие школьники стали вести себя подозрительно тихо и спокойно, Анна поняла: Мегера Адольфовна здесь. Все старались вести себя как можно тише и аккуратнее, прекрасно помня, как сильно Тутберидзе ненавидит шум. Если, конечно, этот шум не создает она сама своим громогласным голосом. Однако спустя пару секунд раздался грохот, и Аня заметила рыжее пятно, в котором она затем узнала Сашу Трусову собственной персоной, которая по всем законам подлости именно сейчас задумалась и врезалась не в кого-то там, а в саму директрису. Спустя мгновение взгляд Аннушки упал на руки рыжеволосой, которые раньше скрывали длинные рукава объемной теплой толстовки. Оба запястья были перевязаны бинтами, что не укрылось от пытливого взора Этери Георгиевны. — Трусова, это еще что? — ледяным тоном спросила женщина, сверля ее глазами. Александра, потупив взгляд, быстро опустила рукава на место, скрывая бинты. — Кошка поцарапала, — безразлично ответила девочка. Но что-то подсказывало Анне, что кошка была тут совершенно ни при чем. Спустя много часов, лежа в кровати и смотря в потолок в ночной тьме, Щербакова долго размышляла о том, что именно могло произойти с руками рыжеволосой. Однако на ум почему-то приходили лишь самые негативные мысли.