***
Первым, что меня должно было насторожить — и насторожило — так это внезапное перерождение в Корее. Но в тот момент я быстро отпустила ситуацию и лишь обрадовалась, что угодила в Южную, а не Северную часть. Да, погоревала немного по потерянной семье, но окружение было слишком дружелюбно, чтобы не пасть под их чарами. В новой жизни меня любили достаточно сильно, чтобы часами прозябать за чтением сказок и игрой в рыцаря и дракона. Я мысленно пофыркала, но оценила. Вторым звоночком стало имя, звучанием схожее с чихом и сюрпаньем заложенного носа. Право слово, кто вообще может додуматься назвать своего ребёнка Чхве Ханом? Особенно если имя так похоже на мужское, что даже мне, человеку с местной культурой лишь приблизительно знакомому, это показалось неуместным. Но и это проигнорировала, здраво предполагая, что не мне судить корейцев и их сомнительные вкусы на имена. Лишь поскулила некоторое время, ведь в дальнейшем одни узкоглазые, не в обиду мне подобным упомянуто, меня и окружали. А там что не имя, то в слёзы. Третье уже заставило напрячься: будучи молодой девчушкой, примерной ученицей шестого класса, напоролась я на разговор моего нового отца и тётушки, которые в пьяном виде — я впервые видела их выпивающими — размышляли о пропавшем дяде, чьё имя в своём неокрепшем сознании я исковеркали до гордого «Чунгук». Но размышляла и после этого раза не долго, лишь уныло посетовала на возможную судьбу пропавшего родственника — улыбчивого коротко стриженного корейца, что на фотографиях неловко щурился да глядел мягко и ласково, так, что становилось невозможно жалко этого Чунгука, человека явно доброго, как и каждый в этой семье. А потом меня припрягли основательными тренировками какого-то там вида искусств, так что лишние мысли из головы повылетали. Но, впрочем, я не удивилась сильно подобному рвению родных обучить меня технике профессионального махания конечностями. Всё же до этого были предпосылки, да и общались со мной охотно и много, даже если я чаще просто отмалчивалась — плохо знала язык и откровенно не любила звучание некоторых слов. Во время разговоров с семьёй, такой любящей и активной, похожей на стаю верных Собак — именно что уважительно и с большой буквы даже в мыслях — открывались интересные моменты, начиная с того, что изначально УЗИ предрекали, якобы мама родит меня мальчиком, от того и такое сомнительное наречение бедной-бедной меня, и заканчивая тем, что наша семья длительное время, по какой-то неясной традиции, обучает каждого члена боевому искусству. Я, не будучи любителем активных действий, сначала мысленно покривилась, а после поняла, что это неплохо скрашивает скуку — этот мир с моим прежним мало чем различался, так что учебную программу я знала до десятого класса достаточно, чтобы поддерживать успеваемость, поэтому не могла перекинуться на учёбу. А друзей заводить не получалось, ведь я не любила говорить и свято ненавидела излишнее внимание, от чего знакомств не искала. К тому же семья строила обучение, которое проводили лично члены этой огромной Стаи — как я ласково нарекла это сборище восторженных Щенков — интересно и занимательно. Видать уже были научены нежеланием иных родичей тратить время на тренировочном поле, вот и придумали для каждого свой подход. Меня же изучить не сложно, я ведь душу на распашку в надёжные руки впихнула, не желая повторять ошибку прошлого, когда с первой семьёй общалась достаточно холодно, чтоб после жалеть. В таком темпе я дотянула до семнадцатилетия, со слезами счастья празднуя свой перевал за отметку шестнадцати. Но кто бы меня винил? Моя прошлая жизнь оборвалась раньше этого момента, так что я весьма сентиментально упала в объятья огромной и любящей семьи, собравшейся вместе ради празднования этого дня. И с облегчением ощутила, как тяжесть, преследовавшая меня с момента повторного рождения, отступила. В теле появилась какая-то лёгкость и воздушность, я была готова откинуть прошлое и начать наконец-то жить, словно только в момент задувания фигурных свечек на торте вспомнила как дышать. Что ж, мне следовало знать лучше. На следующий день по дороге в школу я ощутила слабое головокружение, которое усиливалось с каждым шагом. Будучи немного настороженной, остановилась в задумчивости и уже потянулась за телефоном, желая позвонить Хёну и рассказать о плохом самочувствии, как руки ослабели. Телефон с треском приземлился на асфальт, а рюкзак, до этого закинутый на одно плечо, сполз следом за упавшим бедолагой. Я тихо зашипела от неожиданно возникшей неприятности и прикрыла дрогнувшей рукой глаза, испытывая неуместную неловкость за испорченный подарок от бабушки. А потом всё изменилось слишком резко, словно кто-то щёлкнул переключатель. Голова встала на место, рука обрела силу, в нос ударил запах сырости и гнили. Я резко вскинула голову, ощутив дикую нужду уйти в сторону, и решила последовать внезапно забившей в гонги интуиции. И всё это в состоянии недоумённого оцепенения. На место, где я мгновение назад стояла, приземлилась ветвь чёрного дерева, которое точно не являлось жителем той местности, по которой я уже который год вышагивал навстречу знаниям. Откуда-то сверху раздалось тихое шипение. Я ощутила, как тело похолодело, и навряд ли причиной являлся нежданно негаданно хлынувший дождь. Чёрный, как и ствол дерева, к которому я прижалась, как и всё в пределах видимости. Тихо сглотнула, наконец поняв, что точно нахожусь не возле привычной школы. И даже не в Корее. Рык стал громче и я дёрнулась вперёд, уходя от просвистевшего удара лишь на памяти тела, которое так долго и старательно тренировала моя семья. Капли дождя упали на голую кожу руки, вышедшей из-под кроны дерева, тут же въедаясь в плоть и тихо булькая, оставляя ожоги. Я взвизгнула и нырнула обратно, разворачивая голову и зажимая повреждённые места целой ладонью. И встречаясь взглядом с тварью, чья пасть весьма намекающе разинулась в попытке откусить мне лицо. В голове заиграла веская характеристика всего происходящего, которую я была вынуждена сдержать из соображений собственной воспитанности. Мечтала ли я когда-нибудь стать главным героем романа-путеводителя, чей второй — уже мой третий — мир падёт под властью безумца и психа с комплексом Бога, если только Смерть не закинет сюда Мессию? Точно нет. Увы, меня не спрашивали.***